Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Изабелла Свон. Я села в кровати и потёрла глаза






Я села в кровати и потёрла глаза. Они слиплись и еле открывались после сна. Я посмотрела на будильник, пытаясь сосредоточить размытый взгляд, и каково же было моё удивление, когда я увидела, что на часах было почти девять утра. Я оглядела комнату и отметила, что сумки Эдварда и всего того хлама, который он обычно держит на столе, нет на месте. Он наверняка был невероятно тих сегодня утром, чтобы собрать всё и выскользнуть из комнаты, при этом не разбудив меня. Я вздохнула и стащила с себя одеяло. С одной стороны, я была благодарна Эдварду за то, что он был настолько милым, что дал мне поспать сегодня, а с другой – была несколько расстроена тем фактом, что не смогла увидеть его этим утром.

 

Сегодня была пятница, 6-ое января. Мальчики уже несколько дней ходили в школу. Последняя неделя пролетела быстро, поскольку я, чтобы убить время без Эдварда, занималась уборкой. Плеер, который мне подарил Эдвард на Рождество, был весьма выгодным приобретением, потому что казалось, что, слушая музыку, я действовала более плодотворно. Она отключала меня от всего, а время и работа пролетали незаметно. Это было странно, потому что раньше я никогда не слушала музыку, а всего лишь через одну неделю не могла представить себе жизни без неё. Теперь я понимала любовь Эдварда к музыке. Если раньше музыка была для меня чем-то вроде шума и бессвязных слов, то теперь я чувствовала мелодию и эмоции в ней. Кто бы мог подумать, что какая-нибудь глупая песня может заставить расплакаться на пустом месте? Этого я не могла и предположить до того момента, пока Эдвард не появился в моей жизни…

 

Я встала и со стоном потянулась. Моя спина почти не гнулась, а шея чуть побаливала ото сна. Я подняла руку и немного потёрла её, а затем застелила постель. Эдвард всегда говорил мне, что нет никакого смысла делать это каждое утро, потому что мы снова помнём постель, но я игнорировала его ворчание и всё равно заправляла кровать. Мне нравилось, что вечером я могла залезть в заправленную кровать. Это была одна из тех вещей, к которой я привыкла в течение последних месяцев. И я знала, что он никогда не понял бы всю важность этого момента для меня, потому что всю жизнь спал в тёплой комфортабельной кровати, и это не было для него чем-то особенным. Ему было по барабану: свисали ли простыни с краёв или были скомканы. Но когда всю свою жизнь вы провели, засыпая на старом матраце, разложенном на полу, на подушке, свёрнутой из вещей, и под одеялом, которое прохудилось от времени и уже не могло защищать от холодного ночного воздуха, вы бы поняли всю значимость застеленной кровати.

 

Я подняла вещи с пола, которые Эдвард, видимо, хотел бросить в корзину, но не попал. Я должна была отдать должное ему за то, что он, в принципе, старался содержать комнату в чистоте и порядке из-за того, что с ним ночевала я, но иногда его старые привычки брали верх над ним. Я никогда не сердилась на него за это, а просто продолжала поднимать его вещи и класть туда, где они должны быть.

 

После того, как комната приняла более прибранный вид, я зашла в свою комнату. Там я стянула с себя одежду и, бросив её в корзину, пошла в ванную. Включив душ, я встала под струю, полностью расслабившись под тёплой водой. Это помогло моим мышцам прийти в норму и избавило меня от всех утренних болей в области шеи. Через некоторое время я вышла из душа и вытерлась полотенцем. Затем замоталась в него и прошла в свою комнату, где переоделась в джинсы и длинную чёрную рубашку. Я вернулась в ванную, чтобы почистить зубы и расчесать свои спутанные волосы.

 

Я надела свои Найк, потому что Эдварду, кажется, нравилось видеть меня в них, так как именно он купил их для меня, и прихватила свой плеер. Всунула в уши наушники и, включив его, засунула в карман. И начала подпевать песне, слова которой, как и большинства песен из тех, что Эдвард загрузил мне, уже знала и пошла к двери. Я вышла в коридор и успела сделать несколько шагов к лестнице, прежде чем внезапно застыть, завидев непонятную фигуру у самого ее начала. Я начала задыхаться от страха, и крик вырвался из моего горла. Я схватилась за грудь, потому что сердце дико колотилось. Фигура, стоящая на последней ступеньке, скрестила руки на груди и прислонилась к стене. Этим человеком оказался доктор Каллен.

 

Он был в Чикаго всю неделю, и я понятия не имела, когда он вернётся. Поэтому он был последним человеком, кого я могла ожидать в том момент. Я в шоке уставилась на него и задалась вопросом, когда он приехал домой, но больше всего меня интересовало то, почему он стоял на третьем этаже. Он просто пристально смотрел на меня, я не могла видеть выражение его лица, и это привело к тому, что во мне зародилась паника. Я не знала, как долго он там стоял. Возможно, он видел, как я вышла из спальни Эдварда этим утром. Одна часть внутри меня никогда не забудет то, что он сделал со мной, когда я совершила ошибку, прикоснувшись к его оружию. Эта часть меня кричала, что что-то здесь было неправильным. Ей не было комфортно находиться с ним один на один, когда он смотрел на меня вот так. Несмотря не то, что он не давал мне причин бояться его последнее время, так как в большинстве случаев он был мил и снисходителен ко мне, я знала, что он был опасным человеком. Он был угрозой для меня, моей самой большой угрозой, поскольку я принадлежала ему. Я никогда не чувствовала себя в безопасности с ним, вопреки его любезности и его нормальному отношению ко мне. Я всё ещё была в его власти, а тот факт, что одно его присутствие вселяло в меня панику и страх, ещё раз подтверждал это.

 

Я вытащила наушники из ушей, пытаясь игнорировать бешеный ритм своего сердца. Я посмотрела на него, всё ещё сохраняя зрительный контакт, чтобы определить в нём скрытые эмоции и найти хоть малейшее представление о том, что меня ждёт. Его лицо ничего не выражало: ни безразличия, ни сердитости, и я надеялась на первое, хотя прекрасно понимала, что второе тоже вполне вероятно. Я не знала, что я сделала не так, чтобы разозлить его, если он, конечно, не видел, как я выходила из спальни Эдварда. И пока я стояла там и смотрела на него, всё, о чём я могла думать – о том, что мне сказал Эммет на вечеринке. По его мнению, доктор Каллен знал про наши отношения, и единственной причиной, которая удерживала его от того, чтобы допросить нас обоих, было то, что он любил меня.

Но в тот момент, когда я увидела блеск досады в его глазах, я задалась вопросом: а нравлюсь ли я ему в принципе?

 

Он ничего не говорил. Просто смотрел на меня, оставаясь стоять на моём пути, чем ещё больше увеличивал страх внутри меня. Из-за своих разыгравшихся нервов я вдруг почувствовала острую боль в животе.

 

– Доброе утро, доктор Каллен, – сказала я дрожащим от волнения голосом. И откашлялась, мысленно ругая саму себя за свою слабость и за то, что так быстро ломалась под давлением.

 

Ещё несколько минут он смотрел на меня всё так же пристально, не разрывая наш зрительный контакт.

 

– Доброе утро, Изабелла, – тихо сказал он, наконец.

 

Посмотрел на свои часы на запястье, приподнимая брови и снова задержав на мне взгляд. Я наморщила лоб и начала лихорадочно вспоминать, не давал ли он мне какого-нибудь поручения, о котором я забыла, если, конечно, под своим красноречивым взглядом он имел в виду именно это. Наверняка он понимает, как влияет на меня, и видит моё состояние, также как и слышал напряжение в моем голосе. Эдвард объяснил мне, что этим приемам он научился для своей работы: как советника мафии, так и врача. Я всегда удивлялась, сколько общих черт было у этих двух специальностей. Каким особенным должен быть человек, чтобы и исцелять, и убивать.

 

Я не могла вспомнить, чтобы он давал мне какие-нибудь указания на этот день, или, по крайней мере, какие-нибудь особенные поручения, которые я должна была выполнить сегодня, поэтому была озадачена этим фактом.

 

– Возьми своё пальто и жди меня на улице в машине. Я спущусь через несколько минут.

 

От этого заявления мои глаза расширились, и страх почти полностью поглотил меня, но я старалась сохранить своё самообладание. Он продолжал смотреть на меня, явно ожидая утвердительной реакции с моей стороны. Интересно, неужели он и на самом деле думал, что я смогу ответить отказом? Если бы он сказал мне, что я сию минуту должна быть где-то, то я была бы там, независимо от своего желания. Я не управляла своими действиями, как это с лёгкостью мог делать он. Я напоминала марионетку. Он же дёргал за ниточки, и я инстинктивно выполняла его команды. Если он сказал мне быть в его машине через несколько минут, то я буду в его машине точно в срок.

 

– Да, сэр, – сказала я, кивая.

 

Он кивнул мне в ответ и опустил всё ещё скрещенные на груди руки, наблюдая за мной. Он повернулся к лестнице и снова остановился через два шага.

 

– Захвати также удостоверение личности, которое я дал тебе, – небрежно добавил он, прежде чем продолжить спускаться по лестнице. Я наблюдала за ним, пока его фигура была ещё в поле моего зрения, и когда она окончательно исчезла, я выдохнула. Вернулась обратно в свою комнату, выключив плеер, отложила его в сторону, и вытащила из шкафа пальто. Я надела его и сунула в карман телефон и удостоверение личности. Я не понимала, для чего мне понадобится удостоверение личности, но спрашивать об этом не собиралась. Лучше я просто возьму его, и буду надеяться, что ничего плохого это не означает. Я вышла из комнаты и прикрыла дверь. Мне пришлось засунуть руки в карманы, потом что от волнения ладошки вспотели. Моё сердце всё ещё громко стучало, и я почувствовала тошноту от незнания того, что мне предстоит сделать и куда меня отвезут. Я знала только то, что сегодня я ехала куда-то с тем человеком, который не был особенно рад моему существованию по некоторым странным причинам. И это было само по себе очень пугающим.

 

Я прошла в холл и направилась прямо к входной двери, обхватив ладонью дверную ручку. Я начала медленно поворачивать её, и волна паники пронзила меня насквозь – мой разум начинал склоняться к наихудшему сценарию того мероприятия, которое мне предстояло. Я замерла, всё ещё сжимая ручку, абсурдно задаваясь вопросом: было ли это этим сценарием. Правда ли, что это конец моего пребывания здесь? Правда ли, что он устал от меня? Что он сделает со мной? Продаст ли меня? Что подумают мальчики, когда я просто исчезну? О, боже, Эдвард! Что если я больше никогда его не увижу? Что он будет делать? Он говорил, что без меня не сможет жить. Справиться ли он с тем фактом, что меня больше не будет с ним? Он будет продолжать жить или попытается меня найти? Сможет ли он найти меня? О, господи, а если доктор Каллен убьёт меня? Неужели я его настолько рассердила? Что Эдвард сделает в этом случае? Он понял бы это?

 

Я ещё не готова умирать. Я ещё не была готова никогда больше не увидеть Эдварда.

 

Пока я пребывала в прострации, я почувствовала руку поверх моей, которой всё ещё держалась за ручку. Я подскочила и с криком отдернула свою руку, словно обожглась. Я посмотрела на доктора Каллена широко раскрытыми глазами и заметила, что он разглядывает меня с приподнятой бровью. Пока он пристально смотрел на меня, я не меняла своего положения и стояла, не шелохнувшись, дожидаясь, когда моё сердце успокоится, и я прекращу вести себя так по-идиотски. Не было причины убивать меня, также как и не было причины продавать меня. Не было никакого основания думать, что он сердится на меня, или что это я вызвала его раздражение. Он ничего не сказал мне, если не считать того, что попросил взять своё пальто. Я вела себя как параноик и, скорее всего, заставила его думать, что я ненормальная.

 

– Ты в порядке? – спросил доктор Каллен, смотря на меня подозрительно, – ты сегодня ужасно нервная.

 

Я быстро кивнула.

 

– Да. эммм… Я в порядке. Извините, сэр. Я просто слишком остро отреагировала.

 

– Ладно, я не хотел тебя напугать, – сказал он, с раздражением глядя на часы, – ну, что ж, давай поторапливаться. Я не хочу опаздывать.

Я кивнула, вспоминая слова Эсме о том, что её брат несколько педантично относился к пунктуальности. Доктор Каллен открыл входную дверь и кивнул головой в ее сторону. Я вздохнула и быстро пошла вперёд, не поднимая глаза от пола. На веранде я замешкалась, пока он ставил сигнализацию и закрывал дверь. Он прошёл мимо меня к машине, как будто бы меня там и не стояло. Я пошла за ним, не желая сердить его больше, чем он уже, похоже, был рассержен. А еще мне не хотелось, чтобы он думал, будто бы я сопротивляюсь ему. Он открыл пассажирскую дверцу и кивнул головой, предлагая мне сесть внутрь. Я быстро села на сиденье, и он захлопнул дверь, отчего я вздрогнула, и сердце вновь бешено забилось. Он обошёл вокруг и сел на место водителя, закрыв дверь и сразу же заводя машину. Я нерешительно застегнула свой ремень безопасности, который с тихим щелчком защёлкнулся. Машина поехала, стремительно отдаляясь от дома.

 

Я смотрела в боковое зеркало, пока он вел машину, проезжая мимо рядов деревьев. Я вздохнула и посмотрела на доктора Каллена, который, в свою очередь, наблюдал за дорогой. Он хмурился, всё ещё беспокоясь по какому-то поводу, и мне хотелось бы знать, по какому. Я слишком долго пялилась на него, как вдруг он перевёл свой взгляд на меня, и выглядел при этом весьма раздражённым. Я быстро отвела взгляд, и он вздохнул.

 

– Неприлично так пристально смотреть, ребёнок, – сказал он, – тебе этого никогда не говорили? Своны – отвратительные люди, но я-то знаю, что твой отец не терпит непочтительных рабов, поэтому могу сказать, что он не потерпел бы таких твоих взглядов. Тебе следовало бы знать об этом.

 

Я посмотрела на свои колени и нервно закусила свою губу.

 

– Да, сэр. Извините, сэр, – выпалила я быстро, словно на автомате, – я просто… Этого больше не повторится.

 

Его настроение ужасно пугало меня, и у меня появилась куча вопросов, но я была слишком напугана, чтобы спросить напрямую. Я сделала что-то не так? Куда он вёз меня? Он собирался меня наказать за что-то?

 

– Хорошо. Теперь, если у тебя есть вопросы, можешь задать их мне. В противном случае следи за своими манерами. Сегодня я не в настроении для подобной дерзости, – сказал он. Я понятия не имела, что такое дерзость, но у меня не было никаких намерений относиться к нему непочтительно. Я колебалась, споря сама с собой, стоило ли мне рискнуть, чтобы спросить его и не злить еще больше. Я медлила с этим слишком долго, и он застонал.

 

– Просто спроси, – резко бросил он.

 

От звука его голоса я напряглась, и сердце снова забилось беспорядочно.

 

– Я…мммм… хотела бы узнать, куда мы едем, сэр, – быстро сказала я дрожащим голосом.

 

Доктор Каллен пугал меня своей непредсказуемостью.

 

– В больницу, – просто сказал он. Я посмотрела на него, и моя бровь непонимающе поползла вверх. Я быстро отвела от него свой взгляд, чтобы не усугублять его и без того мрачного настроения. Он молчал всю дорогу, пока мы ехали по городу. Я искала глазами больницу, испытывая при этом лёгкий страх и любопытство, что нам там было нужно. Я запаниковала, когда мы приблизились к ней. Впечатления от моего последнего раза пребывания там, были далеки от приятного времяпровождения.

 

Он затормозил на стоянке, доехал до здания и повернул в сторону единственного свободного места на парковке. Я смотрела через ветровое стекло и заметила небольшую табличку, на которой было написано имя доктора Каллена, указывающую, что это место было забронировано только для него.

 

Он заглушил мотор и вытащил ключ из замка зажигания, вздыхая.

 

– Я ожидаю от тебя идеального поведения, Изабелла. Все люди в этом здании являются моими сотрудниками, так что прошу: не ставь меня в неловкое положение перед ними. Никто из них ничего не скажет тебе. Все знают, что ты живёшь у нас как домработница. Чёрт, честно говоря, в этом городе все уже знают о тебе. Народ похож на стервятников, если дело касается сплетен.

 

Я тихо сидела и пристально смотрела сквозь ветровое стекло на табличку доктора Каллена. Я чувствовала его взгляд на себе, что только увеличивало мою нервозность. Я не могла не понимать, что он на что-то намекал, говоря о сплетнях, пытаясь вывести меня на ответную реакцию, но я не собиралась раскалываться так быстро. Я не могла позволить паранойе руководить мной.

 

– Я буду вести себя хорошо как никогда, – просто сказала я. Он продолжал смотреть на меня, прежде чем открыть дверь и выйти наружу. Я вздохнула и, выйдя из машины, закрыла дверь за собой. Он пошёл по направлению к входной двери в больницу, и я поспешила за ним.

 

Мы вошли в здание, и женщина, сидящая на входе за круглым столом, посмотрела на нас с улыбкой.

 

– Доброе утро, доктор Каллен. Рада вас видеть, – сказала она. Он кивнул.

 

– Я тоже, – сказал он официальным тоном.

 

Он дошёл до стены и нажал на стрелочку вверх, чтобы вызвать лифт. Дверь открылась, и он посмотрел в мою сторону, приподнимая бровь. Я быстро прошла мимо него, а он последовал за мной. Он нажал кнопку, и двери лифта закрылись.

 

Несмотря на то, что поездка до второго этажа заняла от силы 30 секунд, этого было достаточно, чтобы моя паника возросла в десять раз. Я не любила оставаться в такой ловушке с кем-либо, когда нет ни единого шанса на побег. Само собой я понимала, что доктор Каллен не будет поднимать на меня руку в лифте, тем более в лифте больницы, в которой он сам работает, так как он дорожил своим авторитетом. Но быть логичной не так-то просто, особенно когда ты наедине с мужчиной, который запросто может причинить тебе боль, а ты в этом случае не сможешь ничего предпринять, потому что загнана в маленькую коробку 1, 70 на 1, 70 и высотой 2, 20 метра.

 

Когда лифт остановился, и двери начали открываться, я выдохнула с облегчением. Доктор Каллен вышел, и я последовала за ним. Мы проходили мимо регистратуры, где сидели несколько человек. Все, увидев нас, тепло поприветствовали доктора Каллена, который также был вежлив с ними, но не так, как они с ним. Мы шли по коридору, и я, стараясь следить за своими ногами, чтобы случайно не споткнуться и не упасть, не заметила, как доктор Каллен неожиданно остановился, и я на всей скорости влетела в его спину. Я неровно задышала и сразу отошла назад на несколько шагов. Мои глаза расширились от ужаса моего проступка, и я ощутила страх, бегущий по моим венам. Я инстинктивно подняла руки, чтобы защититься в случае чего, и посмотрела на доктора Каллена. Он просто стоял на месте, как статуя, если не считать того, как двигалась его спина при вдохе и выдохе. Я посмотрела на его руки: они были сжаты в кулаки и подёргивались, это доказывало, что он старался остановить себя и не ударить меня. До меня сразу дошло, что он пытался сдержать свою злость и, как мне кажется, его останавливал только тот факт, что мы находились в общественном месте.

 

– Извините, сэр, – быстро сказала я шёпотом.

 

Никого не было рядом с нами, но я всё равно решила, что говорить шёпотом безопаснее, чем говорить в полный голос.

 

Он вздохнул и разжал свои кулаки, поворачиваясь к двери. Я посмотрела на дверь и увидела его имя, написанное на металлической табличке. Скорее всего, это был его офис. Он вытащил связку ключей из кармана и, вставив один из них в дверь, открыл её. Он засунул ключи обратно в карман, зашёл в комнату и включил свет. После этого он повернулся ко мне.

 

– Заходи и садись. Я скоро вернусь. Ни к чему не прикасайся, поняла? Если ты всё же рискнёшь и что-нибудь потрогаешь, я узнаю об этом, – сказал он.

 

Его голос был тверд, и он звучал относительно спокойно, но теперь он уже не скрывал раздражения в глазах. Он знал, что я поняла его сегодняшний настрой, и не было никакого смысла его скрывать.

 

– Да, сэр, – сказала я, поворачиваясь и быстро входя в комнату, стараясь не врезаться в него ещё раз. Как только я зашла внутрь, он тут же закрыл дверь, и я услышала его шаги, удалявшиеся от кабинета по коридору. Я вздохнула и огляделась вокруг. Для офиса доктора Каллена здесь царил ужасный беспорядок, поскольку его офис дома был в безупречном порядке. На столе у него были разбросаны папки, документы занимали все свободные места в шкафу. У него не было никаких личных вещей, лежащих без дела и выделявшихся своей индивидуальностью, например, не было ни одной семейной фотографии или чашек для кофе " самый лучший папа в мире", которые обычно есть у главных героев в разных фильмах. Стены были белые и голые, ковер тёмно-синий, вся мебель, кроме чёрных кожаных кресел, была деревянной.

 

Я села в одно из кресел, почти не дыша, мои нервы всё ещё были на пределе. Я нервно сложила свои руки на коленях и просидела довольно долго, рассматривая свои руки и обкусанные ногти. Через некоторое время я услышала шаги за дверью, и после короткой паузы она распахнулась. Затаив дыхание, я медленно обернулась, хотя и без того знала, что это доктор Каллен, но мне требовалось визуальное доказательство этого факта, чтобы успокоить свой инстинкт самосохранения, но действовала я всё равно слишком медленно. Когда дверь открылась и меня окатила волна одеколона доктора Каллена, я убедилась в своих предположениях, в том, что это действительно был он.

 

Дверь снова закрылась, он обошёл вокруг стола, пододвинул стул и сел. Я кусала губы и продолжала ковыряться в ногтях, потому что боялась осознать то, что мы с ним снова были наедине. Боковым зрением я видела, как он взял несколько папок и начал сортировать их, вытаскивая из них какие-то бумаги. Я рискнула и быстро посмотрела на него, в то время когда он теребил свою переносицу и что-то читал на бумаге, которую держал в руках. Он ощутил на себе мой взгляд и, встретившись глазами со мной, вопросительно поднял брови. Я запаниковала, и быстро опустила взгляд на свои руки. Я не была уверена в том, что он одобрит мое подглядывание, как и тогда, в Финиксе, потому что в машине он обвинил меня в непочтительности именно из-за того, что я смотрела на него.

 

– Спрашивай, – сказал он.

 

Я посмотрела в его сторону и заметила, что он продолжал смотреть на меня. Я вздохнула.

 

– Я… ммм… просто хотела узнать, – я остановилась, не зная, как задать свой вопрос и как сделать так, чтобы не оскорбить его или не попасть в затруднительное положение.

 

– Просто спроси, – сказал он резко.

 

– Я просто хотела узнать, что мы здесь делаем, сэр, – сказала я спокойно. Он кивнул и вернулся к разглядыванию бумаг. Сразу он не ответил, и я уже было подумала, что он решил проигнорировать меня. В принципе, я узнала бы об этом сама через некоторое время, но тот факт, что сам он не говорил мне ничего об этом, увеличивал мое предчувствие чего-то плохого.

 

– Я должен был сегодня пойти на работу, потому что давно уже здесь не появлялся. А тебе нужна новая инъекция против беременности, потому что с прошлой прививки истекли уже три месяца. Вот зачем мы оба здесь, Изабелла, – сказал он, наконец.

 

Мои глаза расширились от удивления, и он снова посмотрел на меня.

 

– Я мог бы сделать тебе прививку и дома, но подумал, что тебе будет приятней, если кто-нибудь другой сделает это, так как тебе придётся немного раздеться. Некоторое время тебе придется потерпеть мою компанию. У тебя какие-то проблемы с этим? – всё с тем же раздражённым выражением лица он вопросительно посмотрел на меня.

 

Я быстро покачала головой.

 

– Нет, сэр.

 

Он кивнул и вернулся к бумаге, которую держал в своей руке. Затем встал и подошёл к книжной полке. Он стал просматривать названия, при этом ворча самому себе под нос что-то, что отчетливо походило на " сделают меня дедушкой". Неужели он, правда, думал, что у меня с Эдвардом был секс? Поэтому он так пёкся о моей прививке против беременности? Я не посмела спросить его об этом, хотя, по-моему, всё именно так и было.

 

Он вытащил книгу и дал её мне. Я была удивлена таким жестом и взяла её.

 

– Скоро одна из медсестёр освободится и сделает тебе укол, но пока ты будешь здесь со мной. У меня нет особых развлечений для тебя. Эта книга – самое занимательное из всего, что есть у меня в офисе.

 

Я нерешительно кинула, мельком взглянув на обложку. Мои глаза в ужасе распахнулись, когда я прочитала название.

 

– Она проглотила зубную щётку? – сболтнула я, пребывая в шоке от прочитанного. Доктор Каллен посмотрел на меня, и я опять задышала неровно. Мы оба были потрясены моей реакцией. На обложке был скелет с зубной щёткой в горле, а посередине красовалась надпись " Женщина, которая проглотила щётку и другие причудливые медицинские случаи". Доктор Каллен кивнул.

 

– Да, она проглотила, – сказал он. Я кивнула, застенчиво улыбаясь, и втайне радуясь, что он больше не выглядел рассерженным от моей реплики.

 

– Извините, сэр. Я… эмм… Буду просто читать. Спасибо, – пробормотала я. Он только кивнул.

 

– Пожалуйста, ребёнок, – сказал он, возвращаясь к бумагам.

 

Я открыла книгу, откидываясь назад в кресле, и начала читать. В комнате царила тишина, кроме шелеста страниц книги, которую я читала, и страниц, переворачиваемых доктором Калленом. Время от времени он стучал карандашом по столу, но по большому счёту мы всё время находились в тишине. Через некоторое время раздался стук в дверь, и мы с доктором Калленом сразу же посмотрели на часы. Было несколько минут пополудни.

 

Доктор Каллен со вздохом пошёл к двери.

 

– Добрый день, Хайди, – сказал он с улыбкой.

 

Я посмотрела на дверь и была несколько потрясена, когда увидела довольно молодую светловолосую женщину. Она была великолепна. Даже в белом халате она выглядела как модель.

 

Она сладко улыбнулась доктору Каллену.

 

– С днём рождения, доктор Ка! – сказала она взволнованно. Я замерла в шоке. С днём рождения? Мне никто не говорил, что сегодня был день рождения доктора Каллена. Я была озадачена, почему Эдвард не упомянул об этом.

 

– Спасибо, – сказал он, не выказывая особого воодушевления по этому поводу, – я спущусь и возьму что-нибудь тебе перекусить. Скоро вернусь, – сказал он, поворачиваясь ко мне. Я кивнула.

 

– Спасибо, – спокойно сказала я. Он кивнул и посмотрел на меня, чуть сузив глаза. Взгляд был слегка запугивающим, как бы предупреждающим. Волна страха снова обрушилась на меня и не успокоилась даже тогда, когда он вышел из комнаты. Я ни в коем случае не хотела совершать никаких ошибок или сделать что-нибудь не так.

 

– Значит, ты – Изабелла? Я – Хайди, – сказала она, протягивая мне руку. Я отложила книгу доктора Каллена и встала, чтобы пожать её руку.

 

– Рада знакомству, Хайди, – сказала я нерешительно, потому что не была уверена, как лучше обращаться к ней. Она назвала меня по имени, и я бы не хотела показаться невежей, называя её " мадам". Доктор Каллен ничего не сказал мне о ней, поэтому я не знала, что же ожидать от неё в ответ на мою реплику.

 

– Я тоже. Рада наконец-то познакомиться с девочкой, которая приручила Эдварда Каллена. Как, чёрт возьми, тебе это вообще удалось? – спросила она небрежно.

 

Мои глаза в шоке расширились, а сердце застучало с новой силой. Она вытащила шприц и начала приготовления, с любопытством разглядывая меня, очевидно, удивляясь, почему я до сих пор не ответила ей. Я же была в ступоре от того, что она сказала это таким небрежным тоном.

 

– Я эммм… думаю… я даже не знаю, – заикалась я, не представляя, как ответить на такой вопрос. Она слегка улыбнулась, кивая.

– Ладно. Это необъяснимо, да? Но скажу тебе, что этот парень чуть не каждый день бывал в больнице, нуждаясь в обработке ушибов и ран от своих многочисленных драк. С тех пор прошли месяцы, – сказала она, пожимая плечами, – это равносильно чуду. Я уверена, что доктор Ка счастлив, что ему не приходится наказывать своего сына за его поведение и выкрутасы.

 

Я просто смотрела на неё.

 

– Я не знаю, что думает доктор Каллен по этому поводу, – пробормотала я, – думаю, он даже не знает об этом…

 

Она слегка засмеялась.

 

– Конечно, он знает. Доктор Каллен – умный человек и очень наблюдательный. Это и делает его таким великолепным врачом. Он может чувствовать и воспринимать то, чего не чувствуют другие. И тем более, он хорошо знает своих детей. Чёрт, он наверняка знал ещё раньше Эдварда, прежде чем тот осознал свои чувства к тебе, – сказала она, пожав плечами, как будто это не было чем-то грандиозным и, не обращая внимания на тот факт, что это являлось большой проблемой, – повернись и расстегни джинсы, пожалуйста.

 

Я сделала то, что она просила, всё ещё думая о том, что она мне сказала. Она стащила мои брюки и немного задрала кофту на спине. Я тут же напряглась. Всё-таки я была очень благодарна, что доктор Каллен был настолько любезен, что попросил это сделать кого-то другого, так как с ним мне было бы ещё неприятнее.

 

– Теперь самое большое, что нужно Эдварду от больницы – это противозачаточная инъекция его подружке, – сказала она, смеясь и вставляя в меня иглу. Я вскрикнула, потому что это было неожиданно и чуть болезненно. Через секунду боль ушла, и она подтянула мои джинсы. Я стала застёгивать их дрожащими руками.

 

– Спасибо, – сказала я быстро, не желая казаться грубой и не имея понятия, что ещё сказать ей. Она посмотрела на меня и улыбнулась.

 

– Без проблем. Мне действительно было приятно познакомиться с тобой, – сказала она. Я кивнула, и как раз за этим последовал стук в дверь. Хайди крикнула, что открыто и, положив руки на бёдра, пошла к двери, – это было быстро.

 

Доктор Каллен, стоявший в дверях, улыбнулся.

 

– У докторов есть свои льготы, – сказал он, пожимая плечами.

 

Она отошла в сторону, и он прошёл в кабинет, держа пакет в руках. Он сел за стол и поставил на него пакет. Со вздохом я села обратно в кресло, следя за беседой Хайди и доктора Каллена. Я волновалась, что она совершенно без задней мысли могла сказать что-нибудь об Эдварде или упомянуть эту скользкую тему.

 

Доктор Каллен вытащил два пластмассовых контейнера, поставил один передо мной и один – перед собой. Также он взял с собой пластиковую посуду и передал мне несколько приборов.

 

– Я совершенно не понимаю, почему к Вам не применимы правила. Вы – нечто особенное? – сказала шутливо Хайди.

 

Доктор Каллен подарил ей маленькую улыбку и покачал головой.

 

– Ты же, как и я, знаешь, что без меня эта больница давно бы уже полетела ко всем чертям собачьим. Так что со стороны кафетерия справедливо позволять мне некоторые вольности, – сказал он, – я думаю, это минимум, что они могут для меня сделать.

 

Я открыла свой контейнер, молясь, чтобы она поскорей ушла, и чтобы мне удалось окончательно успокоиться. Я начала ковыряться в еде, когда Хайди снова засмеялась.

 

– Да будет так. Ведь это Ваш день рождения, поэтому я разрешаю Вам сегодня пообедать здесь, – ещё одно упоминание о его дне рождения заставило меня посмотреть на него, всё ещё не до конца понимающую, почему они держали это в секрете от меня. Он мельком посмотрел на меня, и его улыбка сошла на нет, когда он увидел любопытное выражение моего лица, – короче, наслаждайтесь своим обедом. Повторюсь: рада была встретить тебя, Изабелла. Ты – удачливая девочка, должна признать. Но парни Каллены создадут тебе кучу проблем. Иногда стоит показать, кто здесь босс, не правда ли? – сказала она игриво.

 

Я замерла в напряжении и посмотрела на доктора Каллена. Он казался почти не удивлённым её словами, а её ирония только развлекала его. Она понятия не имела, сколько власти надо мной имел человек, сидящий напротив меня.

 

Она уже уходила, и я почти вздохнула с облегчением, но в дверном проёме она снова заставила меня вздрогнуть, повернувшись ко мне и ещё раз открыв рот.

 

– Я слышала, что Эдварду нравятся девушки, извращенки по своей натуре, так что могу поспорить, что ему бы понравилось доминирование своей девочки-босса.

 

Веселье доктора Каллена резко пропало, и выражение его лица снова сменилось на раздосадованную физиономию. Хайди со смехом вышла, не обращая внимания на ситуацию, которую создала. Как только дверь захлопнулась, мои руки затряслись, и я начала со всей силой сжимать вилку. Моё сердце ускорило ритм, я почувствовала дурноту. Доктор Каллен пристально смотрел на меня чуть суженными глазами, а я не могла прочитать выражение его лица. Наверняка он ждал от меня какой-нибудь реакции, чтобы впоследствии вывести на чистую воду. Я попыталась нацепить безразличную маску и тем самым сохранить своё самообладание, но я всё равно была жутко напугана.

 

Он смотрел на меня дольше, чем я ожидала, и я запаниковала, разрывая зрительный контакт и отводя взгляд, боясь сломаться. Я беспомощно уставилась на свои колени, не зная, что он сейчас скажет мне, и боясь даже взглянуть на него.

 

– Ешь, – сказал он резко, нарушая тишину и посылая эхо по комнате. Я вздрогнула, посмотрела на свою еду и продолжила тыкать вилкой в макароны с сыром. Я поднесла их ко рту и начала жевать, пересиливая своё отвращение к еде.

 

Доктор Каллен ел молча, а я продолжала давиться едой, заглатывая небольшие порции, чтобы отказом от еды не рассердить его еще больше. Примерно через десять минут неловкой паузы и того, что я смогла проглотить, я положила вилку рядом, надеясь, что то, что я немного поела, успокоит его, но посмотреть на него я так и не решилась.

 

После этого доктор Каллен перетасовал папки на столе и встал. Я смотрела на свои руки и боковым зрением заметила, что он двигался в моём направлении. Я напряглась, когда его рука коснулась моей. Вздрогнула и закрыла глаза, чтобы быть готовой ко всему. Я услышала шелест и, открыв глаза, заметила что у него в руках был мой контейнер.

 

– Ты закончила? – спросил он тихим голосом.

 

– Да, сэр, – пробормотала я нервно.

 

Он вздохнул и выкинул контейнер в мусорку. Когда он шёл к своему столу, у меня в кармане завибрировал телефон. Мои глаза расширились от ужаса, когда заиграла песня the Simple Plan, которую мне установил Эдвард в качестве звонка именно в тот день, когда мы впервые вместе провели полночи в его спальни. Я схватила свой телефон, не зная точно, что с ним делать дальше, чтобы он остановился. Само собой, это был Эдвард, потому что это было его время, когда он звонил мне в перерыве между уроками. Я боялась ответить на звонок из-за доктора Каллена, сидящего напротив меня. Я была напугана тем, что бы он подумал, если бы увидел что это Эдвард. Воздух был наэлектризован напряжённостью, витающей в кабинете. Это был самый серьезный намёк на мои отношения с Эдвардом. А также я знала, что этот звонок был из школы, и это только усугубит всю сложившуюся ситуацию.

 

Доктор Каллен посмотрел на меня, когда услышал музыку, и его бровь с недоумением поползла вверх. Я взяла свой телефон и, открыв его, начала в панике нажимать на красную кнопку, как учил Эдвард.

 

Песня, так же как и вибрация, быстро стихли. Я закрыла телефон и положила его себе на колени. Доктор Каллен вернулся на своё место за столом.

 

– Очень интересный выбор мелодии для звонка, – произнёс он через секунду. Я посмотрела на него и увидела, что он заинтересованно наблюдает за мной. Я не знала, что сказать, поэтому не торопилась с ответом, но всё же открыла рот для того, чтобы согласиться с этим замечанием. Я думаю, что это было правильным решением: всегда соглашаться с хозяином, несмотря на то, что он говорил. Прежде чем положительный ответ слетел с моих губ, телефон снова завибрировал у меня на коленях. Я подняла его, чтобы тут же заставить замолчать, но прежде чем я это сделала, доктор Каллен остановил меня.

 

– Не стоит, – сказал он резко. Я посмотрела на него и увидела, что, вскинув брови, он протягивает мне руку, – дай его мне.

 

Из-за приступа паники мои глаза всё больше расширялись, и я дрожащей рукой отдала ему телефон. Он взял его и мельком взглянул на экран. Я наблюдала за ним в течение секунды и прекрасно понимала, что он видел имя Эдварда, которое высвечивалось на экране. Через некоторое время песня снова завершилась, а доктор Каллен всё так же сидел и смотрел на дисплей. Я была до жути напугана сложившейся ситуацией, в которой мы с Эдвардом теперь оказались. Через секунду песня зазвучала, казалось, громче из-за эха, образовавшегося в тихой комнате.

 

 

Ты застрял в мире, который ненавидишь?

Тебе все опостылели

Своими притворными улыбками и глупой ложью?

А внутри у тебя все кровоточит?

 

Моё беспокойство увеличилось, когда пошли слова песни, и я поняла, что он имел в виду, когда сказал насчёт выбора песни. Я боялась, что он принял её на свой счёт, что оскорбился ей. Сейчас дела были особенно плохи, потому что и так хватало того, что он обвинил меня в непочтительности.

 

Он снова посмотрел на экран, и моя бровь в недоумении поползла вверх оттого, что я заметила, как его уголок рта приподнялся, словно он ухмыляется. Это исчезло так же быстро, как и появилось, но я могу поклясться, что видела это собственными глазами в течение краткой секунды, но у меня не было никаких предположений, что бы это означало.

 

 

Чувствовать боль,

Ощущать себя потерянным,

Покинутым в темноте.

Получать удары судьбы, когда жизнь и так не мёд,

Чувствовать свою беспомощность и бессилие,

Быть на грани,

Не имея спасительной поддержки.

Нет, ты не знаешь, каково это...

Добро пожаловать в мою жизнь!

 

 

Он посмотрел на меня, прежде чем открыть телефон и нажать кнопку. Песня закончилась, и я уж было решила, что он просто отклонил вызов, но вместо этого он поднёс телефон к уху. Страх сковал меня, когда я поняла, что он ответил на звонок.

 

– Как только ты освободишься в школе, сразу выезжай в мой офис в больнице, – сказал доктор Каллен.

 

За этим последовала долгая пауза, прежде чем я услышала приглушённый голос Эдварда на том конце провода.

 

– Хорошо. Пока.

 

Доктор Каллен закрыл телефон и посмотрел на него, прежде чем положить его на стол. Он пододвинул его ко мне.

 

– Сбрасывание звонков лишь создает впечатление, что ты что-то скрываешь, Изабелла. Я хорошо осведомлён о том, что он и звонит, и пишет тебе, поскольку оплачиваю оба телефонных счета.

 

Я взяла телефон и снова засунула его в свой карман, пытаясь соблюдать спокойствие и невозмутимость, хотя была далеко не спокойна внутри. Я посмотрела на него, предчувствуя плохое, и не знала, что ответить.

 

– Хорошо, – пробормотала я, наконец, и снова начала теребить ногти, уставившись взглядом в колени.

 

– Сегодня мой день рождения, ты знаешь, – через некоторое время произнес доктор Каллен.

 

Я быстро взглянула на него и удивилась, что он решил заговорить именно об этом.

 

– Мммм… С днём рождения, сэр, – сказала я быстро, – мне никто об это не говорил.

 

Он кивнул.

 

– На самом деле нет ровным счётом никакой причины праздновать этот день. Можно считать его днём, когда мне дали жизнь, но в этот же день я отдал свою жизнь, – сказал он, глядя на документы, разбросанные на столе. Он начал собирать их, а я непонимающе смотрела на него.

 

Через секунду он взял ручку и начал что-то записывать на листке бумаги. Я задавалась вопросом, закончилась ли эта – так и не начавшаяся – беседа, и не была готова, когда она снова заговорил.

 

– Это был мой 18-ый день рождения, когда я начал свою деятельность в мире мафии, Изабелла. Тогда я отдал свою жизнь. С тех пор моя жизнь уже не была такой, как раньше, потому что она мне больше не принадлежала. Я, возможно, был в состоянии иметь семью, в состоянии работать врачом по своей специальности, в состоянии сесть в машину и поехать в магазин, когда бы я ни захотел, но это ещё ничего не означает. Это совершенно не важно, так как я постоянно нахожусь под их контролем. Что бы они мне ни приказали сделать, я буду просто обязан это выполнить во что бы то ни стало, я буду до последнего стоять перед лицом смерти, если мне так прикажут. Знала ли ты об этом аспекте организованной преступности? Что если мне прикажут убить кого-то, а я не сделаю этого, то погибну сам – за непослушание? – спросил он, отрываясь от бумаг и глядя мне прямо в глаза.

 

Я нерешительно покачала головой. Вздохнув, он кивнул и снова сосредоточился на бумагах.

 

– Я знаю тысячу примеров, когда человеку приказывали убить свою собственную семью, своих собственных детей. Перед ними ставили выбор: или они или их семьи. Я не шутил, когда говорил тебе, что мужчина, бывший у нас в гостях, мой хозяин. И что бы я ни делал или, наоборот, делал, чтобы обеспечить тебе уют в своем доме, ты всё равно принимаешь меня за своего хозяина, независимо от всех этих факторов. Так же, как и я для тебя – ключ к свободе, так и Аро для меня – всё тот же ключ к свободе. Различие заключается в том, Изабелла, что если у тебя не было выбора в этой жизни, то у меня он был. И мне следовало бы уйти из этого мира, вместо того, чтобы с готовностью переходить под чью-то власть. Я был чуть старше, чем Эдвард сейчас. Я был настолько же глуп тогда, как и он сейчас наивен. И не стоит заблуждаться по этому поводу, Изабелла. Мой сын наивен. Он понятия не имеет под чем подписывается и на что обрекает своё существование, общаясь с тобой, – сказал он.

 

Его слова не имели смысла для меня. Тот факт, что он испытывал недостаток свободы, был довольно страшным, если то, что он говорил мне, было чистой правдой.

– Поэтому нет ничего " счастливого" в том, что у меня сегодня день рождения, и почему о нём лучше даже и не упоминать. Скажи мне, девочка, ты праздновала свой день рождения в Финиксе? – спросил он, глядя на меня.

 

Я отрицательно покачала головой.

 

– Не было ничего такого, что стоило бы праздновать.

 

Он кивнул.

 

– И почему это? – спросил он, вопросительно поднимая бровь.

 

Я колебалась, не зная, что ответить, чтобы не расстроить его. Он уставился на меня, явно ожидая ответа. Я обдумывала одно и то же: если говорить правду, то получается какой-то хаос, а попытка соврать выглядела ещё хуже правды.

 

– Потому что нет никакого смысла праздновать день рождения, если моя жизнь – не моя жизнь. Это просто другой день. Единственная вещь, которую можно считать позитивной в этом дне, так это, то, что с каждым днём я приближаюсь к тому дню, когда меня кто-нибудь убил бы, – сказала я, наблюдая за ним.

 

Он посмотрел на меня с любопытством, а затем кивнул.

 

– Точно, – сказал он, наконец, проглядывая свои бумаги. Он затих на мгновение, и казалось, полностью ушёл в себя. Я не знала, чем ещё был занят его разум после нашей беседы. Это ещё больше сбивало меня с толку: почему он так и не спросил меня о том, что сказала ему Хайди, и зачем он вызвал сюда Эдварда, и я боялась, что он нас обоих поставит перед фактом. Я волновалась за реакцию Эдварду.

 

Доктор Каллен поднял свою ручку и снова начал писать. Я решила, что беседа закончилась, и не знала, как лучше дотянуться до стола и взять книгу, чтобы почитать и отвлечься. Я протянула свою руку и начала тянуть книгу со стола, как вдруг голос доктора Каллена парализовал меня и книга, соскользнув из моих пальцев, упала на пол. Я с ужасом посмотрела на доктора Каллена. И даже не потрудилась наклониться вниз и поднять её, потому что мне едва ли пришло в голову, что я не уважаю собственность хозяина. За такое в Финиксе меня бы жестоко наказали уже за то, что я прикоснулась к собственности Чарли без его разрешения. Но ничего подобного не происходило в этот момент, потому что я пребывала в совершенной отключке из-за его вопроса: – Ты, правда, любишь его?

 

– Кого? – спросила я невольно, подчиняясь своей инстинктивной реакции симулировать непонимание. Я прекрасно понимала о чём, точнее, о ком он говорил, потому что это было ясно как дважды два, особенно после всего того, что сегодня произошло. Проблема, однако, заключалась в том, что я не знала, как ответить на его вопрос.

 

Надо ли мне было соглашаться со всем тем, что натолкнуло его на этот вопрос или лгать? Надо ли мне было отрицать это и надеяться, что он всё забудет, хотя наверняка преследовать будет ещё долгое время? Надо ли было мне лгать, если он всё равно всё знал? Рассердит ли его ещё больше подтверждение его подозрений насчет нас с Эдвардом?

 

– Ты знаешь, Изабелла, кого. Не строй из себя идиотку со мной, ты этим ничего не добьёшься. Ты любишь моего сына? – спросил он серьезным тоном. Я почувствовала, как тошнота накрывает меня с головой. Я была поставлена уже перед фактом, так что мой ответ особой роли не сыграет, потому что он и так всё знал. Значит, не было смысла отрицать это и стыдиться. Потому что я совершенно точно не стыжусь того, что влюблена в Эдварда. Независимо от того, что со мной сейчас происходит из-за этой любви – оно стоило того.

 

– Да, – сказала я, пытаясь говорить спокойно, полностью концентрируясь на табличке на его столе. Я не хотела смотреть в пол, потому что так было невежливо, но и не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Я слишком боялась увидеть в его глазах гнев, отвращение, которое он испытывает от того, что его сын – его гордость и радость – связался с рабыней.

 

Доктор Каллен ничего не говорил, и неловкая тишина царила в комнате. Я была благодарна ему за то, что после моего утвердительного ответа он не набросился на меня и не завопил, но его спокойствие было настолько же страшно, как и его вспыльчивость. Я хорошо запомнила это в тот день наказания в октябре.

 

Но я больше не боялась наказания в принципе. Он может наказать меня как угодно, но ситуация от этого не изменится. Он мог бы завязать мне рот и сделать всё, что хотел: избить и искалечить моё тело, но он не мог разрушить того, что было в моём сердце. Я вынесла бы кучу наказаний ради Эдварда, но больше всего я боялась за Эдварда, который был бы против этого.

 

Доктор Каллен встал и взял сумку, стоящую у стола, и моё сердце ускорило ритм, потому что он повернулся в мою сторону. Он расстегнул молнию на чёрной кожаной сумке. Я продолжала смотреть прямо перед собой, но периферийным зрением могла отслеживать его движения. Он вытащил из сумки какой-то предмет, который сначала заставил меня поволноваться, но потом я успокоилась – это был всего лишь ноутбук. Он открыл его и включил.

 

– Недавно, в новогоднюю ночь, Эдвард позвонил мне и задавал вопросы о твоём чипе GPS, – сказал доктор Каллен. Я посмотрела на него и удивилась, что Эдвард интересовался об этом у отца. Я даже начала думать, не было ли это тем, почему доктор Каллен был настолько сердит сегодня, когда увидел меня утром. Я не помню, чтобы вспоминала о нём, – я должен сказать тебе, Изабелла, что был не очень рад услышать от него этот вопрос.

 

– Мне жаль, сэр. Я не знала, что я… я думала... я помню, вы сказали, что в вашем доме не должно быть тайн, – сказала я, запинаясь.

Он вздохнул и кивнул.

 

– То есть ты помнишь наш разговор, который мы вели, когда я вёз тебя из Финикса? – спросил он, глядя на меня в упор. Я кивнула нерешительно. – Хорошо, может быть, ты и проигнорировала часть той моей речи, но ты верно уловила момент о том, что в моём доме не должно быть тайн, и с моей стороны было бы неверно наказать тебя за это, потому что я не просил тебя не распространяться ему об этом и вовсе не поэтому я был не рад. Не имеет значения, знает он об этом или нет. Для меня важнее было то, почему он этим интересуется. А единственное логическое объяснение, которое я вижу в этом нездоровом любопытстве моего сына, это что-то незаконное и связанное с тобой. И знаешь, Изабелла, мне кажется, что единственным сценарием, имеющим хоть какой-то смысл, и в котором чип играл бы главную роль, является бегство моего сына вместе с тобой.

 

Я сидела, как приклеенная к стулу, в то время как доктор Каллен начал что-то печатать на ноутбуке.

 

– Я эмм… вы же знаете, я бы никогда бы не решилась на побег. Я останусь у вас навсегда, клянусь, – сказала я, запинаясь.

 

Он вздохнул и поднял руку, чтобы заставить меня замолчать.

 

– Я знаю, ребёнок. Ты думаешь, я дал бы тебе столько свободы, если бы думал, что ты попытаешься сбежать? Да, я мог бы найти тебя и вернуть, но с последствиями, которые были бы не в твою пользу, и мне пришлось бы ограничить твою свободу. Нет, я ничуть не волнуюсь из-за того, что ты внезапного решишь убежать, и никогда бы не стал. Хотя бы потому, что ты не способна к выживанию вне моего дома. И я уверен, что ты знаешь это. Я предоставляю тебе достаточное количество свободы. Ты передаёшься из рук в руки от одного самого опасного мужчины к другому, поэтому ты особо над этим не задумываешься. Я боялся, Изабелла, что ты влюбишься в какого-нибудь коварного соблазнителя, в кого-то, кто втерся бы в твоё доверие и обманул тебя. И, оказывается, я был прав. Только вот я не ожидал, что этим искусителем окажется житель моего дома. Никогда бы не предположил, что им будет мой сын, – сказал он, качая головой.

 

Возникла краткая пауза, я смотрела в ноутбук, а потом он нажал пару кнопок, и экран изменился. Это была карта, со связками улиц и большим красным крестом посередине.

 

– Я очень люблю своего сына, но он может быть непостоянным и действовать необдуманно, и я могу понять его, потому что сам был таким в его возрасте. А также я знаю, что следует из этого. Всё сводится к тому, что он решится на побег с тобой. И я могу это утверждать, потому что когда-то сам пытался это сделать, – сказал он. Моя бровь поползла вверх, и я смотрела на него, не до конца понимая, о чём он говорит.

 

Он посмотрел на меня и покачал головой.

 

– Это неважно. А вот, что важно, так это то, что мой сын будет действовать весьма убедительно, и потому, что ты любишь его, ты доверишься ему и будешь следовать за ним вслепую. И я хочу донести до тебя, Изабелла, что это нереально. Я знаю, что ты чувствуешь себя иначе, и не виню тебя за это, ведь я не совсем ужасный человек. У меня тоже есть сердце. И вся твоя любовь к моему сыну, поверь, очевидна, как и его – к тебе. Мой сын, на самом деле, идиот, если думал, что дурачил меня все эти месяцы. Я не хотел быть последней задницей в этой ситуации, поэтому пустил ваши отношения на самотёк, чтобы они развивались сами по себе и пришли к какому-либо правильному и удобоваримому решению. Но этого не случилось, и мой сын становится нетерпеливым. Я не знаю, на чём это основывается: либо на его самодурстве, либо на его мужестве, но всё сводится к тому, что в скором времени он выроет себе глубокую яму и погрязнет в ней.

 

Я сидела и молча слушала. Все эти вещи вызывали у меня удивление. Не было ни одного намёка на гнев в его голосе, его реакция была далека от той, что я себе нарисовала. Я ожидала отвращения или нападок с его стороны, но он как будто всё понимал. Было ясно одно: его не радует сложившаяся ситуация, но, по крайней мере, он не собирается прибегать к насилию. По крайней мере, сейчас.

 

– Видишь эту красную точку на экране? – спросил он через мгновение и показал на экране, что имел в виду. Я посмотрела на дисплей и кивнула, увидев её в центре заштрихованной области наряду с несколькими улицами, – ты – красная точка. Это и есть тот самый чип в твоей спине. Независимо от того, куда ты идёшь или что ты делаешь, чтобы узнать твоё местоположение мне надо лишь открыть эту программу и написать твой код, и я узнаю место твоего пребывания плюс-минус 50 футов.

 

Он нажал на кнопку на клавиатуре, и карта на экране изменилась. Я уставилась на красную точку, мигающую на здании. Сразу после этого я замерла от удивления, когда определилось, что местонахождение этой точки – больница, в которой мы сейчас находились. Он доказал мне точность моего навигатора.

 

– Это первый раз, когда я нашёл тебя через программу, первый раз, когда я получил информацию от твоего чипа, что установить твоё местонахождение. И, надеюсь, что последний раз, когда я пользуюсь этим. Я тебе гарантирую, что если ты сбежишь с моим сыном, то я найду вас во что бы то ни стало, и ты за это ответишь. Ни один из вас не понимает ситуацию, в которой вы находитесь, и что ваш побег только усугубит её, а я не могу этого допустить. Я не могу допустить, чтобы моего сына схватили, не могу допустить, чтобы он стал жертвой. Я попытался бы объяснить это Эдварду, но ему потребуются ответы на вопросы, на которые я не могу ему ответить. Не получив ответов на них, он никогда не станет меня слушать. Так что я говорю об этом именно тебе. Если ты вспомнишь наш самый первый разговор, то ты вспомнишь, что я ожидал от тебя преданности, и если бы ты где-то покривила душой передо мной, то твоя жизнь оказалась бы под угрозой, и я бы принял соответствующие меры. Теперь ты, надеюсь, усекла, что если ты решишься на побег с моим сыном, то я выслежу тебя, и мне придётся тебя убить. Я не хотел бы этого, потому что это противоречит моим принципам, но если я этого не сделаю, то подпишу смертный приговор сам себе. И хоть мне совсем не хочется причинять боль моему сыну, но если вы оба будете настолько глупы, чтобы сбежать от меня, Эдвард вляпается в крупные неприятности.

Он выразительно посмотрел на меня, а я смотрела ему прямо в глаза, полностью сбитая с толку и напуганная перспективой крупных неприятностей для Эдварда. Я не могла быть уверена, что конкретно он имел в виду относительно ситуации, в которую мы попали, но независимо от этого, он говорил настолько строго, что я кожей чувствовала всю серьёзность и заботу в его словах.

 

– Понимаешь, о чём я говорю? Я не собираюсь вмешиваться, но пока вы сами не напрашиваетесь на моё непосредственное участие. И я не хочу причинять тебе боль, Изабелла, но если всё же встанет выбор между тобой и моим сыном, то я, безусловно, выберу его. Прямо сейчас вы оба ходите по лезвию ножа, и если Эдвард пересечёт эту грань, то я окажусь перед необходимостью влезть в ваши отношения. На данный момент он ведёт себя подозрительно и проявляет излишнее любопытство. Он интересуется тайнами, которые я скрываю от него, а я скрываю то, что может стоить ему жизни. Есть вещи, которые не знал даже я, и которые только недавно обнаружил. И эти вещи реально угрожают летальным исходом для тех, кто шпионит и задает не те вопросы.

 

Он замолчал и повернулся к ноутбуку, внимательно вглядываясь в красную точку.

 

– Если ты действительно любишь его, как ты утверждаешь, то понимаешь, почему я делаю это. Я не хочу иметь секреты от сына, но от этих секретов может зависеть его безопасность. И я знаю, что ты тоже не хочешь ничего скрывать от него, но во имя любви к нему, ради его безопасности… Что это за тайны, Изабелла? Все эти тайны крутятся вокруг тебя. Ты мне нужна, чтобы разгадать их. Я не жду, что ты прямо сейчас всё поймёшь, поэтому не готов сказать тебе о них, но я действительно жду от тебя повиновения. Ты не должна говорить что-нибудь Эдварду, который будет подозревать и выспрашивать, и от тебя требуется удерживать его от поисков информации, которую он не должен найти. Я не знаю, что побудило меня включить камеры в своём кабинете на прошлой неделе, но, поддавшись порыву и странному чувству, я решил оставить их включёнными. И знаешь, что я увидел этим утром, когда зашёл в офис и посмотрел плёнку? Я увидел, как мой сын искал что-то в моём кабинете, к счастью я не оставляю ничего на видном месте. Но он уже взялся за это и должен быстро закончить с этим, потому что он может найти то, что испортит вам жизни.

 

Он вышел из программы и закрыл ноутбук, возвращая его обратно в сумку. Вздохнув, он откинулся назад и потер переносицу. Я сидела молча, пытаясь поглотить информацию, полученную за последние несколько минут. Большая ее часть казалась путаницей и была связана с тайной обо мне, но одно я поняла совершенно точно: нельзя допустить того, чтобы из-за меня пострадал Эдвард. Слишком многие люди уже пострадали из-за меня, из-за моих ошибок, и Эдвард не должен был стать одним из них. Я слишком его люблю и пожертвую всем, чем можно, даже своей жизнью ради него. Потому что если ему будет плохо из-за меня, я не смогу жить. Он был самим дорогим в моей жизни.

 

– Я знаю, что это слишком много информации, которую нужно переварить, – сказал доктор Каллен, – по логике вещей я должен сесть со своим сыном и сказать ему, чтобы он остановился. Но как ты уже знаешь моего сына – логика здесь бессильна. Если я скажу Эдварду прекратить копаться в моих документах, то это подействует на него как красная тряпка на быка, и он начнет рыться с ещё большим усердием. Он наивен и глуп – такой же, каким был я сам, и он просто не может понять всей серьёзности ситуации. И мне жаль, что я не могу сказать это ему, но есть обстоятельства, которые удерживают меня от разговора с ним.

 

Он сделал паузу и покачал головой.

 

– Я не хочу вовлекать Эдварда в мафию. Я хочу, чтобы он держался как можно дальше от этого мира. Но Аро возлагает на него большие надежды. Я сам хожу по лезвию, стараясь уберечь моего сына от этого образа жизни и пытаясь при этом угодить своей организации. Когда я клялся им жизнью, я клялся, что организация для меня будет на первом месте, несмотря ни на что. Они сказали мне, чтобы я был готов пожертвовать семьёй, если это потребуется, и я согласился, потому что был придурком и думал, что это была лишь самая обычная пафосная присяга, чтобы придавать ей значение. И вот 23 года спустя они все ждут, что я отдам им своего сына, вслепую подвергнув его той же жизни, которую вёл я сам. Аро видит в Эдварде principe della mafia. Наследника. Он уже ждёт не дождётся взять Эдварда под своё крыло. Если б они только узнали, что я отговариваю своего сына от присоединения к ним, то сочли бы меня предателем. Помнишь, пока мы летели из Финикса, я рассказывал о мере наказания в моём мире, Изабелла?

 

Я кивнула, кусая губы.

 

– Смерть, – пробормотала я.

 

Он кивнул со вздохом.

 

– Именно. Смерть. Итак, ты поняла, в каком тупике я нахожусь? А ваши отношения ничуть не помогают мне в этой ситуации, но я являюсь таким же человеком, как и ты, поэтому отношусь к своему сыну по-человечески. Ты спасаешь его тем способом, в котором я отказал ему, но я хочу дать понять тебе, что я тоже пытаюсь его спасти. Я пытаюсь спасти его от того, от чего он пока не понимает, что нужно спасаться. Я не знаю ни одного способа, который обошёлся бы без жертв и без причинения кому-то боли. И ты мне нужна. Мне нужна твоя преданность, потому что без неё будет только хуже.

 

Я посмотрела на него озадаченно. Он заметил выражение моего лица и кивнул.

 

– Я знаю, что всё это и звучит, и выглядит странно. Но я оказался перед необходимостью использовать твое влияние на моего сына, чтобы заставить его отступить, не став при этом слишком подозрительным ко всему, потому что в этом вопросе, наверное, ты – единственная, кто поможет мне. И при этом, Изабелла, я рад, что вы нашли крупицу счастья во всей этой дикой ситуации, поэтому не буду вам мешать. Но и не надо выставлять ваши отношения передо мной напоказ. И я не буду противиться им, до тех пор, пока ты будешь послушна во всем, и будешь со всей серьезностью воспринимать мои слова. Не вынуждайте меня что-либо предпринимать.

Он вопросительно посмотрел на меня, приподнимая брови, ожидая от меня ответа на свой как-бы-вопрос. Было много чего, что мне хотелось спросить, но я была одновременно и озадачена, и сбита с толку, и напугана, что не смогла заставить себя сформулировать связные вопросы. Наконец, я кивнула.

 

– Да, сэр, – прошептала я.

 

Он кивнул и встал, чтобы снова сеть за стол. Взяв ручку, он вновь принялся сортировать бумаги. Я смотрела на него некоторое время, прежде чем поднять с пола книгу. Открыла её, но из-за мыслей, пробегающих со скоростью миллион миль в минуту, не могла сосредоточиться на историях, поскольку пыталась постичь всё, что доктор Каллен сказал мне. Эта была определённо не та реакция, которую я ожидала.

 

Время пролетело быстро, и прежде чем я разобралась со всем этим, раздался стук в дверь. Я испуганно подпрыгнула из-за того, что до сих пор в офисе царила мёртвая тишина. Доктор Каллен посмотрел на дверь и, видно, хотел что-то сказать, но не успел он и рта открыть, как дверь отворилась, и он лишь застонал, покачав головой.

 

– Как долго ты, Эдвард Энтони, собираешься входить без разрешения? – резко спросил доктор Каллен. Я сидела, замерев и почти не дыша, пристально глядя на доктора Каллена, и почувствовала, как пульс на шее в который раз за сегодняшний день начал убыстрять свой ритм, когда своим затылком ощутила его близость, так как находилась рядом с только что закрывшейся дверью.

 

Я услышала, как позади меня он простонал, и заволновалась, когда услышала его приближающиеся шаги. Он прошёл и плюхнулся рядом со мной на кресло, пристально глядя на отца. Я продолжала смотреть прямо перед собой, но могла видеть его глаза и чувствовать его близость каждой клеточкой своего тела. Я даже чувствовала запах его одеколона, который заставил моё сердце неистовствовать.

 

– А я думал, что у меня уже есть разрешение. Я имею в виду тот самый звонок, которым ты вызвал меня сюда, – сказал Эдвард. Доктор Каллен смотрел на него в течение секунды, прежде чем покачать головой.

 

– Неважно, – сказал он, – давай сюда свои ключи от машины.

 

В шоке я вытаращила глаза, а Эдвард просто уставился на отца. Я взглянула на него и заметила, что он заскрипел зубами, наверняка был уже на пределе. Он стоял горой за свою машину, и я могла только догадываться о том, какие последствия будут у этого заявления доктора Каллена.

 

– Прости… что? – спросил Эдвард. Его голос источал гнев, который он пытался сдержать.

 

Доктор Каллен покачал головой.

 

– Как можно прикидываться таким дурачком? Ты слышал меня. Я сказал: отдай мне свои ключи от машины, – сказал он грубо.

 

Я посмотрела на Эдварда и увидела, как он сунул руку в карман брюк, и, вытащив к






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.