Часть первая

Принципы

новой парадигмы

Деньги долгое время играли центральную роль в популярных концепциях экономики — и, в более широком смысле, жизни вообще. «Деньги заставляют мир вращаться» и «Деньги есть корень всякого зла» только лишь два афоризма, которые приходят на ум.

Отзывы профессиональных экономистов о деньгах, равным образом, неоднозначные. Монетаристы — чья огромная популярность в начале 1980-х годов, кажется, угасла впоследствии — полагают деньги центральным детерминантом экономической деятельности. В противоположность им, в классической дихотомии, деньги не оказывают реальных воздействий, вот мнение, которое было возрождено в теории реального цикла деловой активности[1]. Монетарная экономика, таким образом, была любопытной отраслью экономики: временами, её центральным принципом, по-видимому, было то, что её предмет не представлял интереса ни для кого из тех, кто интересовался реальной экономикой; в другие времена, он приобретал первостепенное значение.

Между тем, как в течение долгих периодов времени мнение о том, что деньги не имеют значения, господствовало в монетарной теории, его опровергает мнение людей, которые тревожно ждут, спрашивая себя, повысит или понизит Федеральная резервная система процентные ставки всего-навсего на двадцать пять базисных пунктов. В качестве точки отсчёта для этой нашей книги, мы признаём, что есть некоторая справедливость во мнении, что деньги имеют значение, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Мы исходим из предположения, что задача монетарной экономики заключается в том, чтобы объяснять почему они имеют значение, и, выполняя эту задачу, обеспечивать лучшее руководство для политиков, пытающихся использовать денежную политику, чтобы улучшить общие показатели эффективности экономики — позволяющие рост данной экономики, по крайней мере, до того момента, когда такое расширение ведёт к увеличению показателя инфляции.

Центральным тезисом данной главы является то, что традиционный подход к монетарной экономике, основанный на спросе на деньги, необходимые для совершения сделок, имеет серьёзный изъян; он не обеспечивает убедительного объяснения того, почему — или каким образом — деньги имеют значение. Вместо этого, мы доказываем, что ключом к пониманию монетарной экономики являются спрос на ссудные средства и их предложение, которые, в свою очередь, зависит от понимания важности, и последствий, несовершенств информации и роли банков. Мы доказываем, в частности, что не следует думать о рынке ссуд как о рынке, идентичном рынку простых товаров, аукционному рынку, на котором процентная ставка[2] устанавливается просто для того, чтобы уровнять спрос на деньги и их предложение. Ставки по казначейским векселям имеют значение, но они влияют на экономическую деятельность, по большей части, косвенно, через их воздействие на банки. Банки обеспечивают жизненно необходимые услуги по сертификации, мониторингу и исполнению договоров, выясняя, кто с большей вероятностью исполнит свои обещания погасить долг, гарантируя, что одолженные деньги тратятся так, как было обещано и собирая деньги в положенный срок. Центральным является то обстоятельство, что некоторые займы не погашают. Такая теория денежной политики, которая не принимает в расчёт банкротство и дефолт, похожа на пьесу Гамлет без принца датского, и с большой вероятностью — в ходе восточноазиатского кризиса, так и произошло, — приведёт к вопиюще ошибочной политике. Таким образом, одной из центральных функций банков является определение того, кто с большой вероятностью не выполнит своих обязательств, и, действуя таким образом, банки определяют предложение займов. Обеспечение этих услуг по сертификации, мониторингу и исполнению договоров похоже некоторыми своими характеристиками на любой другой бизнес; присутствует риск, и, таким образом, ключ в понимании поведения банков заключается в понимании их ограничений способности абсорбировать эти риски, и как их способность это делать и готовность, с которой они это делают, могут измениться с изменением экономических обстоятельств или государственного законодательного регулирования.Более пристальный взгляд на детерминанты поведения банка обнаруживает причину, по которой экономическая деятельность может зависеть от как от номинальной процентной ставки, так и от реальной процентной ставки, таким образом, давая объяснение одной из наиболее дезорганизующих аномалий в экономике[3].

Меж тем, как банки находятся в центре кредитной системы, они также являются частью более широкого кредитного «общего рыночного равновесия» — рыночного равновесия, взаимозависимости которого столь же важны, как и те, что традиционно обсуждались, когда речь шла о рынке товаров и услуг. Тем не менее, их взаимозависимости, до сих пор, по большей части, не исследованные, значимым образом отличаются — и на них по-другому воздействуют как экономические события, так и политика государства.

Эту книгу можно считать вкладом в новую институциональную экономику, что подчёркивает важность институтов в любой экономике. В вальразианской экономике внимание сфокусировано на исходах рыночного равновесия, определённых базовыми «основными принципами» экономики — предпочтениями и технологией, которые определили кривые спроса и предложения. Неоклассические экономисты доказывали, что за поверхностными институциями следует видеть базовые принципы экономики. Монетарная экономика с лёгкостью встраивалась в эту систему просто благодаря постулированию некоторой функции спроса на деньги — и некоторого предложения денег, определяемого государством. Новая институциональная экономика доказывает, что предмет экономического анализа гораздо больше — институты имеют значение. Более того, мы доказываем также, что можно объяснить многие аспекты институтов, обратившись к технологии трансакционных издержек[4] или несовершенств информации и затрат на неё.[5] В этой книге мы доказываем, что финансовые институты — банки — играют критическую роль в определении поведения экономики, и что центральные черты банков и банковского поведения можно понимать в терминах (или в качестве выведенных из) анализа несовершенств информации.

Аргументза то, чтобы детально рассматривать институциональную систему как имманентную часть монетарной экономики имеет сильную эмпирическую поддержку помимо той, что содержится в практических обсуждениях политики (принимающей как данность важность институциональных факторов). Со временем, в системах, за которыми ведётся пристальное наблюдение, такими, которые имеются в Соединённых Штатах Америки, традиционные монетарные отношения значительно изменились, между тем, как в те же самые периоды времени произошли столь же важные изменения в институциональной структуре банковской системы. Подобным образом, имеются значимые различия в эффективности монетарной политики в различных странах и подобные значимые различия в их институциональных структурах. Мы доказываем, что изменения в монетарных отношениях, происходящие со временем, и различия между странами можно связать с институциональными вариациями внутри банковской системы. Часто такие изменения становятся особенно значимыми по мере того, как экономика испытывает спад или сталкивается с финансовым кризисом. Именно тогда, когда монетарная политика приобретает решающую важность, традиционные модели, самым драматичным образом, оказываются несостоятельными. Позже мы будем приводить аргументы в пользу того, что неспособность понять ключевые аспекты финансовых институтов и их изменений лежит в основе некоторых из недавних неудач в макроэкономической политике, включая рецессию 1991 года в США и тяжёлые рецессии и депрессии в Восточной Азии, которые начались в 1997 году.

Важной причиной для того, чтобы сосредоточиться на воздействии банковских институтов является стремительность, с которой эти институты изменяются. Существующие теоретические модели, по большей части, институционально независимые, дают мало или совершенно не дают никакого руководства для оценки воздействия этих изменений на монетарную политику. Например, основанные на трансакциях монетарные теории, которые концентрируются на деньгах как на средстве обмена, показывают тенденцию считатьсчета денежного рынка (которые эффективно монетизируют инвестиции в краткосрочные государственные ценные бумаги) просто экзогенными увеличениями предложения денег и, по этой причине, не имеющими особого значения для инкрементального воздействия денежных экспансий или контрактаций центрального банка. Тем не менее, в контексте институциональной банковской системы, которая конкурирует со счетами денежного рынка за депозиты, их долгосрочное воздействие на эффективность денежной политики может быть предметом, который оценить гораздо сложнее. Для политических целей важно понимать вовлечённые сюда силы.

Ещё одна причина, чтобы пристально вглядеться в структуру банковских институтов возникает из серии вопросов, касающихся политики, которая напрямую или косвенно влияет на эти институты — и, поэтому, на эффективность денежной политики и на приток средств для инвестиций в различные предприятия. Например, за последние годы мы видели стремительную глобализацию и, в границах Европы, денежную интеграцию. С открытыми рынками капитала, рыночные процентные ставки сделаются равными в странах, входящих в денежный союз. Подобным образом, по мере того, как национальные экономики становятся интегрированными в мировую экономику, рыночные ставки будут уравниваться в регионах национальной экономики. Это означает, например, что отдельные национальные монетарные власти или региональные власти (если они малы) не смогут повлиять на процентные ставки и, поэтому, согласно традиционной монетарной теории, не смогут влиять на местную экономическую деятельность (посредством денежной политики). Тем не менее, такой вывод может быть необоснованным: местные денежно-кредитные органы могут быть в состоянии субсидировать местные банки (даже несмотря на то, что эти банки сталкиваются с фиксированными процентными ставками) и, поступая таким образом, могут стимулировать выдачу ссуд на местном уровне и местную экономическую деятельность. Обстоятельства, при которых это может произойти требуют понимания институциональной структуры банковской системы.

Подобным образом, многие развивающиеся страны были подвергнуты сильным давлениям с тем, чтобы они открыли свои финансовые системы — это значимое изменение в их институциональной структуре. Большая часть аргументов в пользу этогоделают стандартные обращения к безинституционному анализу — большая конкуренция увеличивает экономическую эффективность. Более пристальный взгляд на влияние таких реформ на отечественную банковскую систему и на приток кредитов к малым предприятиям или предприятиям среднего размера (МСП) обнаруживает, что может возникнуть много обстоятельств, в которых эти политические реформы имеют противоречащие намерениям реформаторов последствия.

Часть I данной книги разделена на семь частей. В главе 1 мы подробно излагаем задачи вместе с существующим в настоящее время набором теорий. В главе 2 мы объясняем, как финансовые рынки (включая рынки «ссуд») значимым образом отличаются от рынков обычных товаров. В главе 3 мы развиваем основанную на понятии собственного капитала теорию банковского дела, и мы используем её, чтобы вывести из неё предложение ссудных средств в идеализированной конкурентной банковской системе, по направлению к которой, по-видимому, движется мир. В главе 4 мы вкратце излагаем различия и сходства между моделью банковской системы и банковской системой в её нынешнем виде. В главе 5 мы отступаем назад и анализируем рыночное равновесие и упрощённой зерновой экономике. В главе 6 мы объясняем важные различия в роли денежной политики в зерновой экономике и в современной кредитной экономике. В главе 7 мы расширяем данную дискуссию в направлении теории кредита общего рыночного равновесия. В части II этой книги новая парадигма используется для анализа некоторого множества аспектов монетарной политики и для интерпретации нескольких недавних исторических эпизодов.

ПЕРВАЯ