Их методов и принципов

Противопоставление между диахроническим и синхроническим проявляется всюду. Прежде всего (мы начинаем с явления наи­более очевидного) они неодинаковы по своему значению для языка. Ясно, что синхронический аспект превалирует над диахроническим, так как для говорящих только он — подлинная и единственная реальность (см. стр. 114). Это же верно и для лингвиста: если он примет диахроническую перспективу, то увидит отнюдь не язык, а только ряд видоизменяющих его событий. Часто утверждают, что нет ничего более важного, чем познать генезис данного состояния; это в некотором смысле верно: условия, создавшие данное состоя­ние, проясняют нам его истинную природу и оберегают нас от неко­торых иллюзий (см. стр. 117), но этим как раз и доказывается, что диахрония не является самоцелью. О ней можно сказать то же, что было как-то сказано о прессе: она открывает дорогу решительно ко всему, — надо только [вовремя] уйти из нее.

Методы синхронии и диахронии тоже различны, и притом в двух отношениях:

а) Синхрония знает только одну перспективу, перспективу го­ворящих, и весьее метод сводится к собиранию от них языковых фактов; чтобы убедиться, в какой мере то или другое языковое яв­ление реально, необходимо и достаточно выяснить, в какой мере оно существует в сознании говорящих. Напротив, диахроническая линг­вистика должна различать две перспективы: одну проспективную, следующую за течением времени, и другую ретроспективную, на­правленную вспять; отсюда — раздвоение метода, о чем будет идти речь в пятой части этой работы.

б) Второе различие вытекает из разницы в объеме той области, на которую распространяется та и другая дисциплина. Объектом синхронического изучения является не все совпадающее по времени, а только совокупность фактов, относящихся к тому или другому языку; по мере надобности подразделение доходит до диалектов и поддиалектов. В сущности, термин синхрония не вполне точен: его следовало бы заменить термином идиосинхрония, хотя он и не­сколько длинный. Наоборот, диахроническая лингвистика не только не требует подобной специализации, но и отвергает ее; рассматри­ваемые ею элементы не принадлежат обязательно к одному языку (ср. и.-е. *esti, греч. é sti, нем. ist, франц. еst). Различие же между отдельными языками создается последовательным рядом событий, развертывающихся в языке на временной оси и умножаемых дейст­вием пространственного фактора. Для сопоставления двух форм достаточно, если между ними есть историческая связь, какой бы кос­венной она ни была.

Эти противопоставления не самые яркие и не самые глубокие: из коренной антиномии между фактом эволюционным и фактом ста­тическим следует, что решительно все понятия, относящиеся к тому или другому, в одинаковой мере не сводимы друг к другу. Любое из этих понятий может служить доказательством этой несводимости. Таким образом, синхроническое явление не имеет ничего общего с диахроническим (см. стр. 118): первое есть отношение между одно­временно существующими элементами, второе — замена во времени одного элемент другим, то есть событие. Мы увидим ниже (стр. 140), что тождества диахронические к синхронические суть вещи совер­шенно различные: исторически французское, отрицание рas «не» тождественно существительному рas «шаг», тогда как в современном языке это два совершенно разных элемента. Уже этих констатаций, казалось бы, было достаточно для уяснения того, что смешивать обе точки зрения нельзя; но нигде необходимость такого разграниче­ния не обнаруживается с такой очевидностью, как в том различии, к которому мы сейчас переходим.

Стр. 128 – 132