Убежденность в собственной праведности

Третий неверный подход к греху - это убежденность в собственной праведности. Такой подход может проявлять­ся по-разному. Ярче всего он бывает виден в жизни чело­века, потрясенного тем, что оказался способен совершить грех. «Не могу поверить, что я это сделал», - говорит та­кой человек. Почему он так поражен? Потому что он, вме­сто того чтобы сознавать свою изначальную испорченность, самонадеянно считал, что он, в сущности, хороший чело­век. К несчастью, он сожалеет не о том, что не повиновал­ся Богу, а о том, что не дотягивал до собственного - сильно приукрашенного - представления о себе.

Убежденность в собственной праведности проявляется также в людях, которые отвергают прощение, предлагае­мое им Богом. «Нет, я не могу себя простить! — говорит такой человек. - Пусть Бог меня прощает, если хочет, а вот я себя ни за что не прощу!» На первый взгляд это может показаться свидетельством великого благочестия; на самом же деле утверждения такого рода суть не что иное, как извращенная гордыня, которая возглашает: «Мои стан­дарты - выше Божьих». Вместо того чтобы смиренно при­знать, что его грех был направлен против Бога, такой че­ловек пытается сам быть себе спасителем. Он сам налагает на себя наказание и сам старается искупить свой грех, упиваясь чувством вины или совершая добрые дела, или назначая себе особое послушание.

Но Крест, по выражению Джона Стотта, подрывает нашу убежденность в собственной праведности. Если бы наша праведность хоть чего-то стоила, Богу не было бы нужды посылать нам Спасителя, чтобы Тот сделался заместитель­ной жертвой за нас. Божий искупительный замысел ясно доказывает, что к Великому Избавлению мы, люди, не имеем никакого касательства. Единственный наш вклад в это дело - грех, за который пришлось платить Христу. Ни один мужчина, ни одна женщина не может заслужить спасения. Ни одно человеческое существо, рожденное во гре­хе, не в силах исправить и улучшить себя. Мы не в состо­янии расплатиться за свои грехи; нам не хватит добрых дел, чтобы их загладить; своим послушанием мы не мо­жем ничего добавить к Божьей милости.

Крест учит нас смирению. Единственным средством обелить нас в глазах Бога было возложить бремя нашей вины на Иисуса, а нам вменить Его безупречную правед­ность. Преуменьшение греха, пренебрежение святостью Бога и убежденность в собственной праведности не толь­ко бесплодны, но еще и способны разрушить ваши отно­шения друг с другом. Если вы сознаетесь, что в прошлом у вас был плотский грех, то преуменьшать его — значит опошлять драгоценный и чистый дар супружеской бли­зости, данный нам Богом. Если плотский грех - пустяк, о котором не стоит говорить, значит, и телесная чистота тоже немногого стоит. Точно так же, ставя ни во что Бо­жью святость, вы тем самым обрекаете свой брак на раз­рушение. Если Богу безразлична ваша былая неверность, то какой смысл вам будет хранить верность в браке? Убеж­денность в собственной праведности также несет в себе пагубу. Брак, не сосредоточенный на Кресте, будет ли­шен благодати, милосердия и смирения, которые прихо­дят только тогда, когда и муж, и жена признают свою нужду в Спасителе.

ПРЕОБРАЖЕННЫЕ

Наверное, вы сейчас думаете: «Что же, весь этот раз­говор о Кресте и моих грехах, и есть благая весть?» Да, именно так! Когда мы видим, насколько плачевно наше положение, тогда великое избавление представляется нам совсем уж невероятным.

Ребекка Рипперт рассказывает историю, которая ил­люстрирует преображающую силу правильного понима­ния Креста:

«Несколько лет назад я выступала с сообщением на одной конференции. После моего выступления к сцене подошла миловидная женщина. Она явно хотела со мной поговорить, и, повернувшись к ней, я заметила в ее гла­зах слезы. Мы прошли в соседнюю комнату, где можно было побеседовать наедине. С первого взгляда на свою собеседницу я поняла, что она женщина хрупкая, легко­ранимая и ее что-то мучит. Рассказывая мне свою исто­рию, она то и дело начинала плакать.

Несколько лет назад она и ее жених (за которого она теперь вышла замуж) работали с молодежью в крупной и весьма консервативной церкви. Здесь они пользова­лись большой известностью и имели чрезвычайно силь­ное влияние на молодежь. К ним прислушивались, их любили, ими восхищались. За несколько месяцев до свадьбы между ними начались интимные отношения. Это достаточно сильно угнетало их, порождая чувство вины и сознание своего лицемерия. Позднее выяснилось, что она беременна. «Вы себе не представляете, какой скан­дал разразился бы в церкви, если бы все открылось! - говорила она. - Сознаться в том, что мы проповедовали одно, а делали другое? Это было бы равносильно полному краху. Община была такая консервативная... за все время существования этой церкви у них не было ни единой скан­дальной истории. Мы знали, что такого нам бы никогда не простили. Ну, и потом мы сами не хотели подвергать­ся унижению.

И вот мы приняли самое мучительное решение, ка­кое только возможно было принять. Я сделала аборт. День моей свадьбы стал самым ужасным днем в моей жизни. В церкви мне все улыбались, видя во мне воплощение чис­тоты и невинности. А знаете, о чем я думала, когда под­ходила с букетом к алтарю? Я повторяла себе одно и то же: «Ты - убийца. Из-за своей гордыни, из-за того, что тебе нестерпима была мысль о стыде и унижении, ты не решилась разоблачить себя перед всеми. Но я знаю, кто ты, и Бог тоже это знает. Ты - детоубийца. Ты убила невинное дитя».

Она рыдала так сильно, что не могла говорить. Я обняла ее, и в этот миг меня буквально поразила одна мысль. Но я побоялась высказать ее сразу. Я понимала, что если эта мысль не от Бога, она может произвести разрушительное действие. И я стала молить Его дать мне мудрости, чтобы помочь этой женщине.

Между тем она продолжала: «До меня просто не дохо­дит, как я могла это сделать. Как я могла погубить не­винную жизнь? Как я на такое отважилась? Я люблю своего мужа, и у нас четверо чудесных детей. Я знаю, Библия говорит, что Бог прощает все наши грехи. Но сама я не могу себя простить! Я исповедовалась в этом грехе тысячу раз, но мне по-прежнему так стыдно и так горько! Меня все время преследует мысль: как я могла погубить невинную жизнь?»

Я вздохнула поглубже и наконец высказала то, что думала: «Не знаю, что вас так поражает. Разве ваш грех приводит к смерти впервые? Ведь это уже второй случай!» Она изумленно подняла на меня глаза. «Друг мой, - про­должала я, - посмотрите на Крест, и вы увидите, что все мы, так или иначе, распинали Христа. Верующие и неве­рующие, хорошие и плохие, делавшие аборт и не делавшие аборта - все мы ответственны за смерть единствен­ного невинного Человека, когда-либо жившего на этой земле. Иисус умер за все наши грехи - прошлые, настоя­щие и будущие. Или вы думаете, что у вас есть какие-то особенные грехи, за которые Христу не пришлось уми­рать? Тот самый грех гордыни, который заставил вас убить свое дитя, убил и Христа. И неважно, что две тысячи лет назад вас там не было. Мы все послали Его на Голгофу. Лютер сказал, что те самые гвозди мы носим в своих карманах. Сами видите - если вы делали это раньше, значит, вполне могли сделать это снова».

Она перестала плакать. Посмотрела мне прямо в гла­за и сказала: «Вы совершенно правы. Я не просто убила своего ребенка; я совершила нечто гораздо худшее. Мой грех привел Иисуса на крест. И то, что я не вколачивала гвозди, действительно не имеет никакого значения. Я все равно ответственна за Его смерть. Вы понимаете, как важно то, что вы сейчас сказали мне, Бекки? Я пришла признаться вам, что совершила наихудший грех, какой только можно вообразить. А вы говорите мне, что я по­ступила еще хуже».

Я только руками развела, потому что это была правда. (Впрочем, я отнюдь не уверена, что избранный мною под­ход был наилучшим образцом консультативной методи­ки!) Потом она сказала: «Но если Крест показывает мне, что я на самом деле гораздо хуже, чем себе это представ­ляла, он также показывает, что зло, которое я совершила, было поглощено и прощено. Если самое страшное, на что способен человек, - это убить Сына Божьего, и если та­кое может быть прощено, то как может что-либо еще -даже мой аборт - не быть прощено?»

Никогда не забуду благоговейного выражения ее глаз, когда она, откинувшись на спинку стула, тихо сказала: «Так вот она какая, благодать...». На этот раз она плака­ла не от отчаяния, это были слезы облегчения и благо­дарности. Эта женщина преобразилась буквально у меня на глазах, как только верно уразумела смысл крестной жертвы».

Точно так же, как героиня этой истории, мы должны услышать недобрую весть о Кресте, прежде чем сможем принять весть благую. Для таких грешников, как вы и я, эта весть слишком хороша, чтобы мы сразу смогли ее вместить.

КАК ЭТО СКАЗЫВАЕТСЯ НА НАШИХ ОТНОШЕНИЯХ

Я хочу показать вам три замечательных - и притом практических - способа, как правильное понимание Кре­ста сказывается на наших взаимоотношениях.