И сущности заболеваний

Происхождение болезней многие народы связывали с влиянием сверхъестественных сил, злых духов, обитающих в т. ч. и в бане, а также сглаза, порчи, наговоров колдуна, злых людей. Коми-зыряне, к примеру, заболевание оспой, тифом приписывают злому существу, которое в виде женщины являлось во сне и говорило: «Готовьтесь, я приду». Испуганный зырянин ждал заболевания членов семейства. Пробыв в одном доме, дух переходил в следующий дом. Как только дух удалялся, больному становилось лучше. Иногда перед уходом злой дух якобы благодарил хозяев, (если они ему угодили), говорил, куда переселяется. По воспоминаниям информаторов, он мог переселиться и в баню (ПМА: Зимина, Помозанская, Хабибулина, Дашкин, Родькина и др.). Иногда злой дух говорил, чем его можно умилостивить и ему старались всячески угождать. Если в доме был больной, воспрещалось стирать белье, стучать, пьянствовать и петь песни, в доме должна быть абсолютная чистота. Если злому духу не сумеют угодить, то, рассердившись, он может попортить лицо (Налимов, 1907: 21). Многие болезни, по верованиям удмуртов, служат спутниками шайтана — духа зла, витающего около людей. Интересны замечания священника И. Васильева о вотяках Казанской и Вятской губерний «...По понятиям вотяков, болезни суть живые существа. Олицетворяемые человеческие болезни ходят в виде человека, как это представляют и русские (напр., лихорадки в виде косматых полногрудых баб). Скотские же болезни ходят в виде собак, которые наводят эпидемии своим присутствием и прикосновением. Все эти болезни приписываются действию бесов...» (Васильев, 1906: 68). Болезни и в представлениях башкир были существами живыми, иногда даже антропоморфными. По рассказам северо-западных башкир, лихорадку, приходилось видеть в человеческом образе, в рысьей шапке на голове. Болезни могли принимать вид животных, птицы, чаще всего сороки. Иногда болезни сами вселялись в человека. Иногда же их насылали сихырсы (волшебники и волшебницы). Былые представления башкир о болезнях проявлялись при способах лечения. «Бyсер», небольшой беленький, с палец (а иногда с кулак) комочек, производящий боли в желудке и гуляющий по кишкам, старухи-лекарки (осоксо) «вырывали» из тела, распарив и растерев предварительно больное место. Знахарки «вырывали» из тела также болезни спины и груди. Некоторые болезни, приключившиеся якобы от вселения в человека злых духов, изгонялись особыми людьми (Руденко, 1955: 323). У татар-мишарей некоторые болезни также олицетворялись — оспа, корь, грыжа и т.д. В отличие от других эти болезни назывались «ияле авыру» (болезни, имеющие своих духов) и, по верованиям мишарей, могли быть излечимы лишь жертвоприношением в честь хозяина болезни. Так, оспа олицетворялась в виде особого существа (ч ¶ ч ¶ к иясе). Для его умилостивления варили жертвенную кашу (ч ¶ ч ¶ к буткасы), приглашали знахаря (имче), которому дарили красный ситец. Иногда принносили в жертву петуха. Грыжа (грыз), в представлении верующих татар-мишарей, — злое существо с когтистыми лапами. Болевые ощущения при грыже объясняли тем, что злой дух грызет внутренние органы человека. Для того, чтобы вылечить грыжу, на оголенный живот больного сажали живую мышь. При этом кто-либо из присутствующих спрашивал другого: «Что грызешь?» — «Грыжу грызу». После троекратного повторения вопроса и ответа знахарь произносил: «Луна и солнце избавляются от нечистых сил во время их затмения, и ты избавься» (Мухамедова, 1972: 191).

У коми сложились свои представления о шеве. С одной стороны, это –проявление определенного вида болезни, истерии, которой подвержены чаще женщины вскоре после замужества. Мужчины будто бы заболевают реже. С другой стороны, шева представляется существом материальным, могущим принимать различные формы, чтобы незаметно попасть в организм человека через пищевод, дыхательное горло, через ухо и т.д.: волосинки, червячка, бабочки, нитки, узла из ниток, насекомого. Она может передаться с лакомством, хлебом, вином, пивом. В некоторых местах шева представляется в виде ящерицы, приправы к еде; в других видах распределяется по определенным местам – чаще на перекрестках дорог, где проходит много людей. Если же она предназначена кому-либо конкретно, то прячется в места, которые чаще всего посещает этот человек. Место должно быть неудобным (ухабы на дорогах, пни, обрывы, огородные колья, столбы у ворот, пороги, лестница и т. п.). Оказавшись там, человек непременно выругается. Здесь уже шева автоматически, при произнесении ругательного слова, входит в человека. Считается, что попав в организм человека, она ведет себя произвольно. Человек становится прихотливым в еде, капризничает, беспокоится. По своему желанию она может передвигаться в организме человека: к глазам, к сердцу, по животу. Присутствие шевы в организме подтверждают истерические припадки, а также не свойственные человеку поступки или разговоры, нередко — раздвоение сознания (Сидоров, 1928: 73—74). Шева, якобы, содержится колдуном в подполье дома в специальном туесочке (шева-чуман), вскармливается им собственным телом и затем обязательно насылается на людей. Согласно народным представлениям, шева оставалась в пострадавшем человеке до конца его жизни и лишь после смерти переселялась в другого. Средства традиционной медицины признавались малоэффективными в борьбе против нее и использовались только для облегчения состояния больного во время приступов. Среди представлений о сверхъестественных существах, вредивших в первую очередь матери и ребенку, у коми были распространены поверья о домовых (олыся), банных хозяевах (пывсян айка, гуранька), водяных (васа), леших (ворса). Согласно народным верованиям, они могли подменить ребенка как во время его внутриутробного развития, так и после рождения. Как правило, подменой объясняли рождение неполноценных, с явными физическими недостатками детей, а также отставание некоторых детей в физическом и умственном развитии (Ильина, 1989: 63).

В системе представлений о появлении тех или иных заболеваний среди народов Волго-Уральского региона особое место занимает душа. В их традиционных верованиях физическое здоровье человека связывалось с состоянием его души (или других воплощений его жизненных сил — имени, тени и др.) Похищение, нанесение вреда злыми духами или умершим сородичем вызывали болезнь, приводили к смерти. Охраной и поиском похищенной «души» занимались особые сакральные лица — знахари. В представлениях многих народов, в т.ч. и башкир, душа умершего нередко оставалась жить на земле среди людей, принимая своеобразный вид (убыр или мэскей). Превращение души в убыр происходило еще при жизни человека. У всех сихырсы (колдун, гадатель, ворожей) вместо души, которую они продали шайтану за свои познания, был убыр. По ночам убыр в виде огня летал по земле и причинял много бедствий: насылал болезни на людей, пил кровь, замучивал иногда свою жертву до смерти. Когда сихырсы умирали, в ступню покойника вкалывалась игла, чтобы убыр не странствовал по земле. Если же о том, что умерший был сихырсы и что его убыр причиняет вред и мучает людей, узнавали после его смерти, то в могилу вбивали осиновый кол, или, разрыв могилу, липовый кол всаживали в грудь покойника (Руденко, 1967: 319). Из домусульманских верований у мишарей довольно четко выделяется вера в душу. Как известно, наиболее древним, мифическим доисламским представлением о душе у татар Среднего Поволжья и Приуралья считается ор ¶ к. Этим термином мишари называли «нечистых» покойников (самоубийц). Душа самоубийц не всегда возвращается к своему хозяину для продолжения загробной жизни, а часто выходит из могилы и бродит по земле в образе человека в белом (орэк). То же самое, по рассказам мишарей, случалось с душой колдуна, которая после его смерти оставалась жить на земле, превратившись в убыр. Отсюда и татарское название колдуна — убырлы карчык. Эти души «нечистых» покойников (орэк и убыр), по поверьям татар-мишарей, причиняли людям вред: сбивали с пути запоздавших путников, насылали болезни, пили кровь скота и т.д. Поэтому таких покойников хоронили не вместе с предками, а в дальнем углу кладбища. Нарушение этого правила, по представлениям верующих, грозило жителям этого села стихийным бедствием, в частности, засухой. Другим термином для обозначения домусульманских представлений о душе, у татар считался кот. Он сохранился в лексике татар-мишарей наряду с термином кон в значении выражения испуга: «коным качты», «котым очты», что в переводе на русский язык означает: «кон мой убежал», «кот мой улетел». Как видно, в этом выражении «кот» – нечто материальное, в виде крылатого существа — птицы, бабочки или мухи. Термином «кот» называли душу и башкиры. У них и казанских татар существовал магический прием («кот кою») — возвращение «кота». У мишарей применяемое для этой цели магическое действие называлось «куркылык кою», «курку кою». Его совершал знахарь (имче), если человек чем-то был сильно напуган. Знахарь сажал больного на пол под матицу, разбрасывал вокруг него горящие стебельки конопли, кусочки березовой коры, в какую-либо посуду клал подкову, замок, гребешок, ножницы и зеркало и, звеня этой посудой, выкрикивал имя больного, лил расплавленный свинец. По отлившейся форме свинца имче «узнавал», кого или чего испугался этот человек. Нередко эту фигуру пришивали к одежде больного, и он должен был сохранять ее до полного выздоровления (Мухамедова, 1972: 183).

По представлениям различных народов, действия духов были далеко не одинаковы. У марийцев особенно коварным среди злых духов считается таргылтыш — душа человека, умершего неестественной смертью души погибших воинов, убитых молнией. Таргылтыш похож на русского лешего, но больше — на вампира. Дух умершего является (при его вызове) в различных образах — старухи, собаки, птицы и т.д. может проникать в дом, насылать болезни и даже смерть. Чтобы запугать духа, показать ему свою силу, бьют первое попавшееся по дороге животное, как правило, собаку. Прежде чем въехать во двор, просят развести у ворот на улице костер и перепрыгивают через него. Именно боязнью пустить в дом злого духа можно объяснить тот факт, что мари неохотно пускают к себе в дом ночью. Достаточно ярко в марийской мифологии прослеживается вувер — злой дух, в который обращаются души колдунов и людей хитрых, корыстолюбивых, алчных. Вувер способен летать в виде огня и садиться на трубу, на ворота своей жертвы, способен превратиться в огненного ребенка, птицу, коромысло, метлу, в вихрь или смерч. Зло, исходящее от вувера, поражает не только людей, но и домашних животных. Средствами противостояния ему считают заговоры (Тойдыбекова, 1997: 200). Некоторые болезни марийцы приписывали духу земли (мландекучыш). Лечат, читая заговор с обращением к матери-земле (Мландеава) и отцу-земле (Мландеача). Обряд совершается на перекрестке дорог (Тойдыбекова, 1997: 155). Башкиры и крещеные татары многие болезни объясняют немилостью злых духов, которые используют любую оплошность человека, чтобы причинить ему неприятность — наслать бедность, неудачу, болезнь. Н. Катанов отмечает, что, по верованиям татар, «...корь и оспа суть действия очень опасного духа, живущего в бане, а потому больных, хворающих корью и оспой, водить в баню не следует, ибо этот дух, находясь у себя дома, т.е. в бане, может вконец испортить человека» (Катанов, 1900: 5).

По некоторым сведениям, имеющимся в различной литературе, знающие люди могут определить духа, который послал ту или иную болезнь. Татары определяли болезнь, посланную «Ой эяси» или «Абзарэясе». Если у кого заболит голова, нога или глаз, ворожея старается определить, кем послана эта болезнь — Ой эясе или Абзар эясе, чтобы принять соответствующие меры. С этой целью она берет веретено (орчок) с ниткой, ставит (на него) два зерна хлеба и начинает, не шевеля руку, держать его. Спустя некоторое время, веретено начинает качаться на обе стороны (к одному из зерен) хлеба. По этому качанию ворожея определяет, кто испортил человека и соответственно этому определению начинается его умилостивление (Коблов, 1910: 463). Чтобы в значительной степени обезопасить себя от разных болезней, по мнению татар, человек должен быть осторожным. Способы избежать болезней нашли отражение в ряде своеобразных примет. Так, змея, пересекающая дорогу, предвещает путнику здоровье или удачу, а ползущая навстречу — болезнь и неудачу. Нельзя спать во время полевых работ ни на борозде, ни на меже — в противном случае можно захворать. Если вечером кто-нибудь споткнется и упадет на землю, на него наскочит злой дух, и человек захворает. Чтобы предотвратить болезнь, надо трижды плюнуть. Нельзя смотреть в зеркало ночью, иначе человек может лишиться зрения. Кто наступит на лежащие обрезки чужих ногтей, тот может захворать; поэтому, тот кто желает добра людям, должен спускать обрезки ногтей в подполье. Молнию многие народы считают стрелой, которой Бог преследует злых духов, имеющих обыкновение укрываться за деревьями или собаками. Поэтому во избежание смерти или болезни во время грозы нельзя стоять ни подле собаки, ни подле дерева (Катанов, 1900: 5).

В представлении чувашей, все людские болезни — это следствие нарушения общепринятых норм поведения, результат игнорирования правил в отношении «живые—духи», в основе которого, как известно, лежат взаимные услуги. За попытку обойти мораль непременно следует адекватный ответ. Вупкан у чувашей обычно пристает к человеку в дороге, особенно — ночью. Синонимы этого слова — «жадный», «прожорливый», «падкий». Данный дух входит в ряд злых усалов. В целях излечения следует разломать кусочек хлеба на сорок одну мелкую часть и, покружив ими вокруг головы больного, выкинуть. Действие сопровождается речью, в которой упоминают этих ненасытных духов. От болезней, насылаемых духом вупкан, лечат также народными средствами (дают пить отвар травы). Иерех у чувашей это также усал — злой дух. Основные болезни, насылаемые им, можно назвать кожными: сыпь, чесотка, чирьи, короста, гнойные язвы, порча глаз. Поэтому все эти болезни в природе известны под названием йерех чире. Боль в пояснице также связывают с ним. В группе жертвенных даров, приносимых духам при болезни, существует строгий перечень. Самый главный атрибут — это кусочек свинца. Для этого на железный предмет (сковорода) капали расплавленный свинец, старались, чтобы у застывшей капли свинца получилось отверстие, символически означающее «глаз». С этой целью чуваши мазали маслом сковороду. В случае его отсутствия отверстие просверливалось. Через отверстие в кусочке свинца пропускали лоскуток шелка, комочек теста, другие мелкие предметы, продевали нитку и все вместе вешали на гвоздь в клети, погребе, лачуге. Излюбленной пищей йереха считались завариха, кисель, блин. Свинец, перечисленные вещи и еду относили в кузовок из вяза, хранящийся в клети. На местах предполагаемого обитания йерехов можно видеть остатки сала, хмеля, угля. Там же оставались догоревшие свечи, прикрепленные на дощечке. Если после подобных даров болезнь усугублялась, то устраивали жертвоприношение иного рода — резали барана и устраивали моление, которое сопровождалось вербальными формулами. Вот одна из них: «Помилуй, йерех. Тебе приносим завариху, не делай нам худо, в завариху положили масло. Довольствуйся, йерех. Не насылай на детей коросту и чирей. Вот тебе даем подарок, украшенный шелком, дарим сурпан, вешаем его на дупло того вяза, бери сам, коль по нраву. Смилуйся. Не насылай больше коросту и чирей. Смилуйся». Дух туркелли у чувашей представляет собой вырезанную из дерева скульптуру, похожую на человека, конкретно — на девушку-куклу. Место расположения куклы неизменно в клети. В повседневной жизни человека туркелли играл важную роль. Это видно из того, что, вернувшись из гостей, хозяин обязательно приветствует его: «Будь здоров, туркелли». По характеру насылания болезней этот дух сродни йереху. От него исходят короста, чирьи и другие аналогичные болезни. У чувашей основным орудием для изгнания духа (сивчира) является очищенная от свежей коры палка. Используется она по-разному, в зависимости от варианта обряда. В палке делается углубление, которое заполняется срезанными самим больным ногтями. Заговоренную палку бросают на перекресток дороги. Знатоки утверждают, что это верный способ, ибо нечистота от больного отстает в прямом смысле. В другом варианте хворый садится на палку верхом, как это делают дети, бежит по улице до околицы, там кидает ее, говоря: «Кто возьмет эту палку, к тому лихорадка и пристань». Третий вариант — пролезание через рябину, выросшую на пне, или сквозь расколотую рябину в лесу, вследствие чего лихорадка должна отстать. Если узнают, откуда исходит болезнь, то можно отнести на это место горбушку хлеба и яйцо. Если и после предпринятых мер болезнь не проходит, то идут в лес и с помощью рябиновой палки очерчивают «железную ограду», куда и ложатся перед очередным приступом. При этом соблюдается тайна проведения обряда (Салмин, 1993: 156). Вупар — это усал сывлаш (букв.: «злой воздух»). Это обобщенное понятие имеет конкретные проявления. Как оборотень, приходит он к человеку в виде рыбы, кошки, медведя или человека. Пристает только к одиноким и холостым (к парням — нет), особенно когда человек спит не на привычном месте. Вупар — упырь всем телом наваливается на спящего человека и давит его, от чего у попавшего в такую ситуацию застывают руки и пальцы, пропадают голос и возможность позвать на помощь. Вупар, якобы, также высасывает кровь. У чувашей существует несколько вариантов обрядовых действий с целью защиты от вупара. Где бы ни лежал человек, рядом надо положить самодельный рябиновый крест: если в доме, то по вечерам на двери и окна вешали рябиновые кресты, вешали также на животных, чтобы не навредил вупыр. В пристающего вупара можно бросить железный предмет, например, ножницы, сердечник. Якобы, замечено, что вупар также боится горячей золы, поэтому ее насыпают у двери, преграждая ему выход. Вупар исчезает и от запаха пота между пальцами. Почувствовав, что на человека наваливается вупар, следует тут же перекрестить все щели в доме. Тогда он превратится во что-либо (например, в кусочек материи), что можно обнаружить при свете. Такую вещь нужно прижечь, а рано утром на человеке-оборотне, бродившем ночью, можно увидеть следы наказания (почерневшие от прижигания губы; Салмин, 1993: 145). Таким образом, чуваши главной причиной многих заболеваний считают происки злых духов, которые насылают болезни на людей: иерех, веере-селен (чахотку истерия), чертенята (паралич). Жертвоприношения им производят в деревне с использованием разноцветных лент.

Некоторые заболевания связывают с духом воды. По поверьям, после заката солнца водяной дух часто выходит на берег и расчесывает там длинные рыжие волосы. «И лихорадка, и недомогание, и простуда суть действия сего духа, а потому вечером нужно удаляться и от реки, и от болот. В больших лесах также водится дух, который зовет к себе человека по имени, а потом защекотывает его до смерти; в виду сего гулять по лесу нужно с великою осторожностью, и отвечать там на зов не следует. Злой дух, по тем же представлениям, есть и в вихре, который имеет способность вселяться в человека и причинять ему болезнь. Для излечения от него произносится вербальный текст и плюется вслед вихрю три раза» (Катанов, 1900: 5).

Наиболее поздними по происхождению являются представления о болезни как о божьей каре, насылаемой за людские грехи; их появление и распространение было связано с принятием христианства. Поэтому люди стараются умилостивить гнев Бога молебнами, свечками и т.п.

Болезнь, порча, нездоровье могут случиться и по другим причинам. Достаточно, например, выразить гнев, удивление, восторг, зависть по поводу чьей-либо красоты, чтобы душевно неуравновешенный человек заболел так, что никакими средствами не вылечить. В данном случае опасным, несущим порчу может быть несдержанный человек (lok-voma — коми). Vomidz, по мнению коми, считается очень тяжелой формой порчи, которая может привести заболевшего к смерти. Заболевание возникает внезапно: ощущается боль, словно острый предмет вонзается в тело. Порча наступает в результате сказанного слова, с одной стороны, и мысли о возможности порчи — с другой. Но не всякий может одинаково причинять vomidz, и не всякий одинаково легко поддается порче. Тут многое зависит от состояния, от возраста, пола. Vomidz может испортить не только человека, но и животных (Сидоров, 1928: 102). Рассказывают коми и о чорыд морт, который может испортить человека тяжелым взглядом. «Один кузнец в своей кузнице заспорил как-то с таким человеком, как раз о свойствах чорыд, в результате заболел коликами и начал погибать. Жена кузнеца напоила его табачной водой и только после этого он поправился» (Сидоров, 1928: 101). Чтобы не подвергать себя порче от такого человека (чорыд морт) во время свадьбы, женщины-пермячки под рубашку на пояс подвязывают мочалку. Женихи по Сысоле и Ижме поверх своей одежды надевают кушак, связанный в виде сетей со многими узлами. Если же нет такого, подпоясываются шелковым, на котором предварительно завязывают несколько узлов (Сидоров, 1928: 103).

Марийцы, как и коми, верят, что взгляд человека обладает таинственной силой. Даже ребенок, не научившийся ходить, нежная супруга, любящий отец, юная невеста, преданный друг — любой может приносить несчастье находящимся рядом (Ефимова, 1991: 9). В связи с этим К. Герд. отмечал: «...вотячки чрезвычайно боятся дурного глаза синусен. По их поверьям, в каждой деревне есть люди, обладающие «дурным глазом». Достаточно такому человеку посмотреть с завистью на беременную женщину, чтобы заболели она и ее плод» (Герд, 1993: 20—22).

Башкиры также считали, что человек может заболеть от сглаза, особенно ему подвержены дети, почему им на одежду (мальчикам на тюбетейки) нашивали белый гусиный пух, перламутровые пуговицы, а чаще всего раковину. Дурной глаз падал на белую раковину и сразу терял свою силу. У них же была вера в «порчу» как по отношению ко всему организму, так и к отдельным органам и частям тела (Гумаров, 1985: 24). Нервные расстройства, в представлениях чувашей также могли быть от сглаза: «... недобрый человек испортил» (НАЧГИГН, Никольский, 574: 15 об.). Марийцы считают, что симптомами болезней от сглаза, могла служить внезапная бледность, похудение, хилость, слабый или неравномерный пульс, серый цвет лица, жар, потливость, головная боль, нежелание вставать с постели, грустное, слезливое настроение, синие круги под глазами, отсутствие аппетита, сильное сердцебиение, зеленые или черные экскременты (кал), моча свинцового цвета с резким запахом, судороги, запоры и т.д. Взрослые, подвергшиеся порче, проявляют беспокойство, без причины вздыхают, испытывают без основания страх, меланхолию, плачут, страдают от головной боли. Их выдают желтоватый или пепельный цвет лица, печальные, слезящиеся, или, наоборот, с сухим блеском глаза, боли в желудке, рвота, частое потирание потливых рук и т.д. Иногда у них появляются галлюцинации, или вдруг они начинают предсказывать будущее (Ефимова, 1991: 9—10).

Для того, чтобы узнать, кто сглазил человека, ворожеи-татарки «берут холодные угли и кладут их в холодную воду; если уголь зашипит, то сглазил мужчина, если не шипит, то сглазила женщина. Если кто сглазил ребенка, то вскоре после ухода этого человека, моют скобу двери или то место, где сидел этот человек, и этой водой моют ребенка». По представлениям татар, в человека, страдающего нервами, вселяется бес. Чтобы его излечить, нужно было изгнать беса. Для этого неожиданно для больного человека в его присутствии делают выстрел из ружья, после чего бес может напугаться и тотчас же выскочить из больного (Комиссаров, 1911: 463). Чуваши считают, что порча насылается человеком на человека в целях нанесения ущерба здоровью. По их мнению, для этого, достаточно завладеть частью личной вещи того человека, на кого она будет направлена. Отрезают кусочек одежды, белья, волос, пачкают предмет чем-либо (например, кровью) и приносят обратно. Порча передается через еду, питье. Человек, соприкоснувшись (непосредственно или опосредованно) c заговоренной вещью, заболевает. Избегая этого, обращались к профилактической магии. У чувашей имелись молитвословия, призванные снять порчу. В таких случаях они обращались к духам, полагая, что с их помощью в деле наверняка будет прок (Руденко, 1958: 139). У чувашей «...весьма близко к болезням, вызываемым злыми духами, подходят болезни, вызываемые ненавистью окружающих людей, сглазом, порчей и т.п. Особенной силой у чувашей наводить болезнь на человека обладают емзи (знахарки). Если емзя прикоснется к руке, плечу или к другому месту, то эта часть тела может заболеть» (Коблов, 1910: 75).

В один ряд с такой причиной болезни следует поставить хирес-варанни (угодил против), т. е. злобу. Если кто-нибудь поссорится меж собой, то не только они могут заболеть, но их злоба может причинить вред другому, совершенно постороннему человеку (боль в желудке, рвота). Для избавления от такой болезни обмывают потолки, скобки у дверей избы по три раза и эту воду пьют, или же трижды обмывают крест нательный и эту воду пьют (Коблов, 1910: 78). По данным исследователя К.В. Элле, многие болезни в представлениях чувашей, происходят от колдовства, ссор, наказания бога, от злых духов, обитающих в оврагах, воде, при несоблюдении обычаев, связанных с умилостивлением бога (НАЧГИГН, Элле, 615: 17). Н. В. Никольский по этому же поводу писал: «...различные болезни, по понятиям чуваш, как и многих других народов, признаются существами одушевленными, произвольно или по напуску недоброжелателей постигающими и мучащими человека до изнурения или даже до смерти». У чувашей определение причины болезни происходит следующим образом: «... простое крестьянское блюдо наполняется водою в ровень с краями; на края вокруг воды кладутся небольшие хлебные сухарики, в равном один от другого расстоянии. После такого расположения сухарей юмзя берет в одну руку кусочек хлеба, втыкает в него иголку с ниткой. Держа эту нитку, он подносит кусочек с иглой на самую середину воды, опирается рукой об стол, чтобы кусочек с иглой не колебался; при сем юмзь глядит как бы в воду. Кусочек с иглой начинает качаться и... указывает на тот или другой кусочек лежащий на краях блюда. Юмзь тотчас же обращается к предстоящим и говорит, от чего произошла болезнь» (А – в, священник; 1899: 343).

Болезнь может прийти и от непочтения к предкам. Мордва, как коми и марийцы, считает, что некоторые болезни приходят от предков, которые карают за непочтение: у человека не родятся или болеют дети, болеет без видимой причины кто-нибудь из взрослых членов семьи. В том и другом случае догадываются, что это дело предков. Для примирения с усопшими приглашается опытная в этом деле ворожея, которая проводит лечение (Смирнов, 1899: 193). Удмурты к причинам своих болезней относят неисполнение обещаний ими или их предками, порчу злого человека, колдуна вединь, встречу в недобрый час с каким-нибудь бесом, полевым человеком (кырмурт), хозяином бани (мунчо кузе), бесом ветра (толпери), лешим (палэс-мурт), или какой-нибудь нечистой силой из рода бесов (жоб, лусьтро)и, наконец, считают, что постигшая их болезнь наслана покойными родственниками за неисполнение обещания (Ильин, 1926: 63).

Появление неизвестной болезни татары нередко связывали с вселением в человека беса. Причинами болезни считали также привораживание, завораживание, околдовывание (ЛА, Никонова, 1997). Болезнь может прийти и от «больного» ветра и если человек нечаянно пройдет между ссорившимися людьми. После этого начинает шуметь в голове, в ушах гудит (РФ ГУ НИИГН, Л-29: 44). Считалось, что причиной заболевания могут быть падение и испуг. Эти болезни можно передать через определенные заговоры на предметы быта, а также через пищу, их может наслать обиженный человек, высшие силы (УПТМНЭ, 1981: 236, 237).

Мордва считала, что несоблюдение определенных правил гигиены также может привести к различного рода заболеваниям. Если, например, гноится рана — это может быть и от грязи, попавшей в рану. Если воспалился глаз — попала пыль или соринка, если кашель — промочили или застудили ноги; различного рода дерматиты связывали с нечистой кожей, если помоешься в чужой бане или в своей бане чужой мочалкой или мылом и т.п. На все подобные заболевания у мордвы были свои методы и средства, которые применялись не только при конкретных заболеваниях, но использовались в качестве предохранительных мер.

В прошлом бани чаще топились по-черному, в связи с чем моющиеся часто угорали (ПМА: Помозанская, Родина, Горбунова, Аглиулина). В ней можно получить ожог от кирпичей, горячей воды и т. п. Если человек обжегся, то кожа краснеет, ткани припухают, чувствуется острое жжение, при сильном ожоге появляются пузыри. При тепловом ударе или перегреве организма в бане наступает общая слабость и вялость; чувство тяжести в го­лове, сопровождающееся головокружением, болью, тошнотой, шумом в ушах; может быть последующая потеря сознания с призна­ками нарушения сердечной деятельности и изменениями дыха­ния, расширением зрачков (ПМА: Шаткова, Золотарева и др.).

В бане, по поверьям, всегда присутствует банный дух – банник (баенник). Аналогии с русскими поверьями о банном духе отмечаются в фольклоре коми-зырян и других финно-угорских народов. Баня воспринималась то как святое, то как проклятое место. Бан­ник – далеко не однозначный мифологический персонаж: он пугает, а иногда и уби­вает тех, кто ходит в баню поздно ночью, однако хорошо относится к роженицам. Характерно, что вместе с баней на новые места переносились и связанные с ней верования и обряды. Это прослеживается по материалам, относящимся как к русским, так и к другим народам. В частности, ис­следователи предполагают, что обычай предсвадебной бани у мордвы и марийцев появился под влиянием русских (Федянович Т. П. Свадебные обряды финно-угорских народов Среднего Поволжья // Свадебные обряды народов России и ближнего зарубежья. М., 1993. С. 49).

Целый ряд патологических процессов народная медицина башкир объясняла с позиций стихийного материализма, что отражено в произведениях устного народного творчества, в частности, пословицах и поговорках. Многие заболевания связывали с различными нарушениями в питании — голод, недоедание, поспешность в приеме пищи, плохое прожевывание, злоупотребление алкогольными напитками, несоблюдение чистоты, употребление недоброкачественной пищи и т.д. Башкиры имели развитое представление о заразных болезнях (йогошло ауырыу). Последние могли быть вызваны контактом с больным человеком, через пищу, питьевую воду, грязные руки. Заболевание легких, почек, опорно-двигательного аппарата, женских гениталий, пиодермию и др. обычно объясняли переохлаждением. Полагали, что более всего подвержены переохлаждению грудные дети, женщины в дни менструации и последние недели беременности; роженицы, родильницы, а также престарелые. Считалось, что переохлаждение нередко ведет к более серьезным (простудная этиология) заболеваниям. Для престарелых наиболее опасным и коварным считали весенний и осенний холода, нередко обуславливающие тяжелые формы воспаления легких с печальным исходом. К простудным болезням относили и повышение температуры тела, общую слабость организма, насморк, кашель, головные, ушные, зубные, мышечные и костные боли, ломоту, озноб, ряд опухолей и т.п. Подобные болезни являются следствием «холодного начала». По сравнению с другими участками тела переохлаждение через подошвы ног чаще заканчивается значительным расстройством здоровья. По суждению башкир-аксакалов, лица разгоряченные, вспотев при некоторых обстоятельствах, также могут подвергнуться сильному переохлаждению. Если указанные лица употребят в значительном количестве холодные напитки — воду, кумыс, квас, бузу и т.д. — и после этого останутся на земле даже в теплое время года, это может привести к очень серьезным нарушениям здоровья. Как известно, и современная медицинская наука не отрицает роли переохлаждения при возникновении или обострении целого ряда болезней (ангина, воспаление легких, пиелит, нефрит, радикулит, туберкулез и т. д.). Ослабляя реактивность, сопротивляемость организма, переохлаждение создает благоприятный фон для развития патологического процесса. Башкиры, как и другие народы, достаточно хорошо различали болезни, связанные с травмой, физическим перенапряжением, наследственные и врожденные, целый ряд болезней брюшной полости, болезни суставов и головы и др. (Баймурзин, 1995: 63).

Наряду с различными представлениями о причинах и сущностях заболеваний складывалась и своя прогностика. Появление аппетита у тяжелобольного — признак начала выздоровления, наличие у больного пота с неприятным запахом объясняли ухудшением в исходе болезни. В то же время обычное повышение потоотделения у больного считалось благоприятным симптомом — началом выздоровления (Гумаров, 1985: 19-25). Воззрения чувашей и других народов региона на причины болезней можно разделить, по мнению Г. Комиссарова, на сверхъестественные и естественные. Почвой для толкования о сверхъестественном возникновении болезни у чувашей служит их языческое религиозное верование. Вполне естественной причиной многих заболеваний они считают и простуду. «Шанса-пасална (простудился)», — говорит чувашин (Коблов, 1910: 77). По мнению чувашей, поясница болит тоже больше от простуды. По этой же причине появляются и чирьи (НАЧГИН, Никольский, 574: 14, 21). Боли в кишечнике чуваши объясняют употреблением разной пищи, а также если человек проглотит муху или какое-то насекомое (НАЧГИГН, Элле, 616: 12). Чуваши Буинского уезда считают, что корью заболевают от поветрия. «Сначала жарко человеку, потом она высыпать начнет. Высыпет — без лечения пройдет, а застудишь — плохо будет» (НАЧГИГН, Никольский, 574: 10). Насморк (сунас-чув.), по воззрениям чувашина, появляется после того, как были употреблены в пищу обнюханные кошкой съестные припасы. Поэтому в лечении этой болезни фигурирует кошка. Дышат ей в мордочку или дышат на кусочек и подают кошке, говоря: «Возьми сама свою болезнь». Причинами заболевания чахоткой чуваши считают инфекцию через общение с чахоточным больным, посещение дома, где есть такой больной, нечистоплотность в содержании дома; слишком трудную жизнь; долгие разговоры; если все время сидеть сгорбленным; непрерывную работу в пыльном помещении. Она может приключиться с тем, кто, будучи потным, замерз, кто пил холодную воду, холодное пиво. Происхождение цинги, по наблюдениям чувашей, связано с порчей крови, плохим питанием, недостатком свежего воздуха (НАЧГИГН, Никольский, 574: 15).

В народной медицине татар причины заболеваний трактовались сообразно с вековым опытом и сложившимися поверьями. В начале жатвы первой горстью сжатого хлеба следовало опоясаться, чтобы спина не болела (Коблов, 1910: 461); причиной глухоты человека считалась пыль от тузгака (земляное яблоко), попавшая в ухо (НАЧГИГН, Григорьева: 246). После стирки рубаху следовало вешать передней стороной, воротом вверх — всегда будет легко и здорово. Если рубаху повесить спиной вверх, то она не принесет здоровья, ходить в ней будет тяжело (Коблов, 1910: 462).

По отношению к органам брюшной полости нередко применяли термин «опущение»: желудка, печени, почек и т.д. Боли в животе, урчание в кишечнике, расстройства стула объясняли употреблением недоброкачественной или недоваренной пищи, заражением гельминтами (глистами), активизацией мифизического существа бyсер, заползанием через рот змеи. Верили также в понятие «надуло живот», которое, по народным воззрениям, вызывается переохлаждением, попаданием холодного воздуха через задний проход и сопровождается метеоризмом, болями в животе. При поражении суставов и позвоночника, сопровождающемся болями, употребляли термин «катыу», т. е. тугоподвижность. Таким образом, татары почти все изменения в организме человека объясняли различными магическими причинами.

Естественно, что и в классификации заболеваний, распространенных среди коми, марийцев, мордвы, удмуртов, башкир, татар, чувашей, просматриваются определенные причинно-следственные связи и закономерности их возникновения. Но если в способах лечения некоторых болезней с характерными внешними проявлениями или признаками (дерматиты) народная медицина действительно имеет много рационального, то в лечении внутренних, особенно инфекционных, заболеваний преобладал подход, связанный с мистикой: проникновением в организм каких-то злых сил, вредоносным воздействием злых духов, влиянием предков, потерей человеком одной из духовных субстанций, воплощающей его жизненные силы, а также посторонним взглядом, мыслями и т. д. (см. рис. 2 в прил. 3) Мистическим взглядам на причины заболеваний соответствовали магические приемы их предотвращения и лечения.

Возникновение традиционной медицины связано со становлением самого человечества. Даже первобытный человек имел весьма обширные медицинские познания. Окружающая его флора была и лабораторией, и лечебным центром. Поэтому в традиционной медицине доклассовых обществ уже могут быть выделены два слоя: бытовой, носителем которого является каждый человек, семья, и «профессиональный», представленный знахарями, колдунами, «зелейниками», шаманами и т.п. Это касается практически всех народов мира, в том числе финно-угорских и тюркских. По мнению И. В. Ильиной, коми были хорошо известны разнообразные лечебные средства растительного, животного происхождения, а также элементарные навыки профилактики и лечения заболеваний, приемы ухода за заболевшими. В большой степени этими знаниями и навыками владеют пожилые женщины, вырастившие много детей, и охотники, хорошо знающие природу и вынужденные зачастую лечиться вдали от дома (Ильина, 1996: 92).

Передача медицинской информации у всех исследуемых народов осуществлялась в основном устно-зрительном путем, и, как правило, от младшего к старшему с условием, чтобы не использовать полученные медицинские знания во вред другим людям. То есть, человек, получивший специальные знания, сведения, навыки, принимал на себя определенные этические обязательства. У мордвы, например, существует до сих пор правило, что вновь обученный не имеет права лечения, если его учитель, опытный знахарь еще в состоянии сам лечить больных (ПМА: Жингурова).

Передача и сохранность специальных знаний обеспечивались культурными механизмами, которые выступали в виде семейных и общественных традиций, устойчивых представлений и обрядов. В большинстве случаев сведения как о магических, так и рациональных способах лечения передавались по наследству, их старались сохранить в семье. До настоящего времени у коми известны семьи, в четырех-пяти поколениях которых имелись лекари-костоправы, повитухи, знахари, которые как потомственные врачеватели пользовались у окружающих наибольшим доверием. Это же наблюдается и у марийцев, мордвы и удмуртов. Так, например, в селе Богородск опытными знахарками вслед за матерью считались дочери, внучка и правнучка Пили Окуль. Знания могли передаваться и не по прямой линии. Хорошо известная травница из села Нившера Пузла Одя получила все сведения о сборе и использовании лекарственных трав от своего дяди по матери, обученного в свое время одним из родственников. Если же среди родственников лекаря не было желающих перенять его опыт и знания, то он обязательно старался найти постороннего человека, склонного к врачеванию и согласного на обучение. Травницы и костоправы в таких случаях преследовали прежде всего чисто практические цели, поскольку с возрастом им становилось сложно обходиться без помощника при поиске и заготовке трав, оказании травматологической помощи. Заинтересованность знахаря в передаче имеющихся сведений определялась, кроме того, традиционными представлениями, согласно которым не передавший своих познаний считался обреченным на долгую мучительную смерть (Ильина, 1989: 94).

При выборе ученика старались учитывать его качества и способности. У коми считалось, что человек с жестоким, черствым сердцем (чорыд сьолома), не умеющий общаться с людьми, равно как и безвольный человек, не может стать хорошим лекарем. Обращалось внимание на память. Врачевательница из д. Арабач во время обучения своих детей искусству укрепления памяти поила их отваром полыни. Костоправы обычно проверяли силу и чувствительность пальцев рук. Существовали своеобразные тренировки для повышения чувствительности, когда обучаемые должны были с завязанными глазами выискивать насекомых у домашних животных (Ильина, 1989: 95).

Система передачи медицинских знаний у марийцев существовала в основном в виде семейных школ, о чем рассказывали практикующие и ныне народные врачеватели. Содержалось в тайне знание заговоров и других средств психологического воздействия. В середине XIX в. священник с. Чермышева Козьмодемьянского уезда М. Кроковский замечал: «Наговоры, составляемые черемисскими знахарями, суть тайна, которая передается только наследственно от отца к сыну, от сына к его детям и так далее; по их понятиям открыть тайну кому-то постороннему значило лишить ее силы и действия» (Петров, 1991: 125). Не только врачеватели скрывали свои знания от посторонних, но и сами пациенты были обязаны молчать о факте лечения у них, ибо считалось, что лечение потеряет силу, если третий узнает о нем. Обычным явлением было, например, что муж не знал о посещении женой врачевателя. Все это говорит о чрезвычайной труднодоступности в прошлом для посторонних, в том числе и ученых, узнать тайны марийской народной медицины (Петров, 1991: 125). Врач В. Г. Бирючев, собиравший в 1920 — 1930-х гг. материалы по народной медицине горных марийцев, писал: «Знахари очень скупы на разговоры, приходилось сведения от них выпытывать под различными предлогами» (Бирючев, 1934: 11). В то же время народные врачеватели, стремясь не допустить утери унаследованных знаний предков, сегодня сообщают внушающим доверие ученым свои секреты, что отмечает современный исследователь марийской народной медицины В.Н. Петров (Петров, 2000: 125). В Марийской республике сохранилось несколько врачевателей, унаследовавших традиционную марийскую медицину от старого опытного врачевателя (туныктышо). В процессе практики и общения с другими врачевателями их знания дополнялись и закреплялись; переданные ими знания заучиваются наизусть. Петров занимаясь изучением методов акупунктуры у марийцев, собрал сведения о том, что марийцы в прошлом применяли иглоукалывание, о чем свидетельствуют жители Горномарийского, Моркинского, Куженерского районов. Все они утверждают, что их знания точечной и сегментарной рефлексотерапии представляют собой древний опыт предков (Петров, 2000: 127). Давление на определенные точки применяют и мордовские знахари. Так, Г. А. Жингурова при чтении заговора от болезней желудка, сначала ножом, а потом толкушкой осторожно притрагивается к некоторым точкам в области желудка, живота, груди (ПМА). А. И. Адаева (ПМА) при лечении рожи, для загораживания болезни надавливает потухшей головешкой вокруг больного участка тела. Это же можно отметить и в приемах других мордовских целителей. Ф. М. Михайлова из Моркинского района научилась акупунктуре и заговорам от матери и учительницы старше 80 лет, проживающей в соседней деревне. Кроме того, еще в детстве она видела, как соседка делала себе иглоукалывание от болезни ног. П. Е. Егорова имеет представление о 29 конкретных точках (13 симметричных и 3 срединных) на руках и ногах и общее представление о точках линии позвоночника, чему научилась от матери и старшей сестры. Мать же училась у свекрови своей старшей сестры. А.С. Мамаева применяет пальцевое давление и знает 52 точки (24 симметричных и 4 срединных) головы, многие точки туловища. Переняла опыт от матери и старшей ее сестры. В. Асланов знает точки для лечения от детской грыжи. У марийцев есть врачевательницы узкого профиля, специализирующиеся на массаже (туржмо; Петров, 1991: 127).

Среди мордвы заговоры всегда загадка для окружающих. Н. В. Кандрина в свое время попросила маму, которая считалась сильной знахаркой, открыть ей этот секрет и таким образом продолжить лечение. В ответ та сказала: «Ты, Надя, родилась не в тот день и не в тот час». А по поводу умения останавливать кровотечение ответила: «Если даже ты поможешь корове спастись, то в это время может умереть роженица от кровотечения. В природе все сделано один к одному. Я в своей жизни спасла только двух коров, потому что в этих семьях было по одиннадцать маленьких детей, которые, не спаси я скотину, просто погибли бы от голода» (ПМА).

Знахари-удмурты занимались и костоправством, Некоторые из них специализировались на диагностике заболевания. Так, Агафья Главатских из д. Сянинской Глазовского уезда слушала пульс и давала заключение, нужно ли лечиться или сам больной выздоровеет (Сысоева, 1984: 27). П.В. Учанева занимается траволечением, чему научилась от своей бабушки. Ее отец тоже лечил некоторые недуги народными средствами. «Он был бесстрашным, — вспоминает Павла Васильевна. – Мог вскрывать чирьи. Для этого он накаливал стекло и срезал головку нарыва. И никогда не было плохого результата». А. И. Третьяков освоил траволечение в силу своей любознательности, применяет для лечения редкие виды растений (ПМА). Его жена А. И. Третьякова лечит с помощью заговоров, которым ее научила бабушка. И у нее уже есть преемница — Е. Р. Ба­женова, которая умеет снять сглаз (ПМА). Сестры З. П. и Н. П. Золотаревы научились траволечению у мамы, но подкрепляют свои знания чтением специальной литературы (ПМА).

У мордвы знахарством очень часто занимаются именно те люди, у которых в роду кто-то был народным лекарем. Так, Ф. М. Климушкина (c. Старая Бинарадка Самарской области) научила своих снох править опущения женских органов (П. А. Зубрилину и М. С. Климушкину), а внучку Г. А. Дубоносову — опущение кишечника, желудка, почек (ПМА). Отец П. А. Зубрилиной А. И. Коновалов учил своих детей различать лекарственные растения, пользоваться ими при лечении тех или иных болезней. Мама П. В. Выборновой научила ее снимать «сглаз» с детей. Она же обучала траволечению и заговорам своих внучек Т. И. Сенатову и Р.И. Выборнову, которые в настоящее время осваивают эти методы (ПМА). По их рассказам, тяга к врачеванию проявляется к тридцати годам, когда уже накоплен определенный жизненный опыт, когда есть дети и возникает необходимость помочь им при заболеваниях. Н. К. Мочалова рассказывает: «Однажды зимой дочка (ей было в то время 8 лет) прибежала домой с плачем, рука ее «висела». Была сильная пурга и в больницу выехать было невозможно. От отчаяния начала сама осторожно трогать ручку, поглаживать и вправлять суставчики на кисти руки, затем локтевой сустав, а потом вправила и плечо, положив дочь на спину». По ее словам, сначала было страшно, но потом стало получаться. Поделилась своею бедою и радостью с соседями. Так о ней узнали односельчане, нуждающиеся в помощи (ПМА). И вот уже более сорока лет ее знают в округе как знахаря-костоправа. Таким же образом научилась лечить О. М. Кокулина из с. Пылково Пензенской области, которая может вправить вывих, растяжение, диагностировать опущение внутренних органов и вправить их. Н. И. Каменцева привезла мужа из больницы после паралича. Из-за лекарств у него появилась аллергия. Надо было искать другие способы лечения. Использовала разные отвары и средства и в результате долгих опытов отобрала наиболее эффективные. Только таким образом и выходила его (ПМА).

Своим мастерством известная в Стерлибашевском районе знахарка Табиб Газзе-эби Аглиуллина обязана матери. Старуха-мать, которая впоследствии жила вместе с ней, рассказывала: когда ей впервые принесли кормить дочку после рождения, она погладила её по голове и сказала, что передаст ей свою тайну врачевания... (ПМА). К Кульсариной Зифе Хусаиновне, медику-фельдшеру по профессии, известной в округе знахарке, увлечение народной медициной пришло от своих родственников: от прадеда, который был поломником и пешком ходил в Аравию, от бабушки, которая лечила порчу, сглаз, разного рода дерматиты, и от отца (ПМА). В семье А. И. Емельяновой костоправством занималась ее мама, от которой, по-видимому, что-то передалось и ей. Нередко в силу определенных обстоятельств научная медицина стыкуется с народной. Так, Н. Е. Журавлев из с. Старая Бинарадка Самарской области работал до пенсии фельдшером. По-прежнему оказывая первую медицинскую помощь больным (ставит уколы, может принять неотложные роды и т.п.), он является и единственным в селе костоправом, кто может выправить вывих плеча (ПМА).

Итак, прежде чем лечить ту или иную болезнь, этносы пытались найти ее причины и выбрать из проверенных опытом средств и методов наиболее приемлемые. Мудрость народных лекарей помогла сохраниться этносам в целом. И ныне мы владеем достаточной информацией, свидетельствующей о том, что тяга к познанию секретов народной медицины не только не исчезает, но и заметно возрастает. Знахари встречаются почти в каждом селении. Их знают и уважают.