Но не значит ли это, что Он на протяжении всей Своей жизни был под «давлением»? Что Он должен был подавлять греховные наклонности?

В ответ, мы зададим полный благоговения вопрос: был ли Иисус под «давлением» в Гефсиманском саду? Была ли Его отчаянная мольба: «Если это возможно, пусть эта чаша минует Меня?», просто актерской ролью?

Если Он был под «давлением» в Гефсимании и когда висел на кресте, не мог ли Он быть под давлением на протяжении всей Его совершенной жизни, когда Он сказал: «Я ищу не Своей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Иоанн 5: 30)? Глагол — зэтэо (искать) используется Христом в настоящем времени: «Я непрерывно ищу не Своей воли, но...». Если мы говорим, что это не было «давлением», но что это было легко, как мы можем объяснить Его кровавый пот в Гефсимании, Его «сильные вопли и слезы» (Евреям 5: 9)? Он покрылся кровавым потом в Своей борьбе, подчиняя Свою волю и распиная Свое «Я».

При несении своего креста мы действительно имеем никогда не прекращающееся «давление» подчиниться себе, постоянно осуждаемое Святым Духом. Христос никогда не противился Святому Духу, как делаем это мы, но конечно же Он знал всю силу нашего искушения, сопротивляясь ему. И мало того, что Он знал наши ни когда не прекращающиеся «давление» и борьбу, Он также знал никогда не прекращающуюся победу над искушением, позволить Себе то, что не было волей Его Отца. В своем безгрешном состоянии Адам не знал такого внутреннего напряжения, но Христос клянется нам, что Он имел такое святое столкновение «даже до крови».

Снова позвольте подчеркнуть, что «давление» — это не грех; искушение — это не грех; бороться с искушением потворствовать себе — это также не грех. Осознавать себя искушенным — тоже не грех. Те, кто испытывают противление воле Отца и владеют собой — не грешат. Грехом является — у ступка себе. А это то, чего Христос никогда не сделал.

Рассматривать Христа, таким, каким Он воистину является — это уже является проблематичным, не говоря уже о замешательстве, которое вызывает антихрист из 1 Иоанна 4. Это не просто буря в богословском стакане. Она имеет прямое отношение к духовному и нравственному здоровью церкви. Наши дети отчаянно нуждаются в Спасителе, Который «близко, а не далеко». Так же и все мы!

Действительно ли это не новая идея, что Христу была знакома такая же внутренняя борьба? Ведь этот взгляд отличается от обычного взгляда, который утверждает, что личная праведность Христа была врожденной, а не по вере и что Его искушения были внешними? Вы уверены, что Он знал на опыте борьбу со Своим «Я», подобно нам?

Для нас невозможно «взирать на Иисуса» осмысленно, если мы не понимаем этого. Без исключения, все наши искушения к личному греху затрагивают наше «я». Допустим, грешник борется с ужасным искушением потворствовать себе. Если вы удалите Спасителя, утверждая, что у Него не было таких искушений, вы поставите Его «далеко», и грешник останется только с неопределенным чувством, что Иисус был искушен в сферах намного отличающихся от его искушений. Вы создадите дымовую завесу между ним и Его Спасителем. Если он лишен убеждения, что Он был искушен «во всем подобно нам», он может сказать, что искушения Христа были «большие» или «более сильными», чем его и в совершенно другой сфере. В таком случае он неизбежно потерпит неудачу и не воспользуется помощью Христа, которую Он хочет дать ему. Скажите картежнику, наркоману, алкоголику, неверному супругу, растратчику, что Христос не был искушен, как они, что вместо этого Он был искушен абсолютно не относящимися к вам вещами, такими как: превращением камней в хлебы, прыжком с крыши храма без парашюта и т. д., — какое отношение все это имеет к грешнику?

Опять же, фундаментальной проблемой является скрытая идея о том, что искушение — это автоматический грех. Считается, что раз Адам не имел внутреннего конфликта, тогда никакой конфликт не существовал и в природе Христа. Но природа, которую Он взял или воспринял была природой, которая требовала болезненного самоотречения — того, что было неизвестно безгрешному Адаму. Иисус избрал говорить «нет» собственным естественным желаниям и говорить «да» воле Отца. Конечно, мы можем назвать этот выбор Его «волей», потому что Он пожелал сделать этот выбор; но это включало полное отвержение Своего «я» или «себя». Греческое слово сэлема используемое в Ефесянам 2: 3 — переведенное, как «желания плоти», является тем же самым, что и «Моя собственная воля», которую, как сказал Иисус, Он отверг (Иоанн 5: 30; 6: 38). Действительно, Иисус был «отличен от нас» в этом отношении, так как мы «исполнили» эти «желания плоти». Он отверг их. Реальная проблема сводится к одному простому вопросу: было ли это самоотречение легким для Него или оно включало непрерывный крест, который привел Его на одинокий холм под названием Голгофа?

Как только на этот вопрос будет отвечено, каждый грешник в мире сможет «взирать на Иисуса» осмысленно. Он может видеть свой собственный крест, на котором его «Я» может быть «распято со Христом». Христова идентичность с нами (объективное Евангелие) становится нашей идентичностью с Ним (субъективное Евангелие). Грешник может побеждать, потому что теперь он видит, как «победил» Христос. И мы настаиваем, что это не смешной, презираемый «перфекционизм», соломенное чучело, как это иногда изображается. (Кстати, для Лаодикии «победить, как [Христос] победил», означает не уничтожение греховной природы, но победу в падшей, греховной природе).