Часть I

Семинар

Для того чтобы извлечь из этой книги наибольшую пользу, вы приглашаетесь принять равноправное участие в нашем семина­ре и увидеть себя одним из нас — ведь вы и есть один из нас. Я говорю с вами не как авторитетный эксперт, но как человек, обучающий тому, что он желает укрепить в себе самом. В ран­ний период работы в кампании Ай-Би-Эм я была инженером- диагностом. Обнаружение логической ошибки в программе компьютера или ошибки в нашей человеческой запрограмми­рованности, видение того, что препятствует личному счастью или самореализации, есть моя сильная сторона, и я предлагаю разделить с вами то, что постигла сама.

Любому, мало-мальски знакомому с компьютерами челове­ку известно, что простая логическая ошибка в программе мо­жет привести к глубоким и далеко идущим последствиям. Та­ким же образом, ошибочное представление о самом себе может стать причиной болезненных и разрушительных последствий. В обоих случаях простая коррекция позволяет подлинной логи­ке восторжествовать. И оба, компьютер и индивидуум, смогут работать безукоризненно, как швейцарские часы. Мы все ищем одного и того же —ошибок в нашем мышлении, чтобы испра­вить их и позволить возродиться гармонии и внутреннему покою.

Мои собственные страхи, не распознанные в течение долго­го времени, были теми же, что и у миллионов других людей. Даже в моем самом раннем детстве общественные шаблоны утверждали: необходимо во что бы то ни стало всем нравиться, заслужить похвалу, избегать конфликта и хоронить огорчающие чувства как часть синдрома «мир любой ценой». Необхо­димость совсем соглашаться привела к тому, что я стала масте­ром в сделках, компромиссах, переговорах. Мне казалось, что все остальные просто обязаны читать мои мысли, и что, когда я сама буду в чем-то нуждаться, я не должна буду ни о чем просить. Несмотря на свой успех, я глубоко прятала убеждение в том, будто есть во мне нечто такое, что «выдаст меня с голо­вой, если люди это обнаружат». Если бы меня конкретно спро­сили о моих страхах или о том, что же, по моему мнению, со мной не так, я просто не смогла бы ответить. Звучит знакомо? Более того, боязнь быть отвергнутой закрыла передо мною дверь к честным коммуникациям с людьми. Моя губительная неспособность сказать «нет» и сопутствующая ей потребность быть совершенной заставляли меня быть постоянно чем-то за­нятой.

Моя вечная, самой на себя взваленная необходимость дока­зывать, что со мной всё в порядке, что я достойна и значима, была парадоксальной и противоречивой, ибо в доказательство моей значимости я получала сколько угодно подтверждений. Но всего этого было недостаточно, и я продолжала действовать в том же духе.

И в этом я была не одна. Модель, созданная нашими общес­твенными институтами, учила нас, что по мере взросления мы должны отказываться от выражения истинных чувств, заго­нять их вглубь как неполноценные и нежеланные отклонения от нормы. Такая модель в формировании отношения к нашим чувствам и сопутствующие ей негласные законы были сильнее миллиона слов. И все же они не сильнее нашей способности разобраться во всем этом и изменить образ нашего мышления. Оглядываясь на те способы, которыми я умудрялась выстраи­вать свои собственные ограничения, я изумляюсь, что столь долгое время не задавала никаких вопросов.

Восстав против этого неявного, но хронического ощущения некоего изъяна в себе, я начала разбираться, искать законы, которым следует жизнь, и приходила в отчаяние из-за отсут­ствия ответов. Самая главная часть жизненно важной инфор­мации, искомый ключ, казалось, намеренно утаивается от меня, становится недосягаемым. Должна сказать, что ничто из необ­ходимого вам не будет утаено. Наш учебный план создан специ­ально для вас, и вам более не нужно охотиться за чем-то, отличным от вашей повседневной жизни, чтобы найти помощь в продолжении обучения. Как часто повторял один из моих ран­них учителей: «Весь секрет в том, что нет секрета». Примите это к сведению и присоединитесь к нам, дабы покончить с ненуж­ным самоистязанием, с которым многие из нас так долго ми­рились.

Итак, вы приглашаетесь на семинар, посвященный при­страстиям. Сегодня 17 февраля 1996 года мы собрались в «Зим­нем парке», штат Флорида.

Вообразите, что вы входите в небольшую, ярко освещенную приемную, в которой стоят стол, два стула, книжная полка и на стене висит доска объявлений. Из соседней комнаты до вас уже доносится гул голосов, поскольку некоторые пришли довольно рано, чтобы выпить чашечку кофе и пообщаться с друзьями. Входя сюда, вы видите примерно 65 поставленных полукругом стульев, которые быстро заполняются. В воздухе царит теплая и дружественная атмосфера. Стены украшены оригинальными картинами и плакатами с каллиграфически выведенными во­одушевляющими изречениями. Комната освещается мягким светом, несколько настенных ламп направляют свой свет на картины. Записывающее оборудование расположилось в углу с красивыми цветами.

Многие из участников сегодняшнего семинара —так назы­ваемые «постоянные», т. е. те, кто посещают все мои классы и семинары. Для них этот день — продолжение поиска. Но для других данный семинар — самое начало, открытие нового ас­пекта в знакомой теме. Несколько человек пришли с друзьями просто из любопытства. Другие почувствовали внутреннее по­буждение пойти на семинар и не имеют ни малейшего пред­ставления, зачем они здесь. Кто-то из этой группы уже успешно изменил свое поведение, другие всё еще пребывают в замкну­том круге собственных пристрастий. В дополнение к разным уровням осведомленности о данном предмете аудитория пред­ставляет собой большое разнообразие возрастов, образовательного и экономического статуса, карьер и талантов. Благодаря открытой и теплой атмосфере, каждый быстро становится частью группы. Я не перестаю удивляться мужеству, которое люди демонстрируют, став на путь поиска.

Многие общечеловеческие страхи и ограничения обрели го­лос через представленные здесь вопросы, комментарии и от­крытия. Темы могут казаться случайными, но эти отрывки яв­ляются достоверной транскрипцией живого, не репетирован­ного семинара, описываемого в той последовательности, в которой он протекал. Множество ответов поступало от людей самых разных профессий и самого разнообразного опыта. Эти выдержки из разговора отражают смятение, сомнения обычно­го человека, непонимание, связанное с предметом пристрастий, их основной причины и окончательного решения. В дополне­ние к страхам и ограничениям, многие участники проявили мудрость, проницательность и готовность увидеть пристрастия в совершенно новом для них свете.

Итак, садитесь рядом с нами или чуть поодаль, если вам покамест неуютно с этими новыми идеями, или же в середину, если чувствуете себя свободно. Чтобы присоединиться к нам, просто решите, что вы находитесь среди друзей, и погрузитесь в общую атмосферу дружелюбия. Слушайте с открытым серд­цем — и вы станете частью процесса. Следите за своими реак­циями, думайте, как бы вы среагировали на тот или иной во­прос или на любое огорчение, которое почувствуете. Считайте себя приглашенными и полностью вовлеченными в работу.

[17 февраля, 1996 9: 00 утра. Семинар начинается с кофе, регистрации и общего разговора]

На прошлой неделе я беседовала с близкой подругой, милейшей женщиной, которая переживает сейчас трудные времена, свя­занные с душевной травмой. В центре ее переживаний развод, осложняющийся необходимостью переезда в другой город, пе­ревода детей в новую школу в середине учебного года и т. д. «Знаешь, —сказала она, —мне иногда кажется, что я пристрас­тна к вине». Я горячо поздравила ее с подобной проницатель­ностью. Она не изучает психологию или метафизику и пришла к своему открытию не через интеллектуальный процесс, а осознав, что, как ей кажется, она увязла в трясине вины, из которой не может выбраться. Мы вернемся к ее открытию относительно влечения к вине, ибо оно применимо почти ко всем.

Перед любым семинаром я всегда спрашиваю себя: «Что должно произойти?», не смея предположить, что я это уже знаю. Мы всегда знаем основную тему, но даже после стольких лет ознакомления с ней участников семинара меня приводит в восхищение то, как всякий раз возникают разнообразные спе­цифические подтемы. Их можно назвать «девизом дня». Думая о сегодняшнем семинаре, я заметила, как одна мысль неизмен­но повторялась в моем сознании: «Очень просто, очень глубо­ко». Это уникальное собрание сообща решило, что настало вре­мя сделать следующий шаг в своих обязательствах и перейти от интеллектуального изучения пристрастий к реальному опыту лежащего в их основе процесса. Коллективно, возможно даже неосознанно, мы «попросили» рассмотреть эти весьма простые концепции.

В своих мыслях я вижу букву V в слове very (очень — англ.) как открытую часть, сужающуюся в точку внизу буквы. С этим воображаемым образом и следуя идее «очень просто, очень глу­боко» мы проведем остаток дня, исследуя, в основном, три идеи.

Первая состоит в том, что истинная, невидимая духовная наша сущность, с которой мы почти не знакомы, есть источник всякого удовлетворения, всякой радости, всякого изобилия и защищенности. В ощущении этого нашего собственного При­сутствия лежат свобода и покой. Эта Жизнь, суть и истина, что оживляют нас, и есть единственный неразрывный, безгранич­ный, невидимый элемент или сила. Для большинства из нас это звучит просто как правильные теоретически, но отнюдь не «пе­реживаемые» нами слова. Чтобы внести ясность, подумайте, пожалуйста, вот о чем. Если бы вдруг эта невидимая, вдохнов­ляющая нас жизнь, или суть, исчезла и на этих стульях осталось бы сидеть множество мертвых тел, вы очень ясно поняли бы, что мы имеем в виду, говоря о Жизни, сути или энергии, в сравнении с формой тела.

Здесь нет ни одного человека, который не знал бы, о чем идет речь. Все ли видели мертвое тело? Кажется, большинство из вас видели. Совершенно очевидно, что форма тела, без проявления в нем жизни, не самый интересный для обозрения объект. Сле­довательно, Жизнь — эта невидимая Духовная суть того, кто мы такие и что мы такое, — содержит в себе каждый опыт радости, безмятежности, изобилия и творчества, какой только мы способны вообразить. Это происходит сейчас и доступно нам всем. Итак, есть Жизнь, всегда доступная, внутренняя, пре­выше нашего понимания, которая изливается всем тем, что приносит нам удовлетворение, однако не на ней сосредоточен фокус нашего внимания от момента к моменту.

Вторая идея связана с физической, трехмерной формой, не только с той, которую можно потрогать, но и с неосязаемыми формами наших убеждений, представлений, мнений и воспри­ятий, которые (мы можем в том поклясться) верны, поскольку согласуются с миром форм. Мы безмерно привязаны к этим формам, придавая им необычайную важность и фокусируя на них всё свое внимание. Нас учили, что мир форм есть основная реальность, а потому он требует и заслуживает большую часть нашей заботы и внимания. Мы принимаем это как само собой разумеющееся и не сомневаемся в такой важности мира форм, восприятий, интерпретаций. В нашей ежедневной жизни мы безоговорочно преданы общепринятой мудрости мира и не смеем задать кощунственный вопрос: «Неужели это и есть весь реальный, возможный сейчас опыт?» Мы непременно познако­мимся с этим вопросом поближе.

Третья категория, сформулированная максимально просто, состоит в том, что мы можем выбрать, где сосредоточить своё внимание, т. е. нам принадлежит выбор того, что считать же­ланным или необходимым. Специфика того, что является важ­ным для нас, разнится в соответствии с культурой, возрастом или веком. Физические условия или собственность, ценимая людьми, живущими в пустыне, будут отличаться от тех, что предпочтительны для живущих в больших городах.

Разве не просто всё, сказанное до сих пор?

Только три упомянутых элемента нам и необходимо при­нять к сведению: Жизнь, форму и выбор. Мы обнаружим, что ежесекундно наше внимание и желание сосредоточены либо на Жизни (Духе), либо на форме; это всегда то или другое в самом широком смысле. В любой момент мы либо заинтересованы в Жизни, либо одержимы миром форм и всеми его побочными верованиями. Мы вкладываем наши драгоценные ресурсы вни­мания, намерений и целей либо в один лагерь, либо в другой.

Вы можете возразить, что это вовсе не «либо», а «и», т. е. что вас интересует комбинация этих двух элементов. Фактически, мы пытаемся смешать то и другое и притвориться, будто мы непредвзяты в нашей преданности. Реально, мы концентриру­ем внимание либо на одном, либо на другом в каждый отдельно взятый момент. В любой день или час фокус нашего внимания постоянно колеблется между Духом и формой. Это на сто про­центов зависит от нашего выбора и желания. Никто, и я прошу вас внимательно прислушаться, никто не заставляет нас кон­центрировать внимание в нежелательном для нас направлении. Мы можем притвориться, что «другие заставляют нас делать это», но это будет лишь оправданием нежелания взять на себя ответственность за то, что происходит в нашей жизни. Это всегда и на все сто процентов наш собственный выбор.

То, на чем мы сосредоточиваем внимание и какие ставим цели, прямо и конкретно творит наш внутренний и внеш­ний опыт.

Следовательно, это и является самым существенным элемен­том в исследовании наших пристрастий.

Данной темой «Исцеление боли, сокрытой за нашими при­страстиями» я намереваюсь прояснить раз и навсегда положе­ние, что каждому из нас свойственно то или иное пристрастие. Эта программа не только для тех, кто нашел свои ответы в таких организациях, как «Анонимные Алкоголики», и других программах, связанных с 12 шагами. Все мы пристрастны к чему-то, но можем не осознавать этого. Если наше пристрастие не связано с определенной субстанцией, то оно связано с опре­деленной формой, контролем, нашим пониманием вещей, и мы все, как один, пристрастны к вине, лежащей в основании этого всего. Мы еще не раз вернемся к этой фундаментальной концепции. Итак, данный класс предназначен для всех обитате­лей нашей планеты, а отнюдь не для избранных. Не существует таких несчастных или неполноценных групп людей, к которым жизнь менее благосклонна, чем к другим. Слышите ли вы меня? Мы все в одной лодке, и мы очень скоро убедимся в этом.

Должен стать совершенно очевидным факт, которому часто не уделяется должного внимания: пристрастия, или страстные влечения —ныне популярный эвфемизм, —не появляются не­весть откуда и по неизвестной нам причине. Пристрастия слу­жат одной цели — и это необходимо уяснить себе достаточно твердо —убежать, избавиться от боли, будь то физическая боль или эмоциональная. Они преданно служат цели отвлечения на­шего внимания от этой боли, попытке уклониться от нее, отри­цать ее или справиться с ней.

Мы хорошо обучены избавлению от боли медикаментозно (что станет явным, если присмотреться к тому, какие средства тратятся на лекарства и их рекламу) вместо исследования глу­бинного значения боли. Не стоит и говорить о том (и многие уже открыли это для себя), что подобные отвлечения не решат проблему. Они лишь оттягивают то время, когда мы должны признать свою боль и встретиться с ней лицом к лицу. Наступа­ет такое время, когда больше не к чему обратиться, негде спря­таться. Многие делают себя нечувствительными к боли, отри­цают ее какое-то время, может быть всю жизнь, но цена за подобную нечувствительность есть отсутствие радости, полно­ты, личной значимости и — терзающее душу ощущение недо­статочности чего-то. В экстремальной ситуации неисцеленная боль или тревога могут привести к насилию или же к буйному поведению. Заметьте теперь, что мы верим, в основном, в три идеи:

1. Боль нежеланна или плоха, и признанию ее нужно сопротив­ляться любой ценой, так как она означает какой-то изъян во мне.

2. Кто-то или что-то в далеком прошлом явился причиной моей боли, поэтому я не несу за нее никакой ответственности. Это просто случилось со мной, произошло по не зависящим от меня обстоятельствам.

3. Коль скоро я всё равно не могу ничего поделать с моей болью, мне остается сжиться с ней, смириться.

Если бы всё это было правдой, то наше отрицание и неисто­вые попытки спрятаться от боли имели бы смысл. Но что, если подобные постулаты неверны, если не верен ни один из них? Что, если не интерпретировать боль как категорически неже­ланную, а увидеть в ней предупреждающий сигнал, подобно встроенным в автомобиль сигналам, предупреждающим о том, что нужно залить бензин или что система функционирует неис­правно? Водители не принимают те сигналы за неполадки в самих себе, а видят в них только необходимость принять соот­ветствующие меры для исправления ситуации с автомобилем. Таким же образом, боль призывает к изменению нашего отно­шения к самим себе и к другим, а не к наказанию.

Интерпретировать боль каким-либо иным образом — зна­чит принять идею, не проверив, осмыслена ли она. Следова­тельно, позвольте любому чувству собственной неправоты от­носительно какого-либо осознаваемого страдания или стресса покинуть вас. Ведь только вы сами ответственны за свои интер­претации и можете своею волей их изменить. Мне было уже почти сорок лет, когда я решила задать простой вопрос: что ж тут такого, если я испытываю страдание? Я признаю свою пот­ребность принять то, что это упорядоченная и достойная дове­рия вселенная, и если есть страдание, то есть и благой и полез­ный путь переживания его. Боль, или отсутствие покоя, есть предупреждающий сигнал, а не знак поражения.

В дополнение к предположению о том, что боль может вы­полнять и полезную функцию, нам также нужно рассмотреть идею, что мы сами — авторы своих страданий. Это не приго­вор, а освобождающая и волнующая весть. Если мы — источ­ник наших собственных страданий, но не понимаем, каким об­разом приносим себе же боль, от которой затем стараемся от­влечь собственное внимание, то, сами того не зная, мы будем продолжать генерировать эту боль.

Очень важно понять, откуда боль приходит и каким обра­зом мы продолжаем доставлять ее себе. В противовес популяр­ному мнению, не существует такого резервуара боли, который начал наполняться еще в дни вашей молодости и который вы нынче пытаетесь опустошить. Иногда можно услышать, что некоторые работали над собой так долго, от столь многого из­бавились, так много отпустили, что просто не понимают, каким образом всё еще остается так много боли. Будто был пятигалонный сосуд, из которого постепенно вытекало содержимое. Это совсем не так.

Любая боль, которую мы испытываем сегодня, генерируется сегодня, а вовсе не в прошлом. Все, что бы мы ни переживали в данный момент, порождено данным моментом. Следователь­но, было бы весьма полезно разобраться, как именно это про­исходит, чтобы обрести способность остановить этот процесс. Я обещаю вам, что, когда боль, ощущение пустоты и волнение или непреходящая тревога уходят, наше навязчивое, или компульсивное поведение непроизвольно исчезает.

Когда нечего прятать, скрывать или компенсировать, стано­вится легче отказаться от любого конкретного типа поведения. По существу, вы даже не думаете, что вот сейчас откажетесь от того или иного поведения. Вам уже просто не придет в голову снова выбрать его. Когда другие мысли и иная активность при­носят больше удовлетворения, подобное поведение просто ут­рачивает свою привлекательность. Понимаете ли вы всю прос­тоту этого?

Теперь нашей непосредственной задачей будет увидеть, ка­ким же образом мы непреднамеренно наносим себе вред. Наш интерес лежит не в модификации поведения и не в поиске муд­реных новых путей преодоления наших побуждений, но в том, чтобы увидеть, как три идеи — Жизнь, форма и выбор — схо­дятся вместе. Задача настолько проста, что не требует образова­ния, длительного обучения, чтения или такого опыта, который был бы недоступен для вас в данный момент. То, о чем мы говорим сегодня, не выходит за рамки возможностей всех при­сутствующих в этой аудитории.

[Присутствующие слушают с напряженным вниманием. Замечание: отве­ты присутствующих даны курсивом.]

Чтобы сделать обсуждение более личностным, мне понадобит­ся ваше соучастие. Подумайте о каком-то человеке, ситуации, вещи или состоянии, которые вам ненавистны, которые вас злят, от которых вы тщетно стараетесь избавиться. Скажите вслух первое, что придет вам в голову.

Быть отвергнутым.

Неприятие.

Страх.

Отсутствие контроля.

Потребность быть с кем-то другим, не с тем, кто с тобой сейчас.

Чувство обездоленности.

Хорошо. Мы все прошли через это. Теперь соотнесите свои чувства с конкретным человеком или условием, или же с мес­том, которое действует вам на нервы. Постарайтесь действи­тельно почувствовать своё недовольство кем-то или чем-то, чтобы осознать как можно глубже свой хронический диском­форт. Кого бы вы не хотели увидеть сейчас в дверях нашей комнаты? Пришел ли вам на ум тот, кого бы вы не пожелали видеть сидящим рядом с вами?

Мою бывшую жену. Мать моего мужа.

Родителей. Родителей мужа и жены.

Итак, понятно, что у каждого из вас есть кто-то или что-то, кого или что вы не желали бы видеть здесь, с кем вам не хотелось бы говорить, на кого не хотелось бы смотреть, с кем не хотелось бы быть рядом. Нежеланным объектом может оказаться даже тот, с кем вы лично не знакомы, человек или группа, которую вы видели по телевизору. Это может быть и возрастная группа, и определенная раса, и принадлежность к определенной профессии. Искренне всмотревшись в канву своей жизни, каж­дый — я в том совершенно уверена — найдет кого-то или что- то такое, с чем он предпочел бы не иметь дела.

Какие чувства вы испытываете в присутствии данного чело­века или при мысли о нем или о данной ситуации? Что проис­ходит внутри вас? Чувствуете ли вы, что замыкаетесь?

Когда кто-то склонен судить других, я не желаю находить­ся рядом с этим человеком и я чувствую, что замыкаюсь.

То есть ваша реакция — замкнуться. Заметьте, что перед тем, как сделать это, вы решаете, что должны замкнуться. Какие чувства заставляют вас сказать себе: «лучше мне замкнуться»?

Чувство угрозы, беспокойства.

Диапазон чувств может быть очень широким —беспокойство, паника, нервозность в соединении со страхом быть «обнару­женным», «разоблаченным». Затем мы ошибочно интерпрети­руем значение этих чувств как присущих «гражданам второго сорта». Похоже на правду? Возможно, пребывание в определен­ном месте приносит в сознание ощущение беспомощности или нервозности.

Много лет назад, живя в Колорадо, мы регулярно ездили в Аспен кататься на лыжах, и я помню, что постоянно испытыва­ла чувство неловкости, дискомфорт. Меня преследовало ощу­щение, будто я забралась па чужую территорию. Гуляя по ули­цам города, я чувствовала себя инородным телом, и ощущение, что это место предназначено для людей «мирового класса», к которым я не принадлежала, не покидало меня. Поэтому иног­да место или обстоятельство, не обязательно определенный че­ловек, вызывает ощущение «не принадлежности» и порождает опасение, что кто-то может обнаружить: со мной не всё так ладно, как с другими отдыхающими в Аспене.

Ощущение, что с нами что-то не так, как бы его ни описы­вать, а также более глубокие страхи и боль, лежащие за порогом сознания, побуждают нас замкнуться. Вы даже можете почувс­твовать, как сжимается ваше тело, изымая себя со всех уровней. Мы не только съеживаемся эмоционально и физически, но и прибегаем к определенному поведению для усиления своей защиты. Что же, к примеру, мы делаем во избежание пережива­нии огорчающих нас чувств? Как насчет пищи, приносящей удовлетворение, или же слишком долгих часов у телевизора, пни 16-часового рабочего дня? Это —приемлемые обществом отвлечения. Продолжение драмы любовных отношений, достаточно проблемных, но не превышающих критическую меру насилия, тоже подпадают под категорию «нормального» или со­циально приемлемого поведения.

Каждый человек чувствует огорчение или страдает от недо­статочно высокой самооценки в то или иное время, особенно если он честен в процессе исцеления, в котором мы участвуем. Многие постоянно ощущают подобное занижение собствен­ной значимости или же чувствуют себя отчужденными и от­страненными в этом мире, предполагая, что они не знают, как «выстроить» жизнь, но веря, что все остальные это знают. Тай­но и непрестанно мы все верим в одно и то же. Осознание того, что нам всем свойственно ошибочное восприятие, уже само по себе утешает.

Думали ли вы когда-нибудь, что ваша жизнь практически еще не началась? Вы все еще делаете приготовления, ждете, ста­раясь найти то, что требуется для успешной жизни. Беседуя с огромным количеством людей в течение многих лет, я поняла, что каждому присуща та же дилемма, те же нескончаемые мыс­ли о том, что только мы одни чувствуем себя подобным обра­зом. Кажется, все, кроме нас самих, получили в руки книгу «Ин­струкции к жизни». Каждый из нас крутится в собственном хаосе, стараясь выбраться из него собственными силами и веря, что все остальные находятся в совершенно иной ситуации. Од­ним из преимуществ участия в данном процессе является осо­знание того, что не мы одни переживаем подобный опыт. Это позволяет нам вздохнуть свободно.

Разрешите мне на секунду вернуться назад. Кажется, я могу найти здесь много общего с моими собственными мыслями. Но мне трудно увидеть разницу между боязнью «быть обнаруженным» и такой категорией как, скажем, «я более не желаю этого делать». Не есть ли это род маски­ровки первой категории? Есть ли между ними какая-либо разница?

Приведите конкретный пример.

Например, мое возвращение на работу в университет после полугодичного отпуска. Та же ненормальная рабочая атмос­фера царит там и поныне. В какой-то период моей жизни это служило определенной цели, и я могла принимать учас­тие в драме и безумии отношений, но я не желаю продол­жать в том же духе.

Иными словами, вы не хотите снова оказаться вовлеченной в хаос и безумие?

Кажется, я продолжаю до некоторой степени делать это, но не в такой форме. Именно так.

Когда вы говорите: «Я не хочу продолжать в том же духе», «тот же» относится к атмосфере хаоса в рабочей ситуации, не так ли?

Так. И я, видимо, обманываю сама себя, и это — страх быть «обнаруженной», другая маска, верно?

Позвольте мне внести некоторую ясность. Вам не нравится чув­ство хаоса и невозможность самой контролировать рабочую атмосферу, не так ли? Если вы ощущаете ситуацию как хаотич­ную, этот хаос зависит и от вас. Вы тоже привносите в нее неко­торый хаос. Отсутствуя на работе шесть месяцев, работая над своим мышлением, изменяясь, вы можете возвратиться с ощу­щением гораздо большего внутреннего покоя и обнаружить, что обстановка воспринимается совсем по-другому.

Но покуда это все видится тем же самым.

Другими словами, вам не нравится идея, что вы бежите по кру­гу, никуда не приходя.

Точно. Вы имеете в виду, что свой бег по кругу я несу с собой?

[Перед лицевой стеной комнаты стоит большое зеркало.]

Да. Чтобы показать это, я стану перед зеркалом и надену пиджак. Теперь я его сниму и надену шляпу. Мне не нравится этот наряд, я надену другую блузку. Вносит ли зеркало какой-либо вклад во всю эту смену одежды? Никакого! Оно никак не влияет на мои решения. Если бы кто-то подошел к зеркалу и спросил у него, куда делся предыдущий пиджак, вы сочли бы, что он, мягко говоря, не в своем уме.

Конечно же, отражение исчезло, как только я сменила одеж­ду Отраженный пиджак нигде не сохраняется; нет такого места, где отражения могли бы собираться и сохраняться. Сколько бы я ни стояла здесь, меняя свою одежду, у зеркала нет шанса повлиять каким бы то ни было образом на мой выбор. Оно не способно предотвратить мой выбор или сказать свое слово. Ес­ли я пробуду в голубом пиджаке 4 часа, а затем сменю его на розовый, у зеркала не возникнет возражений по поводу отраже­ния последнего. Оно ничего не вносит в наш опыт в этом мире. Наш трехмерный физический опыт и наши внутренние чувс­тва, подобно этому зеркалу, добросовестно отражают тот вы­бор, который мы постоянно делаем.

Запомните очень простой факт: мы можем сосредоточиться на Жизни или на форме, и каждый из нас делает этот выбор. Наше жизненное состояние, т. е. состояние жилища, работы и тела, любой переживаемый опыт и наше мышление в каждый момент дня и в течение всей жизни отражают тот выбор, кото­рый мы делаем сейчас. Возвращаясь к примеру с зеркалом, очень важно подчеркнуть: оно отражает мою одежду в данный момент, а не то, в чем я была одета вчера или когда мне было два года.

Это прекрасная новость! Ведь если мне не нравится то, как я чувствую себя сейчас, можно быть абсолютно уверенной, что всё происходящее сейчас в моей жизни отражает состояние мо­его мышления. И никто не властен сделать это состояние от­личным от того, каким я его выбрала. Мы сами выбираем, ка­кими нам быть: любящими — или трепещущими от страха, открытыми — или склонными к защите, сочувствующими — или обвиняющими. Что это значит?

А то, что это наша личная ответственность.

На все сто процентов.

Почему мы не чувствуем этого?

В силу некоторой путаницы, которую мы постараемся здесь прояснить.

Мне нравится пример с зеркалом, ибо, глядя в зеркало своего окружения, я иногда вижу вещи так, будто не я создала их, будто они уже существовали сами по себе. Следовательно, я не всегда вижу свою роль в том, как протекает моя повседневная жизнь. Я вижу поведение людей, события и ситуации так, будто они существуют независимо от меня. Мы раздумываем о нашем жизненном опыте, забывая, что играем не последнюю роль в том, что с нами происходит.

Это и есть ответ на вопрос Марлин. Она не желает возвращать­ся к ситуации хаоса на работе, будто эта ситуация существует независимо от нее. Общепринятые убеждения предоставят ей две возможности: либо возвратиться и страдать, либо возвра­титься во всеоружии, чтобы не ощущать этого так сильно. К счастью, существует еще один путь. Необходимо подчеркнуть тот факт, что именно она решает, будет ли хаотичным ее опыт или нет.

Я хочу увериться, что понимаю, о чем идет речь. Вы npoсилu нас подумать о человеке, которого мы не желали бы видеть здесь. Мне думается, что нежелательным для меня был бы некто, отражающий ту часть меня, которую я желаю скрыть. И если бы он сел рядом и стало бы ясно, что между нами много общего, мне было бы стыдно.

Правильно.

Чтобы избежать этого, я изолировал бы себя и сделал всё возможное, чтобы предотвратить собственное разоб­лачение.

Видите, здесь вы полностью тождественны со всеми остальны­ми. Причиной, по которой мы не желаем присутствия этого человека или обстоятельств нашей жизни, служат неприятные чувства, ассоциируемые с ними. Поэтому мы делаем всё воз­можное, чтобы избежать этих чувств — замыкаемся, изолиру­ем себя, избегаем людей, едим, пьем, работаем, играем в гольф четырнадцать часов в сутки. Иными словами, мы привычно реагируем на чувство стыда, отчуждения, боли, беспокойства или страдания самыми разными способами, и некоторые из них считаются (к слову сказать, весьма искусственно) неприемле­мыми, другие — приемлемыми, желанными и даже доброде­тельными. Например, если вы много работаете или постоянно занимаетесь филантропией, то это считается занятием достой­ным. Обратите внимание: почти весь спектр поведения может служить отвлечению нашего внимания от неприятных чувств.

Я стараюсь осмыслить ваши слова относительно хаоса в сценарии Марлин. Ведь в этом университете может дейс­твительно царить приличный хаос, и поэтому ей очень трудно сохранять равновесие. Допустим, они организуют один отдел, и она ориентируется на это, затем они реор­ганизуют его — и ей нужно переориентироваться. По су­ти, хаос действительно существует, и она должна пос­тоянно иметь с ним дело. Может быть он — вовсе не отражение ее состояния?

Я понимаю, о чем вы говорите. Наши мирские институты в большинстве своем хаотичны, бессмысленны и безумны. Но всё дело в том, что мы не зависим от их милости. Индивидуаль­но изменяя наше мышление и отношение, решая, что именно переживать сейчас, мы вносим снопы света в темное, хаотичное место и начинаем обновлять его. Возможно, нам не удастся в каждый данный момент изменить ощущение хаоса в других людях, но изумляющим, чудесным образом, путем, недоступ­ным нашему пониманию, более спокойным станет наш собс­твенный опыт.

Необходимо понять, что мы действительно влияем на наш опыт и не зависим от милости обстоятельств. Весь смысл в том, чтобы осознать: продолжая изменять мышление, мы оказыва­ем огромное влияние не только на наш собственный опыт, но и на опыт людей вокруг нас. Не забывайте об этом. Истина и покой, любовь и удовлетворение имеют силу, которой нет у хаоса. Хаос и покой — не равнозначный но силе выбор, поэто­му решение одного человека пребывать в покое может превоз­мочь гораздо больший хаос вокруг него. Вспомните об этом, когда вам захочется спросить, что может сделать один человек. Обратитесь ко многим примерам в наших индивидуальных и коллективных жизнях, когда один человек повлиял на мно­жество.

Речь идет не о том, чтобы быть островом здравомыслия в море хаоса. Хаос вызван безоговорочным приятием каж­дым убеждения в его природной никчемности, и все мы стараемся восполнить этот изъян и обвинить кого-то другого. Следовательно, всё, что вы можете предложить ценного кому-либо, — это уверенность в его безусловной ценности. В любой ситуации, когда мы сосредоточены на достоинстве людей, вы получаете и предлагаете кому-то еще то, что вы и они конкретно ищут — знают ли они об этом или нет. В хаотичных ситуациях люди не осозна­ют своей ценности, поэтому вы знайте о ней за них, предлагая им единственную ценность — напоминание об их природном достоинстве.

Каждый старается избежать заявления вроде «что-то во мне не так».

Когда что-то «достает» меня, а это случается всё реже и реже, я могу теперь оставаться активным, не реагиро­вать слишком остро, а просто спросить, что же он сейчас такого сделал или что в данную ситуацию привнесено мною самим. Может быть, я не смогу разобраться с этим немед­ленно. Возможно, я просто должен смолчать и закончить то, чем в это время занимался, но я непременно разберусь с этим позже. Такое обещание я дал самому себе.

И это в точности то, что необходимо сделать, поскольку в наши взрослые годы мы научились избегать ситуаций, людей или условий, которые нам не нравятся. Обычно мы не осознаем, что именно наши собственные чувства, вызванные присутствием данного человека или данной ситуации, и заставляют нас замыкаться. То, как мы себя чувствуем, становится основой деления людей на «врагов» и «друзей», или деления мест на те, которые надо посещать, и те, которых лучше избегать. Абсолютно всё мы делим на две категории —то, чему мы сопротивляемся, и то, что приемлем, поскольку в одном случае мы чувствуем себя скверно, а в другом —хорошо, или по крайней мере не столь раздраженно.

Большинство из нас ищет спасения от того, что мы называ­ем отчаянием: развод, отказ детям в дальнейшем совместном проживании, переезд в другой город. Другими словами, един­ственный выбор, который мы перед собою видим, это либо отдалиться от человека, места или условия, сочтя их причиной наших невзгод, либо смириться с ними. Мы не пытаемся отда­литься, если не чувствуем, что действительная причина нашей печали «там, снаружи» и мы зависим от ее милости. Мы верим в то, что лучшим выходом для нас окажется побег, укрытие от нее. Если же побег невозможен, то и мы, и другое лицо или условие физически остаемся на месте, но замыкаемся или же отвлекаем собственное внимание перечисленными выше спо­собами.

Это постоянное указывание пальцем на кого-то другого и снятие с себя ответственности есть неизменный сюжет расска­зов, событий в газетах, на телевидении и в кино, где без конца мусолится одно и то же: «ты вынудил меня сделать это» или «это —твоя вина». Следовательно, вы сделаете гигантский шаг, если, почувствовав себя некомфортно в какой-то ситуации, на­беретесь мужества сказать себе: я не имею понятия, откуда яви­лось это чувство, но я приму его как свое и признаю своим собственным. Я признаю, что другой человек — просто триг­гер, спусковой крючок. Это — ключевое слово дня. Просто пус­ковой механизм. Люди и события, которые мы ненавидим, приносят дискомфорт в наше сознание, но не являются его причиной.

И можно принять дискомфорт, переживаемый в присутс­твии другого человека, как дар, а затем с гораздо большим спокойствием идти к своему следующему опыту в обучении.

Нет никакого сомнения в том, что каждая трудная встреча есть дар. Вы, конечно, помните знаменитое выражение моего колле­ги Роберта: «Каждый сукин сын был послан нам для нашего спасения». Мы стараемся оставаться внутри нашей зоны ком­форта, отдалиться от какой-либо вещи, места или ситуации, которые могли бы привнести в сознание чувство стыда, дис­комфорта, отчужденности или ощущение, что вам чего-то не­достает.

Многие люди проживают довольно куцые жизни, поти­хоньку говоря себе: «Я не осмелюсь сделать это, или пойти туда-то, сказать то-то, или попросить о том, что мне необходи­мо». Они верят, что должны оставаться в строгих границах, следить за тем, чтобы не выйти за них слишком далеко и не позволить дискомфорту подняться к поверхности сознания. Но уверяю вас, что, если мы желаем освободиться от наших пристрастий и влечений, дискомфорт должен подняться в соз­нание, чтобы его можно было исцелить. Можете не сомневать­ся, что для того, кто в той или иной форме выразил желание стать свободным, т. е. «тем, кто он есть», для того, кто сказал: «я хочу большего от жизни» или же «я доберусь до корня моих пристрастий или влечений и разберусь, что мною движет», уро­вень дискомфорта значительно повысился.

Слушайте внимательно: мы все участвуем в естественном и неизбежном процессе. Никто не исключение! Никому не удает­ся перепрыгнуть ступень признания собственной ответствен­ности за дискомфорт и боль. Мы можем категорически возра­жать против этого утверждения и восклицать, что не желаем намеренно становиться на путь, который вроде бы несет нам вред, или же начинать процесс осознания и приятия наших собственных страданий.

Это было бы антитезой всему, что мы постигли, уклоняясь от боли любой ценой и никогда не спрашивая: «Что же здесь такого ужасного, если я обнаружу свою боль?» Нам вовсе не нужно оставаться в своей боли надолго (хотя многие именно так и делали), поскольку в наших силах значительно сократить этот шаг.

Когда мы говорим «Я хочу быть свободным!», мы эффективно утверждаем: «Я действительно хочу прочувствовать свою жизнь и познать, кто я такой; я желаю нести с собою покой и удовлетворение, куда бы я ни шел». Как только мы заявляем о своем желании жить в свободе и определенности, нее камни преткновения, которые мы поместили на своем пути, начнут появляться один за другим. Начинают проявляться не те блоки, которые родители, церковь или кто-то еще предполо­жительно поместили туда, а те, которые мы воздвигли сами.

Теперь я начинаю соединять воедино все услышанное. Это довольно новая для меня концепция, и я стараюсь осмыс­лить ее. Я думала о своей голове как о магните. Чем позитивней мое мышление, которое я фокусирую на желае­мых положительных вещах, таких, как гармония и доброе сердце, тем больше этих положительных вещей притягива­ет моя голова-магнит. Если я мыслю о вещах негативных, фокусируясь на том, чего не желаю, как, например, боль и страдания, тогда именно они и появляются в моей жизни. Поэтому, когда внутри возникают неприятные чувства, я думаю: «Бог мой! Во мне поднимаются эти ужасные чувс­тва, но ничего страшного в них нет, это всего лишь сигнал. По сути, они могут быть моим проводником или другом, помогающим мне понять, что я фокусирую внимание на том, чего не желаю».

Совершенно верно.

На чем я фокусирую внимание, то и притянет ко мне мой магнит, и эти «притянутые» люди, события и ситуации становятся моим зеркалом, «извне» отражающим мой фокус.

Наш мир пространства и времени — совершенное зеркало со­стояния нашего мышления, и он всегда отражает то, на чем мы сосредоточили внимание. Это закон, о котором мы можем не знать, но который не в силах изменить. Позвольте мне немного изменить вашу аналогию. Магнит, используя ваш термин, при­тягивает ваше отражение не как то, что мы знаем интеллекту­ально, но как то, во что мы действительно верим и что чувству­ем. Многие из нас думают: конечно же, я желаю и счастья, и покоя, и благословения, и процветания. Так почему же я не получаю их, если это и есть всё, о чем я думаю?

Весьма существенно отметить, что магнитное притяжение людей или событий, по существу, начинается с сигналов, исхо­дящих из убеждений и соответствующих им чувств, из того, что сокрыто, возможно, из чувства стыда за то, что вы — человек второго сорта. Сигналы не зарождаются в интеллекте или в том, что мы знаем теоретически. Это чувство, произрастающее из убежденности в собственной незначительности, диктует всё в театре жизни, вот почему столь многие сбиты с толку. Они пов­торяют аффирмации и говорят, что желают очищения и света, но по какой-то причине ни то, ни другое не появляется. Ваш мир не отражает ваши интеллектуальные аффирмации. Он всегда отражает то, во что вы поистине верите и что чувствуете.

Как будто чувства обладают энергией. Они, по сути своей, и есть магниты.

Да, конечно. И вот почему чувство никчемности не есть интел­лектуальное построение. Когда вы чувствуете себя униженным, это не идея и не теория. Вы просто-напросто чувствуете себя прескверно.

Можно привести аналогию с книгой о позитивном мыш­лении. Я могу купить книгу, поскольку желаю для себя лучшей жизни. Я могу начать произносить аффирмации и думать позитивно, но в действительности я изменяю лишь аспект внешней формы моей жизни, поскольку внизу спрятан большой магнит, силовая станция чувств, всё еще движущих мной, которые я чувствую нутром, а не головой.

Я, может быть, временно изменю обстоятельства своей жизни, но покуда я не доберусь до источника боли под всем этим, я никогда и ничего не изменю кардинально.

Совершенно верно! Аффирмации для некоторых служат еще одним отвлечением внимания, еще одним пристрастием, еще одним слоем укрытия своих истинных чувств. Мы верим, что, если мы скроем наши чувства, проигнорируем их и надежно прячем, их в нас не останется. Ничто не может быть дальше от истины.

Давайте вернемся чуть назад, поскольку я совсем запута­лась. «Курс чудес» утверждает, что как только я попрошу покоя и понимания, то сразу же познаю радость. Вы же, если я услышал вас правильно, говорите, что, как только я действительно решусь испытывать радость и покой, горь­кие чувства начнут подниматься из глубины к поверхнос­ти. Но они только показывают мне то, что блокирует меня, то, во что я истинно верю и что принимаю как само собой разумеющееся. Следовательно, теперь я могу расцени­вать эти чувства как первый шаг к обретению радости?

Совершенно верно!

И мне не нужно воспринимать их как знак того, что я делаю что-то неправильно.

Несомненно. Наше видение слишком ограниченно. Эта проб­лема отражена в поговорке о том, что, глядя через щель в забо­ре, можно увидеть только часть слона. Расширяя видение, что и является нашей целью сегодня, мы убедимся, что каждый из нас следует общей для всех дорогой. В какой-то момент мы восклицаем: «Хватит! Я не желаю более так жить!» Мы начина­ем осознавать, что манифестация нашего мира уже не прино­сит удовлетворения. Всё более и более мы убеждаемся в том, что в нашей жизни не всё так уж ладно. Безумен, в основном, сам фундамент этого мира.

Возможно, происходит трагедия, в результате которой мы пе­реживаем потерю чего-то очень для нас дорогого. Я беседовала со многими людьми, начавшими задавать вопросы только пос­ле того, как потеряли ребенка или пережили какие-то резкие изменения своей жизни. Недавно я смотрела телевизионное интервью с известной певицей, сын которой погиб в автомо­бильной катастрофе. Она была за рулем. Она сказала: «Хватит фальшивить. Хватит жить в мишуре вещей; настало время для реальности, ибо жизнь слишком коротка». В какой-то момент подобная мысль осеняет каждый разум: моя жизнь — фарс, мир безумен, я не желаю продолжать в том же духе. И, как только мы заявляем это, начинается новая фаза исцеления.

Когда я была моложе, я ничего не знала об этом неизбежном, но добром процессе. Поэтому я хочу помочь вам понять, как он развертывается, чтобы, когда настанут трудные времена, у вас была иная перспектива и вы не считали бы себя неудачниками. Вы — не неудачники. Вы сделали первый шаг к свободе, и вам более не нужно испытывать боль. Это не тот процесс, в котором нужно корчиться от боли, это процесс осознания ее присут­ствия. Это осознание и есть первый шаг к контакту с «внутрен­ним» магнитом. Когда мы понимаем, что этот процесс прино­сит освобождение, а не наказание, мы можем приветствовать его, а не убегать от него. Мы можем провести сорок лет в при­страстии к чему-то, убегая от этих чувств и убеждений. Осозна­ние того, что мы можем испытывать дискомфорт несколько дней или недель, чтобы затем избавиться от него, в сравнении с тем, что сорок лет мы убегали от него, никуда не прибегая, изумляет. Эта ситуация сходна с иммунизацией против какой- либо болезни. Место укола болит в течение нескольких минут, но он наверняка предпочтительней смертельной болезни.

Мне в данный момент не слишком нравится идея возмож­ности неприятных ощущений, но, вероятно, именно здесь и должна сыграть свою роль готовность взглянуть на всё по-иному.

Правильно! Вы говорите, что желаете покоя, но часто вместо него получаете несусветный беспорядок. Это весьма типичный первый шаг в освобождении от всего, что блокирует наш по­кой. Но именно в этот момент многие объявляют, что они не измерены начинать процесс, который принесет боль в их сознание, когда они столько лет и так тяжко работали над тем, чтобы держать эту боль в узде.

Заметьте, что здесь у нас нет выбора. Наше всезнающее, ис­полненное любви внутреннее водительство твердо направляло нас к такому сознанию, которое обеспечивает душевным поко­ем и всем счастливым опытом, являющимся нашим наследственным правом. Гораздо мудрее было бы перестать проти­виться собственному освобождению.

Значит, по-настоящему, мое пристрастие — к внутренне­му чувственному магниту, а не к наркотикам, работе или чему-то еще. Кстати, когда певица потеряла сына и, воз­можно, в первый раз переживала подобные чувства, связан­ные с этой потерей, был ли это дар?

Конечно, подобные события являются сигналом к пробужде­нию. Она, наконец, позволила своим страданиям подняться на поверхность из-под груза всех отвлечений.

Сейчас я начинаю осознавать, что более всего пугает власть, почти гравитационная сила моих темных привычек. Возникает ощущение, что cuлa эта почти неодолима, и я сейчас начинаю понимать, что в действительности это моя собственная cила. Именно моя cuлa создает такой мощный транс и такое мощное притяжение.

Прекрасно! По существу, этот комментарий — эхо прежнего. Помните мою подругу, которая считала себя пристрастной к чувству вины? Скорей всего, она собиралась пошутить, но была абсолютно права в том, что вина и есть тот захороненный в бессознательном магнит и, если воспользоваться вашими тер­минами, власть тьмы. Вы совершенно правы, осознавая, что тьма не имеет собственной силы, что это всегда ваша собствен­ная, ложно направленная сила.

Можно ли назвать те магниты, о которых вы говорите, убеждениями?

Определенно, вы можете называть их убеждениями или веро­ваниями. Мы запутаны, поскольку считаем ощущение собс­твенной никчемности не убеждением, а истиной. Иначе мы не реагировали бы на него подобным образом. Мы действительно запутали себя, принимая свою никчемность за истину.

Мы обсуждали конкретную мишень, т. е. личность или ситуацию, встретиться с которыми нам было бы сейчас неприятно. Но, ощущаем ли мы неприязнь к другому чело­веку или к себе, это различие искусственное, поскольку ненавидим мы всегда только себя.

Значит, если проблема предстает в образе другого человека или же вы признаете в ней вашу собственную форму, это всегда проблема только с самим собой?

Да, всегда.

Я не знаю, правильно ли я понимаю или же что-то упус­тил. Видимо, я не узнаю темных или негативных чувств, поднимающихся изнутри. Должен ли я понимать, откуда берутся эти чувства, или я могу просто уравновесить их позитивными мыслями?

Первый шаг —распознать, откуда они приходят. Когда я гово­рю «откуда они приходят», я не имею в виду какую-то травму, происшедшую в вашей жизни, или же историю из вашего прошлого.

Традиционно мы требовали исторически обоснованных причин для наших пристрастий, однако нам вовсе не нужно возвращаться к событиям давно минувшим. Вот чем отличает­ся сегодняшний день. Знать, откуда приходит неприятное чув­ство, означает, что мы должны понять, какой выбор, сделан­ный в данный момент, генерирует это сиюминутное чувство. Сию минуту, сейчас, сегодня. Мы говорим о выборе того, что важно для нас сегодня, и осознании того, на чем мы концентри­руем свое внимание сегодня. Теперь вы видите, как это отлича­ется от поиска событий в далеком прошлом?

Тогда всё, что вы делаете, — это снимаете обвинение. Можно спросить: что же это такое я думаю и делаю, где же внутри меня всё это возникает? И не возвращаться при этом к прошлому. Так можно осознать, что вам не нужно чинить другого человека или обстоятельства вашей жизни.

Винить, определенно, некого, включая нас самих. Принятие от­ветственности за происходящее в нашей жизни наделяет нас огромной силой. Если мы изменяем наш внутренний и внеш­ний опыт сегодня, изменяя наше отношение, выбор и убежде­ния сегодня, разве не наделяет это нас большей силой, чем вера и то, что случившееся десять лет назад стало причиной проис­ходящего со мной сейчас? Это было бы действительно грустно. Что можно сделать, если причина ваших сегодняшних чувств лежит в далеком прошлом? Как изменить то, что уже сверши­лось? Но если мои сегодняшние чувства отражают внутренний магнит сегодняшних убеждений, то у меня есть выбор в отно­шении тех, прошлых убеждений.

Хорошо. Если я думаю, что эти нежеланные, переживаемые сегодня чувства ассоциируются с тем, что произошло, когда мне было два года, что явно не соответствует действительности, то вера в эти прошлые ассоциации и есть громадное отвлечение и способ избежать истины? Истина же в том, что я ощущаю себя несчастным, ибо чувствую свою отстраненность от Бога, от всего благого.

Совершенно верно! Чтобы увериться в этом, попробуйте про­вести воображаемую линию времени через всю переднюю сте­ну. Левая сторона этой линии представляет собою время, когда вам было два года. Если жизнь в тот момент не была удовлетво­рительной, этот опыт был обоснован верой в вину, когда вам было два года. То, что у вас отсутствует осознанная намять об этой вере в вину, не имеет никакого значения.

Есть закон, действующий постоянно: всё, во что вы истинно верите о самом себе, переводится в нашей ежедневной жизни в чувственный опыт. Если вы продвигаетесь по вашей линии вре­мени и жизнь всё еще не удовлетворительна в возрасте 12 лет, эту вашу печаль вызвали не обстоятельства, имевшие место в двухлетнем возрасте; это просто осознанное принятие собственной никчемности, прекрасно сохранившееся к двенадцатилетнему возрасту. Продолжаем двигаться слева направо. Если вы всё еще верите в собственную недостойность, когда вам исполнилось 99 лет, вы будете страдать и в этом возрасте, но это вызвано отнюдь не событиями предыдущих 98 лет (см. диаграмму 1).