Поднимаясь на холм

Он закурил, первым делом, едва поезд остановился, двери раскрылись, и он ступил на перрон. Остановился, глубоко затянулся и выдохнул струю тяжелого дыма. Небо было отличным. Небо было далеким, как и всегда. Недостижимым и непостижимым. Мир был ужасно мал.

Он двинулся в потоке людей в город, который не знал. Он никогда не был здесь прежде. Но он знал, что все города одинаковы, и все двери, и все эти лица. Он чувствовал, что стал чужим для всех городов мира. Словно они отвергли его, или он отверг их. Дома больше не было. Весь мир был чужим.

Он шел по незнакомым улицам, среди незнакомых зданий, незнакомых окон, незнакомых деревьев и незнакомых аллей, и все это не имело значения, видит бог. Здесь тоже живут люди, что ж. Это был не самый плохой город. И это тоже не имело значения. Он не собирался задерживаться здесь. Весь мир – дом. Стоит взглянуть чуть пошире.

Ему не хотелось спрашивать дорогу, и он просто брел, пытаясь оживить в памяти карту и уповая на удачу. Времени больше не было. Время исчезло, время тоже больше не имело значения.

Мимо брели люди, и люди оставались такими же, как и везде. К ним просто не стоило привыкать. Две руки, две ноги, тело, голова, глаза и все остальное. Бог видел, это тоже не имело смысла. Он бродил уже третий час и ноги начали уставать.

Присев на скамейку в тени деревьев, он снова закурил. Когда ты сидишь и куришь, и смотришь на проходящих мимо людей, не имеет значения, где ты находишься. Не имеет, и никогда не имело. Всю жизнь было не то, что надо, если нужное ты словить не успел. Он отбросил окурок и продолжил путь.

Он не любил приезжать куда-то. Ему нравилось уезжать, оставлять все таким же, но только уже без его присутствия, оставлять после себя, просто уезжать, но приезжать куда-то он не любил. Если ты уезжаешь откуда-то, ты обязательно куда-то прибудешь. Есть лишь один билет без конца.

Он добрался до гостиницы лишь к вечеру. Толкнув двери, подошел к стойке.

-Привет. Я бронировал у вас номер на эти числа.

-Хорошо. Мистер..?

-Джей. Просто Джей.

-Хорошо, Джей. Но мне нужно ваше полное имя и фамилия, чтобы я смог проверить по списку клиентов.

-Конечно.

Он назвал. Это было просто безэмоциональной трагедией древнегреческой бюрократии. Ему выдали ключ.

-Я провожу вас в номер.

-Не стоит. Я привык разбираться во всем сам.

Он поднялся по лестнице. Он не любил лифты. Он не любил слишком много вещей. Полюби себя – и полюбишь мир. Полюби себя – и мир полюбит тебя. Он не знал, как правильно, но и не хотел знать. Это было излишним.

Закрыв дверь на замок, он поставил чемодан, сбросил обувь и лег на кровать. Закурил. Зазвонил телефон.

-Может, принести вам в завтрак ужин?

-Спасибо, не стоит.

Он положил трубку. Ни эмоций, ни счастья, ни горечи. Он попытался понять, больно ли ему, грустно ли, одиноко, но так ничего и не понял. За стеклянными дверцами шкафчика напротив был небольшой бар. Он долго смотрел на него, стряхивая пепел на одеяло.

Приходили мысли, но они всегда приходили. Мысли были похожи на завоевателей, но не оставались надолго, ничего не захватывали и не разрушали. Они приносили лишь горечь и дым. Земля же оставалась прежней.

Прошлое вспоминалась отрывками. Он мог бы выстроить цепочку своей жизни, попытаться проследить ее из начала до сегодняшнего дня, но ему не хотелось. Он лишь лежал в пустоте и тишине, а тени заполняли комнату. Солнце садилось, и мир темнел, люди зажигали свои огни.

Воспоминания сами находили его. Они приносили затаенную грусть, скрывающееся отчаянье и бесповоротность. Незавершенная неизменность.

Он знал, что мысли не властны над ним, так же, как он не властен над прошлым, и лишь курил сигарету за сигаретой.

Мир захватила тьма. Сигареты закончились, он затушил последнюю пальцами, повернулся на бок и уснул, в окружении пепла и окурков. Завтра было рано вставать, и, что ж, он проснулся вместе с солнцем.

Умывшись, закрыл дверь и спустился. Портье за стойкой уже сменился, а может, он просто не запомнил его лица. Съев легкий завтрак, он словил такси. Лучи зарождающегося солнца заливали город. Мир просыпался, мир оживал, в это время мир всегда становился наиболее холодным.

-К Фудзи[1].

-Решили подняться на гору?

-Да.

Он прислонился лбом к стеклу и смотрел, как мимо проносятся здания, окрашенные лучами зари. Холод зарождения мира. Вокруг начиналась жизнь, но он был по-прежнему к этому не причастен. Машина везла его прочь отсюда.

-В последнее время туда редко кто поднимается. Никому это не интересно.

-Раньше было иначе?

-Да. Раньше все было по-другому. Сейчас изменилось. Все меняется. Это дни идут одинаково, а мир на месте не стоит.

-А вы поднимались на Фудзи?

-Нет, я не любитель подобных вещей. Мне больше нравится возиться со своей машиной.

Он никогда не любил машины. Он никогда не знал, отчего у него нелюбовь к тем или иным вещам. Они выехали за город. Покинули пределы зданий. Потянулись долгие поля. Дорога стала хуже. Солнце уже взошло. Небо было чистым.

Он опустил стекло и закурил. Машину потряхивало. Он слышал музыку, которая играла у водителя. В этом не было смысла.

-К самому подножью я вас не довезу. Придется пройти пешком. Километра полтора, не больше.

-Ничего.

Такси развернулось и поехало обратно. Он остался один среди неба, травы и деревьев. Звенели птицы. Закурив, он двинулся в путь. Гора постепенно приближалась. Дорога на Фудзи начинается с одного шага. Дорога на Фудзи обрывается одной остановкой. Бесконечная дорога. Он не знал, на какой высоте остался. Видел бог, это не имело значения.

Он вышел к подножью горы. Вверх уводила крутая тропинка. Остановившись, он присел на землю и закурил. Огромная тень заслоняла солнце и половину неба. Гора казалось неприступной. Подавляющей. Он всегда знал, что был маленьким, незначительным человеком. Поток мог смыть его с лица земли и больше никуда не вынести.

Но он сидел здесь, у подножия горы. Казалось, никто и никогда не сможет подняться наверх. Ни один человек.

Отбросив окурок, он поднялся и начал подъем. 3776 метров.

-Значит, ты решил подняться на Фудзи? – спросил Вергилий.

-Да, – ответил он. – Я приехал сюда за этим.

Начало пути.

-Почему ты решил подняться на Фудзи?

-Нет особых причин. У меня нет даже особого желания это делать.

-И все же ты решил подняться на Фудзи?

-Да. Я приехал сюда умереть.

Солнце зашло за тучу. Два глаза пристально наблюдали за ним.

-Но ты начал подъем?

-Это последнее, что мне осталось.

-Решил подняться на Фудзи, перед тем как умереть?

-Похоже на то.

-Почему?

-Почему?

-Да. Почему?

-Долгая история.

-Думаешь, на вершине ты сможешь снова обрести жизнь?

-Нет. Это решенное дело.

-Тогда почему?

-Это просьба. Последняя просьба. Просьба, которой я не мог отказать. Ведь это уже не имеет особого значения. Мало что имеет значение, когда ты решил умереть.

-Может, тогда не стоит и подниматься?

-Это тоже решенный вопрос.

-Думаешь, на вершине сможешь найти в себе силы, чтоб умереть?

-А может, я уже умер?

-Но ты жив. И ты поднимаешься.

-Да.

Он поднимался. Подъем не был особо тяжел. Поначалу. Он просто поднимался.

-Я уже пытался убить себя. И у меня почти получилось. Но меня спасли. Глупая случайность. Но это не остановило меня. Я знал, что в этот раз все удастся. Но я не успел.

-Что произошло?

-Она нашла меня. Я лежал в больнице, еще слишком слабый, чтобы суметь завершить начатое. А она примчалась, нашла меня. Ей сообщили, не знаю, кто, и зачем. Но она ворвалась в палату, в слезах. Закричала. Я смотрел на нее, и мне хотелось закурить. И больше я не чувствовал ничего.

-Она спасла тебя?

-Никто не сможет никого спасти, пока тот не захочет этого сам. Все бесполезно. И она попросила меня. Последняя просьба. Я не мог ей отказать. А она ничего не могла сделать. Наверно, она думает, что после этого я передумаю умирать.

-Почему ты решил убить себя?

-Это сложно. И еще более долгая история. Такая же, как и этот подъем. История моей жизни.

-Не хочешь говорить?

-Думаю, я всегда хотел умереть.

Он поднимался. Подъем был тяжел. Из-за сигарет, из-за высоты, из-за неприступности горы, из-за всей его жизни.

-У меня никогда не было особой тяги к жизни. Не было стремления жить. Жизнь не вызывала у меня никаких эмоций. Конечно, я испытывал радость, боль, ненависть, любовь. Все чувства. И все же, я часто думал, что так никогда и не живу по-настоящему. Я не понимал, как я могу жить. Как моя жизнь может быть такой? Но моя жизнь была такой, какой я делал ее, и никакой иначе. А мне все это было по большей части безразлично.

-Мне не нравилась жизнь. Не нравилось то, что происходило. То, что представляли из себя люди. Что было с миром. Я не хотел быть связанным с этим. Не хотел, чтобы это происходило со мной. Не хотел иметь к этому никакого отношения. Не хотел, чтобы это вообще происходило.

-Я не понимал людей. Точнее, я очень хорошо их понимал. Чувствовал, что ими движет, что они делают, что происходит у них внутри, чувствовал их. Я понимал все это, и именно поэтому не мог понять. Это было невыносимо. Невыносимым были все их проявления: от любви до ненависти, от безразличья до боли, от шуток до слабоумия. Просто невыносимо.

-Но я терпел все это. Знал, что должен выдержать. Дело было не только в людях. Дело было еще и во мне. Все это было сказано верно.

-И тем не менее, я понимал, что мне здесь не место. Что я не хочу здесь находится. Чтобы ни было сказано, чтобы ни происходило, мое желание оставалось неизменным. Я не хотел жить. Я не хотел умирать, но жить я не хотел. Мне оставалось только суметь убить себя.

-Меня мало что интересовало в настоящей жизни. Конечно, я знал, что все это легко изменить. И я мог это изменить. Это было не сложно. Но я не мог долго продержаться. Это слишком быстро надоедало. Очень скоро я начинал чувствовать, что чтобы я не изображал, на самом деле у меня нет к этому никакого интереса. Мне не хотелось веселиться, не хотелось смеяться, или спорить, или говорить, чувствовать интерес, увлеченность, дружбу, понимание, любовь, все эти чувства. Для меня это ничего не значило.

-Я был на обратной стороне этих понятий.

-Я пытался найти себя в этом мире. Пытался найти что-то в этом мире. Кажется, когда-то я даже действительно чувствовал что-то в себе. Что-то необычное. Что-то, что этот мир скрывает от многих, и открывает лишь немногим. Но потом я это утратил. Или оно забылось. Или закрылось от меня. В любом случае, у меня не было ничего.

-Реальности, я предпочитал иное. Я читал много книг, мне нравились книги. Наверно, в какой-то мере это повлияло на то, что я решил стать писателем. Я хотел стать писателем. Это было по-настоящему здорово. И в то же время это тоже ничего не значило. Почему я решил стать писателем? Потому что тогда мне не пришлось бы вставать раньше полудня. Не пришлось бы идти куда-то, видеться с людьми, делать то, что я не хотел. Из всех работ, это была самая предпочтительная.

-Конечно, дело было не только в этом.

-Я отдал всего себя писательству. Оно стало мной, а я стал им. Оно заполнило меня, стало моей сущностью. Больше у меня просто ничего не было. Когда я не писал, я чувствовал себя ужасно. Я чувствовал себя никак, я совсем себя не чувствовал. Я чувствовал, что меня нет. И только когда писал, я мог почувствовать себя. Почувствовать, что я существую.

-Для кого-то эти может стать убийство, или прыжки с парашютом. Или спорт. Или секс. Или алкоголь. Для меня этим стало писательство. И сигареты. Конечно, сигареты.

Он остановился, чтобы закурить. На какой высоте нельзя курить?

-Однако, особого успеха в писательстве я не добился. Писательство было моей жизнью. А я знал, что представляет из себя моя жизнь. Я знал, во что превращаю ее, во что превращаю себя, ничего удивительно, что все так обернулось. Возможно, я шел к этому изначально, поддерживая эту мысль где-то в глубине подсознания, глубине себя.

-Я начал пить. Я не обрел в этом себя, но это помогало.

-Потом в мою жизнь пришла она. Все изменилось. Я знал, что это было больше любви, больше судьбы, больше предназначения. Я любил, много раз. Однако, любовь тоже оставляла меня безразличной. Я чувствовал любовь, чувствовал боль, я страдал, я познавал неземное блаженство. И все же, в конечном итоге, я лишь смотрел на это отрешенными глазами. Я просто не знал, что с этим делать. А мне самому ничего не хотелось.

-С ее приходом все изменилось. Я не мог без нее. Если бы ее не существовало в этом мире, меня бы тоже не существовало. Однако люди глупы. Мы путаемся в себе, путаемся в своей жизни и теряем очень многое. Однако, это не значит, что мы ничего не можем. Это не так.

-Проблема была в том, что даже рядом с ней мысли о смерти не оставляли меня. Возможно, ты скажешь, что я боюсь жизни, но это не верно. Я утратил ее.

-Она больше не смогла этого выносить. Не смогла выносить меня. Я ее не виню. Это была моя вина.

-Я все утратил. А может, у меня никогда ничего и не было. Хоть это и не так.

Он остановился на привал и закурил. Он прошел только треть пути. Солнце было в зените. Вокруг была тень. Он смотрел вниз, на пройденный путь, потом посмотрел вверх, на далекую вершину.

-Оглядываясь на свою жизнь, понимаешь, как мало ты сделал, как мало сумел сделать, и сколь много упустил. А когда смотришь вперед, то просто застываешь от ужаса перед осознанием того, сколько еще предстоит. А то место, на котором ты остановился сейчас, никогда не оказывается хорошим. И ты не хочешь больше никуда двигаться.

Он вдохнул долгую струю дыма. Дым был очень тяжелым.

-Я решил, что не буду пить во время этой поездки. Я всегда помнил о том, что дорога на Фудзи начинается с одного шага. Но никогда не знал, что дальше.

-Я думаю о том, что мог бы преследовать ее, но ведь она счастлива сейчас. Зачем рушить чужое счастье? Я не смог дать ей счастье, и вряд ли смогу. Я чувствую себя остановкой, местом пересадки, на которой люди выходят, чтобы пересесть на другой поезд, но никогда не остаются. Что за чушь.

Он отбросил окурок и продолжил путь.

Подъем шел тяжело. Он не был уверен, что осилит его. Он мог повернуть обратно в любой момент. Он мог даже умереть просто здесь. Поэтому он поднимался все выше.

-Почему она ушла?

-Наверно, потому, что я хотел, чтобы она осталась со мной. Возможно, потому, что я не пытался ее остановить. Возможно, потому, что я не видел разницы. Потому, что я знал, что то, что между нами – неизменно, и всегда останется так.

-И даже сейчас?

-И сейчас. Может, я тешу себя несбыточными мечтами. Может, я не вижу реального положения вещей, или не хочу видеть. Ведь она счастлива сейчас, счастлива не со мной. Так бывает, когда что-то теряется или исчезает, и наполняется чем-то другим. Думаю, все это хорошо. Я знал, что так будет. И, возможно, хотел этого где-то в глубине себя.

-Если бы она согласилась быть с тобой, если бы она попросила тебя передумать и не умирать, ты бы согласился?

-Нет.

-Но ведь она просила.

-Нет.

Он поднялся на вершину. Он стоял на вершине и смотрел на простирающийся мир. Выше были лишь облака и небо. Он достал сигарету и закурил.

-Не раздумал умирать?

-Нет.

-И что теперь?

-Буду ждать рассвета.

-Ты замерзнешь.

-Возможно.

Он выдохнул тяжелую струю дыма и вновь наполнил легкие.

[1] Название изменено.