Глава 75. Открытие 2 страница

После его слов я повернулась и в шоке посмотрела на него.

– Вы мне поможете? – нерешительно спросила я, гадая, не ослышалась ли я.

– Да, – с серьезным выражением ответил он. – Но не сегодня. Не когда ты в таком состоянии. Эдварду нужно время самому, чтобы понять, что он делает, и, откровенно, тебе тоже это нужно. Он сделал это, чтобы дать тебе шанс, потому что он хотел этого, и я думаю, это стоит уважать. Так?

Я пристально смотрела на него, не зная, как отвечать.

– Ну… да, – сказала я, даже не подумав над этим.

– После того, как ты действительно попробуешь жить, если ты все еще будешь хотеть этого, я сделаю все, чтобы ты там оказалась. Я не даю никаких обещаний о том, что там будет, потому что Эдвард может сделать собственный выбор в жизни, но я помогу тебе, даже если это будет последнее, что я сделаю. Но сейчас я не буду этого делать, потому что не готов ни один из вас. Прежде чем ты выберешь жизнь с Эдвардом, надо понять, чего ты лишаешься в этом случае. Тебе надо понять, что ты не нуждаешься в нем, Изабелла. Может быть, ты сейчас чувствуешь это, но это не так, и ты должна увидеть это, или все было впустую.

– Это будет нелегко, и, если ты не найдешь в себе сил сделать это для себя, по крайней мере, сделай для Эдварда. Заставь его гордиться собой. Покажи всем, что он был прав насчет тебя, что все, что он поставил на линию, стоит этого, потому что ты сильная женщина, и он верил в это. Докажи, что твой отец ошибся, когда отбросил тебя в сторону, Изабелла, и Эдвард был прав, потому что ему это нужно. Он не так уж много теряет в этом случае, и мне не нравится говорить это, но это правда. Если ты хочешь дать ему что-нибудь, отплатить ему за все, что он для тебя сделал, то это как раз оно. Дай ему это.

– Хорошо, – сквозь слезы сказала я.

– Хорошо. Я не знаю, как ты к этому отнесешься, но оставлю тебе кое-какие лекарства, просто чтобы помочь тебе справиться с этим. У тебя есть полное право отказаться, но я буду чувствовать себя лучше, если ты хотя бы попробуешь. Когда все становится легче, мы отменим тебе их, но пока ты хотя бы начнешь есть или спать, потому что мы не можем допустить повторения сегодняшней ночи. Ты поняла меня? – спросил он.

– Да.

– Тогда отлично. Давай поспи, а я завтра вернусь, – сказал он, вставая и направляясь к двери.

Я перекатилась и взглянула на часы, увидев, что сейчас час ночи. Я закрыла глаза, еще более усталая, чем была, но, прежде чем свалиться в бессознательное состояние, я услышала голос доктора Каллена в гостиной.

– Это то, чего он ожидал, сын.

***

– Изабелла?

Я быстро взглянула на подругу, увидев на ее лице растерянность.

– Что?

– Ты вообще меня слушаешь? Боже, девочка, соберись. Перед нами еще длинный день. Тебе от меня не отделаться, – сказала она, тряхнув головой. – И где твой сотовый? Я пыталась тебе позвонить, пока шла, но ты не отвечала.

– Правда? – удивленно сказала я, ни припоминая никаких телефонных звонков. – Наверно, наверху.

– Да, правда. Пойди и найди его. И заодно, пока будешь наверху, оденься. Я не собираюсь с тобой куда-нибудь ходить, если ты так выглядишь, – сказала она, морща нос и оценивая меня.

Я закатила глаза, поднимаясь по ступенькам.

– Как всегда, ты ведешь себя, как босс, – сказала я сверху.

– Это одна из тех причин, по которым ты любишь меня, – крикнула она.

Я засмеялась и тряхнула головой, делая еще один глоток кофе и направляясь в спальню. Коротко осмотревшись, я нашла серебристый телефон лежащим на краю кровати и проверила пропущенные звонки. Первые два были от Эмили, третий – из школы, в которую я ходила, и я застыла, когда увидела, от кого был четвертый звонок. Я коротко взглянула на имя звонящего, и сердце заколотилось, а кровь понеслась по венам.

Эвансоны.

После инцидента с аэропортом время слилось в одно пятно. Джаспер был занят новым семестром в новом колледже, и я чувствовала вину, за то, что он больше всего занят мной, понимая, что ему нелегко справляться со мной. Я начала выходить наружу, оставаясь одна, и свежий воздух и изменение обстановки помогли прочистить мой разум. Я спускалась вниз по улице к маленькому общественному парку и садилась на качели, обычно свободные по утрам, потому что была зима. Я порадовалась этой температуре, холодный воздух жалил щеки и напоминал, что я жива – что не имеет значения, насколько сильно мне больно, или насколько мертвой я ощущала себя внутри. Правда была в том, что я жива. Я все еще дышала, и каждый выдох подтверждал это облачком пара из моих легких.

Пока я дышу, я буду в порядке.

Доктор Каллен выписал мне кое-какие лекарства, и уже довольно быстро они начали действовать на меня. Моя нервозность уменьшилась, я стала приходить в себя. Его слова, сказанные той ночью, постоянно проигрывались в голове. Я начала просыпаться по утрам и одеваться, выходить из дома и говорила себе, что Эдвард был бы счастлив, если бы узнал об этом. Я прочитала его письмо больше раз, чем могла сосчитать, и выучила наизусть, проговаривая его вслух каждый раз, как начинала сомневаться. Заставь нас гордиться, – говорилось в нем. – Я верю в тебя. Покажи им, что мою девушку нельзя удержать внизу.

Я часто представляла себе, что он знает, прикидывалась, что он наблюдает за мной, пока проходили недели. Я делала это, зная, что должна сделать так, чтобы он гордился мною, потому что так было легче, так мне было за что держаться, но с течением времени все начало меняться. Вместо того, чтобы делать то, что хотел бы Эдвард для меня, я обнаружила, что делаю то, что хочу я.

Джаспер показал мне, как отсылать письма, и я купила в магазине открытки и конверты, посылая их в Форкс Элис и Розали и Эммету через всю страну. Иногда я получала от них ответ, открытки и письма рассказывали об их жизни. Это было глупо, потому что я часто видела Элис на выходных, но она писала мне больше всего. Я получала письма от нее каждые несколько дней, страницы были заполнены сплетнями о людях в Форксе, с которыми я встречалась, пока жила там. Это было потрясающе, и у меня возникало ощущение, что я причастна к этому на самом деле, ощущения, когда я видела что-то в почтовом ящике, адресованное мне, были непередаваемы. Большинство людей принимает это как должное, но для меня это было еще одним доказательством того, что я существую. В первый раз, получив письмо, которое Джаспер обозвал спамом, я была в приподнятом настроении. Это было письмо от местного бизнесмена о скорой распродаже. Я не знала, откуда они взяли мое имя, и Джаспер просто пожал плечами и посоветовал выбросить его в мусор. Я отказалась. Впервые меня признали как существующую в этом мире. Я была не Изабеллой Свон, рабыней, я была просто Изабеллой Свон, потенциальным покупателем.

Для меня это было всем.

Я проводила часы в местной публичной библиотеке, куда Джаспер помог мне записаться и получать книги. Я много читала. Джаспер научил меня, как пользоваться компьютером, потому что у меня не было времени научиться в Форксе. Пользование Интернетом открыло для меня широкий мир возможностей, располагающийся прямо под пальцами. Я научилась пользоваться электронной почтой, для быстрого и более эффективного поддержания контакта с людьми, чем просто письма. Я училась просто для того, чтобы знать это, и мы начали говорить о приобретении дома и записи в школу. Я начала с малого, записавшись на пару курсов в Центре Изящных Искусств Пратта, которые занимали по несколько часов каждый, и, в конце концов, на длинный пятинедельный курс в Академии Искусства Гэйдж.

Я привыкала, и становилось легче, но если бы все было так просто... Я невыносимо скучала по Эдварду, моя любовь к нему не уменьшалась по мере того, как недели переходили в месяцы. Я часто писала ему письма, но никогда не отсылала, напоминая себе, что доктор Каллен говорил, что Эдварду тоже нужно время. Зима перешла в весну, и я часто задумывалась, как он живет в Чикаго, но пыталась не думать о том, что он может делать все это время.

Никто не упоминал при мне Эдварда, и все обычно замолкали, когда я спрашивала о нем, давая невнятные ответы, что он справляется, или что он в порядке, и быстро переводили разговор на другую тему. Я принимала это, понимая, что они просто пытаются помочь мне, но незнание плохо сказывалось на моих нервах. Субботним вечером в начале мая я готовила обед для Джаспера и Элис, и, наконец, нашла в себе силы и с серьезным выражением лица повернулась к ним.

– Когда в последний раз вы на самом деле говорили с Эдвардом? – с любопытством спросила я.

Они оба застыли и посмотрели на меня, прежде чем Элис небрежно пожала плечами.

– Он занят, – сказала она, пытаясь выдавить улыбку. – Обед пахнет великолепно. Что ты готовишь?

– Элис, – строго сказала я, когда она подошла к плите и начала пробовать соус, который я помешивала, отвлекая мое внимание. – Пожалуйста, не ври и не игнорируй меня. Предполагается, что ты моя подруга.

– Я и есть твоя подруга, – тихо сказала она, бросая на меня взгляд. – Понимаешь, я дважды пыталась поговорить с ним с момента его отъезда. Последний раз был в конце января, он спросил меня о результатах тестирования и школе, но, в ту же минуту, как я поинтересовалась его жизнью, он отключился. После этого он просто игнорирует мои звонки.

Я в шоке уставилась на нее, не ожидая такого ответа, а потом повернулась к Джасперу. Он осторожно смотрел на меня, и по его выражению можно было сказать, что ответ будет не лучше.

– Джаспер?

– Около месяца назад, но мы поговорили с минуту или около того. Он сказал, что занят и позвонит, когда у него будет время, но я ничего от него не слышал. Я все еще пытаюсь дозвониться ему каждые несколько дней, просто проверить, но он не отвечает на звонки.

– Почему?

– Не знаю, – ответил он. – Думаю, так для него легче.

– Из-за меня? – задохнулась я.

В груди зажегся огонь, к горлу поднялся комок, и я попыталась загнать назад эмоции. Он прекратил с ними общаться из-за меня? Потому что здесь я?

– Конечно, нет, – спохватилась Элис. – Он все еще любит тебя, Изабелла.

– Что? – спросила я, не способная сдержать слез. – Откуда ты знаешь? Ты даже не говорила с ним, Элис. Почему еще он прекратил общаться с вами?

– Конечно, он любит тебя, – сказал Джаспер, покачав головой. – Ты не прекратила любить его. И это не твоя ошибка. Ты не можешь обвинять себя в том, что делает Эдвард, это глупо. Розали и Эммет тоже не общаются с ним. Он живет рядом с Эсме и едва видится с ней. Он просто… занят.

– Так он совсем один? – застыла я. – Он полностью отрезал себя от всех? Никто о нем не слышит?

– Не совсем, – сказал Джаспер. – Алек говорит с ним ежедневно.

– Алек, – пробормотала я, тряхнув головой и подходя к плите. Я забрала у Элис ложку и начала помешивать соус, пытаясь отвлечься. Больше я ничего не сказала, но старалась все обдумать. Я всегда считала, что у Эдварда осталась семья, помогающая ему пройти через все то, с чем ему приходится справляться в Чикаго, понимая, что ему нужен кто-то – поговорить, чтобы он опять не соскользнул в темноту. Знание, что он разорвал с ними все контакты, ударило по мне, и мое беспокойствоа увеличились, так как с ним не могло быть все хорошо, раз он отказывается общаться со всеми. Я вытолкнула Эдварда на поверхность, но кто удержит его на плаву?

Все эти мысли крутились в голове, пока я продолжала идти вперед. Все эти месяцы я ничего не слышала от Алека, но знала, что он следит за мной через остальных. У меня не было повода звонить ему, и, если честно, не было желания… пока не наступил июнь и все не перевернулось с ног на голову.

1 июня 2007 года

Я сидела на металлической скамейке в парке, крепко стискивая белый конверт в руках и тупо глядя в пространство. Я только что окончила последний курс по искусству, и рядом на скамейке лежало мое портфолио, храня в себе все работы, которые я сделала за последние пять недель. Дюжины рисунков, от портретов до пейзажей, от реализма до абстракции, и все они содержали часть меня. Удивительно, насколько лечебным может быть рисование красками. Рисование карандашом было технично, линии и детали всегда должны были быть совершенны, чтобы оставлять меня удовлетворенной, но я могла потеряться в рисовании красками и вкладывала в это свои эмоции. Каждый из рисунков много значил для меня, но искусство субъективно, и я понимала, что другие могут посмотреть на них и обнаружить что-то совершенно другое. Мне нравилось рисовать, словно каждая работа содержала скрытое сообщение, которое знала только я, но остальные могли попытаться разгадать код.

Хотя конверт в руке был самым личным моим имуществом. Внутри него была часть моего сердца, и я вложила душу в линии на бумаге. Я посмотрела на лицевую сторону – и мои глаза проверили имя получателя… Эдвард Каллен.

Я написала ему письмо прошлой ночью, но, вместо того, чтобы спрятать, как я обычно делала, я вложила его в конверт и решила на самом деле отправить. Найти адрес было легко, потому что Джаспер знал, что Эдвард жил в доме, в котором вырос. Эдвард показывал его мне, когда мы жили в Чикаго, так что я знала название улицы, а найти дом по Интернету было делом нескольких минут.

Я прихватила письмо с собой в класс и часом позже все еще держала в руках, неуверенная, отправить его или нет. Я волновалась о том, что его получат, боялась, что для Эдварда все может стать еще хуже. Я была так глубоко погружена в свои раздумья, что не услышала, как ко мне кто-то подошел.

– Хороший день, правда?

Я подпрыгнула, вздрогнув, и быстро огляделась, заметив пожилого джентльмена, стоящего рядом со мной. Он был одет в обычные джинсы и футболку, с красно-коричневой кожей и седеющими темными волосами. Он выглядел смутно знакомым, и я немедленно задумалась, не был ли он кем-то, кого я должна знать, вроде соседа. Мужчина тепло улыбнулся, и я вежливо ответила:

– Да, хороший день.

– Погода удивительна. Я всегда считал, что в штате Вашингтон должно быть холодно, поскольку это северный штат, но температура здесь умеренная. Хотя дождей больше, чем мне нравится, – сказал он, делая последние несколько шагов в моем направлении, доставая из кармана пачку сигарет.

Он вытащил одну и зажал ее между зубами, протягивая пачку мне.

– Хочешь?

– Нет, спасибо, – сказала я, качая головой. – Я не курю.

– Это хорошо, – он убрал пачку назад в карман. – Умная девушка. Это плохая привычка, так что и не начинай.

– Я и не собираюсь, – ответила я.

– А тебе нравится дождь? – спросил он, возвращаясь к вопросу о погоде, после того, как зажег сигарету. – Думаю, что все местные как-то пользуются этим.

– Наверно, – пробормотала я. – На самом деле я не отсюда, так что привыкаю справляться с этим.

– Да? А откуда ты? – спросил он, вопросительно поднимая брови. – У тебя странный акцент, который я не могу определить. С юга?

– Да, с юга. Финикс, – ответила я.

– Так ты привыкла к сухому теплу, – кивнул он. – Я несколько раз был в Аризоне. Красивое место. А что привело тебя в Вашингтон?

– Изменение сценария, – небрежно пожала я плечами.

Я не знала, как точно ответить на этот вопрос, учитывая, что у меня не было выбора. Он еще немного поговорил о погоде, пока я продолжала стискивать конверт в руках, пытаясь быть вежливой и слушать его. Хотя это было нелегко, его присутствие подталкивало меня на грань.

– Это любовное письмо? – игриво спросил мужчина, чувствуя мою отвлеченность.

Я пожала плечами, чувствуя, что от его вопроса щеки заливает румянец.

– Это письмо старому другу, – сказала я.

Он улыбнулся, и его глаза понимающе сверкали, когда он смотрел на меня.

– Я воспринимаю это как «да». Здесь есть почтовый ящик, знаешь? – сказал он, показывая на синий закрытый ящик в нескольких футах от нас на краю парка. – Я могу бросить туда письмо, если хочешь.

Я с секунду обдумывала его предложение и нерешительно качнула головой.

– Нет, спасибо, – сказала я. – Я еще не решила, хочу его отправлять или нет.

– Понимаю. Хотя уверен, что он стоит того, чтобы ты ему писала. Красивая девушка вроде тебя не выберет плохого, – подмигнул он. – Так ты художница?

Я удивленно посмотрела на него, размышляя, почему он так сказал, и поняла, что он увидел мое портфолио. Я немедленно ощутила вину за то, что заняла целую скамейку. Не должна ли я быть вежливой и предложить ему сесть?

– Я взяла несколько уроков рисования, но не уверена, можно ли называть меня художницей, – пробормотала я, нервно подбирая портфолио.

– Я уверен, ты прекрасна, – ответил он, бросая окурок на землю и растирая ее носком ботинка.

Он, улыбаясь, протянул руку.

– Не возражаешь, если я посмотрю?

Я засомневалась, но протянула ему папку, нервно наблюдая, как он взял ее и начал перелистывать страницы. Вытащив один и поднимая его вверх, он протянул мне остальные.

– Смотри, вот этот делает тебя художницей, – сказал он, любуясь рисунком.

Я улыбнулась комплименту и увидела, что это абстракция, по большей части, состоящая из темно-красного, оранжевого и желтого. Кроме того, там были синие и зеленые пятна, и черная фигура в середине.

– А на что это кажется вам похожим? – с любопытством спросила я.

Он пожал плечами, продолжая пристально разглядывать рисунок.

– По мне – это черная дыра, которая втягивает все в себя, и вся теплота и счастье в жизни исчезает из-за этого, – ответил он.

Он с интересом взглянул на меня, и я улыбнулась его ответу, потому что поняла, что он видит в рисунке своего рода подтверждение своей теории. Я никогда не спорила с людьми, когда они высказывали собственное мнение, пусть даже неправильное. Теплые цвета обозначали мою жизнь в Финиксе, а холодные цвета начинали догонять их, моя новая жизнь обретала форму и смывала прошлое. Черная фигура в центре была мною, потому что такой я была. Нечто без имени и без лица. Тогда я была никем.

– Я рада, что вам нравится, – сказала я, забирая у него рисунок и укладывая его в портфолио.

– Нужно быть слепым, чтобы не увидеть этого. У тебя определенно талант, – искренне сказал он.

Он начал хлопать по карманам, оглядывая вокруг.

– У тебя случайно нет сотового? Я бы позаимствовал его на время, потому что забыл свой дома и не знаю, есть ли поблизости телефон-автомат.

– Конечно, – сказала я, доставая свой сотовый.

Джаспер всегда давал свой людям, так что я не видела в этом вреда. Я протянула сотовый мужчине, и он взял его, с улыбкой раскрывая. Он отошел на несколько шагов, чтобы обеспечить приватность разговора, нажал несколько кнопок, поднес к уху и начал ждать. Я вздохнула и взяла из школьной сумки бутылку с водой и, оглядывая парк, допила ее. Вода была теплой и противной на вкус, потому что я таскала ее весь день, но мне хотелось пить, так что это не волновало меня. Переведя взгляд на мужчину, я увидела, что он идет в моем направлении, протягивая телефон.

– Спасибо, – сказал он.

Я начала запихивать пустую бутылку обратно в сумку. Он придержал меня за руку и тепло улыбнулся.

– Я выброшу ее для тебя. По крайней мере, я могу сделать хотя бы это, раз уж ты одолжила мне сотовый.

– Спасибо, – благодарно сказала я, протягивая ему бутылку.

Его улыбка увеличилась.

– Не стоит благодарностей. Кстати, я Джой. Я не представился тебе раньше.

– Я… – начала я, но прежде чем я назвала свое имя, меня перебил резкий мужской голос, пустивший дрожь по моей спине.

– Какого черта ты делаешь?

Я быстро повернулась, сердце забилось от страха, и увидела, что в нескольких футах от меня стоит доктор Каллен. Смутившись, я начала заикаться, не понимая, что он здесь делает, и что я сделала неправильно, но понемногу осознала, что он смотрит не на меня. Его глаза были сфокусированы на мужчине, который только что представился как Джой, и выражение его лица было злым.

– Карлайл, рад тебя видеть, – небрежно сказал Джой, и факт, что они знакомы, шокировал меня. – Что сегодня привело тебя в Сиэттл?

– Я могу спросить у тебя тоже самое? – прямо спросил доктор Каллен, направляясь к нам. – Я уже говорил тебе, что предпочитаю, чтобы меня называли доктором. Только мои друзья и семья зовут меня Карлайлом, а ты к ним не относишься.

– Правда, – сказал Джой. – Простите, доктор Каллен. Я, должно быть, забыл про это.

– Ты, похоже, забыл не только про это, – сказал доктор Каллен, глядя прямо на меня. – Я думал, что ясно дал понять, что ты должен держаться подальше от моей семьи.

– Семьи? – сказал мужчина, глядя на меня с удивленной улыбкой. – Интересный выбор слова.

– Ты хорошо знаешь, что она рассматривается, как часть моей семьи, и я не буду мириться с тем, что ты мучаешь ее, – резко сказал доктор Каллен.

– Я мучаю ее? – засмеялся Джой. – Это немного иронично, учитывая ситуацию, тебе не кажется?

– Тебе нет до нее дела, – проигнорировал вопрос доктор Каллен.

– О нет, ты ошибаешься. У меня есть к ней дело, и ты точно знаешь, какое именно, – ответил тот.

– Она не нужна тебе, – сказал доктор Каллен. – Ты чертовски хорошо знаешь, что ее надо оставить в покое.

– Я хорошо знаю наше соглашение, доктор Каллен, но ты же не можешь серьезно верить в то, что я должен просто поверить тебе на слово? – спросил Джой. – Я оставлю ее в покое, если ты не вынудишь меня, но мне нужно что-то для подтверждения. Что-то вроде секретных депозитов…

– У нее их нет, – со злостью сказал доктор Каллен, сверкнув глазами от ярости.

Он повернулся ко мне. Я напряглась, потому что меня смутило его выражение.

– Он сказал тебе, кто он такой?

– Он сказал, что его зовут Джой, – пробормотала я. – И все.

– Джой? – доктор Каллен удивленно воззрился на мужчину. – Почему, агент Ди Фронзо, вы пытались обмануть девушку?

– Агент? – промямлила я.

Его слова застали меня врасплох.

Мужчина, стоявший передо мной, застыл на месте, когда доктор Каллен кивнул.

– Специальный агент Джозеф Ди Фронзо, департамент юстиции Соединенных Штатов, – сказал доктор Каллен.

– Он коп? – раскрыла я глаза от шока.

Мое сердце усиленно забилось, когда я попыталась вспомнить нашу беседу, надеясь, что не сказала ничего криминального.

– Он не просто коп, – сообщил доктор Каллен. – Он федеральный агент, который занимается моим делом.

– Я… Я клянусь, что не знала, доктор Каллен, – заикалась я.

Он протянул руку, чтобы остановить меня, качнув головой.

– Я знаю это, dolcezza. Не переживай. У него не было права говорить с тобой, и он знает это. Он не получил доказательств, – ответил доктор Каллен.

– Ошибаешься, – сказал мужчина. – У меня есть доказательства, я просто не могу использовать их без девушки.

– Ты не получишь девушку, – резко ответил доктор Каллен.

– Посмотрим.

Доктор Каллен с серьезным выражением лица взглянул на меня.

– Он что-нибудь брал у тебя или давал тебе что-нибудь?

– Он… он брал у меня сотовый, – нервно сказала я.

Доктор Каллен расстроено вздохнул, подошел ко мне и протянул руку.

– Дай мне его, – жестко сказал он.

Я достала телефон и передала ему, глядя, как он открыл крышку и вытащил аккумулятор. Он со злостью взглянул на мужчину, вытаскивая маленький черный чип, бросил его на землю и растоптал, покачав головой и собирая телефон обратно.

– У них теперь есть твой номер, так что нужно его поменять. Еще я не удивлюсь, если он интересовался твоей корреспонденцией. Это так?

– Да, – ошеломленно призналась я. – И еще он предложил выбросить мою бутылку…

– Верни ее ей, – сказал доктор Каллен, глядя на мужчину. – Я позвоню своему адвокату, если должен это сделать.

Мужчина сердито посмотрел на меня, но вернул мне бутылку. Я осторожно взяла ее, не понимая, что за проблема в этом мусоре.

– Если вы хотите получить ее ДНК, агент Ди Фронзо, сначала обзаведитесь ордером. Не пытайтесь обмануть ее еще раз, – резко сказал Карлайл и повернулся ко мне. – Иди домой. Я справлюсь с ситуацией. Пожалуйста, будь более осторожна.

– Да, сэр, – пробормотала я, прыжком вставая на ноги и собирая свои вещи. Мужчина горько рассмеялся, когда я пошла прочь.

– Мы еще встретимся, Изабелла Свон.

***

За все это время я так и не узнала, что от меня хотел федеральный агент, с какой целью ему нужна была моя ДНК или прослушка моих телефонных разговоров, но было очевидно, что это серьезная ситуация. Алек был в ярости, потому что, если бы все узнали, что я разговаривала с федеральным агентом в отсутствии доктора Каллена, неважно, насколько невинной была беседа, он единственный расплачивался бы за последствия. Я выглядела предательницей, что, в свою очередь, делало крысой Алека, поскольку он поручился за меня. Очевидно, что мужчина знал, кто я и откуда, и в ночь после этого инцидента, когда я заметила его стоящим на улице перед нашим домом, я осознала, что он не собирался сдаваться и уходить.

Тогда я поняла, что должна сделать это, ради всех, о ком я заботилась. Этим вечером, когда Джаспер заснул, я взяла телефон и нашла в нем номер Алека Эвансона. Это был первый из множества последующих моих звонков ему.

Я не отослала письмо.

– Изабелла! – раздался снизу голос Эмили, вырывающий меня из размышлений.

– Что? – отозвалась я, откладывая телефон и подходя к гардеробной.

Вытащив шорты и топ-танкини, я быстро переоделась, после чего скользнула в шлепки.

– В этом доме есть, вообще, чертов алкоголь? И где ты, блядь?

Я засмеялась, заходя в ванную, быстро причесываясь и поднимая волосы с шеи. Секунду я разглядывала свое отражение, увидев темные круги под глазами и осознавая, что я чертовски плохо выгляжу.

– Не возражаешь, если я поищу? – заорала Эмили.

Я тряхнула головой, потому что было еще слишком рано для алкоголя, и ушла назад в спальню. Посмотрев на часы, на которых было без нескольких минут десять, я села на край кровати и опять взялась за телефон. Моя рука нервно тряслась, когда я перелистывала контакты, остановившись на номере домашнего телефона Алека. У меня был номер его сотового, но Алек ожидал, что я буду пользоваться им только в самых крайних случаях, предпочитая, чтобы я оставляла сообщения на автоответчике.

Прошло несколько гудков, и я задержала дыхание, услышав щелчок.

– Алло?

Я с облегчением выдохнула, потому что ответил мягкий женский голос, а говорить с ней было значительно легче, чем с ее мужем.

– Здравствуй, Эсме.

– Изабелла! – выдохнула она.

Я знала, что мой номер телефона не опознается, так что до этого она не могла знать, кто звонит.

– Как ты?

– Я в порядке. Как ты?

– Все хорошо. На самом деле, я собиралась уходить, когда услышала звонок. Я рада, что ты позвонила, о тебе уже вечность ничего не было слышно.

– Я знаю. Я была… занята, – нерешительно сказала я, чувствуя вину.

– Не надо извинений, детка. Мне они не нужны. Я понимаю, через что тебе надо было пройти. Я рада, что с тобой все хорошо, потому что беспокоилась за тебя.

– Я понимаю и обещаю, что со мной все будет прекрасно, – сказала я. – А Алек дома? Он звонил мне утром.

– Он? – удивленно переспросила она. – Нет, он рано ушел. Сказал, что ему нужно кое-что сделать в клубе.

– Ладно, – сказала я, понимая, что он, похоже, звонил по поводу свадьбы. – Сообщишь ему, что я звонила?

– Конечно, милая.

– Спасибо, – тихо сказала я. – А… он все понял? Ты не в курсе? – я вдруг почувствовала тошноту и прикусила губу, пытаясь отогнать ее назад.

– Не думаю, – ответила она. – Я уверена, что слышала бы, если бы это было так.

– Спасибо, – опять сказала я. – Ты не должна была делать это. А Алек знал?

– Нет, но он умный мужчина, – ответила Эсме. – Когда Эдвард упомянул о рисунке, который я послала ему на день рождения, Алек точно понял, откуда он пришел. На самом деле, если Эдвард, в конце концов, не поймет, что это такое, я удивлюсь. Правда, в его состоянии…

– Состоянии? – переспросила я, когда она прервалась, не понимая.

– Плохой выбор слова. Я хотела сказать про положение его дел. Он занят и отвлечен. Ты понимаешь, как это может быть.

– Да, – ответила я, хотя это все еще смущало меня.

Ее тон изменился, и она, похоже, внезапно занервничала.

– Все нормально, Эсме?

– Конечно, милая, – ответила она. – Правда, мне пора, сегодня много дел.

– Хорошо. Рада была поговорить, – ответила я. – И, если ты увидишь…

– Увижу Эдварда, – сказала она, точно зная, к чему я веду. – Я собираюсь к нему зайти.

– Передай ему мои поздравления с днем рождения, – попросила я.

Сердце дико забилось. Это был двадцатый день рождения Эдварда, второй, который я пропускала, и в этот момент я не хотела ничего больше, чем быть рядом с ним, хотя понимала, что это невозможно.