ДИАГРАММА 2 1 страница

Безграничная Жизненная Энергия, протекает через фокус внимания, обусловленный выбором:

/ \

Все мрачные, темные чувства вроде вины и горя, печали и боли, ужаса и паники, страдания и депрессии суть результат сосредоточения внимания на мире форм, или эго, на том, что мы желаем получить, или на том, чего нам недостает. В нашем фокусе нет никакого интереса к духу, к части диаграммы — «Мы —такие, какими были сотворены».

Здесь вы можете мне возразить, сказав, что с концепцией уже знакомы и умом всё понимаете, однако горести и боль не покидают вас. Чтобы прояснить это положение и сделать его более реальным, давайте подумаем о том, сколько минут в лю­бой, взятый произвольно день вы сосредоточены на теле, на его желаниях или на том, что, по-вашему, должны сделать с ним или же для него. Поразмышляйте над действиями или над сло­вами других «тел» в наших взаимоотношениях друг с другом. Заметьте, сколько времени ваше внимание сосредоточено на действиях и словах другого человека, а не на его духовной сущ­ности.

Возможно, один нас в день я думаю о духовной сути, восемь часов провожу во сне и остальное время — в заботах о форме.

Даже в состояние сна мы привносим наши альтернативы для выбора, поэтому сон —не бегство, и те из нас, чей ночной опыт не слишком приятен, знают это. О чем это говорит?

Мы можем выбрать, как чувствовать себя.

Мы можем выбрать, как чувствовать себя, ибо способны вы­брать, на что обратить внимание, а чувства проследуют за на­шим выбором столь же неизбежно, как хвост следует за воз­душным змеем и как вагоны следуют за локомотивом. Ни хвост воздушного змея, ни вагоны поезда не имеют права голоса в смысле прибытия в пункт назначения. Они просто следуют ли­бо за воздушным змеем, либо за электровозом, пересекая те же населенные пункты, перекрывая ту же территорию, только чуть позже.

Точно так же и с нами. Чувства последуют за тем, что мы сочтем достаточно важным, на чем выберем сосредоточить свое внимание, и ни одна душа не может сделать это за нас. Все страдания приходят от концентрации внимания на поведении, от попыток оградить себя от боли; они есть результат стараний протолкнуть в мир наши собственные идеи. Львиную долю вре­мени мы проводим в попытках добиться своего или же огра­дить себя от множества воображаемых угроз, которые видятся нам за каждым поворотом. Это и есть источник мрачных чувств, страданий и боли.

Теперь снова подумайте о неприятном для вас человеке или ситуации, которой вы сопротивляетесь и которую стараетесь обойти стороной. Не забывайте, что конкретных людей мы из­бегаем только потому, что нам неприятны ассоциируемые с ними чувства. Фокусируя внимание на этом человеке, видя его в своих мыслях, старайтесь осознать, что говорит вам о причи­не вашей неприязни его образ?

Вы можете сделать значительный шаг вперед, если признае­те, что не хотите его видеть из-за тех чувств, которые он вызы­вает в вас. Теперь нам остается задать очень важный вопрос: что именно в нем вызывает мою неприязнь? Имеется в виду не абстрактная мысль, но его поведение, его слова, которые вы можете мысленно представить себе.

Парень, о котором я думаю, считает себя лучше всех ocmaльныx.

Хорошо, вы видите этого человека воображающим себя лучше всех остальных. Это передалось через его поведение или те сло­ва, что он произносил. Что еще?

Гордыня.

Сарказм, желание контролировать.

Нечестность, стремление судить.

Все эти качества проявились через слова людей, через то, что они сказали или не сказали, через движение их тел в простран­стве, через то, как относились эти тела к вам.

Особенно их слова.

Ох уж эти слова! Чего только они не натворят! Заметьте, с ка­ким постоянством и преданностью мы сосредоточиваемся на том, что эти люди говорят, что делают и что говорит нам дви­жение их тел. Верно ли будет сказать, что раздражение вызвано и привнесено в сознание тем, что чье-то тело и его владелец нам сообщают?

Если вы сосредоточитесь на реальности того, что они есть в действительности, на присутствии и благости этого, вся горечь исчезает.

Верно. А что, если вы решите, что реальность его ценна и важ­на? Если вы желаете видеть в своем противнике дитя Отца, воз­можно запутавшееся в данный момент, но навеки остающееся чадом Божьим? Вы можете двигаться с той же легкостью от одной части диаграммы к другой, но с абсолютно иным резуль­татом. Это не выходит за пределы наших возможностей. Мы можем с той же легкостью сосредоточиться на чистоте Жизнен­ной сути этого человека, как и остаться привязанным к тому, как он выглядит или что говорит.

Слышите ли вы, что это означает? От нас вовсе не требуется сначала сосредоточиваться на форме или словах этих людей, а потом относиться к ним с презрением. Это, в свою очередь, ведет к клокочущим в нас чувствам ненависти и беспомощнос­ти. Ничто не удерживает нас от того, чтобы в любой момент сказать и твердо в это верить: «Уже сейчас и этот человек, и я — невинные созданья нашего Отца». Какими бы мы ни восполь­зовались словами, необходимо осознать, что, может быть, мы оба и безумны, и спим, но нас объединяет общая, ничем не тронутая чистота. Как вы думаете, что заставляет нас выбороч­но фокусировать внимание на «неправильности» их поведения и их слов, а не на свете, который есть во всех, и не на помощи, которую воистину мы просим?

Вероятно, сосредоточение внимания на их благости создает угрозу моему превосходству, или же мне просто нравится чувствовать себя паршиво.

Под угрозой Ваше превосходство, под угрозой ваше эго. Очень хорошо. И мы должны признать, что предпочитаем чувство­вать себя паршиво.

А что делать, если вы признаете в этом человеке дитя Божье и какое-то время так о нем и думаете, но стоит ему появиться перед вами, как все прежние чувства снова обуревают вас?

Это говорит о том, что вы еще не отказались полностью от самоосуждения, ибо болезненные чувства не возникают, когда вы искренне желаете испытывать покой в присутствии этого человека или же в мыслях о нем. Когда вы искренне пожелаете спокойствия, а не конфликта, всё начнет меняться.

А что делать в том случае, когда встреча двух людей конфликтна уже по своей природе?

Не существует конфликта «по своей природе». Любой конф­ликт присутствует в данной ситуации только потому, что мы предпочли принести его с собой, знаем мы об этом или нет. Фактически, этот выбор обычно и сводит нас вместе.

Я приведу пример, который относится ко всем присутству­ющим здесь матерям, чувствующим себя неадекватно. Когда мои дети были еще дошкольниками, соседский мальчик Джон был послан мне моей собственной внутренней мудростью, что­бы помочь разобраться с чувством материнской неадекватнос­ти. Джон был на шесть или семь лет взрослее моего старшего сына, и мне он совсем не нравился. Зато мне нравились его родители и его сестра, которая часто оставалась присматривать за нашими детьми. Но Джон доводил меня до исступления. Эта ситуация сложилась прежде, чем я начала осознавать идеи, о которых мы говорим сегодня, поэтому я действовала по наитию.

У меня было некоторое природное знание процесса про­екции, то есть того, как мы видим наши собственные страхи и вину в ком-то другом, но я не представляла всех возможных их проявлений. Ничего не радовало меня в Джоне. Я считала, что он слишком требователен к моим детям. Он был намного старше. Играя вместе, мальчики обязательно дрались, и один из них неизбежно плакал. Это действовало мне на нервы. Если я вы­проваживала Джона через входную дверь, он перелезал через забор позади дома и мгновенно вновь появлялся передо мной.

Однажды, когда я решила, что он ушел, мы с сыновьями поехали по делам, а по возвращении обнаружили его в комнате детей. Он и не думал уходить, оставаясь в моем доме, что может в значительной мере служить метафорой к тому, что происхо­дит в нашем мышлении.

Наша вина остается в разуме и никуда не уходит. Поскольку в тот период я уже занималась самопознанием, я поняла, что чувствовала себя виноватой за то, что была слишком требова­тельна к своим детям. Мне казалось, что, если случается что-то неладное, то только потому, что мои ожидания слишком высо­ки или же я просто не способна вырастить счастливых детей. Веру в свою материнскую несостоятельность, представление «я слишком требовательна к своим детям» я проецировала на Джона.

Чтобы остаться правой, я выискивала всё то, что он делал неправильно. Помню, что, обсуждая с мужем сложившуюся си­туацию, мы даже рассматривали возможность переезда в дру­гое место и поселения как можно дальше от него. Конечно, подобная мера была бы крайней, но это замечательный пример того, как мы реагируем, когда чувствуем себя доведенными до отчаяния.

Со временем я начала осознавать, что я вовсе не плохая мать, и надеюсь, что и вы начинаете понимать это в отношении себя. Несмотря на свои невзрослые тела, наши дети —такие же авто­ры своего собственного опыта, каким бы он ни оказался. Когда я действительно перестала фокусировать свое внимание на ви­не за причинение вреда собственным детям, Джон исчез.

Он переехал?

Нет, он просто исчез, хотя и он, и вся его семья продолжали жить по соседству с нами. Он просто перестал появляться. Без разговоров «по душам», без всяких усилий с моей стороны у него вдруг появились другие места для посещения, другие пар­тнеры для игр и вообще другие дела. Его исчезновение не было результатом ссоры. Как только я смягчилась по отношению к себе, что ему оставалось показывать мне? Он был зеркалом мо­ей вины, и, когда я предпочла почувствовать, а следовательно, и отразить что-то кроме «чувства излишней требовательности к детям», это «чувство» исчезло и более не появлялось.

Повторяю, мы не собирались вместе, не сидели друг против друга и не решали, как будем жить впредь. Изменение мышле­ния есть решение одностороннее. Это правда, что для танго нужны двое, но один способен танго остановить. Когда ваш партнер покидает вас, танца как такового больше нет. Вы може­те найти еще кого-то для продолжения драмы, но не можете танцевать с отсутствующим партнером. Кто бы или что бы ни отражало, как в зеркале, ваш страх, свидетельствующий об уг­розе вашим детям и связанной с этой угрозой вашей вине, всё исчезает, как только вы изменяете образ мышления.

Джон вырос, и, когда его сестра переехала жить в другое место, он по нашей просьбе иногда оставался присматривать за детьми. Это был прекрасный и весьма обнадеживающий опыт осознания того, что с изменением мышления проблема исчеза­ет. И это всегда останется истиной, независимо от того, на­сколько неразрешимой выглядит проблема.

И мы поистине не должны ничего «делать», чтобы проб­лема исчезла?

Форма меняется?

Абсолютно. Мы называем это чудом.

Я вспомнила о подобном опыте во время моего проживания в штате Мэн. Наш дом находился в районе старых больших особняков «морских капитанов». Помню, продаемся особ­няк по соседству с нами. Некая группа, предоставляющая уход за умственно отсталыми людьми, пожелала купить особняк и превратить его в приют для них, что огорчило почти весь город. Поскольку эти люди должны были стать моими соседями, за мной было решающее слово.

Если я стану возражать, они не смогут поселиться в этом особняке. Каждый горожанин убеждал меня не позволять этим людям селиться рядом с нами.

На собрании, где присутствовал почти весь город, люди протестовали против данного nлaнa, выставляя аргумен­ты, казавшиеся им довольно вескими. Настала моя очередь, и я сказала, что решилa воздержаться от любого вмеша­тельства в решение этих людей поселиться в соседнем доме. Это досталось мне нелегко. Но проблема перестала существовать, когда я подумала, что они — живые люди и всё, что им нужно, — это крыша над головой.

Сначала я подумала, что своим присутствием они снизят стоимость моей недвижимости. Но затем я подумала о том, что означает стоимость недвижимости в сравнении с ценностью человеческой жизни. Если им нужна крыша над головой, пусть они получат ее. Это потребовало от меня очень глубокого душевного поиска, но, когда эти люди посе­лились в доме по соседству, ничто не изменилось. Я уже там не живу, но пока жила, никогда не видела своих соседей.

И все жили счастливо с тех пор?

Насколько я знаю, да.

Мне бы хотелось вернуться к конфликту, о котором я говорил раньше. Для меня конфликт между мной и другим человеком —это конфликт с самим собой. Я понимаю, что мы все пришли от одного Отца, но мне, по-видимому, всё еще не избежать конфликта.

Вам не избежать своего конфликта? А кто вас поместил в кон­фликт?

Я сам, и я осознаю это, но, каким бы ни было это фунда­ментальное убеждение, осознания его еще недостаточно.

Интеллектуальное осознание — важная ступень, и я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Эта глубинная вера или, вернее, этот внутренний конфликт постоянно проявляется в наших повседневных взаимоотношениях. Те люди и ситуации, которых мы не принимаем, действительно становятся барометром нашего собственного внутреннего конфликта. Поскольку боль­шинство из нас не в состоянии обнаружить конфликт самосто­ятельно, появляются люди, идеальные для того, чтобы мы осо­знали природу этого конфликта. Мы притворяемся, что другие являются причиной конфликта, но они, как через увеличитель­ное стекло, просто показывают наш собственный внутренний конфликт, чтобы мы начали осознавать его.

Очень важно задать себе вопрос: что это за конфликт? Слы­шите ли вы в ваших мыслях говор или голос, постоянно сооб­щающий вам о том, что именно с вами не в порядке? Может быть, вы не возражаете против того, чтобы публично расска­зать об этом, поделиться с нами тем, что этот внутренний голос поведал вам о вас? Что же он говорит такого, что можно было бы отнести к конфликту?

Он, в основном, говорит, что малая часть меня, которую я не перевариваю и не принимаю, гораздо сильнее, чем ос­тальная часть. Он говорит мне, что я неприятная и скверная личность.

Кто-нибудь еще слышит голос или внутреннюю болтовню, объявляющую вас неудачником? Этот навет не всегда конкре­тен, но напоминает о себе постоянно и непрерывно: ты еще ничего не достиг, ты недостаточно хорош или же просто ни на что не годен. Мы в той или иной форме признаем, что где-то подспудно этот говор не умолкает. Почему вы прислушивае­тесь к нему?

Он всегда присутствует там.

Но ведь это оправдание, а не причина.

Весь остальной мир показывает мне, что голос осуждения прав и его оценка меня достаточно верна.

Все остальные думают, что со мной не всё в порядке.

Иногда это служит нам на пользу.

Голос эго постарается убедить вас в том, что это вам на пользу.

­Внутренний разговор с самим собой вызывает ощущение

опасности, драматичности, беспокойства.

Мне думается, что большинству из нас никто никогда не

объяснял, что слушать этот голос вовсе не обязательно.

Это прекрасное наблюдение, и сегодня нам необходимо одоб­рить и поддержать это новое для нас знание, если мы желаем чувствовать себя счастливыми и защищенными. Никто не за­ставляет нас слушать этот голос осуждения и неудач. Мы прос­то решили так поступить, или привыкли так поступать, или же были убеждены, что он глаголет истину. Мы приняли как само собой разумеющееся обоснованность этого оскорбительного голоса, но никогда не задавались вопросом: чем же он обосно­ван и кто его обосновал? Кто всё это сказал? Кто выдумал всё это? Почему я это слушаю?

Мне необходимо поддерживать его живым.

Некоторые из нас приняли этот негативный внутренний гомон как ценный, необходимый и достоверный и, конечно же, в нем нужно поддерживать жизнь. Но теперь у вас есть еще одна воз­можность, есть выбор, который вам придется сделать рано или поздно. Когда голос в вашем разуме намекнет о том, что вы недостаточно хороши, что вы — неудачник и никогда не до­стигнете желаемого, спросите себя, в чем выражается ваша не­удачливость. В своих мыслях мы носим картину того, какими мы должны быть, чего должны достигнуть и как к нам должны относиться люди. У нас есть образ того, какой должна быть жизнь, и этот неумолчный критический голос говорит, что она не удалась, что вы не использовали свой потенциал, не вопло­тили его в жизнь, что вы не сделали «нас» (эго и созданный вами образ себя самого) властителем мира, наиболее важной и влия­тельной персоной во всей Вселенной. Иными словами, мы без проверки наделяем верой идею нашей несостоятельности, идею того, что мы абсолютно неуспешны и не выполняем ни­чего из того, что «должны» и «обязаны» выполнять. Ничто не заставляет нас слушать этот голос и соглашаться с его критикой. Таковым был наш собственный выбор. Теперь дайте этой идее глубже проникнуть в вас, пока вы слушаете другую весть.

Перед нами открывается новая утешающая и исполненная любви перспектива, а именно: наши страхи перед неуспехом и собственной никчемностью ничем не обоснованы, бесполезны и в будущем не принесут награды. Нам казалось, что упорное очернение себя даст положительные результаты, а вместо этого оно заточило нас в тюрьму, держало ограниченными, печаль­ными, обездоленными, не предложив взамен чего-либо воисти­ну желанного. Тот критикующий и властный голос присутству­ет только с нашего собственного соизволения и по нашему соб­ственному выбору, коль скоро мы никогда не сомневались в нем. Сегодня настало время в нем усомниться и раз и навсегда понять, что он — фантазия. Это голос лжи, и только наш собс­твенный выбор вынуждает нас слушать его.

Конфликт, который все мы приносим во взаимоотношения, и есть тот внутренний конфликт между эго, критическим голо­сом нашей несостоятельности и замечательной истиной о нас, признанной и выраженной в нашем творении. Такие крайние противоположности не могут быть истинными одновременно. Мы должны задаться вопросом о нашей истинной природе, ибо корни нашего конфликта уходят в самую глубину путаницы в этом вопросе. Что это означает для вас?

Я не могу перестать смеяться над тем, сколь мы глупы.

Действительно! Мы неразумны, но не порочны. Это большая разница.

Как это соотносится с тем фактом, что сам по себе конфликт скрывает магнит вины, почувствовать которую мне необходимо, прежде чем я отпущу ее?

А вот как. Говор, звучащий в мыслях как глас нашей никчем­ности, есть часть бесшовного пакета вины. Если мы искренне желаем, чтобы вина исчезла —а нужно заметить, что не все еще готовы с ней расстаться, — мы должны осознать, что вина со­путствует пакету «формы». Вспомните, о чем мы говорили: Жизнь, форма и выбор. Если мы желаем, чтобы форма или тело (индивидуальность) были главным элементом, мы привлечем вину. Мы не захотим отказаться от нее. Запутанный внутрен­ний диалог тогда выглядит примерно так: «я желаю, чтобы форма оставалась важной, поэтому я допускаю, что вина при­дет вместе с ней. Но, несмотря на это, я хочу быть счастливым и не желаю испытывать боль вины». Подобное недостижимо. Если мы желаем, чтобы вина и форма, нами же созданные, бы­ли важнее нашей сути, не нами сотворенной, тогда нужно при­знать, что вина, боль и несчастливая жизнь явятся частью этого неразъемного пакета. Мы продолжаем попытки соединения несоединимого. Мы хотим, чтобы создание тела (индивидуаль­ности) оставалось важным, мы хотим влияния на людей, мы желаем быть особыми и всегда правыми, и мы хотим быть счас­тливыми.

Здесь и остановитесь. Здесь нужно сделать выбор. Здесь вам необходимо выбрать одно или другое, а не пытаться соединить их в одной окрошке. Что для вас важнее? Если вы всё еще испы­тываете вину, значит, она всё еще вас влечет, и вы верите, что она и весь пакет, частью которого она является, предложат вам нечто ценное. Сегодня — день осознания, что вина совсем не обязательна, что она непродуктивна и от нее можно изба­виться.

Я подумал о том, что иногда мы обвиняем кого-то в чем-то, надеясь, что наша собственная вина исчезнет, и не понимая, что, когда мы обвиняем в чем-то других, вина возвращается прямёхонько к нам, и так она поддерживает­ся в нас.

Она действительно возвращается, она никогда не покидает нас. Она растет внутри. Вы можете думать о себе: «Я — хороший человек, я никогда ни на кого не нападаю и не являюсь ни для кого проблемой, так отчего же, несмотря на это, я чувствую себя так скверно?»

Причина в том, что, когда вы сосредоточены на форме, сов­сем не уделяя внимания духу, вы напрашиваетесь на неприят­ности. Когда всё наше сознание сосредоточено на теле и на его сценариях, на том, какою «должна быть» жизнь, мы не осознаём того, что способна предложить подлинная Жизнь. К приме­ру, погружались ли вы когда-либо с головой в какую-либо кни­гу? Читая ее, вы пребывали в состоянии, близком к гипнозу. Вы настолько углубились в содержание, что временно, но целиком и полностью не замечали, что происходит вокруг вас. Так ведь? Затем, оторвавшись от книги и оглядевшись, вы начали заме­чать кресла, цветы, окна, знакомое окружение. Всё было на сво­их местах, но, углубившись в книгу, вы полностью потеряли осознание окружающего, хотя ни вещи, ни вид из окна никуда не делись. Отсутствие вашего внимания никак на них не по­влияло.

Фокус внимания на чем-то может быть настолько полным, что способен целиком отключить внимание от всего остально­го в вашем окружении. Это очень простой, но характерный пример. Если мы фокусируем внимание на том, что неладно с нами или с другими, или на том, как уберечь себя, или анализи­руем, кто кому и что сделал и почему все испытывают страда­ние, мы видим только форму и то, что делает форма. Как в случае с книгой, мы погрузили себя в состояние гипноза, блоки­рующее всё доступное для нас в этом мире благо.

Таким же образом, когда мы сосредоточиваемся на форме, наша добродетель, ценность и слава не исчезают. Они соскаль­зывают в бессознательное. Мы просто пренебрегли благостью других или своей собственной и, хотя эти качества вроде бы исчезли, оставив лишь ложь относительно наших дефектов и отсутствия значимости, истинность нашей сущности не изме­нилась.

Существует большая разница между неосознаванием и ви­доизменением. Последнее подразумевает необратимость изме­нений. Нет необходимости ни в покаянии, ни в наказании за это, поскольку это явление временное и требует простой перефокусировки внимания. Здесь не нужны особые умения, толь­ко желание видеть людей и ситуации в ином свете, в свете луч­шего в нас; нужна готовность задавать другие вопросы. Вместо вопроса: «Каким образом исправить мои или чужие недостат­ки?», почему бы не спросить: «Почему я мыслю о себе как о несовершенном?» Используя аналогию с книгой, мы можем воскликнуть: «Вот это да! Когда я поднимаю голову от книги, всё вдруг преображается, становится иным!» Как только я от­кладываю в сторону сценарий под названием «Почему всё по­лучается не по-моему?», открываются новые возможности.

Знакомо ли вам чувство, когда вы не знаете, чего хотите, но, чем бы оно ни было, вы этого не получаете? Когда происходит сдвиг от подобного эгоцентричного образа мышления к служе­нию или признанию добродетели и достоинств в каждом, наше сознание меняется, и жизнь становится совсем иной. Будьте тверды сами с собой и осознайте, что нас никто не заставляет утыкаться носом в те же старые, полные отчаяния книги. Это наш собственный выбор. Никто не погружает нас в транс, не заставляет из него взирать на мир пространства и времени или сосредоточиваться на том, что мы или кто-то другой должны в нем делать.

Давайте признаем, что так мы поступаем только в соответс­твии с нашим желанием. Это нас привлекает. Мы считаем, что картина того, как всё должно, по нашему мнению, происхо­дить, предлагает нам нечто желанное. Но мы начинаем пони­мать, что она не предлагает ничего, кроме боли и страданий, и здесь нет исключений. И все же мы продолжаем сосредоточи­ваться на книге, надеясь, что немного дальше она окажется го­раздо лучше и не такой печальной. Наша задача —отложить в сторону книгу самоосуждения и, осмотревшись, увидеть, что происходит вокруг нас. И мы увидим благо и чистоту, и покой, присущий здесь всем нам, как и всему Творению. Мы можем сосредоточиться на этом, как только осознаем, что книга на­ших неудач неинтересна и неэффективна.

Сколько бы внутренний голос ни соблазнял нас держаться за фантазию, обещая, что положение вот-вот улучшится, мы мо­жем заглянуть в конец книги и обнаружить, что итог ее столь же печален, как и вся она. Ничто вдруг не становится лучше. И мы, наконец, понимаем, что, отложив эту темную, потрепан­ную книгу, мы высвободим свое внимание для того, чтобы со­средоточить его на благе и чистоте людей, стоящих нынче перед нами. Мы в жизни окружены Любовью, как рыба окружена водой. Пришло время поднять глаза, прикованные к лжи о нашей никчемности, и вместо нее увидеть ценность всего вокруг нас, всего, достойного благодарности. В процессе этого осозна­ние истинного будет становиться всепоглощающим, как и та книга, которую мы сейчас читаем. Не нам принадлежит созда­ние чистоты, любви и излияние полноты, что делают нашу жизнь прекрасной и веселой. Но лишь мы сами можем отка­заться от прежнего образа неудачников и начать видеть что-то иное. Когда вы решите изменить строй своих мыслей и с какой степенью преданности сделаете это — зависит целиком от вас. Некоторые будут тянуть с этим решением довольно долго, а кто-то сократит это время. Вы постараетесь сделать это быстрее только тогда, когда действительно начнете верить, что книга о грешных и виновных, о том, «кто кому что сделал» и о том, что «я должен быть таким-то», неинтересна и бесполезна. Мы ре­шаем, со всею унаследованной силой, что старые идеи более не приносят удовлетворения, и выбираем изменение мыслитель­ного строя. Что здесь имеется в виду?

Звучит так, будто у нас есть выбор.

У нас всегда есть выбор. Окно возможности для выбора никог­да не затворяется и не проявляет нетерпения. Как бы долго мы ни читали не приносящую удовлетворения новеллу, несмотря на длительность наших привычек, мы всё еще властны сказать: «Я более не желаю этого!» Книга не подпрыгнет перед вами с визгом: «Но я настаиваю! Ты должен дочитать меня до конца!» Книгам это несвойственно. Когда вы закрываете книгу, у нее не остается власти привлечь к себе ваше внимание. Если ваш вы­бор — отложить ее, она отложена.

Имеет ли значение, осознаете вы причину своего чувства вины или не осознаете?

Мы притворяемся виновными лишь по одной причине. Я гово­рю «притворяемся», поскольку в действительности вина не имеет под собой фундамента. Мы чувствуем вину, когда всеце­ло поглощены формой, включая наши собственные эго. Вы мо­жете возразить, что таков уж мир, в нем все сосредоточены на форме вещей. Тогда позвольте мне заметить, что именно поэтому жизнь большинства людей столь неудовлетворительна. Непреходящая и единственная одержимость формой и есть то, что держит нас в тенетах мира форм. Это подобно тому, как если бы мы решили еще раз перечитать книгу с целью убедить­ся, не обнаружим ли мы лучшего конца.

Значит, мне вовсе не обязательно знать, отчего я чувс­твую себя виноватым? Мы просто концентрируем внима­ние на квинтэссенции любви в других и желаем им блага?

Да, ибо того, по поводу чего вы ощущаете вину, никогда не происходило. Слушайте внимательно. Могут пройти годы, по­ка сей факт дойдет до вашего сознания, однако это можно осо­знать и мгновенно. Мы боимся, что, пожелав сфокусировать свое внимание на формах во времени и пространстве, мы ка­ким-то образом изменили или разрушили Истину нашей бла­гости, оставив покой и радость, изобилие и невинность где-то в другом месте. Покуда мы с головою погружены в книгу, мы настолько загипнотизированы ею, а взгляд наш столь непод­вижно фиксирован на трехмерном мире, что эти феномены остаются для нас неизвестными.

Но они — не абстракция. Благость жизни — это опыт, встроенный в нас, и если он в нас, то все эти характеристики присутствуют сейчас. А если они присутствуют сейчас, то мы себя от них не отделили. Мы ничего не разрушили. Вина не оправдана, ибо ничто не повлияло на вечную природу нас самих и кого бы то ни было. Мы не нанесли перманентного вреда ни себе, ни Любви, ни единству, ни Вселенной. Всё, что мы сделали, — это сфокусировали наше внимание выборочно, а это по­родило страх того, что мы —разрушители.