Алистер. 1 страница

Я смотрел на него, руки дрожали, пока я боролся со злостью. Я впервые увидел его воочию, и я тут же подумал, какого хера он тут делает; мне стало страшно, когда он, заметив мой взгляд, ухмыльнулся. Сердце забилось с бешеной силой, я изо всех сил старался не пуститься в бегство от одного его вида. Мне было насрать на доводы отца… ублюдок сделал это. Я знал, каждая клеточка меня знала – он не только бы причастен к гибели моей матери, но и к похищению, и он за это, б…ь, заплатит.

Тут в кармане завибрировал телефон и отвлек меня. Я достал его и выключил звук, когда увидел на экране имя Эсме. Оглянувшись на Алека, я напрягся, когда заметил, что он беседует по телефону, а Алистер идет прямо в нашем направлении. Он остановился посредине между мной и столом, и кивнул отцу.

- Приятно снова тебя видеть, Карлайл, - обыденным тоном сказал он.

- Доктор Каллен, - резко ответил отец, его тон шокировал меня. – Я заработал это звание и заслужил, чтобы ко мне обращались с уважением.

- Доктор Каллен, - прохладным тоном отозвался Алистер, враждебность моего отца немного сбавила ему обороты.

Я заметил в глазах отца вспышку гнева, он выглядел точь-в-точь, как я себя чувствовал. Меня это удивило, ведь это означало, что он мне, на хер, поверил, но прежде чем эта мысль окончательно завладела мной, Алистер повернулся ко мне и снова ухмыльнулся.

– А ты, должно быть, младший Каллен. Эдвард, да? Если мне не изменяет память, ты вылитая копия своей матери. Какая жалость, что с ней так получилось.

- Сукин ты сын, - выплюнул я, гнев во мне был так силен, что подогнулись колени.

Он вздрогнул, пораженный моим тоном, и тут же сделал шаг назад, когда отец вскочил. Он быстро обошел стол и встал между нами, когда я бросился к мужчине, решив отделать его. Я замахнулся водкой и кинул ее, отца окатило жидкостью, но он успел увернуться от бутылки, которая врезалась в стол как раз позади него. Стол покачнулся от силы удара.

– Не смей, б…ь, говорить о моей матери!

- Эдвард! – взревел отец.

Глаза Алистера расширились от шока, когда я снова попытался добраться до него, но отец отшвырнул меня назад, и кто-то скрутил меня. Я попытался раскидать обоих, но прежде чем я смог, Алек схватил меня за шею и бросил на ближайшую стену, его пальцы с такой силой врезались мне в глотку, что я начал задыхаться. Я вцепился в его руку и попытался отодрать ее, но он даже не дрогнул.

- Уважение, - прошипел он, только я услышал это слово.

Его голос кипел от возбуждения.

- Я прошу прощения за поведение моего сына, - услышал я слова отца, казалось, что он с трудом выдавливает их из себя. – Он все еще привыкает.

- Вред не был нанесен, - ответил Алистер, глядя на меня. – Но я тоже заработал свое место и заслуживаю уважения. Сегодня я пущу все на самотек, но в следующий раз у меня не будет иного выбора, кроме как пойти на конфликт.

- Ясно, - ответил отец. – Но я лично заверяю вас, что следующего раза не будет.

- Уверены? – спросил Алистер, когда Алек, наконец, отпустил меня.

Я глубоко дышал, грудь болела, а горло жгло.

– Похоже, мальчик очень импульсивен.

- Он бывает таким, но я могу гарантировать, что больше у вас с ним стычек не будет, - сказал отец.

Я удивленно вытаращился на него, пораженный, что он вступился за меня, хотя он десятки раз повторял в Вашингтоне, что не будет поручаться за мою отчаянную задницу, пока я не научусь нести ответственность за последствия своих поступков. Его лицо было очень серьезным, очевидно, он знал, что говорит.

- Беру с вас слово, - сказал Алистер.

Отец кивнул.

- Хорошо.

Алистер удалился, а я хотел было вернуться к столу, но тут Алек схватил меня за руку.

– Иисусе, я больше ничего не буду делать, - резко сказал я. – Я просто хочу, б…ь, сесть и заткнуться, как вы все и ждете.

- Напротив, сейчас ты кое-чем займешься, - сказал Алек, его голос был серьезным. – Я говорил по телефону с Аро, у нас на том конце города ситуация, которую нужно решить. Так что соберись, потому что мы тратим ценное время на всякую ерунду.

Я одарил его удивленным взглядом, когда он позвал официантку и приказал ей и дальше приносить алкоголь моей семье, бесплатно, а еще убрать беспорядок, который я учинил. Он извинился перед Эмметтом, и меня тут же захлестнуло чувство вины за эту гребаную сцену, которую я устроил на празднике. Алек объяснил, что нам необходимо ехать. Я повернулся к брату, полный стыда.

- Прости, Эм, - промямлил я. – Я не хотел, на хер, все испортить.

- Ерунда, - сказал он. – Если в нашей семье ничего не произойдет, это будем не мы. Я не знаю, кто был этот мудак, но у меня плохое предчувствие, так что будь осторожен, ладно?

Я кивнул, а отец раздраженно выдохнул.

– За него не стоит переживать, - спокойно сказал он. – Он не будет проблемой.

Я подозрительно прищурился. Минуту назад мне показалось, что он, б…ь, верит мне, но сейчас он снова вел себя так, как будто этот мудак абсолютно безопасен. Но прежде чем я сказал хоть слово, Алек окончательно потерял терпение и потащил меня к двери. Я сбросил его руку и сам пошел за ним на парковку. Я хотел взять свою машину, но он снова остановил меня.

– Забирайся, - приказал он, кивая в сторону пассажирского сидения своего " Мерседеса".

Я раздраженно вздохнул, но подчинился, потому что спорить означало только навлечь на себя еще большие неприятности.

За всю поездку он не сказал ни слова, напряжение в машине было невыносимым. Он так и излучал гнев, а я, казалось, впитывал каждую его каплю, моя собственная злость нарастала, я сжал руки в кулаки. Глядя в окно, я смотрел, как в темноте проносятся мимо здания, и думал о том первом разе, когда Алек взял меня на работу.

(6) Сокращенно от ré pondez s’il vous plaî t; просьба ответить (пометка на приглашениях)

20 января 2007 года.

- Какого черта мы тут делаем? – сконфуженно уточнил я, уставившись на ветхий дом, к которому мы приближались.

" Сенсационные грешки" гласила люминесцентная вывеска о названии места, и даже по первому впечатлению я мог сказать, что такие места регулярно Алек не посещает.

- Бизнес, - просто ответил дядя.

Я, вздохнув, пожав плечами. Он выдрал мою задницу из постели в три часа ночи и сказал, что нам нужно кое-куда поехать, но ни черта не объяснил по пути. Из всех мест, куда он мог взять меня в подобное время, это точно не был бы дрянной стрип-клуб.

- Это место, что ли, принадлежит тебе? – спросил я.

Он споткнулся и одарил меня раздраженным взглядом, очевидно, он неправильно понял мой вопрос.

- Ты плохо знаешь меня, Эдвард, если считаешь, что я могу владеть чем-то подобным, - ответил он. – Владелец платит Borgata ежемесячный гонорар, и мы позволяем им вести бизнес на нашей территории. Кстати, большинство бизнесменов тут поступают именно так.

- Шантаж и вымогательство, - пробормотал я. – Чудненько.

Он сухо засмеялся, качая головой.

– Исключительно в целях защиты. Пока они платят дань, с ними нет никаких затруднений, а в обмен иногда мы подчищаем за ними хвосты. Это деловые отношения.

- Как скажешь, - сказал я. – Что тебе понадобилось в этом месте, кстати?

- Увидишь.

Он открыл входную дверь, громкая музыка тут же оглушила меня, а Алек кивнул, чтобы я проходил. Я зашел внутрь и скривил нос от жуткой вони, оглядываясь по сторонам. Казалось, тут все пропахло потом и спиртным, а сигаретный дым висел в воздухе плотным облаком, было душно. Стоило мне вдохнуть, как я закашлялся, глядя на сцену, где несколько женщин танцевало на пилонах. На них были только трусики-танга и обувь на высокой платформе, макияж на лицах был чересчур вызывающим, а блеск для тела сиял. Они выглядели, как настоящие дешевки, я не заметил даже чего-то милого, на телах совершенно не было загара, а грудь не стояла. За такое жалкое зрелище я бы не стал платить. Они выглядели так, как будто постоянно бьются о свою трубу, но мужчины, засовывающие доллары им в трусики, выглядели не лучше. Ни один уважающий себя человек не приблизился бы к таким ублюдкам.

- Прекращай смотреть, - сказал Алек, проходя мимо меня. – Я сказал, что мы тут не для удовольствия, а для бизнеса.

- Смешно, - пробормотал я, следуя за ним. – Если ты считаешь, что я свяжусь с такими сучками, ты явно меня не знаешь.

- Touché (8), - ответил он, направляясь к задней комнате.

Там он открыл дверь, ведущую в подвал, и тут же начал спускаться по ступеням, но я застыл наверху, не решаясь, когда вдруг услышал женский крик. Мое сердце тут же бешено забилось от этого звука, а Алек недовольно застонал.

– Заткните ее!

Она снова закричала, но звук тут же оборвался, я начал медленно плестись по лестнице, не желая злить Алека. Я осторожно осмотрел комнату и тут же ощутил настоящий шок и вспышку страха. Я попытался сохранить ум холодным, не понимая, какого хера тут творится. Посреди комнаты на стульях сидели двое человек, молодая женщина и пожилой мужчина. У них обоих во рту были кляпы, а на глазах повязки, к сидениям их крепко привязывали веревки. Кроме Алека в комнате было еще двое мужчин, я узнал их – мафиози. Они стояли поодаль, просто наблюдая, и я тут же понял, кто несет ответственность за происходящее.

- Эдвард, ты в курсе истории, происходящей между итальянской и ирландской мафией в Чикаго? – спросил Алек, с любопытством глядя на меня.

Я нерешительно кивнул и прочистил горло.

- Они ненавидят друг друга, - сказал я.

- Да, и даже больше, - ответил Алек. – До принятия сухого закона мы постоянно конфликтовали, тогда ирландская мафия контролировала северную сторону, а мы – южную. Джон Торрио строил нашу империю и трансформировал деятельность мафии в Чикаго, но ирландцам это не нравилось. Понимаешь ли, Торрио был дипломатом и верил, что, несмотря на незаконную деятельность, мы не должны превращаться в дикарей, а вот ирландцы не соглашались. Багс Моран был тогда заместителем босса, и он делал попытки убить Торрио, но потерпел поражение. Именно Моран первым использовал такой вид убийства, как стрельба из проезжающего мимо автомобиля. Вместо того чтобы быть мужчиной и встретиться с врагом лицом к лицу, ты атакуешь с дистанции. Это трусость. Торрио серьезно ранили во время одного из таких покушений, и из-за этого ему пришлось передать управление организацией Аль Капоне. Капоне продолжил дело Торрио, но Капоне был далеко не таким благородным. Он не чурался равного правосудия.

- Око за око, - пробормотал я.

- Да. Моран пытался убить Капоне, и не раз, но не смог. Дело дошло до такой точки, что созвали собрание по проблемам мира, где Капоне заявил, что ирландцы чересчур легко устраивают перестрелки и не хотят сосуществовать, но в Чикаго достаточно места для всех нас. Он говорил, что город – это большой пирог, и каждая организация должна отвечать за свой кусок, - сказал Алек, не сводя с меня внимательного взгляда.

- В этом есть смысл, - сказал я, чтобы он понял, что я его слушаю, но, б…ь, я понятия не имел, к чему ведет разговор.

- Я тоже так считаю, - ответил он. – Вскоре после этой встречи разразилась настоящая резня. Они никак не могли оставить друг друга в покое, Моран воровал партии товара Капоне, а Капоне сжигал точки, принадлежащие Морану, а еще они постоянно пытались убить друг друга. Долго так продолжаться не могло, и вот, наконец, Моран убрал человека Капоне и убил его друзей. Тогда терпение Капоне лопнуло, Моран раз за разом нарушал условия перемирия. Он решил, что хватит.

- Капоне отправил несколько человек, одетых, как полисмены, на склад Морана, там они выстроили у стены шесть его служащих и расстреляли их. Они прозвали это Резней на день святого Валентина, потому что это случилось именно четырнадцатого февраля. Этот поступок шокировал Морана, и хотя подпольное противостояние продолжилось, они надолго прекратили активные действия друг против друга. Но все закончилось, когда отменили сухой закон, положение дел у Морана резко ухудшилось, и он решил пуститься в бегство из Чикаго. Он совершил немало преступлений, сидел в тюрьме за грабеж, и, наконец, умер с сотней баксов на счету. А что касается Капоне… его тоже рано или поздно посадили за решетку, но, как ты знаешь, прошли десятки лет, а организация все еще жива, - сказал Алек. – Тебе, наверное, интересно, почему я это говорю.

- Да.

- Я просто хотел показать тебе, что осталось от ирландской мафии, - сказал он, подходя ближе и снимая повязку с глаз мужчины.

Он слепо заморгал, пытаясь привыкнуть к свету, а потом посмотрел в нашем направлении. Я увидел в его глазах вспышку гнева, а еще страх, когда он заметил Алека.

– Это Лиам О'Баньон. Долгие годы у нас были мелкие конфликты с ирландцами, но мы изо всех сил держались за мир. Они были как назойливые насекомые, постоянно переступали границы и вставали у нас на пути, но ничего сложного. В конце концов, у всех должен быть свой кусок пирога. К сожалению, наше перемирие было разрушено, и поразительнее всего, кем именно.

Он подал знак одному из мужчин у стены, и тот подошел и снял повязку с девушки. Она безумно закрутила головой и тут застыла, по ее лицу скользнул страх, когда она заметила меня. Она запаниковала, начала мычать что-то в кляп и отчаянно мотать головой, я нахмурился.

- Это Виктория, - сказал Алек. – Она дочь Лиама, а также она была девушкой Джеймса. Хотя, скорее, не девушкой, а его goomah, учитывая, что он держал их отношения в секрете. И он так хорошо хранил эту тайну, что никто из нас не узнал бы о ее причастности к делу, если бы не слова Изабеллы.

- Она? – недоверчиво спросил я, пытаясь справиться с гневом. – Она участвовала в похищении?

- Да, - ответил Алек, а Виктория снова затрясла головой и заплакала. – И это заставило меня призадуматься, а как же поступить, учитывая, что Изабелла утверждала, что Виктория не причинила ей физического вреда, а мне не нравится убивать женщин. Но, в то же время, ее причастие к делу не может остаться ненаказанным. Как это увидят остальные – мы позволили ребенку соперника прийти на нашу территорию и стать участником измены? Я начал думать, а как бы поступил Аль Капоне? Как ты считаешь, Эдвард, что я решил?

Я поколебался.

– Око за око.

- Точно. Так что я пошел на их территорию и украл ее прямо у них из-под носа, а потом держал ее тут две недели. Я все ждал, что он придет за ней, я оставил ему зацепки, чтобы он понял, что это я ее забрал, но он не пришел, - сказал Алек, качая головой. – Он ничего не сделал, он повел себя так, будто ему плевать, что с ней случится. И меня это заинтриговало – она под его ответственностью, а он всецело ее игнорирует, так как он поступает со своими людьми? Наши рядовые сотрудники – они как дети – мы должны присматривать за ними, наказывать за ошибки, и награждать за успехи. Терпеть не могу, когда у человека десятки детей, и они бегают по улицам, совершают преступления во имя его, а он так жалок, что даже не может собраться и вмешаться, если они попадут в неприятности. Так что я снова задал себе вопрос. А что сделал бы Аль Капоне? Ты знаешь ответ, Эдвард?

- Он, э-э... он, наверное, сказал бы, что поиграли и хватит.

Он поднял пистолет и достал из кармана глушитель, медленно прикручивая его, пока смотрел на сидящих на стульях людей.

– Точно. Так что тебе предстоит сделать выбор, О'Баньон, - проговорил Алек, подходя к Виктории.

Она вскрикнула, когда он приставил дуло к ее затылку, ее тело сотрясалось крупной дрожью.

– Ты или девчонка.

Я наблюдал за ним, охеренно перепуганный, а Лиам начал орать, но кляп мешал различить слова. Алек дал знак одному из мужчин вынуть его, и Лиам тут же начал молить о пощаде. Он клялся, что сделает все, что согласится на что угодно, если только Алек оставит их в живых.

- Нет смысла заключать с вами мирные соглашения, когда их недавно сломали, - холодно сказал Алек. – Делай выбор.

Из глаз Виктории брызнули слезы, и я ощутил, как у меня подгибаются колени, происходящее ошеломило меня. Алек потерял терпение, и когда ирландец начал громче молить о пощаде, он приказал одному из мафиози достать болторезный станок.

– Если он не может быть мужчиной, так тому и быть, - выплюнул Алек.

Я напрягся от шока, желудок скрутило, когда я понял, что сейчас будет. Оба мужчины пошли к Лиаму, держа станок, и я отвернулся, не в силах смотреть, а пленник пронзительно завизжал.

- О Господи, Господи! – кричал он. – Нет!! Не надо!! Б…ь, остановитесь!! Пожалуйста, убейте ее!! Мне плевать!! Оставьте меня в покое, убейте ее!!

Тут же раздался еще один леденящий душу крик, я перестал дышать, перед глазами заплясали красные точки, а потом раздался выстрел, а затем громкий удар. Я подскочил и резко развернулся, слыша сдавленные женские крики. Я увидел, что стул Лиама упал, пол под ним заливает кровь, и я тут же глянул на Алека, замечая, что он снова поднимает пистолет. Брызнула кровь, крики Виктории тут же прекратились, когда пуля вошла ей в затылок. Я ощутил резкий приступ тошноты, и не успел я справиться с собой, как меня вырвало. Я услышал, как Алек приказал мужчинам убрать тела, а потом он схватил меня и поднял на ноги, толкая к лестнице.

- Соберись, - резко сказал он, и я поплелся наверх, в панике взъерошивая волосы.

Меня трясло, я ощущал слабость, сейчас я был ни на что не годен.

- Ты просто, на хер, убил их, - прошипел я.

- У меня не было выбора, - сказал он. – Она была на складе, и могла знать, что девочка - principessa, я не мог оставить ее в живых. А если бы я просто убил дочь Лиама, по законам он был бы вынужден ответить; и если ты запомнил историю, рассказанную мной, то поймешь, какие были бы последствия. Кроме того, настоящий мужчина отдал бы все за жизнь ребенка, а Лиам даже не захотел пожертвовать своими яйцами. Настоящий позор, он ничем не лучше Чарльза Свона. Я сделал миру одолжение.

- Ты слушаешь меня? – резко спросил Алек, его голос вырвал меня из воспоминаний.

Я повернулся к нему и заметил его нетерпение. Я вздохнул.

- Нет, - сказал я, не было смысла лгать, потому что он уже знал, что я, б…ь, не слушал.

- Я уже понял, - сказал он. – Я говорил, что на Кларк-стрит высунулись несколько русских, и они беспокоят владельца ломбарда на углу.

- Они сейчас там?

- Да. Играют на автоматах в покер, - ответил он, в его голосе слышало отвращение.

Алек ненавидел азартные игры, это я уже знал, даже несмотря на то, что огромная часть его денег поступала с подпольных казино.

Остаток дороги прошел в тишине, Алек поставил машину у бордюра и вылез без единого слова. Я пошел за ним, мы попали в магазин и тут же услышали шум. Возгласы и смех, грубый акцент резал слух. Алек раздраженно вздохнул, и я наблюдал, как он пошел прямо к ним. Я обошел зал с другой стороны и скользнул в проход, исчезая из поля зрения – я хотел зайти им в тыл. Они дружно повернули головы и увидели Алека, но едва они успели среагировать, как Алек схватил одного из мужчин за волосы и с силой ударил об экран автомата. Он заорал, раздался громкий хруст, его лицо залила кровь, а нос был раздроблен. Он схватился за лицо и начал оседать, а Алек отпустил его, незаметным движением выхватывая у него пистолет, в то время как второй русский вытащил свое оружие. Они одновременно прицелились друг в друга, и тут я вышел из прохода и снял предохранитель с собственного пистолета.

- Брось гребаное оружие, - выплюнул я, прижимая дуло к его затылку.

Он напрягся, его рука затряслась, и в это время Алек выхватил свой пистолет из-под пальто и теперь стоял, вооруженный двумя стволами. Русский поколебался, но все же поднял руки в воздух, убирая палец с курка. Я обезоружил его и сделал шаг назад, ставя пистолет на предохранитель, а потом убирая его в свой карман.

Алек спрятал пистолет первого русского к себе, но его собственное оружие не дрогнуло, пока он рассматривал тело на полу.

– Вам тут не рады, - холодно сказал он, глядя, как по лицу мужчины течет кровь. – Если я узнаю, что вы вернулись, я сломаю не только нос. Ясно?

- Да.

- Хорошо. И передавайте привет Владимиру, - сказал Алек, от его тона у меня мурашки побежали по коже.

Владимир был явно не в курсе планов Стефана, он не знал ни о похищении, ни о попытках завладеть городом, поэтому организация позволила ему продолжить его деятельность.

– Теперь идите.

Они колебались и выглядели ошеломленным, не сводя с Алека глаз. Я застонал.

– Вы слышали, ублюдки, - сказал я, снова наводя пистолет. – Он сказал идите, значит, б…ь, идите, мудаки.

Они одарили меня злобными взглядами, а потом выскочили из магазина, а Алек вздохнул.

– Ты и твой рот, - сказал он, качая головой. – Взрослые люди не верят в сквернословие, ты в курсе. Мы считаемся людьми чести. Мы должны быть джентльменами, как в речи, так и в манере одеваться.

- У тебя какие-то проблемы с тем, как я одет? – спросил я, глядя на себя.

На мне были джинсы и черная рубашка на пуговицах с подкатанными рукавами, ничего выдающегося. Я не выглядел, как какой-то ханыга.

- Костюм предпочтительнее, - заявил он.

- Костюмы надевают на свадьбу и похороны, - пробормотал я.

- Так ты наденешь его в воскресенье?

- Наверное, нет, - сказал я, потому что, если честно, я, б…ь, пока об этом не думал.

Он засмеялся, и хотел было ответить, но его остановил телефонный звонок. Он достал мобильный из кармана и сконфуженно глянул на экран, украдкой бросая на меня взгляд.

- Заставь его заплатить, - бросил он, кивая на мужчину, стоящего возле книги регистрации.

Я кивнул, а он отвернулся от меня и поднес телефон к уху.

– Алло? Все в порядке?

(7) В фехтовании " укол"

Я тут же понял, что разговор личный, и сконфуженно наблюдал, как он выходит через дверь – этот мудак никогда не принимал личные звонки на работе. Я пожал плечами, для меня все это не имело гребаного смысла, а потом пошел к мужчине. Он окинул меня опасливым взглядом – он знал, кто я.

- У вас есть для меня деньги? – спросил я.

Он недолго смотрел на меня, а потом закусил нижнюю губу, это зрелище напомнило мне об Изабелле, и я поежился от боли. Не было ни единого гребаного дня, когда я не встречал бы напоминания о ней.

- Что-то есть, - нерешительно ответил он.

- Сколько? – с любопытством уточнил я.

- Э-э, пять сотен? – нервно пролепетал он, фраза прозвучала как вопрос.

Я застонал и закатил глаза.

- Вы, наверное, б…ь, издеваетесь, - сказал я, подходя к кассе.

Он напрягся, когда я взял бейсбольную биту, которая стояла там для защиты. Он тут же поднял руки и задрожал.

- Хорошо, тогда, может, тысяча, - быстро сказал он, пятясь назад. – Да, у меня есть тысяча.

- Вообще-то, вы должны двадцать пять сотен, - безразлично сказал я, выходя из-за стойки.

- Я знаю, но у меня столько нет, - бормотал он. – У меня дети, они в летнем лагере, а жена беременная. Я отдам все на следующей неделе, но сейчас у меня нет.

Я прошелся по магазину, а он начал возиться с сейфом, а потом извлек оттуда пачку стодолларовых купюр и начал их пересчитывать. Его руки тряслись, когда он клал деньги перед собой, и я тут же переборол вспышку вины, которую ощущал каждый раз, когда брал деньги у людей вроде него. Они ничего не могли с этим поделать, это просто невинные люди, пойманные в ловушку того, что называется жизнью. Если не я буду вымогать с них деньги, то будет, б…ь, кто-то еще. Кто-то менее цивилизованный, кто-то, кто потребует намного больше, или будет еще худшая альтернатива. Если бы я, б…ь, не грабил людей, не забирал у них деньги и имущество в пользу Borgata, я бы отнимал их жизни; материальное дерьмо можно заработать заново. Иногда, когда чувство вины было чересчур сильным, я помогал. Я уже не раз клал в конверт собственные деньги, а потом подкидывал их в почтовые ящики, как раз на следующее утро после работы. Но жизнь я вернуть не мог. Я понимал, почему отец нашел утешение в работе в больнице – там он исцелял людей, и я был чертовски благодарен Богу, что до сих пор никого не убил. Я не знаю, как буду справляться с этим дерьмом, когда настанет тот самый день. А он придет. Я уверен. Вопрос только, когда.

- Плохо, - холодно проговорил я, беря бейсбольную биту и замахиваясь изо всех сил.

Я ударил по стеклу перед собой, повсюду полетели осколки. Я быстро отскочил и нанес еще два удара, уничтожая стенды, прежде чем вернуться к мужчине. Я кинул биту за стойку, едва, на хер, не влупив и ему, а потом схватил наличку.

– Я вернусь за остальным на следующей неделе. Лучше тебе поторопиться.

И я вышел, не в силах смотреть на него, а потом сел на пассажирское сидение машины Алека. Он все еще говорил по телефону, слушая невидимого собеседника с крайне серьезным выражением лица.

- Нет, я приеду. Я буду там утром, - сказал он, а потом завел машину и отъехал от бордюра. – Да, уверен. Я рад, что ты позвонила. Я дам знать, когда приземлюсь.

Он нетерпеливо вздохнул, а потом закончил звонок и повернулся ко мне.

– Сколько ты взял?

- Тысячу.

- Это все?

- Это все, что у него было, - сказал я, пожав плечами.

Он покачал головой и забрал у меня деньги. Он пересчитал их, едва глядя на дорогу. Вскоре любопытство взяло верх надо мной, и я спросил его.

– Ты собираешься уехать, или что?

- Или что, - ответил он, вытягивая одну из стодолларовых купюр и протягивая мне остальное.

Банкноту он засунул в центральную консоль.

– Ты слишком податлив. Он должен был заплатить тебе больше.

- Я разворотил несколько его стендов, вышел из себя, - сказал я.

Это была ложь – я прекрасно знал, что делаю, и поступил так нарочно. Но, б…ь, Алеку этого не понять.

– Думаю, он потратит на ремонт больше, чем должен нам, поэтому я дал ему еще неделю.

- Это справедливо, - сказал он, подъезжая на парковку к клубу на Эльм-стрит.

– А тебе нужно научиться контролировать себя. За вечер ты уже дважды сорвался.

- Я работаю над этим, - сказал я, окидывая его подозрительным взглядом.

Казалось, он нервничает, его глаза то и дело прыгали к часам на приборной доске.

– Куда ты едешь?

- Туда, где должен быть, - просто ответил он, избегая объяснений. – Место не имеет значения. Мне нужно уехать прямо сейчас, надеюсь, я вернусь к свадьбе, так что вылезай из машины.

- Как скажешь, - пробормотал я, выходя на улицу и захлопывая дверь.

Я смотрел, как он вдавил педаль газа и умчался, покрышки завизжали. В голове я прокручивал его слова, меня наполнило странное предчувствие. Место не имеет значения… то же самое он сказал, когда упоминал, где она.

Сердце снова забилось, боль в груди стала пронзительнее, а желудок подвело от волнения, пока я провожал взглядом его машину.

Изабелла.

Глава 75. Открытие

" Ты должен оставить город своего спокойствия и уехать в пустыню интуиции. Что, если твое открытие будет потрясающим? Что, если ты откроешь себя? "

Алан Алда

Изабелла Свон

20 июня 2008 года