Анонимщик

С самых первых дней пребывания в Чернобыле у меня возникало множество вопросов, на которые нужно было найти ответы. И с самого начала мне повезло: оказался я в общежитии, расположенном рядом со зданием городской бани. Но суть не в бане, а в самом общежитии. Комнаты в нем были огромными, в них размещалось до 25 кроватей. Первое впечатление не из приятных, тем более, что досталось мне самое неудобное место: на проходе и у самой двери. И приличный сквозняк. Вечером трудно заснуть, постоянно снуют люди, о чем-то беседуют, что-то обсуждают. Но только через несколько дней, когда первые знакомства с «однокамерниками» уже состоялись, я начал понимать преимущества своего положения.

В то время работы в зоне велись в очень напряженном ритме. Но эта работа не только выматывала людей, но и насыщала их сознание массой новых впечатлений. И, собравшись вместе, люди делились своими впечатлениями о прожитом дне, о пройденном в Чернобыле пути. Вот тут-то я и оказался сразу же в самом центре происходивших событий. Мои новые знакомые приехали в Чернобыль из разных концов огромного Советского Союза, работали они в самых разных местах зоны. И, в большинстве своем, эти люди работали в самых опасных и тем особенно интересных местах, расположенных совсем рядом с эпицентром взрыва. Первое время эти места для меня были закрыты, моя основная работа ограничивалась контуром проволочных ограждений города Припять и Чистогаловским захоронением радиоактивных отходов, куда вывозился загрязненный грунт из города.

Вот тут-то мои сборища в нашей огромной комнате превратились в нечто подобное «вечернему университету». Многие из моих учителей являлись профессиональными работниками атомных станций: они очень много (в сравнении со мной) знали и умели. Мои первоначальные знания сводились к теоретической подготовке на физмате Иркутского Госуниверситета. А мой «вечерний университет» обогатил меня практическими знаниями. В нем проводились даже «лабораторные работы». Если что-то из обсуждавшихся вопросов не находило у нас ответа, то мы договаривались о том, как, где и у кого можно в этом разобраться. И каждый получал задание на завтрашний день. Вечером подводились итоги проделанной работы, и каждый получал оценку своим знаниям и своей активности в разрешении возникшего вопроса. Уровень моих знаний рос со дня на день, и уже через неделю-две я мог на равных обсуждать интересные и сложные вопросы со своими учителями.

Когда мне предоставили комфортабельное жилье в виде однокомнатной квартиры на двоих, мне стало ужасно скучно. Хотя мой курс обучения, можно сказать, завершился вполне успешно, мне очень не хватало вечерних дискуссий с моими теперь уже коллегами. Но в моем новом положении было и одно весьма существенное достоинство. Освободившись от вечерней учебы, я получил возможность осмыслить все услышанное и увиденное. Попробовал записывать наиболее интересное. А интересного было много, и далеко не всегда приятного.

Кроме множества людей, встречи с которыми доставляли удовольствие, попадались и люди, с которыми лучше бы и не встречаться. Иногда их личности и их поведение вызывали возмущение и протест. Эти люди не жили в многоместном общежитии, они были комфортно размещены в поселке Зеленый Мыс или на кораблях, переоборудованных в гостиницы. Это было за пределами зоны, и, в отличие от большинства чернобыльцев, большую часть времени они проводили в чистых местах и с весьма комфортным обслуживанием. Это были начальники, уровень гонора и самоуверенности которых определялся степенью самовлюбленности в собственную персону.

Иногда эта самоуверенность, откровенная некомпетентность и вызывающая наглость так выводили из себя, что появлялось острое желание рассказать об этих «выдающихся» деятелях как можно большему числу людей. На это и тратилось свободное вечернее время. Так и появились «мини-произведения», в которых отображались наблюдения, впечатления и размышления. С самого начала я решил не уходить от фактов и не изменять фамилии действующих лиц.

Очень хотелось посоветоваться с кем-то опытным о качестве произведенной продукции. И кого же избрать лучше, чем автора «Саркофага» Владимира Степановича Губарева? Вот ему я и передал свои первые записки. Оставалось лишь ждать реакции.

Реакция появилась с совершенно неожиданной стороны. Как-то встретил вечером в столовой «Сказка» своего товарища из Днепропетровска Петра Васильевича Швыдько. С ним нас очень многое связало в зоне, многое хотелось бы о нем рассказать. И обязательно расскажу: он этого несомненно заслуживает. Но вернемся к той встрече:

«Ты знаешь, что о тебе говорят начальники?»

Меня этот вопрос искренне удивил:

«Откуда же мне знать?»

«Так вот, говорят, что ты анонимщик!»

«Ну, совсем уж здорово! Как это они до такого додумались?»

«Говорят, что ты о них что-то писал».

«Почему же они решили, что это писал я?»

«Так ведь там стояла твоя подпись».

Вот уж теперь совсем интересно:

«Что же это за анонимка с подписью?»

«Вот и я им то же сказал».

«Ну, и что они?»

«Да, ничего, просто пожали плечами, видно нечем было ответить».

Рассказал я ему, откуда взялись такие слухи. Вместе посмеялись и … забыли об этом «инциденте». Но еще долгое время, встречаясь с разными начальниками, я ощущал на себе настороженные взгляды: вроде побаивались они чего-то. Но мне ни разу об этом не напомнили. Ну и пусть боятся -- это даже не плохо!

С Владимиром Степановичем мы через некоторое время встретились. Об «инциденте» я не стал ему рассказывать. Он доброжелательно отозвался о моих «произведениях». Это, конечно же, ободрило меня. И стал я понемногу пописывать. В общем, если что-то Вам не понравится, можете пенять на него. Это, конечно же, шутка. Но я Владимиру Степановичу действительно за многое благодарен!

Чернобыль, 1986-87гг.

Петр «Бентонитовый»

В первые же дни работы в чернобыльской зоне неоднократно приходилось слышать в разговорах это незнакомое и непонятное слово. Позднее я узнал, что есть такой природный материал -- глина бентонитовая, который с особой жадностью принимает на себя все радионуклиды, к которым он прикасается. Эту глину выгодно использовать для дезактивации загрязненного оборудования и материалов.

И, что интересно, об этой глине всегда говорили, называя имя «Петр». Вроде получалось, что этого Петра все знают, как Петра Бентонитового. Так уж приклеилось к нему это имя! В Чернобыле я еще раз столкнулся с человеком, которому, увы, не без моей помощи, «присвоили» новое имя. Одному парню -- водителю автобуса наш цех дезактивации решил выделить премию. А мне поручили найти его и узнать фамилию. Не найдя его, он был дома после вахты, я позвонил на его предприятие. Там о нем говорили, как о Чайнике. Так и в ведомость записали -- Виктор Чайник. Так вот и приклеили парню новую фамилию. Долго ему потом «отмываться» пришлось. С нашей помощью, ведь и мы сыграли свою роль в этой шутке.

К счастью Петр под фамилией Бентонитовый ни в одну ведомость не вошел. Оказалось, что его знали и как Петра Васильевича Швыдько. Но я это узнал уже потом, когда перешел работать в группу по очистке кровли третьего-четвертого блоков. Сразу же после первой встречи мы с ним нашли общий язык по многим проблемам чернобыльской зоны. Его интересовало буквально все, где он мог быть хоть чем-то полезен. Его энергии, изобретательности и напористости хватило бы на десяток иных людей. Это и притягивало меня к нему.

Много интересных идей и разработок связано с именем Петра. В большинстве своем они были не только интересными, но и вполне реальными. К тому же, их главной задачей являлась замена людей на самых опасных участках работ техническими средствами. Как было не поддержать эти идеи! Надо сказать, что большинство этих идей было связано с горняцким опытом Петра. И в его предложениях все это выглядело так, как если бы эти метода были разработаны специально для использования в Чернобыле. Многие предложения Петра мы пытались реализовывать вместе. В их реальности мы ничуть не сомневались.

Один пример. Велась очистка площадки «Н» (Наташа). Буквально все делалось руками солдат-«партизан». Петр предложил очищать ее с помощью шахтных скребков и лебедок. Хотелось сделать все так, чтобы солдатам не пришлось выходить на крышу. Такая система была разработана и в значительной степени изготовлена. Даже лебедка установлена и троса прокинуты. Но … Об этом позднее.

Самый большой участок крыши – площадку «К» (Катя) предложено было очищать с помощью трактора «Беларусь». Строителям доказали, что эту нагрузку кровля выдержит. Казалось бы, непреодолимая проблема заключалась в том, что кран «Демаг» не доставал до зоны «К». Изготовили специальную «посадочную» площадку, с которой трактор мог выйти на зону «К». Все это уже подвезли к объекту. Но … Опять, об этом позднее.

Интересная идея заключалась и в дезактивации земельных участков вокруг взорванного реактора с помощью горных машин. Дело в том, что толщина слоя почвы, загрязненного радионуклидами, как правило, не превышает 8-10 см. Попытка снимать этот слой бульдозером не дала требуемого результата. Бульдозер основательно перемешивал грунт, и даже после снятия 25 см грунта территория оставалась прилично радиоактивной. Такие результаты, к сожалению, дала дезактивация территории города Припять. На этот раз все было продумано с учетом накопленного опыта. И не только продумано, но и подобрана необходимая техника. И снова «но» …

Думаю, что пришло время «расшифровать» все эти «но». В Чернобыле сложилась (вернее, сложили!) весьма своеобразная ситуация. Все действия администрации направлены не на снижение нагрузки на людей, не на замену людей техникой, не на использование современных технологий, а на облегчение собственной жизни, на освобождение «себя любимого» от любых сложностей и проблем. Любая же новая идея требует заботы о ее реализации. А это как раз им и ни к чему! До них даже не доходило то, что с помощи этих технологий и соответствующей техники можно выполнить работы значительно быстрее. У них был «неограниченный кредит» на людей, на их использование. И, главное, это было куда проще, не требовало никакого мышления, никаких решений. Достаточно было дать команду и … любая самая страшная и опасная работа выполнялась этими бесправными и безответными людьми.

Так вот и получалось. Как только любая работа в разумном варианте приближалась к реализации, словно по мановению некоей волшебной палочки тут же раздавалась команда: «Вперед!» И масса «войск» двигалась в очередное бессмысленное, бесперспективное «наступление». Несмотря на неимоверные жертвы, большая часть таких «наступлений» оказывалась провальной. Практически ничего не удавалось довести до успешного завершения. Обидно было видеть уже готовые устройства, механизмы и приспособления выброшенными на свалку. Обидно было видеть практически безработными имевшиеся в то время роботы и манипуляторы, способные в очень многом заменить собой людей. Обидно было видеть недоделанные работы. Так, и работы по очистке кровли были внезапно прерваны очередным неразумным приказом: «Залить все бетоном!» При этом, никого не обеспокоила мысль о том, что залить все эти грязные площадки можно было значительно раньше, не прогоняя через кровлю десятки тысяч людей.

А ведь такие люди, как Петр, способны были в корне изменить всю идеологию проведения работ в чернобыльской зоне. К сожалению, слишком мало им позволили сделать. Но и то, что им все же удалось реализовать, в буквальном смысле слова, спасло жизни сотням и тысячам людей. Низкий поклон им за их самоотверженное стремление помочь людям! Даже в ущерб своим жизням и здоровью.

Чернобыль, 1986-87гг.