Осина, Растущая Вверх 6 страница

---

Я умолкаю, а через некоторое время после этого начинает постукивать крышкой чайник. Белый охотник как будто не слышит. Он обхватил руками колено и смотрит в пол – так же он слушал мой рассказ.
Всего я, конечно, рассказывать не стал. Больно шевелить губами, да и много в моей истории такого, о чем можно умолчать, а она все равно останется ясной. Я понял это впервые, и понял с грустью. Дорогие мне люди, сокровенные мысли, которые определили течение моей жизни в последние полтора года – сейчас они не важны. А важна цепь событий, из-за которой я очутился голым и избитым на берегу ручья. Ни Девять Орлов, ни мистер Эрскин прямо в этом не участвовали, значит, о них ни к чему упоминать. Даже бессчетные ночи, проведенные в спальне у хозяина… они уместились в несколько слов. Хозяин ложился со мной. А что он при этом делал, и как мне эти ночи давались – разве это имеет значение для кого-нибудь, кроме меня?..
Но и совсем утаить, как меня унижали, я посчитал себя не вправе.
Охотник наконец-то услышал кипящий чайник. Он поднимается и садится поближе к огню, чтобы заварить кофе.
Теперь слово за ним. Если же он решит, что слова не нужны – значит, так тому и быть.

Глядя на дымящуюся кружку, которую он держит в руках, он говорит:
- Если бы мне кто-нибудь просто о таком рассказал – я бы не поверил…
И все.
Он подносит кружку к губам и отпивает, глядя в сторону.
- Ты сейчас лежи и отдыхай, - говорит он немного спустя и теперь уже смотрит на меня. Его синие глаза серьезны, сравнялись по возрасту с бородатым лицом. – Ни о чем не волнуйся. Понял?
Я киваю.
Я его отлично понял – лучше, чем мне хотелось бы. Успокаиваться еще так рано, что нужно успокоиться прямо сейчас, пока можно отдохнуть и восстановить силы.

После обеда он вышел, чтобы наколоть дров. Когда он откинул дверь и вылез наружу, я мельком увидел белое небо.
Из-за полога доносился спотыкающийся, неторопливый стук топора, разбивающего мелкие полешки. Под него заснуть бы не получилось, зато хорошо лежалось на месте, и я без усилий сделал то, что мне советовал охотник – позволил себе не волноваться о будущем и расслабил тело.
Затем от этого звука, словно далекая фигура от далекой скалы, отделился другой. Я различил его не сразу, как не сразу различаешь сквозь снегопад человека, идущего навстречу.
Когда я его услышал, распознал, мое сердце провалилось сквозь постель в остывшую землю, а когда снова вернулось ко мне, принесло с собой ее холод.
Размеренная поступь лошади, идущей под всадником.
Стук топора прекратился, зато новый звук – глухое постукивание по примороженной земле – становился все громче. Вот он поднялся на пригорок и стих в нескольких шагах от того места, где, скрытый бизоньими шкурами, сидел я.
«Доброго дня!»
Я бы узнал этот голос и через тридцать лет.
Охотник поздоровался в ответ. Его голос был насторожен и сдержан, но такое не редкость для человека, привыкшего жить в одиночестве и полагаться только на свои силы да меткость ружья.
Гость спросил, удачен ли промысел.
И тогда я услышал еще один звук, и едва подавил желание вскочить и броситься от него прочь.
Рядом со мной, только по другую сторону покрышки, шумно задышала собака. Сквозь дыхание прорезался скулеж, недоуменный и нетерпеливый, а затем она залаяла – не зло, а как собаки лают, когда чуют знакомого. Он поскребла покрышку лапой.
«Что это у вас там?»
«Свежая убоина, - спокойно ответил охотник. – Ободрал, да вот только зажарить не успел».
«Грейс!..»
Только после второго оклика охотничья собака, черная с белыми пятнами, с узкой мордой и круглыми зоркими глазами перестала скрестись и отбежала от типи.
Всадник начал расспрашивать, откуда и давно ли, а я прошелся взглядом по типи. Среди сложенных кучей вещей лежала плоская кожаная сумка, из прорезей торчали рукоятки ножей. Я наметил самую длинную.
Охотник, в свою очередь, поинтересовался, откуда приехал всадник – не из той ли усадьбы, что стоит западнее в горах? Дым из труб виден издалека. Получив утвердительный ответ, спросил, не причиняет ли его присутствие неудобства соседу. «Нет, конечно, какое неудобство. Зверя здесь много, да и охотиться я предпочитаю дальше, в ущелье. А вы заезжайте в гости в любое время, всегда буду раз вас принять».
Охотник поблагодарил.
«Удачной охоты».
Они распрощались, снова застучали, удаляясь, копыта, а через некоторое время возобновился и стук топора.
Этот звук, по-прежнему неторопливый, затих не сразу после того, как вдалеке растворился первый.
Охотник вернулся в типи, держа в руках топор и ружье. На плечах, воротнике, на шапке из волчьего меха лежали прозрачные белые полосы. При движениях они ломались и хлопьями падали вниз.
Охотник угрюмо посмотрел на меня.
«Это твой хозяин?» - спросил он без вопроса в голосе.
«Да».
Он постоял, молча глядя в пол. Затем поднял взгляд.
«Надо уходить, - сказал он тихо, но решительно. – Прямо сейчас».

Дорогая Эмили,

представляю, как ты удивишься и, может быть, испугаешься, увидев обратный адрес на конверте. Чтобы развеять твою тревогу, сразу говорю, что я здоров, пребываю в бодром расположении духа, а мои материальные обстоятельства в настоящий момент не оставляют желать лучшего. Я пишу эти строки в доме на ферме у Бетти Корриган, чьим гостеприимством я злоупотребляю уже целый месяц. Должно быть, ты помнишь: это племянница сводной сестры дяди Филиппа; как-то летом мы у нее гостили. Бетти с тех пор ничуть не изменилась, все так же командует мужем и, могу добавить, заправляет фермой с твердостью боевого генерала. Впрочем, нрав у нее ангельский, и за мою привычку просыпать пепел из трубки на обеденный стол и допоздна жечь керосин я отделываюсь лишь мелкими услугами по хозяйству. Полагаю, что здесь я в совершенстве освою навыки плотника, кровельщика и молочника, и тогда мне до конца жизни не придется беспокоиться о том, как бы заработать на кусок насущного хлеба.
В начале этой зимы некие события заставили меня крайне поспешно покинуть промысел, где, как ты знаешь, я рассчитывал пробыть до весны. До этого дела шли удачно, места весьма богаты на пушного зверя; я уехал неохотно, однако выбора не было. О сути этих событий я надеюсь рассказать тебе при встрече, потому что рассказ о них на бумаге займет многие листы и истощит запас чернил, пополнить который мне представится возможность не раньше, чем через неделю. Ждать же целую неделю и обдумывать следующие строки представляется мне невыносимой пыткой – ты знаешь, как я бываю болтлив, если уж завожу речь о чем-то мне небезразличном.
Должен сообщить, что на ферме Корриганов я квартирую не один, а с товарищем, столь же неожиданно приобретенным в ходе вышеупомянутых событий. Товарищ мой нездоров, и это является одной из причин, вынуждающих меня осваивать плотницкое дело под бдительным надзором нашей доброй хозяйки; тем не менее, я надеюсь, что хороший уход и столь необходимый для него отдых вскоре поставят его на ноги.

Сердечное тебе спасибо за письмо, которое ты написала мне в ноябре. Я его прочитал не далее как вчера вечером. Уезжал я так поспешно, что не имел возможности заглянуть в почтовое отделение. Поэтому я написал туда с просьбой, если меня ожидает невостребованная корреспонденция, переслать ее по другому адресу.
Чрезвычайно рад узнать, что вы с Энди здоровы и благополучны. Крепко поцелуй его от меня. Скучаю и очень хочу вас обоих увидеть, но у судьбы и Господа на мой счет, кажется, свои намерения, и кто знает, когда эти намерения совпадут с моими желаниями.

Остаюсь навсегда твой любящий брат,
Виктор

PS: прилагаю к письму чек на небольшую сумму, распорядись ею, как считаешь нужным.