Глава 45. Первый шаг 1 страница

«Первый шаг к успеху происходит, когда ты отказываешься быть заложником окружения, в котором ты впервые себя нашел»

- Марк Каин -

Изабелла Свон

Я снова села на колени и осмотрелась вокруг, мурлыкая под нос песню, играющую у меня в наушниках. Кухонный пол практически сверкал после того, как я провела больше часа на коленях, очищая каждый дюйм поверхности. Раньше я воспринимала мытье полов как наказание, в доме Свонов мне разрешалось использовать только зубную щетку, у которой отсутствовала половина щетинок. Требовался целый день, чтобы все сделать, и когда, наконец, Чарльз был удовлетворен и разрешал прекратить уборку, приходила его жена и пачкала пол грязью и песком. Мы снова чистили его, и так по кругу. Она делала это специально, ей казалось потрясающим, что нам потребуется целая ночь, чтобы снова все вымыть, и на следующий день мучиться в полусонном состоянии, стараясь не наделать ошибок.

Я поняла, что никогда не думала так про кухонный пол в доме Калленов, наверное, потому, что никто и никогда не напоминал мне об этом. Доктор Каллен казался удовлетворенным простым мытьем полов раз в несколько дней. Удивительно, доктор Каллен вообще редко говорил об уборке. Несколько раз, когда я по глупости забывала о чем-то, он просто оставлял это без комментариев или делал небольшое замечание, чтобы обратить мое внимание. И, казалось, он никогда сильно не злился, и я тут же исправляла ошибку, постоянно извиняясь. Вот в прошлую среду я совершенно забыла, что должна поменять простыни в спальне доктора Каллена. Понятия не имею, как это выскользнуло из головы – это было рутиной, частью системы, и прежде я никогда не забывала о своих обязанностях. Доктор Каллен упомянул об этом, когда приехал домой прошлой ночью, и я сразу все выполнила, боясь каждую секунду, что он решит наказать меня. Забудь я нечто настолько важное, как смена белья хозяина вовремя, в Финиксе – Чарльз выбил бы из меня всю дурь, связав грязными простынями

Но доктор Каллен был иным. После того, как я закончила и извинилась еще раз за забывчивость, он просто поблагодарил меня. Он поблагодарил меня после того, как я пренебрегла своими обязанностями, за то, что я должна была сделать на несколько часов раньше. Так странно. Иногда у меня чувство, будто я живу в Сумеречной зоне (американский сериал, созданный Родом Серлингом. Каждая из 156 серий представляет собой смесь фэнтези, научной фантастики, мистики и ужаса и содержит неожиданные повороты сюжета) в доме Калленов, учитывая, как быстро и сильно изменилась моя жизнь за последние несколько месяцев. Кстати, само мое знание, что такое Сумеречная зона, уже было признаком того, как переменилась моя жизнь. Никогда раньше не думала, что смогу отбросить в сторону метлу и отложить стирку, чтобы посмотреть телевизионную передачу посреди дня, и никто не будет следить за мной или воспримет это как бунтарство.

Часть меня задумывалась – узнают ли меня теперь в Финиксе, признают ли во мне того же человека, и смогу ли я теперь жить там, откуда пришла?

Я так привыкла иметь выбор, иметь свое мнение почти во всех случаях, что теперь не уверена, смогу ли я не иметь этого.

Странно – столько всего случилось, а я и не осознала. Я просто обнаруживала, что делаю вещи, которых раньше даже не могла представить, но теперь все происходило без лишних раздумий. До моего приезда в дом Калленов я постоянно фокусировалась на заданиях, которые мне давали, стараясь не попадать в неприятности и делать все, чтобы удовлетворить людей. Но сейчас, казалось, я больше думаю о себе самой, и я не была до конца уверена, хорошо это или плохо. Эдвард, в связи с этим, казался счастливым и довольным, что теперь я чаще говорю, чего хочу, но до сих пор мне это казалось неправильным. Как будто мне не место тут выражать свое мнение, как будто я не имею право на желания и стремления их исполнить.

Кто я такая, чтобы что-то просить? Логически, я до сих пор рабыня.

Но проблема в том, что я начинаю прекращать думать о себе так, и, должна признать, это пугает. Я просто ждала, когда у меня уберут опору из-под ног, когда все, наконец, рухнет. Потому что иначе быть не может, невозможно, чтобы отныне моя жизнь была такой. Уже достаточно поражает тот факт, что я называю свое существование жизнью. Сама мысль, что я могу по-настоящему жить, делать разные вещи, а не только выживать, пока не иссякнут мои дни, ошеломляла.

Последние несколько недель пролетели быстро и в вихре эмоций. Прошел месяц со дня рождения доктора Каллена, и сегодня была пятница, десятое февраля. То, что я знала дату, удивило меня – в Финиксе проходили месяцы, прежде чем я интересовалась, какое сегодня число. Эдвард помогал мне успевать за событиями, и у меня такое ощущение, что без него моя жизнь очень быстро превратилась бы в сплошную катастрофу. Сейчас его благосклонное и терпеливое поведение было направлено на обретение мною некой «независимости», как он это называл. Не пойму, что я чувствую насчет этой «независимости», если она идет рядом со «свободой». Эти две точки зрения по-прежнему казались чуждыми. Но он настаивал, что я обрету независимость, как и однажды свободу, и его долг – помочь мне. Он снова учил меня вождению, и не раз, и говорил, что в последний раз у меня получилось так хорошо, что он уже не боялся за собственную жизнь. Конечно, он шутил, но все равно меня пронизывала гордость, ведь в остальные разы он утверждал, что я намереваюсь его убить.

Он даже начал делать другие необычные вещи, например, играть в «Монополию», которую подарил Эммет на Рождество, и учить меня играть в нее, рассказывая, как извлечь пользу от знания математики и как получать деньги. Я быстро вникла, и мне даже понравилось. Эммет начал ныть, когда узнал, что Эдвард меня учит, говоря, что это он должен быть обучать меня, но Эдвард просто ответил: «Иди поспи, придурок». Я пообещала Эммету, что однажды поиграю с ним, но загвоздка была в том, что его вечно не было дома. Эммет часто уезжал с Роуз или готовился к колледжу, он с Джаспером выпускались в этом году и уходили из школы. Меня это нервировало, они оба уезжали, но я старалась не думать, что это для меня значит.

Я подумала, что, может, недавнее поведение Эдварда обусловлено тем, что теперь наши отношения не скрываются, и у нас на плечах не так много проблем, теперь не нужно прятаться. Мы держались на расстоянии от доктора Каллена, мы разговаривали и иногда случайно касались друг друга, но никогда не выставляли чувства напоказ, уважая его желания. Я была удивлена тем, что Эдвард так стремился выполнять указания отца, и, честно, я ждала, что он постарается расширить границы, чтобы определить, насколько далеко можно зайти. Но, слава Богу, он так не делал. Напротив, казалось, темперамент Эдварда здорово успокоился за последние недели. Он по-прежнему иногда выходил из себя, но он работал над собой и пытался не срываться на людей. И почти всегда ему это удавалось, и в тех ситуациях, когда для него становилось слишком, и он мог взорваться, я просто пережидала в стороне, давая ему время выпустить пар.

Иногда даже казалось, что отношения между Эдвардом и доктором Калленом выровнялись. Раньше всегда было видно, что Эдвард злился на отца и сопротивлялся ему, особенно это было заметно в разговорах. Конечно, некая напряженность осталась, но казалось, что они пришли к определенному безмолвному соглашению. Я не раз спрашивала об этом Эдварда, и каждый раз он пожимал плечами, говоря, что я вижу то, чего нет, что у них просто такие отношения. И я не представляла, зачем бы ему лгать – он никогда не скрывал подобные вещи, поэтому я оставила вопросы, хотя по-прежнему ощущала, что нечто между ними витает в воздухе.

Думаю, удивительнее всего был тот факт, что Эдвард почти спрятал свое желание доискаться информации. Иногда он вел себя подозрительно, и некоторые его комментарии наводили на мысль, будто он все еще часто об этом думает. Я не виню его – мне тоже было любопытно, какие секреты обо мне хранит его отец. Но я радовалась, что он не ищет ответов. Я действительно переживала, как мне сдерживать его от поисков правды, учитывая те вещи, которые сказал мне его отец, и я была очень рада, что не приходится ничего делать. Насколько я знала, за последние несколько недель он ничего не предпринимал, но, опять-таки, я не могу быть до конца уверена – в первый раз он не сказал мне, что нашел информацию. Эдвард терпеть не мог, когда я что-то скрывала от него, и читал нотации по этому поводу, но при этом он был достаточно лицемерен, чтобы не открывать мне свои действия.

Песня в плейере переменилась, началась «Девочки просто хотят повеселиться». Я улыбнулась и начала подпевать, мелодия была легко запоминающейся. Странно, что Эдвард записал ее в плей-лист, не похоже на то, что ему нравится, но он признался, что это дело рук Элис. Когда-то Элис заявила, что ни одна девушка не может жить без этой песни, что это наш «гимн», что бы это ни значило.

Я встала, потягиваясь и подпевая припеву. Проснувшись утром, я решила начистить кухонный пол, поняв, что раньше я этого не делала. Странно было делать уборку, потому что я так решила, а не потому что должна. И одновременно это замечательно – делать что-то по желанию, это вызвало во мне чувство гордости. Никогда не оценишь свою возможность принимать решение, пока у тебя ее не отберут.

Я развернулась и краем глаза заметила что-то в дверном проеме. Я застыла и резко выдохнула, напрягаясь, когда увидела доктора Каллена. Он стоял, прислонившись к дверной раме, со скрещенными на груди руками и смотрел на меня. Я быстро вытащила наушники из ушей, глядя на него с предчувствием. Он непринужденно улыбнулся, и я застенчиво улыбнулась в ответ, понимая, что пела я громко, и он меня слышал.

– Э-э, простите, сэр, – промямлила я. – Я, э-э… – я оглянулась на часы и нахмурилась, когда поняла, что время немногим больше полудня. – Я не знала, что вы будете дома.

Он кивнул.

– У меня выходной, но я решил съездить на несколько часов, за бумагами. Вообще-то, вся следующая неделя у меня выходная. Я уеду в Чикаго на несколько дней, – сказал он.

– Оу, – ответила я. – Я не знала.

Он снова кивнул.

– Конечно, ты не знала. Как ты могла знать? Я, определенно, тебе не говорил и не ожидал, что ты это предвидишь, – он улыбнулся, покачивая головой. – Это Элис у нас всезнающая.

Я удивленно глянула на него.

– Элис? – спросила я.

Он кивнул, по-прежнему улыбаясь.

– У нее всегда эти «предчувствия», думаю, ты можешь их так назвать. Ощущение вещей. Она выиграла кучу денег, когда ей было одиннадцать, купив мне акции, – сказал он, улыбаясь про себя. – Не знаю, как ей удалось, но она это сделала.

Я сконфуженно нахмурилась, не понимая, о чем он говорит.

– Акции? – спросила я нерешительно.

Он смотрел на меня пару мгновений, прежде чем вздохнуть.

– Да, акции. Похоже на то, как ты выбираешь продукт и инвестируешь деньги в развитие этого продукта. И если продукт пойдет хорошо, ты получишь прибыль от своих вложений. А если нет, ты потеряешь деньги, – сказал он, пожимая плечами. – Вот это примерно и есть акции, их не всегда можно пощупать руками. Ты просто вкладываешь деньги в бизнес и всякое такое.

Я кивнула, понимая, что это похоже на то, как ты покупаешь в «Монополии» здания и прочие объекты, и стояла тихо, потому что точно не знала, что ему сказать. До сих пор присутствие доктора Каллена выбивало меня из равновесия, и я начинала думать, что теперь мне уже никогда не будет с ним комфортно. Тем не менее, мы пришли к некоему взаимопониманию за последний месяц, особенно после разговора в его кабинете в госпитале. Он говорил начистоту в тот день, и я делала все, чтобы уважать его желания и ожидания. На следующее утро после того, как Эдвард показал мне фотографию матери, и она мне приснилась, я спустилась по лестнице и зашла к доктору Каллену на второй этаж. Казалось, он удивился и застыл, разглядывая меня. Я стояла на месте, просто глядя на него, не уверенная в том, о чем он думает и что собирается сказать. Менее чем двадцать четыре часа назад перед тем я призналась ему, что влюблена в его сына, и он, фактически, сказал мне, что если мы оба хотим остаться целы и невредимы, то я должна следовать его приказам и обманывать Эдварда. Это трудно – хитрить с единственным человеком, от которого я желала никогда ничего не скрывать, и часть меня ненавидела бы доктора Каллена за то, что он ставит меня в подобное положение. Но я не могла, ведь я его понимала. Сомневаюсь, что будет время, когда, глядя на него, я буду чувствовать счастье, но как я могу ненавидеть того, кто так много печется о безопасности Эдварда?

Он смотрел на меня так, как будто снова читал меня, и я хотела развернуться и уйти, но боялась, что это будет неуважительно. Поэтому я просто стояла на месте, уставившись в пол, и каждые несколько секунд поглядывая на него в попытке понять, о чем он думает. Наконец, он вздохнул, и я снова подняла взгляд, встречаясь с ним глазами.

Он пригласил меня в свой кабинет, и я напряглась, но кивнула, следуя за ним. Закрыв двери, он сел и с любопытством глянул на меня. Мы сидели в тишине некоторое время, и на его лице сохранялось вопросительное выражение. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что он ждет от меня какого-то начала, как будто он мог понять то, что у меня на уме. Эдвард всегда говорил, что его отец легко читает людей, но только теперь я поняла, что так и есть. Он ждал, пока я откроюсь.

Я сделала глубокий вдох и поколебалась, прежде чем решиться выложить все, что меня волнует. Я подумала, что если кто и сможет прояснить мне ситуацию, это будет доктор Каллен. Я просто понадеялась, что ничто из сказанного не разозлит его, и он меня не накажет. Начав с того, как Эдвард показал мне снимок Элизабет, и как она мне приснилась, я перешла к тому, как он мне рассказывал о нашей с ней встрече в детстве. Я хотела узнать, насколько мои воспоминания соответствуют реальности, или мое подсознание просто создало картинки на основании того, что мне рассказали на Рождество. Высказавшись, я замолчала, со страхом ожидая его реакции, ведь я только что упомянула его погибшую жену. Он не говорил ни слова какое-то время, прежде чем, наконец, сказал, что мои воспоминания правдивы, поражая меня заявлением, что он и Элизабет не только посещали дом, но и привозили с собой Эдварда. Меня это смутило, ведь в моей памяти не отложилась встреча с маленьким мальчиком. Эдвард всегда казался мне по-особому знакомым, и рано утром я задумывалась, связывая это со сходством Эдварда с матерью, но теперь мне стало интересно: может, причина была в нашей встрече? Доктор Каллен не описывал в подробностях эту встречу, упомянув лишь, что она длилась несколько часов. Я хотела расспросить его о деталях, как, например, мы тогда вели себя друг с другом, но не решилась испытывать удачу. Мне и так повезло, что он не расстроился. Очевидно, он ждал моих уточнений, можно ли это рассказывать Эдварду, и еще раз повторил, что я должна успокоить любопытство его сына и показать ему, что мы сможем быть вместе, только если Эдвард перестанет дальше искать правду. Не знаю, верила ли я словам, что для нас с Эдвардом есть иной путь, и что однажды мы сможем быть вместе, но маленькая часть внутри меня отчаянно хотела поверить. Несмотря на то, что этот мужчина однажды мучил меня и наказал, мне по-прежнему хотелось верить в лучшее в докторе Каллене. В голове не укладывалось, что женщина, подобная Элизабет, бросившая все, чтобы пообщаться с маленькой девочкой-рабыней, и которая вырастила троих удивительных, любящих и сострадательных сыновей, могла быть с тем, кто в глубине души не был хорошим.

Он сидел на месте и напряженно меня рассматривал, как тогда на кухне, прежде чем сказать мне, что я должна провести время с Эдвардом. Он сказал открыть ему только ту часть информации, которая будет безопасна, поэтому мне не нужно было хранить чересчур много секретов, и это облегчало задачу. Не думаю, что доктора Каллена волновало мое желание вообще не иметь тайн. Он оставил меня со словами «Я хочу только того, что будет лучше для нас всех» в тот день, говоря, что мне необходимо это запомнить. Эти слова врезались в память, и каждый раз я пыталась понять их значение.

Что для доктора Каллена было лучшим? Не знаю.

Атмосфера в кухне была несколько неловкой, мы оба стояли и молчали. Казалось, он ждал моих слов, что уже стало обычным для нас двоих, и странным, – потому что, если он хотел что-то узнать, ему стоило просто спросить.

Я начала нервничать под его взглядом и оглянулась на часы, переживая, что осталась с ним наедине, пока мальчики в школе. Смотря на цифры, я поняла, что осталось еще несколько часов.

– Вы голодны, сэр? – спросила я, поворачиваясь к нему. – Время ланча.

Он кивнул через секунду.

– Могу поесть, – ответил он.

Я подумала, поэтому ли он стоял там и смотрел на меня, может, он думал, что я пренебрегаю своими обязанностями, но я ведь помнила его слова, что я должна делать ланч, только если он меня попросит.

– Хорошо, – нерешительно сказала я. – Что бы вы хотели?

Уголок его губ дернулся.

– Можешь просто сделать нам пару сэндвичей, dolcezza. Посмотрим телевизор, пока будем есть.

Я застыла, мои глаза расширились, когда он упомянул нас обоих. Я моментально занервничала, что он ждет, что я буду есть вместе с ним. Он заметил мою реакцию и приподнял брови.

– Это не подходит?

– Нет, все хорошо, – нерешительно сказала я, не вполне довольная перспективой провести время с доктором Калленом, но спорить не хотелось.

Он кивнул.

– Отлично, – сказал он, разворачиваясь и выходя в гостиную.

Я вздохнула и, выйдя из кухни, отнесла тряпки, оставшиеся после мытья кухни, в прачечную. Бросив взгляд на гостиную, я заметила, что доктор Каллен взял пульт управления, сел в свое любимое кресло и переключает каналы. Я вернулась на кухню и сделала несколько сэндвичей с курицей и салатом, раскладывая их на тарелку. Я открыла холодильник и, заглянув внутрь, достала напитки. Времяпрепровождение с доктором Калленом нервировало меня, потому что я хотела ему угодить. Мне редко удавалось вести себя так, как следует, и хотелось сделать все как можно лучше, ведь он был таким понимающим и терпеливым со мной в последнее время. Он мог заставить меня страдать, мог разлучить нас с Эдвардом, и я чувствовала, что должна приложить максимум усилий, чтобы улучшить ситуацию. По крайней мере, не сделать хуже.

Я замерла, раздумывая, прежде чем достать колу и вишню. Я знала, что Элизабет часто делала вишневую колу, и, вероятно, доктор Каллен тоже ее любил. Он употреблял магазинный вариант любимой газировки Эдварда, поэтому я хотя бы знала, что этот напиток он не ненавидит. И он часто странно смотрел на Эдварда, когда тот пил домашнюю колу, иногда с тоской и печалью, значит, это что-то для него означало. Я задумалась, не будет ли ошибкой таким способом напомнить ему о жене и расстроить, и, может, я поступаю глупо, но это только напиток. Если ему не понравится, я всегда могу сделать что-то другое.

Я сделала вишневую колу, повторяя точь-в-точь то, что делаю для Эдварда и делала для Джейн – мой рецепт, доведенный до совершенства. Взяв стакан и одну из тарелок, я пошла в гостиную. Доктор Каллен откинулся в кресле, скрестил ноги и смотрел программу новостей, держа в руках пульт. Я подошла к нему, и он улыбнулся мне, взял тарелку и протянул руку к напитку. Его улыбка внезапно исчезла, и по лицу скользнул испуг. Я застыла на мгновение, держа стакан в вытянутой руке, надеясь, что он его возьмет. Он колебался, и я молчала, сердце бешено билось в груди. Наконец, он громко выдохнул и забрал стакан, по-прежнему пристально глядя на него, будто увидел что-то странное.

– Я, э-э… Я просто подумала, что вам понравится. Я имею в виду… вы же пьете из банок и… э-э… Эдвард любит это, – сказал я, пожимая плечами.

Он поднял на меня глаза и кивнул.

– Спасибо тебе, дитя, – тихо поблагодарил он.

Я кивнула в ответ, прежде чем развернуться и пулей вылететь на кухню. Я схватилась за грудь, сердце билось, как бешеное. Потребовалось время, прежде чем я успокоилась. Взяв тарелку и бутылку воды из холодильника, я вернулась в гостиную. Глянув на доктора Каллена, я прошла в комнату. С облегчением я заметила, что он пьет вишневую колу. Я аккуратно села на диван, ставя воду перед собой на столик. Я начала есть сэндвич без особого аппетита. Я редко ела, когда целый день сидела в доме одна. Обычно я вставала каждое утро вместе с Эдвардом и делала мальчикам завтрак, потому что мне это нравилось. Они ценили такие жесты, и я ела с ними. Иногда доктор Каллен к нам присоединялся, но такое нечасто случалось. И я по-прежнему делала ужин в семь вечера, и мы все садились вместе за стол.

Какое-то время мы ели в тишине, смотря телевизор, но я не вслушивалась. Доктор Каллен вздохнул и отставил тарелку в сторону.

– Могу я спросить у тебя кое-что, Изабелла? – он сделал еще глоток.

Я глянула на него и нерешительно кивнула. Он смотрел на меня какое-то время, прежде чем кивнуть на стакан.

– Ты сама начала это делать, или мой сын попросил тебя?

Я уставилась на него, пока он взял вишенку из напитка, пережевывая ее. Его вопрос выбил меня из равновесия, я такого не ожидала.

– Я сама начала делать, – ответила я. – Я знала, что он это любит, потому что он пил из банки, и просто… хотела ему угодить? – вопросительно сказала я, не уверенная, что отвечать.

Он кивнул и сделал еще глоток.

– Хорошо, – просто ответил он.

Я смотрела на него несколько секунду, думая, что натолкнуло его на этот вопрос.

– Это проблема, сэр? – я вопросительно приподняла брови.

Он вздохнул и покачал головой.

– Нет, просто любопытно, – ответил он, пожимая плечами. – Мне многое любопытно.

Я нерешительно кивнула, его слова разожгли мое собственное любопытство.

– Например? – спросила я, сразу же пожалев об этих словах, стоило им сорваться с губ.

Это когда я стала такой болтливой, что говорю прежде, чем ко мне обратятся, и задаю вопросы хозяину?

Он снова уставился в телевизор, и я подумала, что, может, он не собирался отвечать, но через минуту он прочистил горло.

– Откуда ты узнала, как использовать специальный раствор для чистки стекол? – спросил он.

Его вопрос меня смутил.

– Было написано на бутылке, – нерешительно сказала я, недоумевая, почему и этому уделяется такое внимание.

Он посмотрел на меня, приподнимая брови.

– Значит, ты признаешься, что на самом деле умеешь читать? – спросил он.

Я застыла, мои глаза расширились от шока, когда до меня дошла моя ошибка. Я просто попалась в ловушку и раскрылась. Я нерешительно кивнула, боялась говорить. Он смотрел на меня некоторое время, прежде чем уголки его губ дрогнули.

– Кстати, я это знал. Просто был удивлен, что ты так легко себя выдала. Ты воспользовалась меню в «Макдольнальдсе», но тогда я не взял это в расчет, думая, что ты могла догадаться и по фотографиям. А в аэропорту, когда я дал тебе идентификационный номер, ты прочитала его, и когда я упомянул, что тебе восемнадцать, ты не спросила, о чем это я говорю, потому что уже видела неправильную дату своего дня рождения. Но опять-таки, и этот раз не считался, потому что ты ничего не говорила вслух, а я не желал спрашивать твоего хозяина, действительно ли у тебя есть навыки, которых быть не должно. Но окна… Я знал, что у Свонов нет пуленепробиваемых стекол. И я ждал, что ты спросишь меня, как их мыть, я знал, что нарочно ты никогда не испортишь окна, моя их «Виндексом», я даже предположить не мог, что ты знаешь о специальном чистящем средстве. Но ты не спросила. Ты просто помыла окна в первый же день приезда. Ты не такая бдительная, как думаешь.

Я уставилась на него, сердце снова бешено забилось. Я поставила тарелку с почти нетронутым сэндвичем на стол.

– Как… э-э… как вы узнали, что я могу читать? – нерешительно спросила я.

Я подумала, что вреда от вопроса не будет, если он захочет наказать меня, он сделает это за ложь, но не за простой вопрос. Он уставился на меня, обдумывая ответ.

– Я открыл это несколько лет назад, когда ездил в Финикс. У тебя была книга, – сказал он.

Я нахмурилась от удивления, думая, как, во имя всего святого, он это узнал. Я взяла книгу Альберта Швейцера и спрятала ее в углу сарая, где жила, Своны бы не похвалили меня за это. Он посмотрел на меня и покачал головой.

– Это не имеет значения. В любом случае, я уже знал, когда приехал покупать тебя. И кстати, когда упомянули твою грамотность, ты опустила взгляд в пол. Это тоже тебя выдало. Когда ты что-то скрываешь, ты всегда смотришь в пол или кусаешь губу. Я хорошо читаю людей, Изабелла, и, несмотря на твою удивительную способность хранить секреты, от меня ты их не спрячешь. Я вижу вещи, которые не видят другие.

– Я, э-э… простите, сэр, – промямлила я, перепугавшись, что у меня теперь проблемы.

Он вздохнул и пожал плечами.

– Не извиняйся. Если бы я хотел наказать тебя за это, я бы сделал это месяцы назад. Твоя грамотность меня не волнует, – сказал он.

Поколебавшись, он глянул на меня.

– Могу я спросить у тебя еще кое-что?

Я нерешительно кивнула.

– Конечно, – пробормотала я.

– Как давно по ночам ты спишь в постели с моим сыном? – спросил он, приподнимая брови.

Я еще больше напряглась, его вопрос меня поразил. Понятия не имею, как отвечать.

– Я только что сказал, что от меня не скроешься. Я узнал, что ты спишь в его постели на День благодарения. Мне позвонили посреди ночи и вызвали в Чикаго, я поднялся наверх, чтобы проинформировать тебя о моем отъезде, но тебя не было в спальне. Сначала я подумал, что ты внизу, но что-то подсказало мне открыть двери в спальню Эдварда. Уверен, ты догадаешься, что я там увидел, – сказал он.

Я уставилась на него, пытаясь вспомнить День благодарения. День был хорошим, я пообедала с ними, а потом мы с Эдвардом смотрели фильм. Жестокий фильм, «Ночи под ритм музыки», а затем…

Мои глаза расширились, когда я четко вспомнила, что тогда Эдвард впервые коснулся меня, в плане секса. Я ощутила, как щеки стремительно краснеют, той ночью я спала совершенно без одежды. Доктор Каллен слегка кивнул, улыбаясь.

– Вижу, что ты помнишь ту ночь. Не переживай, я ничего не видел. Хоть и был шокирован, – сказал он, покачивая головой. – Я знал еще до того, но видеть вас двоих в кровати… это было ошеломляюще. Я уже хотел что-то сказать Эдварду, когда он встал и спустился вниз, но потом передумал. Было еще не время демонстрировать свое знание, я хотел, чтобы все разрешилось само собой.

Я вздохнула и кивнула, понятия не имея, что той ночью Эдвард вставал. Доктор Каллен застал меня врасплох, и по-прежнему ждал ответа.

– Думаю, впервые это случилось, когда…, – начала я, возвращаясь мыслями в прошлое. – Когда вы наказали меня, сэр.

Он уставился на меня, прежде чем кивнуть.

– Значит, между вами уже были романтические отношения, когда я… сделал это? – спросил он.

Я смотрела на него, прищурившись.

– Я думала, судя по вашим словам, что вы не хотите это слышать? – сболтнула я, не подумав.

– Правда, – сказал он через минуту. – Мне просто любопытно, я же сказал. И я спрашиваю не как мафиози, или как хозяин, а просто как отец. Но ты права, крайне нечестно спрашивать об отношениях, которые я даже запрещаю демонстрировать в моем присутствии.

Я кивнула, и он вернулся вниманием к программе. Он взял свою вишневую колу и тихонько ее пил. Очевидно, разговор был закончен. Я тоже повернулась к телевизору, и через пятнадцать минут доктор Каллен вздохнул.

– Целью разговора было показать тебе, что меня нелегко обмануть, что у меня есть свои способы добывать информацию, и в большинстве случаев ты даже не знаешь, что я это делаю. Помнишь, о чем я спросил тебя, когда уезжал в первый день после соглашения с твоим отцом в Финиксе? – спросил он.

Я вздохнула, вспоминая.

– Вы спросили мое имя, сэр.

Он кивнул, улыбаясь.

– Я знал твое имя, сама понимаешь. Мне просто было любопытно, скажешь ты Изабелла или Иззи, – сказал он, покачивая головой. – Я пытался выяснить, как много ты помнишь о моей семье. Именно поэтому каждый раз, когда мы встречались глазами, я ожидающе смотрел на тебя. Я хотел увидеть в твоих глазах вспышку воспоминания, какое-то признание, что, может, ты узнаёшь, но никогда не замечал. Я хотел знать, помнишь ли ты мою жену, но очевидно было, что нет.