Глава 80. Зависимость. Он 2 страница

Он следовал клятве до гребаного фанатизма, наказывая каждого, кто посмел ее нарушить. Все, кто сознательно наносил вред женщине или ребенку, тут же вызывались на совет. Придя к власти, Алек запретил иметь рабов. Он не покупался ни на одно объяснение, почему их стоит держать, постоянно повторяя, что подобные действия лишь усложнят нашу жизнь. Если не можешь позволить себе платить за наемный труд, тогда работай усерднее и получай больше денег. Если переживаешь, стоит ли впускать кого-то в дом и открывать свои секреты, значит, ты стал, на хер, слишком подозрительным. Всех, кто опаздывал на совещания или не платил вовремя, наказывали. Всех, кого замечали поблизости от конкурентов или полиции, тут же вызывали к боссу и требовали объяснений. Б…ь, даже если кого-то заметили трахающим чужую жену, и то его вызывали на совет. Все, у кого он замечал недостойное поведение, и плевать какое, тут же оказывались на чертовом совете.

Я стоял там, на складе, и смотрел на мужчин, контролирующих мою жизнь. И происходящее, б…ь, казалось мне охеренно похожим на гребаный совет.

Я начал нервно бормотать всякую хрень, повторяя, что я не собирался делать то, в чем меня хотят обвинить, но тут Алек поднял руку, прерывая меня. Он полез в пальто и достал пушку, я хаотично пытался понять, какого хера я натворил. Он положил пистолет на край стола, а потом достал из кармана перочинный нож. Он медленно выдвинул лезвия, и я нахмурился, когда он положил его рядом с оружием. Я сконфуженно смотрел на предметы, не зная, что и думать – это выглядело, как подготовка к сраной инициации. Я давал клятву, я несколько раз видел, как принимают присягу, я знал процесс, но понятия не имел, что сейчас творится.

Алек кивнул своему консильери, показывая, что пора начинать. Мужчина прочистил горло.

- Эдвард Каллен, - назвал он, ожидающе глядя на меня.

- Да, сэр, – как бы сильно я не старался оставаться спокойным, голос все равно дрожал.

- Теперь ты женат, - сказал он.

- Да, сэр.

- Ты любишь свою жену?

- Да.

- Если ее жизнь будет в опасности, ты пожертвуешь собой, чтобы спасти ее?

- Конечно, - ответил я, думая, на фига он задает эти вопросы. – Я уже делал это, и сделаю вновь.

- Ты доверяешь ей?

- Абсолютно.

Он повернулся и кивнул Алеку, который указал мне на место за столом.

- Cu e surdu, orbu e taci, campa cent'anni 'mpaci, - проговорил он. – Мы не клуб. Мы – тайное общество… тайное – ключевое слово. La Cosa Nostra, дело нашей жизни, способ нашей жизни. Ты вступаешь в нее единственным возможным способом, таким, каким ты вошел в эту комнату сегодня – по собственной воле. Но выход один, и он лежит на столе. Ты уже принял клятву, ты знаешь правила, и знаешь последствия их нарушения. Если ты предашь наши секреты, ты умрешь. Нерушимо.

Я кивнул, когда он замолчал, чтобы он знал, что я слушаю, даже если я полностью потерялся в гребаной реальности. Голова кружилось, горло горело, желудок подергивался, и мне становилось вся тяжелее оставаться на месте. Я пытался не дергаться, не желая показаться нервным, даже пусть эти мудаки и так не тупы… они знали, что я скоро наделаю в штаны.

- Все, кто бежит в полицию за помощью, чтобы справиться с другим человеком – или глупцы, или трусы. Те, кто не может позаботиться о себе, о своей безопасности – тоже. Это признак слабости, ты никогда не покажешь свою уязвимость. Ты никогда не позволишь им думать, что они могут иметь над тобой власть. Ты сражаешься в наших битвах; ты не ждешь, что кто-то решит твои проблемы. Мы не инициировали тебя, чтобы защитить, мы сделали это, потому что ты можешь защитить себя сам, и, защищая себя, ты защищаешь La Cosa Nostra. Понимаешь?

- Да, сэр.

- Изабелла знает наши секреты. Она видела наши лица и слышала наши голоса. Она знает наши имена. Она пережила то, что не должна была. Эта женщина может уничтожить организацию, может уничтожить все, что мы хотим защитить, но ты веришь, что она этого не совершит. Правильно?

- Да, сэр.

- Ты клянешься своей жизнью? Клянешься, что она - не угроза для нас, что наши секреты в безопасности?

- Да.

- Ты хочешь поручиться за Изабеллу?

Уголок моего рта дернулся в улыбке, когда до меня дошло, чего они хотят, я ощутил облегчение и тут же расслабился. Поручительство.

– Совершенно верно, - ответил я, кивнув.

Алек поднял нож и знаком показал мне дать ему правую руку.

– Повторяй за мной… Я, Эдвард Каллен, беру на себя ответственность за Изабеллу Мари Свон. Я клянусь…

- Каллен, - поправил я, прерывая его без лишних мыслей.

Он сощурился, и я напрягся, понимая, что, на хер, не должен был делать подобную хрень.

– Простите, сэр. Просто, понимаете, она теперь Каллен.

- Полагаю, так и есть. Каллен, - резко сказал он, очевидно, недовольный, что я открыл свой гребаный рот. – Я клянусь, что она будет почитать Омерту, и сегодня я принимаю клятву за нее, потому что она не может. Я гарантирую ее лояльность и молчание.

Я повторил слова, он держал мою руку.

– Сегодня ты прольешь за нее кровь, демонстрируя свою решительность, и чтобы знать, что, если она предаст нас, остаток твоей крови тоже прольется. Вы с ней - единое целое. Если она расскажет наши секреты, ты умрешь. Нерушимо.

Он взял нож и провел по моей ладони косую линию, я дернулся. Из раны тут же выступила кровь, он свел мои пальцы в кулак, крепко сжимая. Рана стала болеть еще сильнее, боль отдавала в предплечье.

- Совещание закончено и никогда не происходило, - сказал заместитель Алека.

Алек кивнул, и тут же консильери и заместитель открыли двери и вышли, так же быстро, как и вошли. Алек взял с полки салфетку и протянул мне, веля зажать ей порез. Я сжал салфетку в ладони, а он пошел к двери, замирев у выхода.

- Когда ты попросил передать ее тебе на свадьбе, я соглашался не только отвести ее к алтарю, - сказал он, бросая на меня отрывистый взгляд. – Мои поздравления.

ОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоО

Я аккуратно перебирал клавиши, мягкая музыка фортепиано разносилась по комнате. Мелодия была знакомой, песня, которую я знал наизусть – «Лунный свет» Дебюсси. Я, на хер, не играл это уже с десяток лет, но сейчас, сидя в сумерках и глядя в огромное окно, которое открывало вид на город, я вдруг захотел услышать эту музыку.

Краем глаза я заметил движение и повернулся, пальцы замерли, когда я увидел Изабеллу. Она стояла в коридоре, все еще держась за ручку двери, ведущей в основную спальню, откуда и появилась. На ней был лишь маленький черный шелковый халатик, завязанный на талии, а на ногах – чулки. Я заметил выглядывающий из-под края халата пояс для чулок и застонал, мой член тут же охеренно затвердел. Ее волосы все еще были влажными после душа и ложились мягкими волнами на плечи, макияж исчез. Она была естественной и такой чертовски красивой, ей не нужно было всякое дерьмо, чтобы завести меня.

- Не прекращай играть, - тихо сказала она, в ее голосе звучало беспокойство.

Я ободряюще улыбнулся ей и вернулся взглядом к клавишам, вновь начиная мелодию. Она сделала ко мне несколько шагов и замерла у окна, приложив ладонь к стеклу.

– Начинается дождь.

- Я знаю. Итальянцы верят, что это хорошая примета, когда на свадьбу идет дождь, - сказал я. - Sposa bagnata, sposa fortunata. Мокрая невеста – удачливая невеста.

- Интересно, - прошептала она, - как и то, что ты выбрал воскресенье для торжества, потому что в этот день недели людям сопутствует удача?

- Что-то вроде того, - ответил я.

Может, я становлюсь суеверным мудаком, но я всегда знал, что лучше перестраховаться, чем сожалеть. Нам нужна каждая капля чертовой удачи, учитывая, как мы живем, и если я могу помочь нам, выбрав правильный день для свадьбы или благодаря всевышнего за дождь, я буду лишь гордиться. Б…ь, это не может навредить.

- Ну, тогда плохо, что я не намокла, - отстраненно сказала она.

Я запутался в нотах и расхохотался, она сконфуженно посмотрела на меня.

- Не переживай, tesoro, наша свадьба еще не закончилась, - сказал я. – У меня есть кое-какие планы, как тебе взмокнуть еще до окончания ночи. Вместе со мной.

Она закатила глаза и вновь повернулась к окну, чтобы я не видел ее румянца.

– Не могу поверить, как тут красиво, - пробормотала она.

Мы были в Пиренейском Отеле, в Пиренейском Люксе, с видом на озеро Мичиган. Он стоил охеренно дорого, но был лучшим из лучших, а Изабелла заслуживает только такого.

- Не сравнится с твоей красотой, - прошептал я.

- Ты соблазнитель, - игриво заявила она. – Кстати, на каком мы этаже?

- На восемнадцатом.

- Серьезно? – со смехом переспросила она. – А у нас есть балкон?

Тут до меня дошло, о чем она, и я хихикнул – балкон на восемнадцатом этаже.

– А я и не подумал об этом дерьме, когда бронировал номер. Лучшие апартаменты на этом уровне.

- Как подходит, - ответила она, подходя ко мне.

Я продолжил играть и краем глаза увидел, как она остановилась у скамейки. Она медленно начала развязывать халат, и я повернулся, пораженный открывшимся мне видом, когда ткань упала на пол. Я уставился на нее, жадно рассматривая соблазнительные формы, обтянутые черным топом и стрингами. Для воображения ничего не осталось.

Как будто мне надо что-то воображать… я знаю каждый дюйм ее тела.

- Б…ь, - выдохнул я, отталкивая скамейку на несколько дюймов назад, когда она прижала меня к фортепиано.

Я обхватил ее за талию, и она забралась мне на колени, разводя ноги, чтобы обнять меня. Она запустила руки мне в волосы, а потом нагнулась для поцелуя, ее веки опустились, когда она прижалась ко мне губами. Я крепко вцепился в нее и ответил на поцелуй, ее губы были мягкими и чертовски сладкими, словно клубника.

Я медленно провел руками по ее спине, и она выгнулась, ее тело дрожало под моими касаниями. Ее дыхание сбилось, она уже охеренно завелась, постанывая у меня на коленях и крепче прижимаясь ко мне. Я стонал, ощущая, как член твердеет еще больше с каждым движением ее губ, отчаянно требуя внимания и пульсируя в штанах. Я ощущал ее тело сквозь тонкую ткань одежды, и это не помогало сохранять голову ясной, часть меня требовала, б…ь, содрать с нее все эти вещи прямо сейчас. Я пытался игнорировать эти желания и сосредоточиться на Белле. Она - главное, а не я. Она для меня - все, и я хотел ей это доказать. Я хотел, чтобы она знала, как я ценю ее, как чертовски люблю ее. Она всецело отдала себя мне, по собственной воле… не потому что я – единственное, что она знала, но потому что я – единственное, чего она хотела. Из всех мест, куда она могла направиться, она вернулась ко мне, она выбрала меня, осталась рядом. И для меня это значило больше, чем я мог передать, я хотел сделать все возможное, чтобы показать ей, как я ценю, что она, б…ь, дала мне шанс.

Я схватил ее покрепче и встал, она взвизгнула, когда я опустил ее попку на фортепиано, ногами она задела клавиши, по комнате разнеслись звуки. Она осторожно наблюдала за мной, когда я встал между ее ног и положил руки ей на колени, медленно скользя по коже вверх. Она забросила голову назад и издала стон, а потом откинулась на локти.

- La mia bella ragazza, - шептал я, гладя ее бедра.

Я расстегнул застежки ее белья и начал медленно снимать чулки.

– Нет, на хер это дерьмо. Не так. La mia bella donna. Теперь ты женщина, tesoro.

Она улыбнулась от моих слов и еще больше расслабилась, прикрыв глаза и довольно замычав. Я стянул чулки и бросил их на пол, а потом положил руки назад на ее ноги, начиная исследовать их от самых ступней и до бедер. Какое-то время я лишь ласкал кожу, а потом скользнул пальцами под трусики и потянул их. Она приподняла бедра, чтобы помочь мне. Она стонала, мои игры доводили ее до исступления, но я не хотел спешить, желая насладиться каждой секундой близости.

Какое-то время я гладил ее киску, с удовольствием ощущая влагу.

– Я же сказал, что ты намокнешь, - игриво заявил я, снова поглаживая ее ноги.

Она застонала, когда я развел их еще шире и наклонился, проводя носом по внутренней поверхности бедра и оставляя нежные поцелуи на коже. Когда я коснулся ее киски, она резко запустила пальцы мне в волосы и притянула мое лицо еще ближе.

- Пожалуйста, - молила она, громко дыша, я пощекотал языком ее клитор.

Я ввел в нее два пальца и начал двигать ими, вылизывая каждый сантиметр, ощущая невероятный вкус своей Беллы. Ни у кого больше я не пробовал киску, и, б…ь, не буду, но я знал, что ни у кого в мире нет такого потрясающего вкуса.

- Господи, да, - вскрикнула она, выгибая спину и притягивая меня ближе, я начал посасывать ее клитор.

Я не смог сдержать чувство гордости, ощущая, какой сильной она может быть, не стыдясь своего тела и своих желаний. Мы чертовски далеко ушли от Форкса, от того времени, когда она только пыталась понять себя. Сейчас она знала, что хочет. И не боялась это демонстрировать. Для меня не было ничего сексуальнее ее уверенности.

Я ускорил движения и согнул пальцы, пытаясь найти ее точку G. Вскоре ее ноги начали подрагивать, и я понял, что мне удалось. Я начал резче двигать рукой, жестко прижимаясь губами. Я теребил языком ее клитор, вызывая крики, ее тело напряглось, и я быстро подвел ее к оргазму. Она крепко вцепилась мне в волосы, я вздрогнул, уверенный, что она вырвет несколько гребаных прядок.

– О Господи, Эдвард, - вскричала она, выгибая спину.

Ее ноги стукнули по клавишам, хаотичные звуки смешались с криками.

Я продолжал свои действия, пока она не расслабилась, напряжение покинуло ее очень быстро, она ослабила хватку. Я оторвал губы от ее киски и начал целовать бедра, медленно продолжая пронзать ее пальцами. Я застыл, когда ее тело начало трястись, меня охватила паника. Мне показалось, что она плачет, но тут я пораженно понял, что она смеется, хохот эхом отразился от стен.

- Что, б…ь, такого смешного, tesoro? – спросил я, выходя из нее и нежно лаская ноги.

Этот звук пошатнул мое эго, последнее, чего я ожидал – что моя работа с ее киской вызовет смех.

- «Красотка», - ответила она, снова заливаясь хохотом.

- Что? – озадаченно уточнил я.

- «Красотка», - повторила она с улыбкой, - ну знаешь, фильм? Мне это напомнило о сцене, где герой Ричарда Гира играет на пианино в холле отеля, и…

- А ну постой, черт возьми. Я делаю это, а ты хохочешь, вспоминая сраный фильм? – недоверчиво спросил я.

Она пожала плечами и невинно улыбнулась, я раздраженно застонал. Я схватил ее за бедра и стащил с фортепиано, быстро ставя на ноги.

– Да брось.

Я схватил ее за руку и потащил по комнате.

– Что с тобой? – спросила она, в ее голосе звучало удивление, но она не сопротивлялась.

- Думаю, вопрос в том, что с тобой, - ответил я, - и, будь добра, ответь. Ни одна женщина не будет думать о гребаном низкосортном фильме вроде «Красотки» после того, как кончила. Это дерьмо неприемлемо. Я должен все исправить.

Она засмеялась, и мы направились в спальню, я обнял ее и притянул к себе. Потом я потянул за край ее топа и стащил его, позволяя ему упасть на пол. Она сняла пояс, пока я расстегивал рубашку и отбрасывал ее в сторону. Я разулся и прижался губами к ее шее, целуя и облизывая мягкую кожу. Она быстро расстегнула мои брюки и спустила их вниз, вместе с боксерами. Я откинул одежду в сторону и прижался к ней, подталкивая ее к постели, наши губы встретились.

Она упала на кровать, и я опустился сверху, широко разводя ее ноги в стороны и устраиваясь между ними. Мои руки скользили по ее телу, я ощущал, как побежали по коже мурашки, она судорожно дышала, пока я ласкал ее грудь. Я покатал соски между пальцами, а потом ущипнул их, с ее губ сорвался стон. Я склонился и захватил их губами, нежно поглаживая тело ладонями. Она извивалась подо мной, я просунул между нами руку и обвил свой член, направляя себя к ее входу. Я вздохнул, рука еще болела от пореза Алека, но я игнорировал боль, не желая вызывать у Изабеллы подозрения. Я сказал ей, что порезался стеклом, но я, б…ь, был уверен, она не купилась, учитывая, что она поблагодарила меня, промывая рану перекисью.

Я толкнулся вперед, немного, чтобы внутрь скользнула головка, Белла прошептала мое имя, обнимая меня.

– Ты хочешь этого, детка? – тихо спросил я, оставляя на ее лице поцелуи.

- Да, - с придыханием ответила она.

- Скажи мне, - потребовал я, целуя ее ушко. – Скажи, что хочешь меня.

- Я хочу тебя, - ответила она, - так сильно.

- Скажи, что любишь меня.

- Я люблю тебя, - проговорила она, пока я ласкал языком ее ключицу, - больше всего на свете.

- Скажи, что ты принадлежишь мне, - прошептал я ей на ушко, заставляя ее дрогнуть от моего дыхания.

Она громко застонала и крепче вцепилась в меня, ее ногти царапали мою спину.

- Тебе, - ответила она, в ее голосе не было и тени сомнения.

Она говорила уверенно, не думая дважды.

– Я принадлежу только тебе.

- Моя девочка, - с ухмылкой сказал я.

Ее крики разнеслись по комнате, когда я проник в нее, наполняя одним мощным толчком. Я начал двигаться медленно, сохраняя скольжение, но вскоре страсть начала подталкивать меня. Я ускорился, толчки становились резче и жестче с каждой минутой. Ее киска была теплой и влажной, плотно охватывая мой член. Она была создана для меня, мы идеально подходили друг другу… два кусочка одного целого…

Она - самое совершенное создание на свете.

- Так приятно, - сказала она срывающимся голосом.

Она провела руками по моей спине, нежно царапая кожу, потом по ягодицам. Она попыталась толкнуть меня глубже, сжимая мою плоть, и я поднял ее колени, раскрывая ноги шире. Новая позиция позволила мне войти дальше, я начал толкаться сильнее, зная, что это то, чего она хочет. Хоть она не всегда говорила вслух, я знал ее сигналы, знал, чего она желает. Она довольно застонала и откинула голову назад, я целовал ее шею, проводя языком по ямке над ключицей.

– Больше.

Я попытался войти глубже, но в этой позе это было невозможно, поэтому я быстро вышел из нее и схватил ее ноги. Я забросил их себе на плечи, приподнимая ее попку, и наклонился к ней. Я прижался к ее губам и резко вошел в нее, наполняя так глубоко, как мог, у нее вырвался крик удовольствия.

– Господи, да, именно так, - стонала она мне в рот, наши языки переплетались.

На улице разворачивалась гроза, капли били по стеклам, я врезался в нее все с большей силой, от раскатов грома вибрировали окна. Сверкнула молния, освещая в темноте ее бледное тело. Ее глаза были прикрыты, и она закусила нижнюю губу в попытке сдержать крики, но звуки все равно вырывались против ее воли. Я трахал ее так охеренно сильно, что был удивлен, как я до сих пор не повредил ей связки или не наставил синяков на бедрах. Я видел, что она уже на грани, приближался ее следующий оргазм. Я скользнул между нами рукой и начал потирать ее клитор, продолжая наполнять ее, я хотел, чтобы она быстрее кончила. Ее тело выгнулось, и она крепко зажмурилась, я громко застонал, ощущая, как ее киска пульсирует вокруг моего члена. Я не сбавлял темп, пока удовольствие пронзало ее, вскоре она ослабила хватку, и я немного замедлился. Я подался назад и положил ее ноги на кровать, а потом лег на нее сверху, стараясь не слишком сильно придавливать, но я хотел ощущать тепло ее тела.

Она открыла глаза и посмотрела на меня, ее щеки раскраснелись, а кожа покрылась потом. Ее руки нежно ласкали мою спину, а потом поднялись к волосам, я продолжил свои толчки в нее, наслаждаясь каждым движением. Мы смотрели друг другу в глаза, занимаясь любовью, мои руки гладили ее кожу.

– Ti amo, - прошептал я, целуя ее. - Non posso immaginare di non averti nella mia vita, lo combatterd ognigiorno peressere I'uomo di vostri sogni. (Я не представляю, как жить без тебя. Я буду бороться каждый день своей жизни, чтобы стать тем мужчиной, которого ты заслуживаешь)

Я знал, что она поймет лишь часть сказанного, но это не имело значения, она поняла смысл… я чертовски люблю ее. Я снова прижался к ее губам, ощущая, как внутри меня нарастает напряжение, я знал, что скоро будет разрядка. Я издал стон и ускорился, ее руки продолжали перебирать прядки моих волос, посылая разряды электричества по спине.

- Б…ь, я близко, - выдохнул я, ощущая покалывания.

Я толкнулся еще несколько раз, прежде чем оно настигло меня, я зарычал от удовольствия, волнами накрывающего меня, член пульсировал. Я яростно поцеловал ее, заглушая свои стоны, пока изливался в нее. Я крепко обнял ее, и мы лежали спокойно какое-то время, комнату наполняли звуки дождя и грома. Я чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь в такт дыханию, как бешено бьется ее сердце, пока она прижимается ко мне.

Зашипев, я вышел из нее, тут же скучая по ощущению пребывания в ее киске. Я провел рукой по волосам, ощущая, что они совсем мокрые от пота, и со стоном лег рядом на кровать, притягивая Беллу в свои объятия. Она зарылась лицом мне в шею и забросила на меня ногу, ее рука нежно поглаживала дорожку волос внизу моего живота.

Через минуту она улыбнулась, и я вздохнул, прикрывая глаза.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь о «Красотке». Снова. Белла…

- Вообще-то, думаю, - с удивлением сказала она, в ее голосе не было и тени стыда.

Да она, на хер, убить меня хочет.

– Я просто думала, что тот парень в «Красотке» не сравнится с тобой.

- Тогда ладно, - ответил я, ухмыляясь, а потом поцеловал ее в макушку. – Сойдет. На этот раз.

- На этот раз?

- Да, на этот раз, - подтвердил я. – Потому что через пять минут мы начнем заново, и я не планирую останавливаться, пока ты напрочь не забудешь о существовании этого мудака.

ОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоО

- Ты уверена в этом дерьме, Белла? – уточнил я, одаривая ее скептическим взглядом.

- Уверена, - решительно ответила она, кивая.

- Ты же знаешь, если ты это сделаешь, то уже не сможешь исправить, - сказал я, переживая, понимает ли она, то делает.

В теории все было просто, и я знал, почему она так хочет, но, б…ь, теория и практика – две разные вещи.

- Знаю, - подтвердила она, глядя на меня со странным выражением лица.

Она смотрела на меня, как будто я, черт побери, псих, хотя на самом деле, я просто искал другой способ.

– Почему это я должна передумать? Я же сказала тебе, что уверена.

- Отлично, - я пожал плечами.

Я старался изо всех сил, но она не изменила решение. Я, б…ь, не буду ей запрещать, потому что это ее жизнь, и она сама делает выбор, но у меня определенно не было ее уверенности.

- Не знаю, почему ты так странно себя ведешь, - сказала она, качая головой. – Я имею в виду, это ты же ты поначалу придумал.

- Ты сошла с ума, - заявил я.

Теперь я уверен… она, на хер, спятила.

- Нет, - жестко ответила она. – Ты еще давно сказал мне, что я могу это сделать, если захочу, и я решила сделать это сейчас.

Я раздраженно вздохнул, зная, что она, б…ь, права, но я, черт возьми, не ожидал, что она воспримет мои слова всерьез.

– Тогда ладно. Если ты действительно хочешь, давай сделаем так, - сказал я, нервно взъерошивая волосы. – Иисусе, там же жарко. Первая гребаная неделя сентября, да мои яйца, на хер, сварятся.

Она хихикнула, но я не видел ничего смешного. Алек подчистил мое расписание и дал две свободные недели, чтобы мы с Изабеллой могли провести время вместе, как пара. Я сказал ей, что она может выбрать любое место в мире, куда мы отправимся на медовый месяц, желая, чтобы она побывала там, где захочет. Я предложил Гавайи, думая, что нам подойдет сраная поездка в тропики, или, может, Италию, где я бы показал ей нашу культуру, но она, б…ь, выбрала последнее место, которое только можно было ожидать…

Ад.

Ладно, пусть это не настоящий ад, но он ближе к нам, чем когда-либо, и, б…ь, там как в аду – солнце охеренно жарит, и даже сквозь солнцезащитные очки мне приходится щуриться, чтобы что-то увидеть. Воздух горячий и пыльный, и такой сухой, что обжигает легкие, когда дышишь.

Среди всех мест в мире она попросила меня отвезти ее в чертов Финикс.

- Знаешь, я пообещал твоей матери, что больше никогда не привезут тебя в это место, - сказал я, хмурясь при воспоминании о том разговоре, вскоре после которого она погибла. Она просила меня держать Изабеллу подальше, и я поклялся, что буду, я считал, что у нас не будет причин вернуться назад. Очевидно, я ошибался. Но я же пообещал.

- Уверена, мама поймет, - сказала она.

- Б…ь, да ты уверена почти в каждом дерьме, да? – пробормотал я, закатывая рукава. – Мне, на хер, надо чего-нибудь выпить.

Она одарила меня недоверчивым взглядом, и я застонал, качая головой.

– Воды, Белла, воды. Гребаная Н2О, - сказал я, мой голос звучал крайне раздраженно. – У меня обезвоживание.

Она закатила глаза.

– Не помню, чтобы ты жаловался так много, когда мы были тут в прошлый раз, - сказала она. – Если тебе хочется пить, у меня осталась бутылка воды в машине.

Я развернулся и пошел к автомобилю, стоящему в несколько шагах от нас. Это был не мой сраный «Вольво», ту машину мудак Алек уничтожил еще в Калифорнии, но эта модель понравилась мне не меньше. Более новая, две тысячи десятого года выпуска, мы арендовали ее, когда приземлились в Аризоне.

Я выругался и дернул дверь, раскаленный металл обжигал кожу. Я поборол желание пнуть чертову машину, забрался внутрь и быстро нашел бутылку воды. Жидкость была охеренно горячей и никак не утолила жажду, а лишь сильнее меня раздразнила. Я развернулся и уже готов был высказать Изабелле, но тут заметил, что она делает. Она, наконец, сдвинулась с места, где была последние двадцать минут, и теперь замерла на крыльце огромного дома, глядя на входную дверь. Я бросил бутылку назад в машину, а потом помчался к дому, присоединяясь к ней на крыльце.

– Хочешь внутрь? – с любопытством спросил я.

- Нет, - тут же ответила она, в голосе сквозили жесткие нотки.

- Почему нет? – уточнил я, вопросительно приподнимая брови. – Я имею в виду, там, внутри все твое. Ты можешь захотеть взять что-то…

- Я уверена, - оборвала она меня, - что ничего оттуда мне не нужно.

- Тогда ладно, - пожал я плечами.

Мы тихо стояли там с минуту, а потом она залезла в карман и достала коробок спичек, который мы взяли из отеля. Она открыла его и зажгла спичку, а потом бросила ее под ноги. Я попытался сдержать смех, но не смог, я расхохотался, когда гребаная щепка мгновенно погасла. Я был прав… она, на хер, не знает, что делает.

Она подпалила еще одну спичку и кинула ее рядом со второй, но и эту постигла та же участь. Я снова хихикнул, и она подняла на меня глаза, раздраженно щурясь.

– Слушай, ты не можешь просто кидать вниз гребаные спички, Белла, - сказал я, видя, что она злится.

Похоже, она была готова оторвать мне башку.

– Нужно что-то большее, чтобы уничтожить такой здоровенный дом. Какое-то горючее вещество.

- Например?

- Например, легковоспламеняющееся или взрывоопасное, что-то, что быстро вспыхнет. Отлично подходит пенорезина, да и солома тоже сойдет, - ответил я.