Министерство спорта и туризма Республики Беларусь

НАЦИОНАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ТУРИЗМУ

Автор-составитель: Н.В. КОЛОДЯЖНАЯ

БОРИСОВ, БЕРЕЗИНА, СТУДЁНКА

В 1812 ГОДУ»

КОНТРОЛЬНЫЙ ТЕКСТ ЭКСКУРСИИ

Рецензент:

ведущий специалист отдела идеологической работы

Борисовского горисполкома

В.А. МАЛЕИН

Минск

Березина в 1812 году – это уже устоявшееся сочетание – часть мировой истории. Если говорить современным языком, то Березина и 1812 год – брэнд апогея той войны. На берегах реки Березины под Борисовом, в деревне Студенка и на Брылевском поле решалась судьба не только Наполеона и французской армии, но и всей Европы. Здесь писалась история и русская, и французская, и белорусская, и польская, и немецкая, и швейцарская, наверное, это еще и не все перечисления. Поэтому экскурсия к месту переправы французской армии через реку Березину в 1812 году интересна и специалистам, и любителям, и ученикам школ, для них – это урок истории под открытым небом. Сегодня мы побываем на экскурсии «Борисов, Березина, Студенка в 1812 году», познакомимся с памятными местами Отечественной войны 1812 в городе Борисове и его окрестностях: в деревне Студенка и на Брылевском поле, узнаем какую роль сыграла река Березина в военных событиях той эпохи.

С детства мы знаем строки М.Ю. Лермонтова:

Скажи-ка, дядя, ведь не даром,

Москва, спаленная пожаром,

Французу отдана?

Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!

Схватки боевые в 1812 году были во многих местах, в том числе и в Беларуси. Борисов, Березина, Студенка (тогда эта деревня называлась Студянка) стали заметными вехами в истории Отечественной войны 1812 года. Да, оказывается, и у французов есть поговорка «как на Березине», так говорят во Франции, если предстоит какое-то сложное дело. Что такое Березина помнят и многие французские поколения.

Маршрут экскурсии лежит к реке Березине, к Батареям – так местные жители называют военные укрепления, валы и рвы, возведенные накануне войны; в старый город, в деревню Студенку, на Брылевское поле, в краеведческий музей (по желанию). За два часа с четвертью вы увидите памятники, посвященные сражениям 1812 года на Борисовщине, услышите рассказ экскурсовода,

поразмышляете над многими вопросами, которые и сейчас еще являются спорными в освещении некоторых событий той уже далекой от нас эпохи. Спорные детали, некоторые события, окутанные тайной и по сей день, может быть, пробудят у вас интерес к тому, чтобы узнать, что, как, почему и зачем происходило здесь в 1812 году.

[Все даты в тексте даны по новому стилю]

Российское правительство, видя стремление Наполеона к мировому господству, чувствуя приближение войны, усилило подготовку к обороне своих западных границ. В 1810 году М.Б. Барклай-де-Толли был назначен военным министром. Началось строительство крепостей и укреплений. В марте 1810 года на территорию нынешней Беларуси для определения места постройки необходимых укреплений на Березине и Западной Двине прибыла группа инженеров. Инженер Теодор (Федор Ефимович) Норбут разработал, а инспектор инженерного корпуса Карл Иванович Опперман поддержал им разработанный план строительства укреплений на Березине – Западной Двине. Планировалось всего за два года поставить две крепости, которым придавалось особенно важное значение – в Бобруйске и Динабурге.

А между ними – дополнительную Борисовскую укрепленную позицию, расположенную на правом берегу Березины. Генеральный план укреплений был разработан К.И. Опперманом и утвержден царем Александром I.

Теперь давайте посмотрим, почему именно здесь было решено строить укрепления. Через Борисов проходила и сейчас проходит важная транспортная артерия: кратчайшая дорога с Запада на Восток, из Бреста, из Варшавы на Москву. Эта дорога проходила в те времена там, где сейчас улица Р. Люксембург – тогда здесь был лес, дорога вела через лес к реке Березине, к мосту, ныне это пешеходный мост, и к городу, который был за рекой. Мы должны помнить о том, что в те времена город был только на левом берегу Березины. А здесь, на правом берегу реки города еще не было, он появится лишь во второй половине ХIХ века. Чтобы прикрыть подступы к городу, к реке, к мосту именно здесь и нужны были укрепления.

Уже 9 февраля 1812 года, выполняя Директиву Главного командования по концентрации русских войск на Западной границе, вступил в Борисов Таврический гренадерский полк, которым командовал тогда князъ Вюртембергский. Полк был расквартирован, и около двух недель пробыл в городе Борисове на отдыхе, а затем двинулся на Запад. После этого почти каждый день в том же направлении проходили многие пехотные полки, кавалерийские части, а так же артиллерия.

Движение войск продолжалось до 1 марта. 24 февраля, по некоторым сведениям из Бобруйска, прибыл в Борисов подполковник Н.Г. Сазонов с командой пионеров (пионер – первопроходец с фр. – наименование подразделений, частей и соединений инженерных войск русской армии в ХVIII – ХIХ вв.) численностью в две роты. Это были солдаты саперной части 1-го пионерского полка инженерных войск русской армии. Они привезли с собой весь необходимый инструмент. Саперы сразу же приступили к делу – начали вырубать лес по обеим сторонам моста вдоль дороги, ведущей к Минску.

Местные власти предоставили помощь саперам Сазонова – сотни крестьян и горожан со своими лошадьми и подводами. Оплата за работу осуществлялась из военной государственной казны примерно 1, 5 рубля в день. Очистив пространство перед мостом, на длину примерно 1700 метров и ширину до 2000 метров, то есть площадью примерно 350 га, с помощью тех же местных крестьян и обывателей-горожан саперы приступили к постройке тет-де-пона, предмостных укреплений, или так называемых Батарей. Уже 15 апреля на правом берегу закипели земляные работы. Издалека вся эта масса работавших людей и лошадей напоминала гигантский копошащийся человеческий муравейник.

Землю частично возили повозками на лошадях из ближайшего оврага (ныне улица Я. Купалы), но в основном использовали грунт для устройства сплошного вала по окружности укрепления, вынутый из там же устраиваемого одновременно с валом наружного рва и из центральной части укрепления. Вследствие чего после окончания работ оно напоминало довольно-таки глубокую чашу. Для устройства казарм под валгангами (валганг – верхняя часть крепостного вала, прикрытая спереди брустверами, предназначенная для расположения и передвижения артиллерийских орудий) подземных выходов и подземных коридоров, галерей для сообщения между фортификационными сооружениями и других нужд использовали еще сырой еловый и сосновый лес, вырубленный накануне на этом же месте. К июню 1812 года были построены два редута и насыпной вал между ними. Редуты (фр. убежище, опорный пункт, сомкнутое полевое укрепление прямоугольной или многоугольной формы, подготовленное к круговой обороне) широко применялись в ХVII – ХIХ веках. Левый редут со стороны нынешнего проспекта Революции и правый в районе нынешнего кинотеатра «Мир». Планировалось устроить в толще валов казармы для размещения 20-тысячного гарнизона. Но закончить строительство помешала начавшаяся война. Полковник Сазонов, выполняя приказ начальника воинской команды Борисова полковника Грессера, 30 июня сжег недавно построенный на реке Березине мост и отступил вместе с командой в сторону Бобруйска.

В этот же день в Борисов вступили французские войска маршала Даву. Уже в октябре 1812 года, мобилизовав окрестное население сел уезда и Борисова, оккупанты практически уничтожили борисовские предмостные укрепления, срыв их. Полному уничтожению «Батарей» помешал случайно ворвавшийся в город (заблудившийся) кавалерийский русский отряд. В городе началась паника, и как следствие, эвакуация и бегство французов из Борисова. А когда паника улеглась работы по уничтожению тет-де-пона уже и не возобновлялись. Оккупация Борисова продолжалась четыре с половиной месяца.

За это время прогремел Бородинский бой – одно из величайших сражений в истории войн. Войска Наполеона вступили в Москву. Пожар Москвы. Французы отступают и отступают опять по той самой старой Смоленской дороге, по которой шли на Москву, приближаясь к Березине. И вот тут-то борисовскому тет-де-пону довелось сыграть важную роль в военной эпопее 1812 года. К этому времени Дунайская армия, насчитывающая около 32 тысяч человек при 180 орудиях под командованием начальника Черноморского флота адмирала П.В. Чичагова, закончила длительный марш с берегов Дуная до Луцка, соединилась с армией Тормасова, и, получив предписание занять фронт по реке Березине, стала продвигаться к Борисову, чтобы преградить путь на запад отступающему Наполеону. 16 ноября Чичагов вступил в Минск. Губернатор города Брониковский сбежал с остатками разгромленного французского гарнизона в Борисов. Там группа уцелевших солдат и офицеров соединилась с войсками под командованием генерала Домбровского. Тем временем Чичагов послал из Минска навстречу неприятелю авангард во главе с генералом К.О. Ламбертом. 20 ноября авангард Дунайской армии находился в 20 километрах западнее Березины, в районе Жодино.

Утомленные длительным переходом и стычками с противником войска нуждались в отдыхе, но Ламберт не дал передышки. От захваченного в плен наполеоновского офицера стало известно, что одна из вражеских дивизий под командованием генерала Домбровского, расквартированная в здешних местах, спешит к борисовским редутам, чтобы занять их и удержать переправу через Березину до подхода главных сил наполеоновской армии. Случайно оказавшийся в штабе Ламберта военный инженер, участвовавший весной в строительстве редутов, нарисовал их план и предупредил, что если неприятель захватит укрепление, штурмовать его будет трудно. И авангард Дунайской армии, совершив в непроглядной тьме беспримерный марш-бросок, за час до рассвета подошел к борисовскому тет-де-пону. Однако к тому времени фортификационные сооружения уже были заняты дивизией Домбровского. Правда, противник не изготовился к обороне, а расположился внутри укреплений на отдых в походном построении. Когда 14-й егерский полк Дунайской армии во главе с А.И. Красовским приблизился к правому редуту, французский часовой принял его за отставшую колонну своих войск и не поднял тревоги. Захватив спящего врага врасплох, русские овладели укреплением почти без потерь. Зато 38-й егерский полк, чуть позднее начавший атаку на левый редут, встретил сопротивление. Ламберт послал в подкрепление егерей 7-го полка. Оба полка возглавил генерал-майор Энгельгардт. Этот человек прежде служил в провиантском департаменте и был судим за какие-то провинности. Однако в бою он показал пример бесстрашия: лично повел в атаку солдат, вместе с ними ворвался в редут и был сражен там вражеской картечью. Итак, оба редута – в руках русских. Но Домбровский не хотел примириться с их потерей и решил отбить, используя части, что были на подходе. Одна колонна наступала с севера, из деревни Дымки. Она стала заходить в тыл 14-му полку Красовского. Вторая, состоявшая из пехоты и кавалерии, приближалась с юга, со стороны деревень Гора и Юшкевичи. Ночью она шла в аръергарде дивизии Домбровского, поотстала и не успела соединиться с дивизией и войти в укрепление. Положение русских осложнялось еще и тем, что значительные силы неприятеля находились в ретраншементе, т.е. во второй линии укрепления. Против подходивших с севера и юга наполеоновских частей Ламберт послал резервные полки. Они остановили вражеские походные колонны и, не позволив им развернуться к бою, обратили в бегство. Теперь оставалось взять ретраншемент. На приступ пошли 13-й и 38-ой егерские полки, но потерпели неудачу. При этом получил ранение Ламберт. Подоспел с 1-й конно-артиллерийской ротой полковник Магденко. Установив орудия на левом редуте, он открыл сокрушительный картечный огонь по неприятелю. Красовский собрал егерские полки, усилил их резервными подразделениями и повел в штыковую атаку. Вражеские солдаты были частью убиты, частью захвачены в плен. Остатки дивизии Домбровского спасались бегством, стремясь уйти за Березину. Тут в бой вступила кавалерия. Вслед за отступавшими поскакали драгуны Арзамасского и гусары Александрийского полков. Преследование продолжалось на длинном мосту, перемежаемом гатями, через широкую пойму реки. Неприятель пытался остановить кавалеристов на подступах к городу. Однако едва установленная у городских ворот пушка сделала первый выстрел, как оказалась захваченной наступавшими. Русские кавалеристы проскакали по улицам Борисова и выехали на его восточную окраину. Здесь на лугу возле мельницы, у реки Схи, Домбровский пытался собрать и построить остатки своей дивизии. Но неодолимый наступательный порыв двух русских полков в мгновение ока смел противника, который в панике бежал по Московскому тракту к деревне Лошнице.

В четыре часа пополудни закончилось начатое на рассвете сражение. Противник потерял около 2000 убитыми и ранеными, в плену оказалось более 2500 человек. Был смертельно ранен начальник кавалерии генерал Дзеваневский. Трофеи состояли из 2 знамен и 8 пушек. Потери авангарда Дунайской армии – около 1000 убитыми и ранеными. В этих боях прославился Карл Осипович Ламберт (француз, 1772 – 1843). Он командовал авангардом Дунайской армии при взятии борисовских предмостных укреплений, принимал личное участие в одной из штыковых атак. Был ранен, но долго не покидал поле боя, за что его наградили орденом.

Четверть века спустя Михайловский-Данилевский так писал об этих событиях: «Был совершен славный подвиг, важность коего по сю пору не оценили достойным образом, потому что в свое время не сумели извлечь из него надлежащую пользу» [15, с. 83]. Под надлежащей пользой он разумел пленение на Березине Наполеона.

Итак, в результате боев у «Батарей» был прегражден путь отступления Наполеона к Минску, где в период оккупации французы сделали крупные запасы продовольствия. Теперь Наполеону предстояло искать окольные пути на запад. Назревала реальная угроза пленения императора. Приближаясь к Березине, он решал задачу, как выйти из кольца, которое грозило вот-вот сомкнуться. Ну а что же «Батареи» в дальнейшем? Какова их судьба? Весной 1813 года в Борисове появился 1-й саперный батальон под командованием подполковника Н.Г. Сазонова. Это были те самые саперы, которые год назад возводили редуты на правом берегу Березины. Славный путь прошли они прежде, чем вернулись в Борисов. Они участвовали в сражениях под Бородино, Малоярославцем, Красным. И вот опять пришли в Борисов. Теперь им предстояло восстановить мост через Березину, а затем приступить к ремонту старых и возведению новых земляных укреплений на правом берегу реки. Борисовские редуты, сыгравшие такую важную роль осенью минувшего года, решено было подновить и усилить на случай возможного неблагоприятного оборота событий в Европе.

На строительстве редутов вместе с саперами в течение нескольких месяцев работали окрестные жители и пленные. Вот воспоминания о событиях послевоенного времени русского офицера Федора Глинки, прошедшего дорогами Отечественной войны. Он видел разоренный город и сумел побывать здесь спустя почти год: «2 сентября. Город Борисов. Не узнаешь его! Прекрасное мостовое укрепление по чертежу известного нашего генерал-инженера Оппермана вдруг возникло у Березины. 1500 пленных французов заняты здесь земляною работою. Нельзя употребить лучше французов. Улицы мостят камнем. Видно, из Борисова хотят сделать хороший город! Дай бог! У нас так мало хороших городов...» [7, с. 47]. В «Наружном описании города Борисова» Э.М. Клейна, изданном в 1910 году на с. 26 есть запись: «Летом вольное пожарное общество устраивает гулянья на «Батареях» с музыкой, танцами, фейерверками и прочее». [13, с. 26]. Ту же функцию Батареи выполняли и до 1941 года и сразу после войны, являясь своеобразной зоной отдыха. Играл оркестр, была танцплощадка. В 30-х годах ХХ века на «Батареях» была построена 1-ая Советская больница, ее новый хирургический корпус возведен уже в 1988 году. Постановлением СНК БССР от 3 августа 1926 года «О признании государственной собственностью памятников древности, искусства, быта и природы», где значатся и Батареи в числе объектов, имеющих историческое значение, это место имеет определенный статус. В 1985 году здесь установлен памятный знак и оборудована смотровая площадка. Отсюда открывается вид на старую часть города и на реку Березину. Текст на памятном знаке следующий: «Предмостные укрепления (Батареи) построены накануне Отечественной войны 1812 года в целях обороны г. Борисова. Здесь 10 ноября 1812 года русские войска разгромили крупную группировку наполеоновской армии». Под текстом карта-схема, где изображена река Березина, Борисов, Студенка. Рядом с борисовским тет-де-поном – улица 1812 года, через дорогу от нее начинается пешеходный мост, тогда в 1812 году именно здесь и был мост через реку Березину, здесь Минский шлях выходил к городу Борисову, мы помним, что в те времена город был там, за рекой.

Туда мы сейчас и поедем.

Река Березина всегда была значительной преградой в годы военных событий. В 1941 году здесь шли тяжелые оборонительные бои. Войну под Борисовом на Березине встретил К.Симонов, пережитое им здесь и увиденное нашло отражение в щемящих строках стихотворения:

«Ты помнишь, Алеша...» Сражалась здесь 1-ая Московская дивизия, совершено было немало подвигов, а в 1944 году сюда опять пришли бойцы той самой дивизии. Перед танкистами была поставлена задача: сломить сопротивление врага и захватить переправы. На прорыв пошло несколько танков, но через Березину удалось прорваться только одному. В этом танке были командир Павел Рак, башенный стрелок Алексей Данилов, водитель Александр Петряев. Почти 17 часов вели они бой в оккупированном городе. Утром на рассвете стали прорываться к Березине, здесь их ждала засада. Танк был подожжен, все три члена экипажа погибли. Посмертно все трое были удостоены звания Герой Советского Союза. Недалеко от того места, где погибли танкисты, в 1960 году у моста через Березину сооружен памятник – на высоком постаменте стоит танк, а под ним мемориальная плита, рассказывающая о подвиге танкистов.

В связи с тем, что Борисов занимает выгодное географическое положение и что в мирные времена здесь ехали гости, а в годы войн шли враги, город неоднократно разрушался. Поэтому в старинном городе, которому уже более 900 лет, памятников старины почти нет. Борисов основан в 1102 году. В тот год «Борис Всеславич полоцкий ходил на ятвяг и, победя их, возвратясь, поставил град Борисов во свое имя и людьми населил», - читаем мы у В.Н. Татищева в «Истории Российской с самых древнейших времен».

Мы пересекаем Березину и приближаемся к тому месту, куда в ХII веке после большого пожара предки борисовчан переселились с места первоначального основания города – сейчас это деревня Староборисов, МОУСП (унитарное сельскохозяйственное предприятие Минской области) Старо-Борисов, чуть позже мы там будем, а сейчас едем туда, куда после пожара перешли жители этих мест ниже по Березине к излучине ее притока – реки Схи. Ныне здесь улица Гоголя. При повороте от завода агрегатов слева на берегу реки когда-то был замок, по сей день здесь находят большие каменные ядра, одно из них можно увидеть в краеведческом музее. От замчища вела улица – мы по ней едем – вела она к рыночной площади, туда, где жил мелкий торговый и ремесленный люд. Город в основном был деревянным, часто горел, поэтому сооружений былых столетий в Борисове не много. Это здание костела Рождества Девы Марии справа, построенное в 1823 году, здание бывшей синагоги начала ХХ века, ныне это Дом детского и юношеского творчества, торговые ряды вокруг рыночной площади, построенные в ХIХ веке. Значит, мы должны себе представить, что в 1812 году всего этого не было. Город выглядел совсем по-другому. Прежде всего это было небольшое поселение в основном деревянное. В начале Х1Х века был утвержден план застройки города и стали появляться первые кирпичные здания. В 1806 – 1807 годах началось строительство костела, в сентябре 2006 года отмечалось 200-летие начала строительства костела, в 1806 г. был построен дворянский дом. Это единственное здание в Борисове, связанное с событиями Отечественной войны 1812 года, сохранившееся до наших дней. Г. Роос, лекарь из корпуса Мюрата, плененный под Студенкой, вспоминал: «Я заметил один каменный дом, стоявший на базарной площади. Он был приспособлен французами под госпиталь. Сюда русские поместили более 300 женщин, девушек и детей, подобранных при переправе». [17, с. 68]. Эти несчастные, испытавшие все тяготы отступления наполеоновской армии, намерзшиеся на Березине в ожидании своей очереди к мостам, но так ее и не дождавшиеся, так жадно, неистово тянулись к огню, так неосторожны были в обращении с ним, что, как пишет Роос, в каменном доме «в ночь под рождество возник пожар, пламя пожрало все горючее и всех, кто не мог спастись». [17, с. 70.]. Этот дом был восстановлен. Он и сейчас стоит у городской базарной площади, объявлен памятником истории как первое каменное здание в Борисове. Здесь было казначейство, затем Пригородный сельский совет, сейчас в этом помещении – воскресная школа.

Сразу за этим зданием – собор, строительство его было завершено в 1874 году. Все кирпичные работы выполнили каменщики из местечка Ивенец Минского уезда. Иконы для храма написал виленский художник Г. Трутнев. Устройство иконостаса взял на себя мастер Елиашевский. 20 октября 1874 года епископ Минский и Туровский Александр освятил собор, по сложившейся традиции, в честь Воскресения Христова. В 1907 году по проекту архитектора В. Струева перед собором была построена ярусная шатровая звонница со входной брамой, завершившая цельность ансамбля. Рядом с собором в 1984 году краевед А.Б. Розенблюм обратил внимание на квадратную бетонную площадку. Выяснилось, что эта площадка не что иное, как фундамент, торжественно освященный минским архиереем Митрофаном 28 июля 1914 года, в день, когда на средства земства началось сооружение памятника героям 1812 года по проекту всемирно известного зодчего академика И.А. Фомина. Но памятник так и не был сооружен - началась первая мировая война. Сейчас на этом месте памятник князю Борису, основателю города. Памятник был открыт в канун празднования 900-летия Борисова в торжественной обстановке летом 2002 года.

Недаром в Борисове собирались возвести ранее упомянутый памятник по проекту П.А. Фомина, недаром в окрестностях Борисова есть много памятников, связанных с событиями 1812 года. Именно здесь в 1812 году решалась судьба французской армии, Наполеона, решался исход кампании. Теперь мы видим, что исход этих событий мог быть двояким. По замыслу М.И. Кутузова Наполеон мог быть здесь пленен, но сложилось все иначе. Как это происходило? Почему? На эти и другие вопросы мы узнаем ответы, побывав на местах событий – в первую очередь в Студенке.

В тот день, когда армия П.В. Чичагова утвердилась на берегах Березины, Наполеон в Орше переправлялся через Днепр. Только на следующий день в Толочине на расстоянии трехдневного перехода до Борисова император получил с нарочным известие о том, что русские овладели предмостными укреплениями на Березине, преградив ему путь на Минск. Именно тогда он приказал собрать все боевые знамена и сжечь их в его присутствии. Так нам повествуют русские историки. Когда Ф. Бокур, руководитель Центра Наполеоновских исследований в Париже, услышал об этом из уст нашего экскурсовода, то он был возмущен. И сообщил, что это невозможно. Наполеон был до мозга костей военным человеком и сжигать знамена не мог. Вот так мы столкнулись с одним из разногласий русских и французских историков. Фернан Бокур часто бывал в Борисове, к сожалению, в 1985 году ушел из жизни. Им Борисовскому краеведческому музею подарена книга о событиях на Березине в 1812 году, но пока она не переведена на русский или белорусский языки, к сожалению. Есть эта книга и в библиотеке.

На момент ухода из Москвы в армии Наполеона насчитывалось 110 тысяч человек. На подступах к Орше воинов под ружьем оставалось 11 тысяч, не считая толп безоружных людей, что плелись, поотстав от своих частей. Лошадей имели только 500 офицеров. Чтобы получить хотя бы одну боеспособную кавалерийскую единицу, их объединили в эскадрон, который Наполеон назвал «священным». Это была его опора и защита. На подходе к Березине войска Наполеона должны были значительно пополниться – на соединение с ним с севера шли корпуса маршалов Удино и Виктора, насчитывавшие к тому времени около 20 тысяч человек. Корпуса Удино и Виктора, хотя и понесли немалые потери в боях под Полоцком, все же представляли еще боеспособные формирования. У них была кавалерия, даже кирасиры. Присоединение этих корпусов, а также частей, что несли гарнизонную службу на территории нынешней Беларуси, значительно повысили возможности наполеоновской армии вести активные боевые действия. Наполеон приказал Удино выступить в авангарде отступавшей армии, то есть, опередив ее, идти на Борисов. Виктору было предложено прикрывать отход.

В местечке Бобр произошла встреча корпуса Виктора с отступавшей армией. Солдаты Виктора не поверили своим глазам, когда вместо прежних бравых полчищ, направлявшихся на Москву, они увидели «толпы призраков, одетых в лохмотья, женские шубы, куски ковров или грязные плащи, обгорелые и продырявленные выстрелами, призраков, ноги которых были обернуты всякими тряпками» (так описал эту встречу Ф.П. Де-Сегюр, адъютант Наполеона). [11, с. 46].

Узнав о том, что дорога на Минск перекрыта, Наполеон впал в гнев и негодование. Ему срочно пришлось решать задачу, как выйти из кольца, которое грозило вот-вот сомкнуться. Он направляет Удино приказание атаковать Дунайскую армию, втоптать ее в Березину и во что бы то ни стало овладеть борисовским мостом или отыскать переправу через реку в другом месте.

В это время командующий Дунайской армией адмирал Чичагов П.В. расположился со своим штабом в Борисове, который представлял собой небольшой массив деревянных построек в углу между сходом болотистых долин Березины и впадающей в нее чуть южнее города речки Схи.

Начиная с этого момента и до переправы Наполеона через Березину многие русские командующие, да и просто командиры допускают то ли опасные просчеты, то ли поразительную беспечность, то ли недальновидность. В совокупности это дает возможность Наполеону все-таки переправиться через Березину. Как это происходило давайте подробно разберемся, изучив воспоминания участников событий, их действия, приказы и последствия. После занятия Борисова русское командование двое суток не высылает разъездов. Так свидетельствуют различные источники. Три тысячи кавалеристов отправляются на заготовки фуража вверх по реке. Лишь поздно вечером 22 ноября вместо раненого командующего авангардом армии генерала Ламберта был назначен генерал-майор Пален. Наутро 23 ноября он повел солдат из Борисова по Московскому тракту на восток, к деревне Лошнице, расположенной в 18 километрах от города.

Тем временем двигавшийся на запад корпус Шарля Удино повстречал бежавшие в панике остатки разбитых под Борисовом дивизий Яна Домбровского и Брониковского. Удино, предупрежденный ими об опасности, произвел боевое построение своих войск с артиллерией во главе и встретил показавшуюся из лесу походную колонну русских сильным орудийным огнем. Вслед за этим в дело вступила конница. Для немногочисленного русского отряда столкновение с большими силами противника явилось полной неожиданностью. Тем не менее, эскадрон Александрийских гусар самоотверженно устремился в атаку. Кавалеристы врезались в самую гущу французской конницы, но пали в неравном сражении. Зажатые со всех сторон на узкой лесной дороге колонны авангарда не смогли развернуться к бою и под натиском французов начали отходить к Борисову. Нужно было подумать об обороне города. Князь Щербатов установил возле мельничной плотины на речке Схе батарею, чтобы преградить врагу путь к городу. Казалось, удачно выбранная позиция обещала успех. Однако получилось иначе. Отступавшие части русских стали переходить Сху вброд значительно выше плотины. Неприятель, который следовал за ними по пятам, также воспользовался бродом и вскоре ворвался в Борисов с северо-востока. Войска в городе были совершенно не подготовлены к отражению противника. Второпях седлали лошадей, закладывали экипажи, снаряжали обозы. Остановить дальнейшее продвижение неприятеля русские смогли только тем, что отступили за Березину и подожгли мосты.

Борисов оказался в руках французов. Однако успех Удино не был абсолютным, так как он не смог захватить мост через Березину, а Дунайская армия владела правым берегом реки и преграждала продвижение на запад.

П.В. Чичагов с главными силами армии остался у тет-де-пона, преграждая непосредственный путь на Минск.

Для наблюдения и обороны реки выше Борисова был назначен отряд Е.И. Чаплица, получивший приказание идти к Брылям и занять Зембин.

С той же целью вниз по Березине был направлен отряд графа К. Орурка. В его задачу входило занять Юшкевичи и противодействовать неприятелю у Нижнего Березино. При этом графу Орурку было приказано не ограничиваться пассивной обороной реки, а демонстрировать переправу, для чего в его распоряжение была назначена понтонная полурота.

24 ноября отряды Чаплица и Орурка заняли назначенные им позиции. Таким образом, армия Чичагова заняла для обороны течение Березины на пространстве между Веселовым и Нижним Березино.

При общей длине оборонительной линии около 80верст (данные из военно-исторического исследования В. Харкевича). В самый день получения известия о переправе противника где-либо на пространстве между Борисовом и Веселовым, или Борисовом и Новоселками вся армия могла быть сосредоточена к угрожаещему пункту. Значительно менее благоприятными представлялись условия в случае, если бы противник искал переправы где-то в окрестностях Нижнего Березино. Тогда только в конце второго дня по получении известия о переправе могли прибыть к угрожающему пункту главные силы, и лишь на третий день могла сосредоточиться туда вся армия Чичагова.

Шарль Удино, по овладении Борисовом, немедленно приступил к рекогносцировке с целью приискания наиболее удобного пункта для переправы через реку. Рекогносцировки и расспросы местных жителей указали на существование на Березине трех бродов выше Борисова – у Стахова, Студенки и Веселов, и одного брода ниже Борисова возле Ухолоды. Оценивая условия переправы у четырех бродов, Удино не мог не отдать предпочтения переправе у Студенки. Сравнительно с Ухолодой и Стаховым, пункт этот значительно больше удален от Борисова и это давало надежду встретить меньшее противодействие переправе со стороны противника. Окрестности Веселова представляли же больше сложностей для наведения мостов. Кроме того, по счастливой случайности брод под Студенкой уже был опробован французами. Случилось это так. Кавалерийская бригада Корбино, сражавшаяся под Полоцком, двинулась на соединение с корпусом Удино через Плещеницы, Зембин к Борисову. Прибыв к Студенке, он получил сообщение, что Чичагов на Березине, и, избегая встречи с ним, воспользовался указанным местным жителем бродом против этой деревни для перехода на левый берег Березины. Брод находился в небольшом удалении от большой дороги на Зембин, и глубина его не превосходила 3, 5 футов.

Итак. Удино отдает предпочтение броду в Студенке.

Он отдает распоряжения о ложной демонстрации движения войск в районе Ухолоды, а к Студенке отправляет своего начальника артиллерии, генерала Обри, возложив на него подготовительные работы по устройству переправы. По прибытии в Студенку, Обри внимательно осматривает местность. Ширина самой реки не превосходила 10 саженей, но покрытые водой болотистые берега увеличивали эту ширину до 30 – 35 саженей. Сажень = 3 аршинам = 7футам = 2, 1336 м.

Фут = 12 дюймам = 0, 3048 м. Глубина брода, по словам крестьян, вследствие прибыли воды, возросла. Подступы к реке на левом берегу не представляли затруднения, но на правом берегу простиралось болото, доступное лишь во время сильных морозов и через которое была гать. Французы не решились произвести предварительные замеры, чтобы не привлекать внимания к действительному пункту переправы. На правом берегу стоял казачий пикет, наблюдавший за бродом, лежавшая на возвышенности деревня Брыли была занята пехотой и кавалерией, а на окраине деревни видны были орудия.

Наполеон узнал о существовании брода у Студенки из доклада Корбино, прибывшего с этой целью 23 ноября в главную квартиру французской армии в Бобр. Наполеон отправил его обратно к Удино с приказанием немедленно приступить к работам по устройству мостов у Студенки, вместо намеченного ранее пункта у Веселово. И в то же время для отвлечения внимания Чичагова в противоположную сторону производить усиленные демонстрации ниже Борисова. Для придания этим демонстрациям большего правдоподобия, Удино распустил в войсках слух, что переправа будет проходить ниже по Березине с тем, чтобы притянуть туда толпы безоружных. Для быстрой постройки мостов Наполеон предоставил в его распоряжение всех понтонеров и саперов. 24 ноября с рассветом выступили из Бобра генералы Эбле и Шаслу в Борисов с еще сохранившейся частью понтонных экипажей, уничтоженных в Орше.

Только два перехода отделяли армию от Березины.

С целью замедлить преследование передовых войск Кутузова и удержать их в возможно большем удалении от переправы, Наполеон послал приказание Даву и Мюрату, составлявшим арьергард, отступать медленно, а для поддержания их оставил у Бобра Нея, подчинив ему войска Зайончика и польский отряд, прибывший из Могилева. Из Бобра Наполеон послал Виктору приказание занять и прикрыть дорогу из Лепеля в Борисов. Наполеон рассчитывал, что Виктор уже к полудню 25 ноября займет Кострицу, что переправа начнется в ночь с 25 на 26 ноября, для этой цели в районе переправы он думал сосредоточить корпуса Удино, Виктора и гвардию. Арьергард Даву должен был удерживаться между Крупками и Начей до тех пор, пока пройдет переправа. Однако Виктор продолжал отступление на Лошницу. Получив донесение Наполеона, он был на марше и не смог изменить направление, сообщив об этом Наполеону. Тот был этим очень недоволен. Французская армия переживала кризис и положение ее, бывшее до сих пор опасным, сделалось почти гибельным. Пункт переправы со стороны Витгенштейна (с уходом со стороны Лепеля Виктора) был совершенно обнажен. Простой расчет расстояний и времени указывал на возможность появления Витгештейна у Студенки при самом начале переправы.

Почему П.Х. Витгенштейн упустил этот момент? Это вопрос и по сей день. Позже в свое оправдание он говорил о плохом состоянии дорог из Кострицы на Веселово и Студенку. Но дороги эти были не хуже других.

С наступлением сумерек 25 ноября Наполеон прибыл со старой гвардией в Борисов. Проехав город, он остановился у разрушенного моста и внимательно осмотрел русскую позицию на правом берегу реки. Затем, зайдя в ближайший дом, он несколько часов провел в размышлении над развернутой картой и уже поздно вечером направился на мызу Старый Борисов. Этот дом, где одну ночь провел Наполеон, когда-то был в имении Радзивилов, затем земли эти отошли Николаю Николаевичу Романову, вот сюда и прибыл император.

В это время корпус Виктора уже стягивался к Студенке. Накануне там уже начались работы по подготовке материала для постройки мостов. Деревня была занята кавалерией Корбино.

С целью ввести в заблуждение Чичагова в одно время с занятием Студенки вниз по реке к Ухолоде был отправлен батальон пехоты, увлекший за собой толпы безоружных, которые с русского берега могли быть приняты за регулярные войсковые колонны. Была употреблена и следующая уловка. Начальник штаба Удино – Лорансэ потребовал к себе несколько евреев, знакомых с местностью и подробно расспрашивал их как о броде в Ухолоде, так и о путях, ведущих оттуда к Минску. Затем, сделав вид, что он вполне доволен сведениями, Лорансэ оставил часть евреев как проводников, а остальных отпустил, взяв с них обещание, что они соберут сведения о русских войсках и доставят их к Ухолоде.

25 ноября рано утром в Борисов прибыли генералы Эбле и Шаслу и после нескольких часов отдыха с большей частью понтонеров и саперов отправились прямо в Студенку. Остальные понтонеры и саперы были оставлены для демонстрации переправы у Борисова и Ухолоды.

Итак, Наполеон сделал выбор – переправляться в Студенке, отдал приказание проводить подготовительные работы там, сделал все, чтобы ввести в заблуждение русское командование и сам с гвардией под покровом темноты выехал из Борисова к Старо-Борисову. По следам Наполеона отправимся и мы.

Северная окраина города, Зембинский поворот, памятник в честь курсантов танкового училища, которые в 1941 году под командованием корпусного комиссара Сусайкова защищали подступы к Борисову. Памятник при повороте справа, а слева – санаторий «Березина», сразу за ним во рву памятник расстрелянным во время немецко-фашистской оккупации гражданам еврейской национальности.

Райбольница. Здесь начинается территория борисовского района, мы едем к деревне Староборисов, раньше здесь был совхоз «Старо-Борисов», а сейчас МОУСП (унитарное сельскохозяйственное предприятие Минской области) «Старо-Борисов».

Места очень живописные. Обратите внимание на реку Березину, она слева, обратите внимание на сосновые леса справа. Именно здесь когда-то первоначально в начале ХII века и поселились люди, это подтвердили изыскания Академии Наук. Археологи нашли подтверждение тому, что именно здесь и был основан город Борисов. Долгое время земли эти принадлежали польским магнатам, а после присоединения этих земель России здесь было имение Николая Николаевича Романова. Вот сюда-то и прибыл Наполеон поздно вечером 25 ноября из Борисова по направлению к Студенке. На ночлег он расположился в усадьбе барона Корсака, управляющего борисовскими имениями магната Радзивилла. Старожилы Борисова помнят вместительный деревянный дом, за которым утвердилось прозвание «домик Наполеона». Этот дом упоминает А.А. Громыко в книге «Памятное», он жил в этом доме, когда учился в сельскохозяйственном техникуме в Борисове. В 1941 году в этом доме побывал Гитлер. В 1944 году дом был сожжен отступавшими гитлеровцами. Фундамент этого дома и подвал находятся ныне на территории школы – интерната в Старо-Борисове для больных детей, склонных к легочным заболеваниям (туберкулезом).

Здесь Наполеон провел тревожную ночь перед переправой. Спать он не ложился. Часто выходил из дома, вглядывался в красные огоньки в стане русских за широкой поймой Березины. Пламя костров его успокаивало: значит русские продолжают стоять на месте, значит, не подозревают о приготовлениях к переправе в Студенке, не замечают концентрации в ней неприятельских войск. Огни горели до утра. На следующее утро, едва рассвело, Наполеон поспешил к Студенке, куда всю ночь и следующий день подходила его армия из Борисова.

А что же в это время предпринимал Чичагов Павел Васильевич?

В это время Чичагов сделал распоряжения, значительно ослабившие позиции русских войск в верхнем течении Березины, т.е. там, куда направился Наполеон.

24 ноября отряды Чаплица и Орурка заняли свои места. Со своего берега они видели усиление французских войск в самом Борисове и движение колонн вверх и вниз по реке, но нигде не было обнаружено приготовлений к переправе.

В ночь с 24 на 25 ноября Чичагов получил уведомление от Витгенштейна об очищении Виктором Череи, сообщая, что он выступил для преследования французского корпуса, начавшего отступление на Бобр.

Витгенштейн высказал предположение, что французская армия повернула к Бобруйску. Это было свидетельством того, что Наполеон будет переправляться южнее Борисова. Дополнили это предположение донесения коменданта Минска о появлении передовых отрядов Шварценберга в Несвиже и Новом Свержене.

Существует такая версия об участии борисовских евреев в деле спасения Наполеона. Рассказывают, что когда русские, оставив Борисов, перешли на правый берег Березины, Чичагов расположился на ночлег в одном из домов в деревне Дымки. Ночью его разбудил адъютант в связи с чрезвычайной важности обстоятельствами.

Караульные задержали около полуночи трех евреев, переправившихся на лодке в д. Дымки и утверждавших, что знают некую тайну, за которую их самый старший генерал хорошо наградит. Эти трое были доставлены к еще сонному, раздраженному Чичагову. Евреи, опережая друг друга, сообщили, что французы намерены форсировать Березину ниже по ее течению в районе деревни Ухолоды. Эта информация подтверждала уже имевшуюся информацию о том, что часть французских войск ушла из Борисова в сторону Ухолоды еще вечером.

Адмирал ничего не предпринял тогда только потому, что не имел возможности как-то согласовать свои действия о перемещении войск в район Ухолоды с главнокомандующим русской армии Кутузовым, но в свете этой новой информации необходимость согласования своих действий с Кутузовым отпала сама по себе. Чичагов решил действовать сам по себе, исходя из обстоятельств. Он дал евреям денег за информацию и этой же ночью, подняв корпус по тревоге, увел его в сторону Забашевичей. Что же касается борисовских евреев, то их на всякий случай оставили в деревне Дымки под охраной. Когда Чичагов понял, что французы его обманули, он 27 ноября 1812 года по возвращении в Дымки публично повесил несчастных подданных российской империи, желавших оказать услугу своему Отечеству, но так и не понявших за что их казнят. [Так изложен этот материал у В. Верещагина. Информацию об этом также можно прочитать у А.Б. Розенблюма «Следы в траве забвения»].

Как бы там ни было, но факт остается фактом.

Вопреки мнению начальника штаба генерала Сабанеева и других генералов, советовавших выждать до выяснения обстановки, Чичагов решился немедленно перенести центр тяжести обороны к югу, передвинуть туда свои силы и усилить наблюдение за нижним участком реки, т.е. он сделал то, что и нужно было Наполеону, вольно или невольно, но это произошло.

Граф Орурк, оставив на месте посты, выставленные на реке у Горы и Юшкевичей, двинулся к Нижнему Березино, сделав свыше 50-верстный переход по зимней дороге, двигаясь ночью и к рассвету 26 ноября занял Нижнее Березино, где предполагалась переправа Наполеона.

У тет-де-пона был оставлен корпус графа Ланжерона в числе 4 – 5 тысяч человек. Сам Чичагов со стратегическим резервом в 14 – 16 тысяч человек выступил из-под Борисова после полудня и уже вечером 25 ноября прибыл в Забашевичи (тогда это было в 23 километрах южнее Борисова). Создалась необычайно странная ситуация. В то время, когда Наполеон устремился на север, к Студенке, Чичагов пошел на юг. Вечером того же дня Наполеон расположился в Старо-Борисове, а Чичагов со штабом в Забашевичах.

Чаплицу было послано приказание оставить для наблюдения за верхним течением реки только посты, а с остальным отрядом на следующий день прибыть к тет-де-пону.

Таким образом, к утру 26 ноября группировка армий Чичагова и условия обороны его отдельных участков Березины существенно изменились. Северный участок реки, бывший наиболее обеспеченным, оказался в значительно менее благоприятных условиях, чем южный.

Чичагов выступил от тет-де-пона, убежденный в справедливости предположения Витгенштейна, что французская армия повернула к югу. Однако, в день прибытия в Забашевичи, им были получены новые сведения, которые поколебали его уверенность.

Известие о движении Витгенштейна на Холопеничи, без объяснения причин его вызвавших, было воспринято как указание на возможность перпеправы выше Борисова. Поэтому он отменил сделанное им распоряжение, и сделал предписание Ланжерону усилить Чаплица. Однако, распоряжения, сделанные Чичаговым вечером 25 ноября дошли по назначению, когда форсирование Березины французской армией стало свершившимся фактом. Граф Ланжерон несколько раз посылал в город егерей с приказанием добыть языка, попытки не имели успеха, благодаря бдительности французских сторожевых постов.

Более тревожным представлялось положение дел в районе отряда Чаплица. Еще днем против Брылей было замечено появление французских офицеров, производивших рекогносцировку реки. К вечеру к Студенке начали прибывать войска, и вскоре с левого берега стал доноситься стук топоров. С наступлением темноты многочисленные бивачные огни обнаружили присутствие значительных сил. Чаплиц ночью выслал казачий полк на разведку на левый берег Березины.

Несколько пленных и управляющий имения близ Веселова, захваченные казаками, были доставлены в Брыли. По словам пленных вся французская армия была сосредоточена между Старым и Новым Борисовом, что французы приступили к постройке двух мостов.

Между тем от графа Ланжерона прибыло приказание очистить Зембин, Веселово и Брыли и идти на присоединение к войскам у тет-де-пона. Тогда Чаплиц посылает адъютанта с донесением Чичагову и уведомляет графа Ланжерона о происходившем в Студенке.

Однако, делая распоряжения об очищении Зембина и Веселова, Чаплиц не позпботился об уничтожении мостов и гатей, образующих на этом пути целый ряд трудных и почти непрерывных дефиле. Неотдание этого приказа имело весьма важные последствия и едва ли не было одной из главных причин, давших возможность остаткам французской армии выйти из гибельного положения. Заявление Чичагова и Чаплица впоследствии, что уничтожение мостов имело бы ничтожное значение, т.к. сильный мороз в ночь на 26 ноября сковал болота и сделал их удобопроходимыми для неприятельских колонн, опровергаются большинством французских писателей, участников переправы, действительно, какие бы затруднения представил бы обход по льду испорченных мостов и гатей для артиллерии и обозов.

Не дождавшись возвращения своего адъютанта, посланного с донесением к Чичагову, не решившись взять на себя ответственность за дальнейшее промедление, Чаплиц перед рассветом выступил по дороге к тет-де-пону. У Брылей был оставлен временно только слабый отряд генерала П.Я. Корнилова в составе одного егерского и двух казачьих полков и 4 орудий.

Позже французский генерал Рапп вспоминал: «Мы прибыли в главную квартиру Удино на рассвете... Император, поговорив несколько минут с маршалом и закусив, отдал приказания. Ней отозвал меня в сторону и, когда мы вышли, сказал мне по-немецки: «Наше положение неслыханное; если Наполеон выпутается сегодня, в нем сидит сам черт». Разговаривая, мы заметили, что неприятель уходит: его сомкнутые части исчезли, огни потухли; виднелся только хвост колонн, исчезавший в лесу, и пять-шесть сотен казаков, рассыпавшихся по равнине. Я отправился к Наполеону и доложил ему об этом. Император вышел из лачуги и, бросив взгляд на противоположный берег реки, воскликнул:

«Я обманул адмирала!».

Теперь Наполеону необходимо было захватить плац-дарм на правом берегу реки и навести мосты.

Итак, вот она знаменитая Студенка! Сейчас она ничем не отличается от многих других деревушек Беларуси.

На улицах ее, в рытвинах, колдобинах, огромных лужах пасутся утки, гуси и т.д. Проедем по деревне к тому месту, где переправлялась армия Наполеона, выйдем из автобуса, подойдем к реке, посмотрим, как выглядит здесь Березина сегодня, осмотримся, окунемся в ту эпоху, вдохнем воздуха тех событий, постоим на том месте, которое вошло в Историю.

Ширина Березины в месте, назначенном для переправы, составляла около 90 метров. Когда переправлялась бригада Корбино, глубина не превышала полутора метров. Но из-за оттепели, стоявшей последние дни, уровень воды поднялся, и на середине реки глубина достигала двух метров.

Река не была скована льдом, но по течению плыли льдинки, в воздухе кружился снег, вода была ледяная.

На правом низменном берегу простирался болотистый луг, за которым на значительном удалении от Березины на пологой возвышенности раскинулась деревня Брыли.

Там располагались основные силы генерала Корнилова: 28-й и 32-й егерские полки, два казачьих полка, Павлоградский гусарский полк и конноартиллерийская рота.

Прежде, чем строить переправу, Наполеону необходимо было захватить участок на правом берегу.

Решение этой задачи облегчалось большим превосходством его сил над силами русских, находившихся в данное время здесь. Хотя многие из соединений наполеоновской армии находились на марше, в Студенку прибыло войско в 14 тысяч человек – это более чем вдвое превышало численность противостоявшего отряда Корнилова.

Наполеон приказал кавалеристам бригады Корбино форсировать реку вплавь. При этом каждый всадник вез на крупе своей лошади по одному пехотинцу. Затем на двух наскоро сколоченных плотах в 20 приемов переправили еще 400 солдат.

Дважды Корнилов посылал адмиралу Чичагову донесения – 25 ноября о скоплении войск неприятеля в Студенке и 26 ноября о готовящейся переправе. Оба раза ответа не получил и вынужден был в сложных условиях полагаться только на собственные силы. Хуже всего у него обстояло дело с артиллерией. К тому же для нее трудно было выбрать позиции на болотистом лугу. В подзорную трубу Корнилов рассмотрел батарею из 40 пушек, установленную французами на возвышенности за Студенкой (там, где сейчас на трассе Борисов-Зембин стоит памятный знак). Руководил наводкой сам Наполеон, мы знает, что он был хорошим артиллеристом, кроме того, Наполеон известен как хороший математик. Ему приписывают такую красивую теорему: «Если на сторонах треугольника во внешнюю сторону построить равносторонние треугольники, то их центры будут вершинами равностороннего треугольника». Петр Яковлевич Корнилов же смог выдвинуть к реке только четырехпушечную батарею капитана Арнольди. Ее удалось расположить лишь на значительном удалении от берега, так что выпущенные ядра едва достигали середины реки. После первых же выстрелов русских орудий открыла огонь сорокапушечная французская батарея. Под ожесточенным вражеским огнем русским пришлось сменить позицию. Корнилов, не имея возможности ответить должным образом на артиллерийский огонь неприятеля, отвел свои войска на 2 километра к лесу южнее деревни Брыли. Там он развернул орудия и преградил французам путь на юг, к Стахову и Борисову.

Наведение переправы через неширокую реку, какой является Березина у Студенки, не представляло бы особых трудностей и заняло бы не более двух часов, если бы Наполеон сохранил свой понтонный парк, с которым он выступил в Россию. Когда Наполеон при отступлении достиг Орши, он приказал понтоны сжечь, а лошадей передать артиллерии. Однако командир понтонеров генерал Эбле все же сохранил две походные кузницы, две повозки с углем и шесть фур с инструментом и гвоздями.

Как вспоминали очевидцы, одна фура была наполнена снятым с оставленных колес железом, из которого на всякий случай Эбле велел ковать скобы. Эбле всем пожертвовал, чтобы сохранить это слабое средство, и оно спасло армию. Французы строили два моста – один для пехоты, другой – для обозов и артиллерии. При сооружении мостов устанавливали через каждые 4 метра устои в виде козел. На устои моста для обозов, общим числом 23, укладывали настил из кругляков диаметром в 3 – 4 дюйма (80 – 100 мм) длиною в 5 метров. Настил моста для пехоты состоял из трех рядов тонких досок, снятых с кровель крестьянских изб. Постройку козел для мостов по распоряжению Удино начали раньше, но изготовленные из тонких стволов свежесрубленных деревьев, они оказались весьма непрочными. Тогда решили строить козлы из бревен крестьянских изб. Это привело к полному разрушению Студенки. Поверх настила мосты устилали пенькой и сеном.

Мосты наводили в невероятно трудных условиях: понтонерам приходилось работать по плечи в холодной воде, среди льдин. Но несмотря на то, что многие умирали от переохлаждения и изнеможения, работа не прекращалась ни на мгновение – место выбывших мгновенно занимали другие.

К часу дня 26 мост для пехоты был построен. Вскоре он заколыхался под тяжестью колонн корпуса Удино.

Наполеон, пропуская мимо себя войска, стоял у входа на мост. Второй мост закончили к четырем часам дня. Оказавшись на правом берегу, Удино первым делом послал отряд на разведку в Зембин. Севернее Брылей, за Веселовом, начинается широкая болотистая пойма реки Гайны, правого притока Березины. Мы увидим ее чуть позже, когда поедем к Брылевскоиу полю. И тогда и сейчас перебраться в этих местах через заболоченную местность очень трудно. Тогда через глубокие и топкие болота, не замерзающие в самые суровые зимы, по деревянным мостам и бревенчатым гатям проходила дорога на местечко Зембин. Сохранность мостов и гатей на дороге в Зембин очень беспокоила Наполеона. В случае их повреждения его армия уперлась бы в преграду, преодолеть которую было бы, пожалуй, сложнее, чем переправиться через Березину. Разведчики Удино нашли Зембинские дефиле невредимыми. Узнав об этом, Наполеон сказал своей свите, указывая на небо: «Моя звезда опять взошла».

Южнее и западнее деревни Брыли на десятки верст простирался огромный лесной массив. Через лес шел узкий проселок на деревни Стахов, Дымки, а затем за борисовскими редутами выходил на Минский тракт. Части генерала Корнилова оседлали этот проселок и сдерживали натиск корпуса Удино: на дороге артиллеристы установили орудия и вели огонь по всем направлениям, в снегу за деревьями залегли егеря и открыли пальбу из ружей. Французы не смогли продвинуться в направлении на Борисов. Прошло почти 200 лет. Летом 2006 года житель города Борисова в Стаховском лесу нашел останки и металлические части униформы солдата российской армии, погибшего здесь в далеком 1812 году. 24 и 25октября 2006 года военнослужащими поискового батальона, совместно с членами общественного объединения «Военно – исторический клуб «Минский пехотный полк» под руководством археолога были извлечены из земли останки солдата для последующего перезахоронения согласно религиозным и воинским ритуалам на Брылевском поле.

К этому времени генерал Чаплиц, узнав о переправе, вернулся с основной частью отряда из Борисова. С его помощью Корнилов отстоял занятый рубеж. Остаток дня 26 ноября, а затем весь день 27-го французы переходили Березину беспрепятственно. Сам Наполеон во главе Старой гвардии переправился в середине дня 27-го ноября и расположился со штабом в хуторе Занивки. Сейчас этого хутора нет, но местные жители употребляют это название в отношении того места, где когда-то он находился. Наполеон разместился в маленькой избушке о двух комнатках: заднюю – занял он сам, а в первой расположилась свита, улегшаяся спать вповалку так тесно, что слуга императора, как он после рассказывал, должен был, несмотря на все старания и искусство, ходить по рукам и ногам. За последнее время пребывания императора при армии, он тоже начал сравнительно бедствовать: под главную квартиру занимали грязные вонючие избы, хлеб, что пекли в это время для Наполеона, был черный, ржаной, дурно смолотый и едва поднявшийся, кроме того, он отдавал затхлостью, так что его с трудом можно было есть. У Наполеона была привычка спать недолго ночью и несколько раз спать в течение дня. Эта война принесла лишения и ему.

Тем временем Витгенштейн с севера, из Барани, а Чичагов с Юга, от Ухолоды, спешили к Студенке. С востока к Борисову вышли передовые отряды Главной армии русских под начальством М.И. Платова и А.П. Ермолова. Вечером 27 ноября авангард Витгенштейна, с одной стороны, и корпус Платова – с другой стороны, буквально столкнулись у Веселово с целой дивизией из корпуса Виктора, которая перепутала дороги и вместо Студенки пошла к Веселову, «прямо в объятия русских».

Оказавшись меж двух огней, дивизионный генерал Л. Партуно и 7 тысяч его бойцов сложили оружие. Виктор, ждавший его у переправы до последней минуты, вынужден был переправиться на другой берег без него.

В ночь с 27 на 28 ноября к мостам у Студенки собрались десятки тысяч «некомбаттантов» – безоружных, больных, почти одичавших от лишений людей. Весь этот людской муравейник выждал, когда рассветет. А затем ринулся к мостам через Березину. Произошла невероятная сумятица, в которой люди и лошади, как обезумевшие, давили друг друга. Все смешалось: «вопли бегущих, стоны раненых, задавленных и умирающих, голоса солдат, крики потерявших свои отряды, куча всякой одежды, всякого оружия, повсюду валяющиеся мертвые, гул толпы, грохот возов и всеобщее исступление», так писал К.А. Военский, один из участников этих событий [6, с. 93].

Очевидцы свидетельствовали, что Березина так была переполнена трупами, лошадьми и повозками, что вышла из берегов шагов на 50 – 60. В этой переправе принамал участие и Анри Бейль (Стендаль). Многие французы потом описывали это, вот что мы можем прочитать в книге художника В. Верещагина «Наполеон I в России»: «Кто мог бы сосчитать число жертв тут и описать все сцены разорения и ужаса, всевозможные повозки подвигались к мосту буквально по грудам тел, устилавших дорогу. Целые толпы несчастных падали в реку и гибли меж льдин. Другие хватались еще за доски моста и висели над бездной, пока колеса, переезжая по рукам, не заставляли пальцы разгибаться... Ящики, повозки, кучера и лошади валились вместе... Видели женщину, зажатую среди льдов, державшую над водой своего ребенка и умолявшую проходивших спасти его» [5, с. 328].

Еще до завершения капитуляции дивизии Партуно отряд Егора Властова направился к Студенке, опрокинул боевое охранение французов и подошел к позициям, занятым Виктором. Войска Виктора располагались за ручьем, протекавшим в поросшей кустарником лощине.

Виктор предпринял атаку против центра Властова. С правого берега его поддержала французская батарея. Существует версия, что наводкой ее орудий занимался сам Наполеон. Ранние сумерки короткого ноябрьского дня положили конец баталии. В десятом часу вечера войска Виктора, оставив в Студенке арьергард, стали спускаться с возвышенности к переправе. Пробиться к мостам оказалось непросто. Большое пространство вдоль берега заполнили экипажи и толпы беженцев. Переправа Виктора закончилась в полночь. Пушки были брошены в Студенке. В 10 утра 28 ноября мост для артиллерии рухнул. В 6 часов утра 29 ноября Наполеон выступил из Занивок и направился к Зембину. Его охраняла гвардия, которая днем строилась в боевые колонны, а ночью располагалась в каре у бивуачных костров.

Ненастное утро обрушило на прибрежные села и войска, располагавшиеся вдоль Березины, порывы леденящего ветра и метель, температура достигла – 20 градусов. Высоко над рекой взметнулось пламя. Горели мосты, подожженные по приказу Наполеона, этим он рассчитывал задержать продвижение русских войск. Генералу Эбле было велено поджечь их в 5 утра, но он медлил, давая возможность переправиться еще кому-либо. Приказ о поджоге Эбле отдал в половине десятого, когда на возвышенности за Студенкой показались казаки.

Итак, развязка всех событий наступила в Студенке утром 29 ноября.

Потери французов на Березине были громадными, едва ли не меньше, чем под Бородином. М.И. Богданович в «Истории Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам» в т. 1 – 3, СПб., 1859 – 1860 дает такие цифры: «Погибли в бою, утонули, сдались в плен 20 – 25 тысяч строевых и примерно столько же прочих» [3, с. 201]. Другие источники называют цифры, близкие к подсчетам Богдановича. Русские, по официальным данным, потеряли на Березине убитыми и ранеными 4 тыс. нижних чинов. Французы исчисляют потери русских в 14 тыс. человек.

Через три дня после Березины Наполеон, по данным Ж. Шамбре, имел лишь 8800 «combattants» (от фр. воин), гвардия насчитывала 4 тыс. человек, корпус Виктора – 2 тыс.

Каковы же итоги Березинской операции? Подобно другим капитальным вопросам истории 1812 г., они вызывают споры. Две крайние точки зрения высказали Жозеф де Местр (всего лишь «несколько громких ударов по хвосту тигра») и Л.Г. Бескровный (небывалый в истории нового времени пример «окружения и уничтожения армии противника») [2, с. 189]. Наверное, истину, как обычно бывает в спорных вопросах, надо искать между двумя крайностями.

В самом деле, Наполеон потерял на Березине столько людей (и, кстати, 22 орудия, 4 знамени), что говорить только об ударах по хвосту тигра не приходится. Как никогда за все время войны, потрепан был и сам тигр.

Русские войска добились на Березине выдающегося успеха. Однако цель Березинской операции не была достигнута. Ведь 20 сентября в селе Красная Пахра, где размещалась тогда по дороге в Тарутино ставка Кутузова, приехал от Александра 1 флигель-адъютант А.И. Чернышев. Он привез составленный в Петербурге с участием царя план разгрома французов на Березине. Смысл плана был таков: когда «Великая армия», преследуемая главными силами Кутузова, достигнет Березины, Чичагов при поддержке Ф.Ф. Эртеля – с юга и Витгенштейн при поддержке Ф.Ф. Штеейнгеля – с севера преградят ей путь и вместе с главными силами уничтожат ее, чтобы французы были «искоренены до последнего».

Между тем сам Наполеон, все 10 его маршалов, все корпусные и даже дивизионные, кроме Партуно, генералы, вся гвардия, больше 2 тыс. офицеров и почти 7 тыс. самых боеспособных солдат вырвались из окружения и ушли.

«Тигр» был тяжело ранен, но не убит и не пойман, а спасся. Этот факт огорченно признавал сам Кутузов.

Сравнив итоги Березинской операции с тем, каково было положение Наполеона в ее начале, можно понять, почему не только сами французы, но и ряд авторитетов европейской, русской дореволюционной и советской историографии (К. Клаузевиц, М.И. Богданович, Е.В. Тарле) пришли к выводу, что как «военный случай березинская переправа представляет собой замечательное наполеоновское достижение», ибо «честь свою Наполеон здесь спас в полной мере и даже приобрел новую славу» [21, с. 246].

Эти же и почти все другие историки считают, что русские на Березине могли бы добиться большего, если бы хоть один из командующих армиями, а если все трое, то тем более, действовал бы искуснее и решительнее. Сам Кутузов в рапортах царю всю вину за то, что не удалось истребить армию Наполеона, возлагал на Чичагова. Жена Кутузова Екатерина Ильинична, статс-дама царского двора, говорила: «Витгенштейн спас Петербург, мой муж – Россию, а Чичагов – Наполеона». Эти ее слова циркулировали даже в Англии, их знал Д. Байрон. Современники большей частью сразу возненавидели Чичагова. Между тем еще некоторые участники событий – А.П. Ермолов, Д.В. Давыдов – не оправдывая Чичагова полностью, резонно указывали на то, что из трех командующих русскими армиями именно он больше всех мешал французам переправиться через Березину и причинил им наибольший урон. Почему же тогда Чичагов стал в России козлом отпущения за русские промахи на Березине для всех, начиная от историков и кончая баснописцами? Этот вопрос разъяснили еще в ХIХ в. М.И. Богданович и В.И. Харкевич. Чичагов был выбран в жертву потому, что жертва требовалась, а выбирать для нее, кроме Чичагова, было некого – Витгенштейн импонировал всей России лаврами побед, одержанных до Березины, и на Березине взял в плен (пусть благодаря чистой случайности) целую дивизию, а Кутузов вообще стоял тогда слишком высоко в глазах России, чтобы кто-то мог упрекнуть его в чем бы то ни было. Сейчас Витгенштейна историки уже не щадят, и начиная с М.И. Богдановича и В.И. Харкевича многие историки научно подтверждают тот факт, что все события на Березине 26 – 29 ноября прошли совершенно без участия Кутузова. Вот что говорят документы. Когда Наполеон начал переправу через Березину – 26 ноября – Кутузов с главными силами вторые сутки отдыхал в г. Копысь, почти за 130 километров от противника. 29 ноября, когда Наполеон, перейдя Березину, уходил на Запад, преследуемый Чичаговым, и даже еще 30 Кутузов запрашивал своих генералов «переправился ли неприятель на правый берег Березины». Только 1 декабря фельдмаршал перешел через Березину у м. Жуковец, 53 км южнее места переправы Наполеона.

А ведь по авторитетному мнению К. Клаузевица, «никогда не встречалось столь благоприятного случая, как этот, чтобы заставить капитулировать целую армию в открытом поле». Кутузов имел 45 тыс. чел. Чичагов – 33 тыс., Витгенштейн – около 40 тыс., всего примерно 120 тыс. со стороны русских. Наполеон же, присоединивший к себе корпуса Удино и Виктора, располагал по данным Шамбре – 30, 7 тыс., а по сведениям – А. Фэна 40, 7 тыс. боеспособных людей и 35 – 40 тыс. безоружных, отставших и больных, которые только мешали армии. Позиционно русские имели перед французами еще большее преимущество, чем даже количественно.

Есть и такое предположение в отношении действий Кутузова: он видел, что события развиваются своим чередом, что нет необходимости вводить в бой главные силы. Он решил преследовать противника отдельн