Спасибо за интервью, Алек!

Пожалуйста. *выхватывает пистолет и наставляет его, положив палец на спусковой крючок* Если о том, что я сказал здесь сегодня, вы хоть кому-то расскажете, я вас убью. Я был слишком откровенен и открылся вам больше, чем считаю нужным, но сделал это ради полноты картины, в надежде, что некоторые вещи станут вам понятнее. Не заставляйте меня сожалеть о своем решении или заплатите за это.

*встает и уходит*

Бонус. Пролог:

Бывают дни, которые никогда не забываются, дни, которые остаются в истории. Ими люди отмеряют время, их жизни - это всего-навсего череда ярких событий, между которыми пустота. Большинство ни за что не вспомнят, чем они занимались пятого сентября 2001 года, или шестого, или любой другой день, неделю, но они точно знают, что делали утром одиннадцатого…

Вы можете спросить об этом любого, и вам гарантирована басня о том, как они услышали новость о теракте в Нью-Йорке. Они вспомнят мельчайшие детали, и вовсе не потому, что эти мелочи были важными, а потому, что таким был тот день. Их мир был поставлен на паузу, этот момент навсегда запечатлился в их памяти.

Какой бы это ни было трагедией, наконец хоть что-то нарушило опостылевшее однообразие.

Мне тогда было тридцать семь лет. Мы с Эсме были в Финиксе, и вечером того дня должны были лететь обратно в Чикаго, но она была так потрясена, что отказалась садиться в самолет. В итоге ради ее спокойствия мне пришлось арендовать машину и провести за рулем более 1700 миль. Это был первый и последний раз, когда я опоздал на совещание. Я обвинил ее в том, что она неразумна и осложняет мне жизнь. А она ответила, что я мудак.

Наверное, она была права.

Четвертое апреля 1968 года.

Мне было всего четыре. Зайдя на кухню, я застал женщину, которая работала в нашем доме, плачущей. Я не спрашивал у нее, что случилось, но она и без этого рассказала мне, что в Мемфисе был зверски убит Мартин Лютер Кинг. Именно в тот день я и узнал, что она была рабыней. Я был слишком мал, чтобы понимать, что к чему, и посоветовал ей уехать, если она не хочет оставаться у нас. По каким-то причинам она меня послушалась. Но ушла она недалеко.

Это был первый раз, когда я видел, как кто-то умирает.

Двадцать первое июля 1969 года.

Мне было пять лет. Мы с моей сестрой сидели на полу перед телевизором и смотрели на первые шаги Нила Армстронга по поверхности Луны. Джейн сказала, что когда-нибудь она тоже так сможет, но моя мать возразила, что она окажется в космическом пространстве не раньше, чем отправится на небеса.

Я же готов был спорить, что и тогда ей это не светит.

Двадцать восьмое января 1986 года.

Мне было двадцать три. Мы с Эсме обедали в местной забегаловке, а по телевизору на барной стойке шла трансляция запуска новейшего космического шатла. В момент старта толпа взорвалась аплодисментами и восторженными возгласами, но минуту спустя в зале воцарилась тишина – Челленджер взорвался в воздухе. В прямом эфире. Эсме задохнулась от ужаса. Я видел, как она дрожит. Люди вокруг нас рыдали.

А первым, о чем подумал я, было: если Джейн по-прежнему рвалась в космонавты, она упустила идеальную возможность.

Двадцать второе ноября 1963 года.

День моего рождения. За многие годы я десятки раз слышал истории о своем рождении, но не потому, что этот день имел такое уж важное значение. На самом деле, это не имело ничего общего со мной. Люди помнили его из-за публичного убийства Джона Ф. Кеннеди.

В моем свидетельстве о рождении стоит время – 12: 25, всего за пять минут до того, как расстреляли президента. Родившись, я не мог дышать, пуповина обмоталась вокруг моей шеи, я был холодным и синим. Точнее сказать, я родился мертвым, но врачам удалось меня оживить, пока моя мать рожала Джейн. Она вылезла пунцовой и орущей. В общем, как положено.

Мы пришли в этот мир каждый своим способом.

Факт нашего рождения был запечатлен на фотографиях, но меня не было ни на одной из них. Вместо того чтобы смотреть на меня и Джейн, всеобщее внимание было приковано к небольшому портативному радио, висевшему на стене.

Мафия была связана с Кеннеди. Мой отец лично работал над тем, чтобы заполучить для него голоса в штате Иллинойс, а другие воры в законе всей страны делали то же самое на своих территории. После окончания выборов, в качестве благодарности за оказанную помощь, с помощью своего брата Роберта, генерального прокурора, он объявил Мафии войну. Министерство юстиции предъявило обвинения более чем сотне человек, представителей организованной преступности, чем, разумеется, весьма огорчил Мафиози. Они жаждали крови, а когда Коза Ностра требовала кровопролитья, она его получала. Даже Президент не мог противостоять гневу Мафии.

Поэтому, если кто-нибудь упоминал о том дне, первыми словами моего отца неизменно были: " Не могу поверить, что мы действительно это сделали! " и я подозревал, что и это так же не имеет со мной ничего общего. Он никогда не признавал этого, но я был уверен, что до самого последнего дня он укрывал делишки куда хуже тех, которые сейчас совершал я.

Однако я старался не думать об этом. Бывали моменты, когда люди собирались вместе и, хоть на один день, объединились. Они делили между собой радость, и боль, и ужас. Они вместе плакали. Они находили общий язык. Они праздновали. Они скорбили.

И это казалось фальшивкой.

Потому что день заканчивался, и сразу заканчивалось все остальное. Большинство людей не вспомнят, что они делали двенадцатого сентября 2001 года, или тринадцатого. Это были обычные дни, такие же, как другие. Время шло, равно как и жизнь, но память о том единственном дне, когда в их унылых жизнях прозвучал сигнал будильника, будет преследовать их вечно.

Пятое апреля 1968 года.

Двадцать второе июля 1969 года.

Двадцать десятое января 1986 года.

Двадцать третье ноября 1963 года.

Это всего лишь даты.

Никакой личной привязанности к ним. Никакого значения. Никакого смысла. Просто цифры.

История моей жизни.

Бонус. Глава 1: