Отцы и сыновья

По достижении семнадцати лет штат Техас выдал мне водительские права. Это было опрометчивое реше­ние. Мой отец тогда только что купил новехонький «форд» и однажды позволил мне прокатиться на нем во время обеденного перерыва. И то была еще одна роковая ошибка. Десятки моих соучеников толпились около шко­лы, когда я взялся за руль, и мне это показалось замеча­тельной возможностью покрасоваться. Кроме того, я хо­тел проверить одну заинтриговавшую меня теорию. В на­шем маленьком городке на определенных перекрестках Дорогу на въезде и выезде пересекали две канавки, чтобы отводить ливневые потоки, время от времени затопляв­шие улицы. Как я рассудил, если наехать на дорожный гребень перед канавкой на высокой скорости, машина через нее перескочит. Я был большим фанатом Джоя Чит- Вуда, Эвела Найвела тех дней, и на ярмарке штата видел, как он перелетает на машине через препятствия. А если Джой может... почему бы и мне не попробовать?
Очевидно, мне следовало подольше подумать о физике полутора тонн стали, на огромной скорости несущихся по дороге. Я промчался через свой трамплинчик на перекре­стке и врезался в первую канавку. Удар был ужасающим, «Ба-данг» — громыхнуло днище машины! Затем я нале­тел на вторую канавку. «Бан-да-данг!» Я стукнулся лбом о лобовое стекло, а машина скакала, словно гигантский мячик. Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Зато все мои техасские друзья взирали на меня с благоговей­ным ужасом. Они сказали: «Bay! Не хило! Давно мы не скакали на мустанге».
Несколько недель спустя мой добрый старый папа по­дошел ко мне и сказал: «Слушай, Бо (так он меня назы­вал). Я сейчас показывал машину механику, и он сказал, что амортизаторы сдохли. Это просто чушь какая-то. Обычно амортизаторы сдают потихоньку, но машина-то новая, а они уже никуда не годятся. У тебя нет каких-ни­будь соображений, отчего бы это могло быть?»
Единственное, что спасло меня тогда — это мгновен­ный провал в памяти. В ту секунду я совершенно искрен­не забыл о своих упражнениях на канавках, поэтому с чи­стой совестью сказал: «Нет»! Отец принял мой ответ, и благодаря этому я уцелел. Еще через несколько недель, когда я проезжал на машине около нашего дома, рулевая колонка сломалась, и «форд» врезался в бордюрный ка­мень. К счастью, никого не убило. И только через много лет до меня дошло, что это я испортил амортизаторы и, по всей видимости, повредил рулевую колонку во время «ве­ликого физического эксперимента». И кто знает, какой еще я нанес ущерб новенькой машине отца в тот день.
К моменту, когда я признался самому себе, что это я во всем виноват, срок давности моего преступления уже прошел. Отец забыл об этом случае и никогда больше о нем не говорил. Молчал и я. Мой отец сошел в могилу» так и не узнав, какую глупость я совершил. Так что, папа если ты сейчас смотришь на меня сверху, хочу тебе сказать, что мне очень жаль, и что я больше не буду. Я в течение шести лет экономил свои карманные деньги, что­бы заплатить за ущерб. И это был единственный раз, ког­да я обращался с машиной как с диким конем.
Мальчики умеют огорчать и раздражать нас, отцов, до самых глубин души. Они бросают наши лучшие, полиро­ванные инструменты под дождем или кучей сваливают их на верстаке. Они теряют наши бинокли и роняют ви­деокамеры. Многие из них нахальны, безответственны и неуправляемы. Или же они вытворяют такое, что рацио­нальному уму представляется совершенной бессмысли­цей, подобно тому как маленький Джеффри прятался под кроватью, пока его родственники бегали по всем ок­рестностям, отчаянно выкликая его имя. Конечно, нам, отцам, не след жаловаться. Мы и сами когда-то были мальчишками, сводившими с ума отцов, так что теперь обязаны дать нашим сыновьям какое-то послабление. Несмотря на все трудности, связанные с воспитанием не­угомонных мальчишек, величайшая в жизни привиле­гия — ощутить, как один из них обнимает вас за шею, го­воря: «Я люблю тебя, папа».
Генерал Дуглас Макартур, один из моих кумиров, сог­ласился бы с этой сентиментальной мыслью. Он был од­ним из величайших военачальников всех времен. Он воз­главлял армии союзников, победившие во второй миро­вой войне императорскую японскую армию, а затем ко­мандовал силами ООН в Корее. Его неожиданная высад­ка под Инчхоном вошла в историю военного дела как од- На из самых блестящих операций. Этими победами на Ноле битвы объясняется, почему Макартура так почита сегодня, спустя десятилетия после его смерти.
Однако ДЛЯ моего восхищения ЭТИМ человеком есть еще одна причина. Она прозвучала в речи генерала, про- изнесенной в 1942 году, когда он получал награду как хо­роший отец. Вот что он сказал в тот день: «Ничто не могло бы тронуть меня глубже, чем [эта честь, оказанная мне Национальным комитетом по встрече Дня отца. По про­фессии я воин и горжусь этим фактом. Но я еще больше горжусь, бесконечно горжусь тем, что я отец. Воин унич­тожает, чтобы строить. Отец только строит и ничего не уничтожает. Первый сеет смерть, во втором воплощают­ся мирное созидание и жизнь. И как ни могущественны полчища смерти, дружины жизни сильнее. И я надеюсь, что мой сын, когда меня уже не будет, вспомнит меня не таким, каким я был в битвах, а таким, каким был в кругу семьи». Именно так я и сам отношусь к своему сыну и до­чери.
Давайте чуть пристальнее взглянем на то, что значит быть отцом мальчиков. В предыдущей главе мы обсужда­ли важность отношений между отцом и сыном и говори­ли, почему духовная связь между ними так насущно не­обходима для воспитания мужественности. Сейчас я хо­тел бы обратиться к двум главным путям, которыми осу­ществляется влияние отца на сына, и начнем мы с приме­ра для подражания. Если развитие характера является главной целью воспитания, — а я верю, что это так, — то­гда лучший способ для его формирования — это поведе­ние и поступки отца. Отождествление себя с отцом — учитель значительно лучший, нежели родительские но­тации, упреки, наказания, уговоры и заискивание. Сы­новья внимательно наблюдают за своими отцами, подме­чая самые замысловатые тонкости их поведения и систе­мы ценностей. По всей видимости, так обстоит дело и В вашей семье. Ваши сыновья станут подражать многому из того, что вы делаете. Если вы постоянно выходите из себя и оскорбляете свою жену, ваши сыновья будут отно­ситься к своей матери и другим женщинам пренебрежи­тельно. Если вы много пьете, велик риск возникновения зависимости от психоактивных веществ у ваших детей. Если вы ругаетесь, курите или живете на ножах с колле­гами, вполне вероятно, что ваши мальчики будут делать то же самое. Если вы эгоистичны, придирчивы, раздра­жительны, вы увидите, как эти характеристики перехо­дят в следующее поколение.
К счастью, верно и противоположное. Если вам прису­щи честность, надежность, забота и ласка, самодисцип­лина и любовь к Богу, ваши сыновья с возрастом все силь­нее и сильнее будут поддаваться влиянию этих качеств. Если вы глубоко преданны Иисусу Христу и живете сог­ласно библейским принципам, ваши дети, скорее всего, пойдут по вашим стопам. Очень многое зависит от того, что они увидят в вас, дурное или доброе.
Кто-то сказал: «Для меня лучше увидеть проповедь, чем услышать». В этом высказывании есть своя истина. Дети могут не запомнить того, что вы сказали, но обычно У них на всю жизнь остается впечатление от того, что вы сделали. Рассмотрим, например, такую задачу: научить ваших сыновей быть честными. Да, вы можете научить их всему, что говорится о правдивости в Писании, но вы Должны также не упускать возможность жить согласно этим принципам приверженности истине. Мне вспоми­нается случай, произошедший несколько лет назад в Штате Джорджия, когда «Бульдоги» из школы округа рокдейл, преодолевая огромные трудности, сумели вы­играть чемпионат штата по баскетболу. У тренера Клив- ЛеНда Страуда не могло бы быть больше оснований гор­биться своей командой. Однако спустя несколько дней, просматривая видеозапись решающих матчей, он заме­тил, что во время одной из игр на площадке в течение со­рока пяти секунд был лишний игрок. Тренер позвонил в Школьную ассоциацию Джорджии и сообщил об этом на­рушении, что вылилось для его команды в лишение чем­пионского титула и приза. Когда его спросили об этом на пресс-конференции, тренер Страуд ответил: «Кое-кто го­ворил, что нам лучше промолчать об этом. Что речь идет всего лишь о сорока пяти секундах, и что тот игрок, в сущности, не был решающим. Но надо делать то, что че­стно и правильно. Я сказал своей команде, что люди за­бывают результаты баскетбольных матчей. Но они нико­гда не забудут, из какого теста вы сделаны».
Можно не сомневаться, что каждый игрок «Бульдо­гов» будет помнить о силе характера тренера Страуда. В письме к редактору местной газеты это выражено в таких словах: «У нас в стране только и слышно, что о скандалах в Белом доме и мошенничестве на Уолл-Стрит. Но мы, благодарение Богу, живем в округе Рокдейл, где честь и честность еще живы и практикуются».
Ваши сыновья и дочери должны видеть, как вы делае­те то, что честно и правильно, как бы хлопотно это для вас ни оказалось.
В связи со сказанным возникает вопрос, какие еще ка­чества вы хотели бы проявить в пример своим детям. Продуман ли ваш ответ? В точности ли вы знаете, к чему хотели бы прийти в своей семье? Если вы сами нетвердо знаете, что вы за человек или что вы хотели бы «сказать своей жизнью», у ваших сыновей (и дочерей) не окажется перед глазами последовательного примера для подража­ния. Подобные замыслы, как я полагаю, должны начи­наться с личной приверженности Иисусу Христу, Который во все дни наставит вас на пути Свои. Если вы не зна­ете Его, все ваши усилия быть примером для подражания окажутся недостаточными и напрасными.
При опоре на эту основу формируется цель стать «хо­рошим семьянином». Доктор Дэвид Бланкенхорн, глава Института американских ценностей, отмечает в своих произведениях, что это выражение ныне почти забыто. Когда-то оно было широко распространено в нашем обще­стве, обозначая истинно достойного человека. Смысл его можно передать как: «мужчина, который ставит для себя семью на первое место». Рассмотрим смысловые состав­ляющие этого выражения. «Хороший» —значит призна­ющий все нравственные ценности; «семья» стоит выше эгоизма; а «мужчина» подчеркивает мужественность. Похоже, современную культуру больше не привлекает идеал мужчины, который ставит для себя семью на пер­вое место. Где мы можем увидеть пример ответственного семьянина? Билл Косби несколько лет появлялся на те­левидении, но кто еще фигурировал в средствах массовой информации в качестве хорошего семьянина? Таких не слишком много. Нет, мы скорее услышим о своенравных спортсменах, о секс-символах или о предпринимателях, которые пожертвовали всем, в том числе женой и детьми, чтобы добиться успеха для своей новой компании. В от­сутствие хороших мужей и отцов впечатлительные маль­чишки вынужденно довольствуются далеко не лучшими примерами.
Вглядимся пристальнее, что может означать выраже­ние «хороший семьянин» в современном мире. Чтобы увидеть это в исторической перспективе, попробуем про­анализировать четыре традиционные роли, которые бы­ли отведены мужчине в семье. Первая из них — обеспечивать семью. Пятьдесят лет назад никто не стал бы спорить, что первейшая обязанность мужчины — быть «добытчиком и кормильцем». Сегодня это отнюдь не так ясно, о чем можно только пожалеть. И хотя боль­шинство жен и матерей в наши дни ходят на работу, все же на плечах мужчины лежит ответственность обеспечи­вать материальные потребности семьи.
Вторая исторически сложившаяся роль мужчины — служить главой рода. Этот статус стал крайне противоре­чивым вследствие всплеска феминистского движения, но до 1960-х гг. он редко подвергался сомнению. В те дни ча­сто говорили, что «два капитана потопят судно» и «две кухарки испортят суп». Отец был окончательным судьей во всех существенных вопросах. Надо признать, что ино­гда этой «главенствующей» ролью злоупотребляли эгои­стичные мужчины, которые пренебрежительно относи­лись к своим женам и детям как к своей собственности, но эта прерогатива никогда не предназначалась для тако­го ее использования. Писание, которое, по-видимому, и возложило эти руководящие обязанности на мужчин, указывает также пределы их власти. Мужьям сказано так любить своих жен, как свои тела, и быть готовыми от­дать за них жизнь (Еф. 5: 25, 28). Писание также предос­терегает отцов, чтобы в их отношениях с детьми не было раздражения и неблагоразумия (Кол. 3: 21). Такая систе­ма была в общем и целом работоспособна на протяжении многих тысяч лет.
Третья отводимая отцу роль — служить защитником семьи. Отец защищал членов семьи от внешнего мира и учил, как выстраивать с ним успешные отношения. Он был для семьи единственным близким человеком, к кото­рому можно было прийти со своими тревогами и страха­ми. Если чужой человек пытался обидеть или оскорбить его жену, отец вступался за ее честь. В его обязанности вХОдило следить, чтобы ночью дом был в безопасности, и чтобы дети вечером возвращались домой вовремя. Благо­даря отцу каждый член семьи чувствовал себя несколько увереннее.
И наконец, четвертая роль настоящего отца — быть в доме духовным наставником. Хотя отцы не всегда спра­влялись с этой ролью, их обязанностью было читать Пи­сание своим детям и учить их основам веры. Отец был хранителем и толкователем нравственного кодекса семьи и религиозных ритуалов, он обеспечивал условия, чтобы дети каждую неделю ходили в церковь. Приходится при­знать, что далеко не все мужчины в прошлом справля­лись с каждой из этих четырех обязанностей. Однако в культуре царило общее согласие относительно того, что отцы должны это делать.
Ладно, теперь можете бросать в меня ваши камни и бу­тылки. Уверен, что некоторые мои читатели рассвирепе­ли от одного только намека, что эти же обязанности муж­чинам неплохо бы выполнять и сегодня. Однако при всех необходимых оговорках в этих традиционных ролях есть своя, вневременная мудрость. Каждая из них основана на библейском учении. Да, пусть все это очень старомодно, но на протяжении тысячелетий именно с помощью этих обязанностей определялось, что такое настоящий муж­чина.
К сожалению, каждая из этих четырех ролей высмеи­вается и критикуется постмодернистами и их сторонни­ками в масс-медиа. В результате многие отцы весьма сла­бо представляют себе, что от них, в сущности, требуется, и как им это сделать. Некоторые из них отказались от своей авторитетной роли в семье и перешли либо к пол­ной безучастности, либо пытаются заниматься воспита­нием детей таким образом, который больше был бы к ли­цу матерям. Им твердят, что они должны стать более чувствительными и научиться выражать полный диапазон эмоций — от ярости до страха. Фактически мужчин прц. нуждают уподобиться женщинам, а от женщин ждут что они станут больше похожими на мужчин. Такая ин­версия ролей совершенно сбивает мальчиков с толку.
Для мужчины нет ничего зазорного в том, чтобы глубо­ко чувствовать или раскрывать свои внутренние мотивы и стремления. Не должен он и взирать на окружающий мир леденящим взглядом. Но в то же самое время муж­ское начало определенно предполагает силу и уверен­ность перед лицом жизненных бурь, и такую роль естест­веннее отводить мужчинам. Подобно тому как дуб-вели­кан дает приют и защиту всем живым существам, укры­вающимся под его могучей кроной, сильный человек обеспечивает спокойную и безопасную жизнь всей своей семьи. Ему известно, что он — один из детей Божиих, и что он будет благом для своей жены и детей. Его сыновь­ям нужен такой человек, чтобы смотреть на него и подра­жать ему. Сыновья не могут уважать бесхребетных от­цов, запуганных своими женами или вечно распускаю­щих нюни. Что, это звучит старомодно и противоречит всему, что вы слышали? Пусть так. Мужчины созданы для того, чтобы заботиться обо всех, кого они любят, да­же если потребуется принести в жертву собственную жизнь. Когда они живут согласно такому предназначе­нию, в жизнь их жен, сыновей и дочерей это обычно вно­сит больше мира и гармонии.
Хорошую иллюстрацию для традиционных и библей­ских представлений о сущности мужчины подобрать трудно, но есть один пример из моей прежней книги, кото­рый я хотел бы здесь воспроизвести. Речь пойдет О моем деде, скончавшемся за год до моего рождения. Рассказ о нем был помещен в мою книгу «Прямой разговор с мужчинами» (Straight Talk to Men), но в данный момент бу­дет уместно его повторить.
Ла рождественской неделе 1969 года оставшиеся к то­му времени в живых дети моего деда — мой отец, два его брата и сестра — собрались на семейную встречу в Кали­форнии. В эти пять праздничных дней самым главным для них были воспоминания о своем детстве и отчем доме. Один из внуков записывал рассказы на магнитофон, и мне удалось получить полный набор кассет — богатейшее семейное наследие, позволяющее увидеть живые карти­ны жизни семьи моего деда и молодых лет моего отца.
Хотя интерес представляли все беседы, однако на про­тяжении всей недели возникал лейтмотив, имевший для меня особое значение. Он был связан с тем уважением, с которым четверо оставшихся в живых детей относились к памяти своего отца (моего деда). Дед умер в 1935 году, за год до моего рождения, но и тридцать пять лет спустя о нем говорили с явным благоговением. В памяти детей он все еще был жив, этот человек с грандиозной силой хара­ктера. Я попросил рассказать мне о качествах, которые так их в нем восхищали, но смог добиться лишь несколь­ко смутного общего описания.
«Он был оплотом и опорой семьи», — сказал один.
«В нем чувствовалось какое-то особое достоинство», — сказал другой, подкрепляя сказанное выразительным жестом.
«Мы перед ним благоговели», — ответил третий.
Трудно свести к одному знаменателю все грани и тон­кости человеческого характера, и подходящие слова не сразу приходят на ум. Только когда мы перешли к кон­кретным воспоминаниям, образ этого патриарха начал вырисовываться отчетливее. Лучшее свидетельство оста­вил мой отец, написавший воспоминания о смерти Добсона-старшего, которые я и привожу ниже. В этом повеет- вовании ощущается то влияние, которое могучая челове­ческая личность оказывает на своих близких даже спустя три десятилетия после кончины.