Ангелы ада 10 страница

Среди тех, кто решил тем утром не крутить ручку настройки своих приемников и остаться на этой волне, оказались несколько тысяч безоружных налогоплательщиков, собирающихся провести праздники по соседству с озером Бейсс и парком Йосемайт. Они уже отправились в путь, но добрая половина из них все еще пребывала в полусонном раздражении от того, что вещи пришлось грузить в самую последнюю минуту, что детей пришлось во время завтрака поторапливать... как вдруг радио в их машине прохрипело, что они, не выспавшиеся и сердитые, направляются прямиком, добровольно в эпицентр вероятной зоны боевых действий. Они читали о бесчинствах в Лаконии и других безобразиях, чинимых Ангелами Ада, но в печатном виде все угрозы лично для твоей жизни кажутся далекими, по-своему жуткими и реальными, но ты не чувствуешь при этом леденящего страха, от которого случается медвежья болезнь. Такой страх накатывает, подступает к горлу, когда до человека доходит, что дело касается непосредственно его самого. Газеты, которые выйдут на следующий день, могут и словом не обмолвиться о людях, избитых и затерроризированных за три тысячи миль отсюда, но на этот раз все будет происходить непосредственно там, где ты и твоя жена собрались провести выходные.

Ангелы Ада... кровь, групповое изнасилование... взгляни на свою жену и на своих детей на заднем сиденье... можешь ли ты защитить их от банды молодых громил, обезумевших от пьянства и наркотиков?.. Помните эти фотографии? Здоровые уродливые уличные забияки, которые и полиции не боятся, и любят подраться, поразмахивать цепями, большими гаечными ключами и ножами, — пощады от таких ждать нечего.

Мост был забит автомобилями отдыхающих, решивших отправиться в путешествие с утра пораньше. Я уже опаздывал на двадцать или тридцать минут, и, добравшись до пропускного шлагбаума на Оклендском конце моста, спросил служителя в будке, не проезжали ли до меня какие-нибудь Ангелы Ада. «Эти грязные фукины дети прямо вон там», — заявил он, махнув рукой.

Я не понимал, о чем он говорит, пока, проехав расстояние в двести ярдов уже за воротами, неожиданно не увидел огромное сборище людей и мотоциклов вокруг серого фургона-пикапа со свастикой, намалеванной с одной стороны. Они, казалось, материализовались из тумана и производили ужасное впечатление на проезжающих мимо. Здесь, на мосту, на восточном направлении, было семнадцать ворот со шлагбаумами, и транспорт выезжал из них, разделенный на три потока. Каждый с огромным трудом отвоевывал себе место на коротком, скоростном участке пути между площадкой, где взимали плату за проезд, и разграничительными полосами движения за полмили от нее. Этот отрезок опасен и в погожий день, но в тумане, да еще в праздничное утро, с таким ужасающим спектаклем, неожиданно разыгрывающемся на дороге, свалка могла получиться похуже, чем обычно. Вокруг меня со всех сторон раздавались гудки, машины сворачивали в сторону и замедляли ход; головы автоматически поворачивались направо; все напоминало транспортную неразбериху, которая обычно творится у места серьезной аварии... многие водители поехали тем утром совершенно не туда, куда нужно было, они рвали и метали, слишком долго наблюдая монстроидное ралли, о котором — если они слушали свое радио — их предупредили буквально за несколько секунд до начала всей этой каши. И вот сейчас эта Угроза предстала перед их глазами в виде вонючей, татуированной плоти... Именно — «Угроза» с большой буквы.

Я подъехал достаточно близко, чтобы разобраться что к чему, — передо мной было «Цыганское Жулье». Около двадцати из них толпились вокруг фургона, поджидая опоздавших. Они не обращали никакого внимания на проезжавшие мимо машины, но лишь одного их явления народу было достаточно, чтобы все крепко призадумались. За исключением «цветов», они выглядели в точности, как любая другая банда Ангелов Ада: длинные волосы, бороды, черные жилеты без рукавов... и неизменные, низко осевшие мотоциклы... многие со спальными мешками, перекинутыми через рули, и девицами, лениво сидящими на маленьких задних сиденьях.

Я добрался до «Эль Эдоб» в восемь пятнадцать. Парковка была забита байками. Я остановился у закусочной в центре Окленда, чтобы пополнить свои запасы кофе, а «отверженные» за это время успели сделать перекличку. Когда я подъехал к ним, оказалось, что именно за счет «Цыганского Жулья» выросла толпа на парковке в «Эль Эдоб». Группа из пятидесяти или шестидесяти Ангелов уже отправилась в Бейсс Лейк.

Я представился им и сделал вид, что меня больше не существует, или, как говорится, прикинулся тумбочкой. Пронесся слух, что в любом случае, хочешь не хочешь, а пробег будет черепопроломный, и идея иметь на буксире писателя никого не вдохновляла... Понять парней, вообще-то, было можно. Но, во-первых, я не просил «Жулье» приглашать меня на пробег, а во-вторых, я не думал, что они станут цепляться ко мне, если считают, что я «выступаю» вместе с Ангелами. Бак, огромный индеец на багряном «харлее», позже сказал мне, что они приняли меня за легавого.

Враждебность по отношению ко мне все-таки здорово чувствовалась, но открыто они ее не демонстрировали. Я решил оставаться с «Жульем», пока они не отправятся в путь, а потом попытаться присоединиться к остальным Ангелами. Они опережали нас на несколько минут, и я знал, что особо они разогнаться не могут из-за ограничения скорости. Небольшая компания Ангелов, пытающихся догнать основную колонну, то и дело с воем проносится через поток машин на скорости восемьдесят пять или девяносто, занимая все три полосы фривэя, или, если нет другого выхода, мчится прямо по разделительной полосе... они прекрасно знают, что все легавые окаменели впереди, наблюдая за основной группой. Но, когда «отверженные» двигаются все вместе, под бдительным оком Дорожного патруля, они законопослушны и скорости не превышают. Их строй и соблюдение дистанции могут дать сто очков вперед любой автоколонне Армии США.

Почти весь год Ангелы Ада вели себя довольно спокойно. Дома, на своей собственной территории, они стараются придерживаться вынужденного мирного сосуществования с местной полицией. Но летом почти каждый уик-энд одно из полудюжины отделений решает оторваться само по себе, и двадцать или тридцать здоровых лбов с ревом обязательно промчатся по дорогам к какому-нибудь маленькому городку, где полицейских раз, два и обчелся. Им не западло свалиться, как банда пиратов, на голову какому-нибудь незадачливому владельцу кабака, чье единственное утешение — стремительно взлетевший доход от продажи пива. Но этот доход может в любой момент превратиться в чистый пшик в результате тотального уничтожения недвижимости хозяина. Если повезет, дело ограничится несколькими драками, разбитыми стаканами или шумным и публичным секс-ралли, включающим в себя все — от демонстрации гениталий до гэнг-бэнга, «хорового пистона», в одной из кабинок.

Сводки о таких отдельных налетах часто попадают в новости, но только когда речь идет о двух главных пробегах, в День труда и Четвертого Июля, газетные заголовки прорывают как плотину, и все силы ада словно срываются с цепи. По крайней мере дважды в год «отверженные» со всех частей штата собираются где-нибудь в Калифорнии и устраивают самый супервыдающийся и крышесносящий загул с запоем.

Пробег — не просто гонка по дорогам, в его программу включено множество вещей, к которым Ангелы относятся очень трепетно: вечеринка, выставка техники и демонстрация братства и солидарности. «Никогда не знаешь, сколько Ангелов соберется, пока не попадешь на большой пробег, — говорит Зорро. — Одни дали дуба, другие выпали из тусовки, третьи попали за решетку, а здесь всегда встречаются новые парни, которые присоединились к клубу. Поэтому пробеги так важны — ты выясняешь, кто на нашей стороне».

Такой сильный лидер, как Баргер, должен поддерживать довольно строгую дисциплину, необходимую для того, чтобы огромная по численности группа Ангелов добралась до цели пробега без потерь. Неприятности могут настичь их где угодно. Ангелы стараются не допустить возникновения серьезных проблем, но они просто тащатся во время пробега от одного только вида разбегающихся в ужасе озлобленных граждан... Это, пожалуй, главный прикол всего мероприятия. Конечно, они легко бы добрались от Бэй Эреа до Бейсс Лейк, если бы захотели, скажем, путешествовать инкогнито на «фордах» и «шевроле», приодевшись как степенные «цивилы», собравшиеся гульнуть по случаю уик-энда. Но об этом и речи быть не может! Они наряжаются в свою одежду для вечеринок, и их живописный вид не бросится в глаза разве что безнадежно слепому. «Люди уже изначально настроены против нас, потому что мы — Ангелы Ада, — объяснял Зорро. — Вот почему мы так любим действовать им на нервы. Так или иначе они выходят из себя, вот и все дела. Они ненавидят все, что не соответствует их собственному образу жизни».

Каждый, кто когда-либо видел Ангелов во время пробега, согласится с тем, что местные калифорнийцы действительно отвергают этот спектакль как не соответствующий их образу жизни. Все действо напоминает человеческий зоопарк на колесах. Outlaw, обычное появление которого при свете дня уже наводит лютый шухер в потоке машин, прибудет на пробег с бородой, окрашенной в зеленый или ярко-красный цвет, его глаза спрячутся за оранжевыми защитными очками, а в носу будет красоваться медное кольцо. Другие носят плащи и головные повязки индейцев-апачей, громаднейшие солнечные очки, рогатые прусские шлемы. Серьги, каски Вермахта и германские Железные кресты — являются неотъемлемой частью униформы — так же, как и замасленные, заскорузлые «левайс», жилеты без рукавов, распрекрасные тату: «Мать», «Долли», «Гитлер», «Джек Потрошитель», свастики, кинжалы, черепа, «ЛСД», «Любовь», «Насилие» и непременная символика Ангелов Ада.

Многие украшают себя и другими, более эзотерическими рисунками. Это символы, числа, буквы и загадочные девизы, лишь некоторые из них могут быть понятны непосвященным людям. Такая непонятка существует до тех пор, пока outlaws не начнут болтать с журналистами. Среди первых «расшифрованных» символов оказалось число «13» — человек, отмеченный этой цифрой, оказывается большим любителем косяков. Такая нашивка встречается так же часто, как и значок «1%». Значение других символов и нашивок, как например «DFFL» («Dope Forever, Forever Loaded» — «Дурь Навсегда, Навеки Забита») или Кролик «Плейбоя» (издевка над контролем за рождаемостью), было раскрыто журналом True. То же издание поведало миру тайну разноцветных крыльев «пилотов»: красные крылья означают, что их носитель имел сношение с менструирующей женщиной, черные крылья — совершение полового акта с чернокожей дамой, и коричневые крылья — содомия.

В Калифорнии приняты законы против «оскорбления общественных приличий». Но почему-то они очень редко применяются по отношению к Ангелам Ада, само существование которых — издевка над всеми приличиями, принятыми в цивилизованном обществе.

«Когда заходишь в такое общественное место, где все на тебя пялятся, то хочется выглядеть как можно более отталкивающе и пугающе, — заявил один из outlaws. — Мы — законченные изгои для этого общества, мы — аутсайдеры, противостоящие обществу. Именно такими мы и хотим быть. Случается что-нибудь хорошее — мы смеемся над этим хорошим. Мы — ублюдки для окружающего мира, а они, представители этого мира, — ублюдки для нас».

«На самом деле мне наплевать, если люди думают, что мы — исчадья ада, — сказал другой. — Я считаю, это и есть та самая фишка, что по-настоящему держит нас на плаву. Мы сражаемся с обществом, а общество воюет с нами. Лично мне на все начхать».

Лишь немногие Ангелы откажут себе в удовольствии подложить жирную свинью «цивилам» и вставить им по полной программе — желательно, чтобы при этом у «цивилов» полностью нарушился обмен веществ и они в будущем пронзительно вопили бы во сне все ночи напролет. Однако в таком поведении Ангелов, в их отношении к обывателям есть приличная доля черного юмора. Приколист Сонни однажды объяснял эксцентричные наряды Ангелов, как своего рода шутку — «ну пойми ты, это же гигантский маскарад».

В какой-то степени так оно и есть на самом деле, но не все способны въехать в «ангельский» юмор — от утробного смеха над шуточками Джеки Глисона до спокойного хихиканья при виде лица человека, располосованного горлышком от разбитой пивной бутылкой.

Странные Трофеи в Бандитском Притоне

САН-ДИЕГО, 18 июля (ЮПИ) — четыре гроба, две могильные плиты и нацистские эмблемы найдены в субботу в штаб-квартире мотоциклетной банды, где трое ее членов были арестованы по обвинениям, связанным с наркотиками.

В этом помещении, по словам полиции, находился также трон высотой в пять футов, чучело совы, восточный меч для обезглавливания и различные мотоциклетные призы.

Я не могу припомнить, чтобы тем утром в «Эль Эдоб» кто-нибудь смеялся. Опоздавшие Ангелы продолжали прибывать, и они предпочитали прибиться к любой разношерстной толпе, чем отправляться в Бейсс Лейк в одиночку. Время от времени кто-нибудь нарезал круги на парковке. Остальные сидели на земле на корточках, проверяя напоследок карбюраторы, а те, кому нечего было делать, спокойно стояли рядом со своими мотоциклами, курили сигареты или отхлебывали пиво из банок, передавая их по кругу. Билл, президент «Жулья», всерьез и надолго погрузился в изучение дорожной карты вместе с Грязным Эдом, президентом отделения Ангелов Ада из Хэйуорда. Хатч, вице-президент «Жулья» и их главный оратор, стоял с двумя Ангелами рядом с моей машиной и слушал последние известия. «Старик, да этих мамочек там окончательно переклинило, — промолвил один из Ангелов. — Я все же надеюсь, что они не попрячут своих девок по чердакам и подвалам».

Окончательно стало ясно, что срочные службы реагирования копов с собаками ждут не дождутся их появления, что, собственно, и подтверждали радиосводки. Поэтому в составе участников пробега произошли существенные изменения. Многие из тех, кто обычно брал с собой своих «старушек», оставили девушек дома, учитывая возможность серьезного столкновения с представителями закона. Нет ничего хорошего, если ты один сидишь запертым в тюряге провинциального городка, а если еще и женщина твоя или подружка, вместо того чтобы вернуться домой и вызвать адвокатов и поручителей, загремит в ту же тюрягу... — считай, что получается двойная подстава. Подобную ловушку Ангелы научились обходить стороной.

Когда я обнаружил, что такие зубры отрыва, как Сонни, Терри, Тайни, Томми и Зорро, приехали без своих женщин, то сразу понял, что «отверженные» готовятся к настоящим неприятностям. Но вместо того чтобы попытаться избежать их (как бывало частенько в прошлом), на этот раз они были исполнены решимости встретиться с трудностями «ангельской» жизни с гордо поднятой головой.

«Не то что бы нам так уже приспичило посетить Бейсс Лейк, — поведал мне Баргер, — но, учитывая всю эту газетную шумиху и бред, который несут по радио о том, что нам уготован теплый прием, отступать нам некуда, да и позорно бежать мы не можем. Как раз этот пробег и должен состояться во что бы то ни стало, иначе они никогда не оставят нас в покое. Мы не хотим неприятностей, но, так как пути господни неисповедимы, ни у кого не повернется язык сказать, что мы дезертировали».

Подобные разговоры слышались по всей парковочной стоянке, когда бившее тревогу радио в половине девятого утра неожиданно разродилось рок-н-ролльной песней, которая называлась «Наш Собственный Мир» («A World of Оur Own»):

«Мы построим наш собственный мир,

Который никто другой не сможет с нами разделить.

И все наши печали мы оставим далеко позади...»

В словах этой песни, как в зеркале, отразилась вся сложившаяся на тот момент ситуация. Сидя в машине, потягивая кофе из армейского термоса в промозглое утро, когда все мы еще должны были валяться в постели, я попытался озвучить текстом этой песни тот спектакль, частью которого был сам. На первый взгляд казалось, что это напоминает еще одну подростковую пустую мечту с добротным свингующим битом:

«И я знаю, ты найдешь,

Душой и телом отдохнешь -

Когда мы будем жить в нашем собственном мире».

Наш Собственный Мир... а затем, дорогой Иисус, меня осенило: я оказался прямо в его центре, со стаей справедливых чуваков, существование которых никто не может отрицать... причудливые, непотопляемые обломки на гребне поднимающегося прилива, «Гиганты Бопперы», «Дикари», «Отверженные Мотоциклисты».

Меня охватило чувство, что в любой момент может появиться режиссер, размахивая дощечками с надписью «Снято» или «Мотор». Все происходящее выглядело слишком странным, чтобы быть реальностью. В мирное субботнее утро в Окленде, напротив унылого, оформленного в турецком стиле бара, собралось это эксцентричное, взрывоопасное человеческое отребье... с нашивками «Ангелы Ада» и «Цыганское Жулье»... и сейчас они были озабочены тем, чтобы сорваться на свой ежегодный пикник в День Независимости... Монстроидное ралли — слишком отстойное для Голливуда, грубая пародия на мелодраматические сцены крейзи-кул, которые уже сделали знаменитым Брандо.

А пока сам факт проведения акции подтверждали Time, Newsweek и The New York Times. Хоть это, по крайней мере, было реальностью. Грант Вуд, наверное, мог бы окрестить ее «Американским Модерном». Но под рукой не было ни художников, ни фотографов, ни законников, ваяющих нетленки во имя Системы под названием «Пресса Нью-Йорка». Зато было радио, как сумасшедшее бормотавшее о неминуемом разрушении калифорнийского курорта армией из пяти сотен хулиганов на мотоциклах, и не видно было ни одного пройдохи-журналиста, стрингера, пользующегося услугами телеграфа, чтобы сделать репортаж с места событий. Как только все закончится, пресса ознакомится с произошедшим из уст полиции, по телефону, что кажется нелепым в свете заранее раздутого ими же самими паблисити Ангелов.

Наконец президент «Жулья» дал отмашку, и мы с ревом и грохотом рванули с парковочной стоянки. Ведущие байки выехали из общего строя на улицу, за ними последовали другие, в реве моторов их «харлеев» слышалась радость и торжество. Но вот шум затих. К тому моменту когда весь боевой порядок вынесся на фривей, миновав несколько кварталов, райдеры растянулись вереницей по двое в ряд на каждой полосе, строго придерживаясь скорости шестидесяти пяти миль в час. Все как один выглядели чрезвычайно суровыми, целеустремленными и решительными; и никаких разговоров, ни единого слова, ни «да», ни «нет».

«Вот человек, который никогда из себя ничего не представлял. Но сегодня вечером он вывел из равновесия департамент полиции и пожарную службу Лос-Анджелеса. Он заставил вызвать национальную гвардию. Сегодня вечером он стал Кем-то. Сегодня вечером он стал личностью»

(Преподобный Г.Мэнсфилд Коллинз, священник из Уоттса. Из сказанного по поводу отгремевших бунтов 1965 года)..

Итак, на протяжении многих лет они оставались знаменитостями, поведение которых было достойно всяческого порицания, и, естественно, их поход на Бейсс Лейк привлек внимание многочисленных толп напуганных бюргеров по всему пути их следования. В Трейси, городке по 50-й дороге, насчитывающем одиннадцать тысяч жителей, люди выбежали из магазинов, чтобы получше разглядеть процессию. Я покупал пиво в винном магазине с отличным кондиционером, когда «отверженные» объявились в городе. «Господь Наш Всемогущий!» — воскликнул один клерк. Он ринулся к двери, распахнул ее настежь — с улицы ворвался дьявольский шум и волна горячего воздуха. Клерк постоял несколько минут, судорожно вцепившись в руку покупателя, который выскочил следом за ним. Весь центр Трейси будто онемел, слышался лишь рев мотоциклетных моторов. «Отверженные» медленно проехали по главной улице идеальным строем, словно на параде, строго выдерживая дистанцию, молча, с каменными лицами. Затем, на восточной окраине города, они прибавили скорость до шестидесяти пяти и умчались с глаз долой.

В Модесто, по 99-му хайвею штата в Центральной Долине, на тротуарах стояли целые толпы, а на перекрестках в центре города сновали фотографы. Некоторые из этих фотографий позже были переданы по телеграфу Associated Press: прекрасные снимки, День Независимости в Калифорнии, аборигены отправляются в горы, разряженные по последней моде Западного Побережья.

Пока основные группы «отверженных» двигались по направлению к конечному пункту пробега в сиянии лучей соблюдения закона, изредка попадались другие, припозднившиеся и независимые, жаждавшие вписаться в тусовку. Крутизна этих независимых раза в два превосходила крутизну всех остальных. Где-то неподалеку у поворота на Мантеку мимо пронесся квартет «Висельников» из Эль-Серрито. Они материализовались прямо из транспортного потока в зеркале заднего вида моей машины. Я увидел, как они приближаются, прежде чем услышал шум... неожиданно они пристроились прямо за моей машиной, заполняя полный солнечного света мир и тишину утра ревом, заглушившим радио.

Автомобили сворачивали вправо, словно уступали место пожарной машине. Впереди меня ехал многоместный фургон с несколькими детьми. Они возбужденно показывали пальцами на проносящееся мимо хулиганье: мотоциклисты неслись совсем рядом, достаточно высунуть руку из окна — и можно к ним прикоснуться. Общий поток машин сбавил скорость; байки промчались так быстро, что кое-кто подумал, что над ними прожужжал невысоко летевший кукурузник. Но это взволновало всех лишь на какую-то долю секунды. Внезапное появление «отверженных» нервирует людей потому, что им кажется, что эти сорви-головы грубо вторгаются в их собственный мирок.

Центральная Долина — пышущая здоровьем, богатая фермерская земля. Вдоль дороги — намалеванные от руки щиты, рекламирующие свежее зерно, яблоки и томаты, выставленные на продажу в деревянных киосках; в полях медленно двигались трактора, и их водители закрывались от солнца желтыми зонтиками, прикрепленными над сиденьем. Эта благостная атмосфера гармонировала и с самолетом, опыляющим поля, и с лошадями, и со стадами коров. Но отнюдь не с мотоциклистами-outlaws: они смотрелись здесь точно так же, как «Черные Мусульмане» на ярмарке в штате Джорджия. И трудно было смириться с видом этих изгоев салонного общества большого города, этих неприкаянных, свободно летящих по стране Нормана Рокуэлла. Это выглядело нагло, дерзко и противоестественно.

«Если бы речь шла не о присутствии немытых, полуобразованных и аморфных пидоров и несовершенных, неразумных и абсурдных, бесконечных формах очаровательного человеческого головастика, небосклон не расплылся бы в такой широкой ухмылке»

(Фрэнк Мур Колби. Мнимые Обязательства).

Ангелы Ада, собравшись группой, очень часто нарочно косят под дурачков, но отказать им в сообразительности и смекалке невозможно, а их любовь путешествовать большими компаниями не имеет ничего общего с шоу-бизнесом и абсолютно с ним не связана. Она никоим образом не порождена различными извращениями и дефектами, которыми так изобилует их собирательный образ. Конечно, все эти факторы играют определенную роль, но основным движущим моментом в их действиях является все-таки прагматизм.

«Если хочешь, чтобы легавые оставили тебя в покое, ты должен поразить чем-нибудь их до глубины души, — объясняет Баргер. — Если мы собираем тусовку, в которой меньше пятнадцати байков, они всегда наедут на нас. Но если нас будет сотня-другая, они окружат нас своим чертовым эскортом и выкажут нам даже некоторое уважение. Легавые ничем не отличаются от других: им нужно именно такое количество неприятностей, с которым они, по их мнению, могут справиться. Но не больше».

Эти слова не были пустым звуком для Бейсс Лейк, уже принимавшего в 1963 году один из пробегов Ангелов, когда в результате была осквернена местная церковь. Из-за этого ущерба, нанесенного общине в прошлом, вкупе с боязнью, что это место потеряет всякую привлекательность для туристов, административные власти округа Мадера решили сразиться с Ангелами Ада с помощью новой военной хитрости. Окружной прокурор Эверетт Л.Коффи сварганил документ под названием «Приказ о сдерживании», чтобы раз и навсегда отвадить «отверженных» подальше от округа Мадера. По крайней мере, основная идея документа была таковой.

Где-то около полудня окончательно стало ясно, благодаря многочисленным радиопредупреждениям, что несколько банд Ангелов Ада и в самом деле направляются к Бейсс Лейк. А пока поступали и другие сообщения из общин Северной и Южной Калифорнии, по-прежнему «готовящихся отразить вторжение». Так случилось потому, что различные представители прессы сумели убедить друг друга в реальном существовании от пятисот до тысячи Ангелов Ада. И, когда всего лишь двести байкеров показались на дороге к Бейсс Лейк газетно-журнальные корреспонденты и полиция были свято уверены, что остальные зададут жару где-нибудь в другом месте. Стоило полудюжине Ангелов из Фриско появиться в округе Мэрин, как они были немедленно окружены помощниками шерифа, посчитавшими, что эти райдеры являются только авангардом целой армии, которая уже на подходе... Так outlaws и продолжали свой путь с почетным сопровождением. (Печальная истина состоит в том, что Френчи и несколько его соратников по «Бокс Шопу» отказались от участия в основном пробеге и, желая избежать неприятностей, решили сами по себе устроить тихий и мирный уик-энд. Как выяснилось, с ними обошлись более жестоко, чем если бы они оказались в Бейсс Лейк.)

Если бы Ангелам и требовались веские аргументы в поддержку их политики под лозунгом «Сила — в единстве», то они сполна получили их Четвертого Июля. Те, кто двинулся в пробег, оказались единственными «отверженными», на которых не наехал паровой каток Закона. За несколькими отколовшимися группами, отправившимися справлять праздник по своей собственной программе, полицейские шли буквально по пятам и штрафовали их на всем пути. Кроме того, при строгом подсчете явившихся на сбор Ангелов Ада, оказалось, что их не наберется и трехсот человек. И это — считая все основные клубы! Остается только догадываться, где именно другие семь сотен outlaws справляли праздник; если Мистер Линч и знал об этом, то он все равно помалкивал.[29]

Где-то неподалеку от Модесто, на полпути между Оклендом и Бейсс Лейк, я услышал по радио, что на дороге установлены специальные заграждения, чтобы помешать «отверженным» проникнуть на территорию курорта. В это самое время я мчался прямо впереди конвоя из «Жулья» и Ангелов, но позади главной «ангельской» колонны, покинувшей «Эль Эдоб» еще до моего там появления. Мне хотелось оказаться вместе с ними в Бейсс Лейк — судя по последним сводкам, никто не сомневался в неизбежности крупной заварухи.

От идущего через штат 99-го фривэя до Бейсс Лейк можно было добраться по двум дорогам. Я знал, что Ангелы отправятся на юг к Мадере, а затем свернут на широкое, отлично заасфальтированное Калифорнийское 41-е шоссе, ведущее прямо в Йосемайт. Другой приемлемый маршрут — на пятьдесят миль короче, но это лабиринт развилок и полумощеных проселочных дорог, идущих через горы. Он начинался от Мерседы и поднимался вверх к Таттл, Плэнаде, Марипосе и Бутджеку. Если верить карте, последние двадцать миль, судя по всему, должны были оказаться покрытой гравием козлиной тропой. Моя машина пыхтела, хрипела и «шиммовала» на всем пути от Сан-Франциско, но я повернул налево у Мерседы, окончательно добив свое авто долгой гонкой по предгорью, напоминающей бешеное катание на американских горках. Лишь двое заблудившихся «отверженных» повторили мою ошибку, избрав тот же маршрут. Я проехал мимо одного из них; он склонился над дорожной картой на допотопной бензоколонке рядом с баром «Мормон». Другой, с девушкой на заднем сиденье, отчаянно сигналя, пристроился ко мне в хвост, поднимаясь к Марипосе.

Температура к полудню достигла почти 105 градусов, и казалось, что коричневые Калифорнийские холмы вот-вот зайдутся в пламени пожара. Единственная зелень, украшавшая пейзаж, — кромка, поросшая кустарником и карликовыми дубами, нависавшими над долиной. Весьма осведомленные лица утверждают, что такие сучковатые маленькие деревья прижились только в двух местах на этой Земле — Калифорнии и Иерусалиме. Как бы там ни было, они отлично горят, и, если огонь займется внизу в траве, главная работа резервных пожарных команд будет состоять в том, чтобы не дать ему добраться до дубов, согнувшихся от сухого ветра, подобно армии нервных девственниц, — вот вам и шквал огня, ждущий своей заветной искры.

Я тащился позади пожарной машины, когда мимо проскочил какой-то отбившийся outlaw. Он, очевидно, совершенно устал от черепашьего темпа и вгрызся на своем «борове» в первый же образовавшийся на секунду просвет, включив вторую передачу... Он не переключал ее, пока не поровнялся со мной, а затем уже ломанулся вперед на третьей. Люди из пожарной команды уставились на него так, как если бы на глазах у них через дорогу промчался ошалевший от жары белый медведь. Байк моментально улетучился, но лязг и резкий звук от рычага переключения передач завис в воздухе — ощущение было такое, словно над нами только что пролетел реактивный самолет. И за это мгновение пожарники успели рассмотреть волосатого райдера, свастику на бензобаке и девушку на заднем сиденье — это явление было настолько неописуемо странным для них, привыкших обозревать горы, что они открыли от изумления рты... Да так и застыли.

Проехав несколько миль к западу от Марипосы, углубившись в горы, я услышал очередные новости по радио: «Мотоциклетный Клуб Ангелов Ада приехал в Бейсс Лейк, и, как нам сообщают, члены клуба пытаются проникнуть в курортную зону. Власти, имеющие на руках распоряжение суда об ограничении въезда, выставили на дороге заграждения, пытаясь помешать мотоциклистам попасть в курортную зону и оставаться там в течение долгого праздничного уик-энда».