Глава 11. Уезжая в Нью-Джерси, Джо обещал, что как только он устроится, Кейт сможет приехать к нему на выходные

Уезжая в Нью-Джерси, Джо обещал, что как только он устроится, Кейт сможет приехать к нему на выходные. Он был уверен, что на это ему понадобится пара недель, но прошел целый месяц, а он все еще не подыскал подходящую квартиру. Джо работал с раннего утра до позднего вечера, не исключая и воскресений, и спал по четыре часа в сутки. На первых порах ему приходилось заниматься и подбором персонала, и закупкой оборудования для переоснащения завода, и перестройкой взлетно-посадочных полос на аэродроме. Прошло целых шесть недель, когда Джо, позвонив Кейт поздно вечером, сказал, что она может приехать к нему на уик-энд.

Увидев его, Кейт была потрясена — таким усталым и худым он ей показался. Джо и прежде не отличался полнотой, теперь же он стал похож на скелет. Только на осунувшемся лице с неукротимой силой горели его голубые глаза — глаза фанатика. Но когда Джо рассказал ей, что он успел сделать, Кейт поразилась еще больше. Казалось, такое не под силу одному человеку. А Джо был очень рад, что Кейт не только поняла все, что он ей объяснял, но и сумела по достоинству оценить его успехи.

Они провели вдвоем волшебный, фантастический уик-энд. Джо устроил ей экскурсию по цехам завода и прокатил на новеньком самолете собственной конструкции, который только недавно вышел из стен его экспериментальной мастерской. И, конечно, они без конца занимались любовью, доставив друг другу несколько незабываемых часов наслаждения.

Вернувшись в Бостон, Кейт подробно рассказала отцу обо всем, что успел сделать Джо, и Кларк тоже захотел увидеть его завод. В мире бизнеса, в котором он вращался, многие начали понимать, что Джо Олбрайт со своими идеями держит в руках будущее авиации, и Кларк снова задумался о том, чтобы поддержать его начинания некоторой суммой.

Две недели спустя Джо сам приехал в Бостон, чтобы провести с Кейт День благодарения, но почти сразу уехал, потому что на заводе возникли какие-то проблемы. Никогда еще на нем не лежала такая огромная ответственность, и порой это бремя казалось ему чрезмерно тяжелым, однако всякий раз ему удавалось найти отличное решение и с честью выйти из трудного положения. Но времени ему не хватало просто катастрофически, поэтому даже Кейт Джо звонил от случая к случаю. К Рождеству Кейт даже несколько раз пожаловалась ему, что совсем его не видит. За три месяца они встретились только дважды, и Кейт чувствовала себя довольно одиноко. Каждый раз, когда она заговаривала с ним на эту тему, Джо обещал что-нибудь придумать, но все оставалось по-прежнему.

Со временем Кейт стала понемногу склоняться к мысли, что ее мать была права и что им с Джо следовало пожениться. Тогда, по крайней мере, она могла бы поехать к нему, чтобы быть рядом, а не на расстоянии нескольких десятков миль. Когда на Рождество Джо вырвался на денек в Бостон, она заявила ему об этом прямо, но он только отмахнулся от нее.

— Жениться? Сейчас?! Это же просто смешно, Кейт! Кому нужен такой брак? Я днями не бываю у себя на квартире, а если и приезжаю переночевать, то всего на четыре-пять часов. Вряд ли это именно то, что нужно нам обоим. А в Нью-Йорк я пока переехать не могу — на заводе слишком много дел. Потерпи немного, пока я все как следует организую. И тогда…

Кейт тяжело вздохнула. Еще несколько месяцев назад это “тогда” показалось бы ей многообещающим, исполненным смысла и надежды, а теперь звучало как самая обыкновенная отговорка. Ей надоело тайком прокрадываться к нему в спальню, надоело скрывать от родителей их близость. Она чувствовала себя девочкой, которая по малости лет продолжает жить с родителями, а ведь все ее ровесницы и подруги давно вышли замуж. У некоторых уже были четырех-пятилетние дети.

— И что будет тогда? — спросила она устало.

Мы найдем квартиру в Нью-Йорке и поженимся, это я тебе обещаю. Дай мне только время, чтобы разобраться с заводом и аэродромом. Как раз сейчас у нас возникли осложнения с местными властями. Без их разрешения мы не можем продлить взлетную полосу, насколько нам нужно, так как она упирается в какой-то поселок. Придется переселять людей, но сначала надо провести большую подготовительную работу и убедить жителей, что от переезда все они только выиграют…

Кейт слушала его с интересом, однако ей становилось все яснее, что пребывать в таком полуподвешенном состоянии предстоит еще очень долго…

Если не считать этого разговора, праздники они провели неплохо. Вместо полутора дней, как он планировал вначале, Джо сумел задержаться в Бостоне на трое суток, чему Кейт была несказанно рада. Они снова ездили на загородный частный аэродром, чтобы немного полетать, а потом сняли номер в одном из отелей, поэтому, когда Джо настала пора уезжать, Кейт немного приободрилась. Она даже решила, что он прав: не было особенного смысла жениться сейчас. Уж лучше подождать, пока Джо разберется со всеми проблемами и наладит работу предприятия, чтобы оно могло функционировать без его постоянного участия в текущих делах.

Новый год Кейт встречала с Джо в Нью-Джерси. Они были вместе, и это заставило ее вновь задуматься о том, как им обоим повезло. Всего год назад она оплакивала его, почти уверенная, что Джо погиб и никогда к ней не вернется. Тогда Кейт без колебаний отдала бы все, что у нее было, за то, что она имела сейчас, — за его редкие звонки и еще более редкие встречи. “Значит, — решила она, — не стоит роптать на судьбу; надо довольствоваться тем, что дает бог. Кроме того, не вечно же Джо будет так занят! Мы оба молоды, впереди целая жизнь, и многое еще может измениться”.

Январь оказался трудным для обоих. Кейт тщетно искала какую-нибудь работу, чтобы хоть чем-то себя занять, а Джо вступил в серьезный конфликт с руководством профессиональных союзов. Он сам не жалел себя и требовал того же от рабочих, но, несмотря на повышенную заработную плату, далеко не все были готовы работать без выходных по двадцать часов в сутки. В результате январь обернулся для него сущим кошмаром, но февраль оказался еще хуже. Джо не только не сумел вырваться к Кейт на Валентинов день, но даже не позвонил, напрочь забыв о празднике. Местные власти по-прежнему не давали разрешения на переселение поселка, в который уперлась модернизированная взлетная полоса, и Джо почти неделю безвылазно просидел в Нью-Йорке, всячески улещивая политиков и раздавая налево и направо самые щедрые обещания.

О празднике всех влюбленных Джо вспомнил лишь три дня спустя, когда Кейт позвонила ему и, не в силах произнести ни слова, разрыдалась в трубку. К этому времени они не виделись уже шесть недель, и Джо, исполнившись раскаяния, пригласил Кейт приехать к нему на неделю. Он и сам чувствовал себя довольно одиноко и сильно скучал без Кейт. Однако ему по-прежнему приходилось работать по восемнадцать-двадцать часов в день, не исключая суббот, воскресений и праздников, и он знал, что выкроить для нее даже час или два будет очень трудно. Джо буквально разрывался между необходимостью делать дела и желанием быть рядом с Кейт.

Впрочем, все оказалось не так плохо, как ему представлялось. Кейт решительно взяла на себя заботу о его бумагах, которых накопилась целая куча, и хозяйничала у него в офисе, пока Джо носился с одного строящегося объекта на другой. Правда, на протяжении дня он видел ее лишь изредка, но Кейт это, похоже, не смущало. Она выглядела довольной и даже счастливой, к тому же по ночам они могли спать вместе, а это было уже немало. Завтракали они тоже вместе, но потом Джо исчезал и обедал и ужинал уже на бегу, а то и вовсе забывал поесть. Только однажды он сводил Кейт в ресторан, а потом долго мучился из-за потраченного времени.

Вернувшись в Бостон, Кейт объявила родителям, что переезжает в Нью-Джерси и поступает на службу в офис Джо. Она объяснила это тем, что ей надоело бездельничать, а сейчас, после войны, найти какую-нибудь другую работу практически невозможно. Из соображений приличия Кейт сняла для себя номер в отеле, однако фактически она жила с Джо в его квартире и была очень этим довольна. Джо такое положение дел тоже устраивало. По крайней мере, Кейт перестала жаловаться, что они почти не видятся. Теперь он каждый вечер возвращался домой, и они проводили ночь вместе, а утром вместе же ехали на завод.

И Джо, и Кейт были рады, что нашелся хоть какой-то выход, однако у ее родителей он вызывал серьезные сомнения. С самого начала они были против того, чтобы Кейт ехала к Джо в Нью-Джерси, но запретить ей они не могли: Кейт уже исполнилось двадцать три года.

И все-таки Элизабет никак не могла смириться с тем, что ее дочь живет с человеком, с которым она не состоит в законном браке.

Между тем в июне исполнился ровно год с тех пор, как Джо вернулся домой, однако за все это время он ни разу не заговорил с Кейт о помолвке или браке. Она, впрочем, тоже вспоминала об этом нечасто. Работа в офисе захватила ее, и она была загружена работой почти так же сильно, как Джо. Лишь в августе они взяли неделю отпуска и поехали отдохнуть на мыс Код вместе с родителями, однако Кейт почти сразу начала жалеть об этом. Элизабет была очень сердита и на Джо, и на Кейт. Ей не нравилась их безнравственная, внебрачная связь, к тому же она боялась, что Кейт может забеременеть, и у нее не было уверенности, что даже тогда Джо на ней женится. Каждый раз, когда он попадался ей на глаза, в Элизабет с новой силой вспыхивали злость и раздражение.

Джо в ее присутствии тоже чувствовал себя как нашкодивший мальчишка. При виде Элизабет ему хотелось убежать куда-нибудь и спрятаться. Казалось, она обвиняла его, даже когда не произносила ни слова, и от этого Джо сразу становилось очень неуютно и муторно на душе. Кейт было жаль его, но тем не менее она не могла не признать, что мать во многом права. В результате, она буквально разрывалась между любовью к Джо и к родителям.

В конце концов Элизабет поручила мужу переговорить с Джо, так как сама она боялась не выдержать и сорваться. Кларк тоже был не особенно доволен тем, как складывается жизнь у его дочери: по его мнению, они что-то не слишком торопились с помолвкой. Кларк знал, что компания Джо не только освоила производство новых современных самолетов, но и начала приносить солидную прибыль, однако у него по-прежнему не было ни минуты свободной.

— Ты слишком много работаешь, сынок, — сказал Кларк, медленно идя рядом с Джо по мелкому песку океанского побережья. — Я понимаю, что тебе все это интересно, но… Так и жизнь пройдет. К тому же ты слишком торопишься, а когда спешишь, легко совершить ошибку, которую потом будет трудно исправить. Думаю, ты понимаешь, о чем я…

Джо кивнул. Он сразу догадался, что речь идет о Кейт, но по его глубокому убеждению у них все было нормально. “Несомненно, это миссис Джемисон мутит воду”, — подумал он.

— Я уверен, мистер Джемисон, что со временем все войдет в свою колею, и тогда я буду посвободнее. Но не сейчас. Ведь мы только начинаем!

Я понимаю, — кивнул Кларк. — Молодое предприятие, молодой руководитель… Но поверь мне, старику: молодость пройдет очень быстро, ты и оглянуться не успеешь. Так что наслаждайся ею сейчас, пока не стало слишком поздно.

— Но мне нравится то, что я делаю, — возразил Джо. С этим было трудно спорить, и Кларк решил привести последний аргумент, нарушив обещание, которое дал жене перед тем, как удочерить Кейт. Элизабет просила его никогда не разговаривать с посторонними о самоубийстве ее первого мужа и никому не рассказывать, что он не родной отец Кейт. Ей не хотелось, чтобы память об этом подобно темной туче омрачала жизнь дочери, однако Кларк едва ли не лучше ее знал, что Кейт помнит об этом слишком хорошо. К тому же Джо не был посторонним человеком, по крайней мере — для Кейт, и Кларк решил, что он имеет право знать правду. Быть может, думал он, эта история поможет Джо лучше понять Кейт.

— Есть одна вещь, которую тебе следует знать, Джо. Она касается Кейт, — сказал он, когда, утомившись идти по песку, они свернули к дороге и зашли в кафе, чтобы выпить по кружке пива.

— Что-то вы загадками говорите, мистер Джемисон, — усмехнулся Джо.

Кларк ему всегда нравился, к тому же с мужчинами Джо чувствовал себя намного свободнее, чем с женщинами. Кейт была, пожалуй, единственной, с кем ему было по-настоящему легко, но даже она порой его пугала. В особенности неуютно и тревожно становилось ему, когда Кейт из-за чего-нибудь раздражалась или сердилась, что, к счастью, бывало редко. Но когда это все-таки случалось, Джо испытывал сильнейшее и совершенно иррациональное желание бросить все, прыгнуть в самолет и улететь — куда-нибудь далеко-далеко, на другой конец страны. До сих пор ему всегда удавалось совладать с собой; он даже ни разу не поделился с Кейт, какие чувства он испытывает каждый раз, когда она упрекает его в чем-либо. Джо казалось, что расскажи он ей об этом, и это сделает его еще более уязвимым. В детстве его часто называли никчемным, бесполезным нахлебником, и в последующие годы любой, самый легкий намек на то, что он не способен сделать ничего полезного, заставлял Джо испытывать сильнейшее желание убежать на край света. Именно это слабое место инстинктивно почувствовала в нем Элизабет — почувствовала и попыталась использовать, и каждый раз Джо приходилось прилагать огромные усилия, чтобы держать себя в руках.

— Не такая уж это загадка, — ответил Кларк. — Просто мы в нашей семье стараемся об этом не говорить. Именно поэтому я хочу, чтобы ни Лиз, ни Кейт не знали о нашем с тобой разговоре. Это довольно серьезно, и…

— Хорошо, — кивнул Джо, заказав им обоим по кружке пива. — Я обещаю. Что же это за тайна, мистер Джемисон?

— Я не отец Кейт, — с трудом выговорил Кларк: за прошедшие четырнадцать с лишним лет он еще никогда не произносил эти слова вслух.

— Что вы хотите сказать? — осторожно спросил Джо, и Кларк увидел, что тот побледнел. — Я… не понимаю.

— Вернее, не ее родной отец, — поспешил объяснить Кларк, пока Джо не подумал что-нибудь не то. — Я — второй муж Лиз. Она была замужем до меня… долго… почти тридцать лет. Мы-то с ней женаты всего четырнадцать, хотя порой кажется, что прошла целая вечность…

Он слабо улыбнулся, и Джо кивнул. Он давно понял: чтобы полтора десятилетия терпеть рядом с собой такую женщину, как Элизабет, нужно очень сильно любить ее.

— Что же случилось? — спросил Джо, и Кларк сделал из своей кружки хороший глоток.

— Ее первый муж был моим близким другом — добрым, чутким, отзывчивым человеком, и происходил из порядочной и уважаемой семьи. Во время кризиса двадцать девятого года Джон Бэррет потерял все свое состояние, а также деньги тех людей, которые доверили ему право распоряжаться ими. К счастью, деньгами Лиз распоряжались ее родные, которые тогда были еще живы, и она ничего не потеряла. Но Джон оказался нищим в буквальном смысле слова. Хуже того: он был по уши в долгах, которые не мог вернуть. И это его сломало…

Кларк ненадолго замолчал, а Джо вдруг стало страшно. Он не хотел слушать, что было дальше, но сидел неподвижно, словно загипнотизированный, сжимая в руке кружку с пивом.

— Джон Бэррет был честным человеком. Наверное, самым честным из всех, кого я когда-либо знал. Ему нечем было расплатиться с должниками, но хуже всего был позор. Именно позор в конце концов и прикончил его — но не сразу, далеко не сразу! Джон закрылся ото всех в своем кабинете и пил, надеясь, что алкоголь рано или поздно убьет его. Когда же из этого ничего не вышло, он застрелился. Это было в тридцать первом году. Кейт тогда было восемь лет.

— И она… она тоже была там? Она видела, как ее родной отец застрелился? — Джо не скрывал своего ужаса.

Кларк отрицательно покачал головой.

— Слава богу, нет. Лиз нашла его раньше. Но от Кейт не стала скрывать, как он умер. — Кларк вздохнул. — Я знал Лиз много лет, к тому же мы были друзьями с Джоном, и после его смерти я постарался сделать для его жены и дочери все, что было в моих силах. Тогда у меня не было никакой корысти, я просто хотел помочь. К тому же Лиз была настолько потрясена, что порой я боялся, как бы она не отправилась вслед за Джоном. Но она выдюжила, постепенно мы сблизились и в конце концов поженились. Что же касается Кейт, то я полюбил ее, наверное, еще до того, как влюбился в Лиз. В те времена она была напуганной маленькой девочкой, которая чувствовала себя брошенной, преданной собственным отцом. После его смерти Кейт замкнулась в себе, спряталась в свою раковину, и мне потребовалось почти два года, чтобы вызволить ее оттуда. Она перестала верить людям, особенно — мужчинам, и я не могу ее за это винить. Лиз обожала ее, но я не уверен, что у нее был с Кейт постоянный контакт, к тому же она сама была слишком потрясена смертью мужа.

Джо слушал молча, не перебивая, и по его лицу невозможно было угадать, о чем он думает.

— Я только хотел сказать, — пояснил Кларк, — что Кейт понадобилась целая жизнь, чтобы стать такой, какая она сейчас, — сильной, уверенной в себе, веселой, жизнерадостной. Женщина, которую ты любишь, долго оставалась запуганной маленькой девочкой; я уверен — одно время она боялась, что и я тоже оставлю, предам ее. Бедняга Джон, ему не хватило стойкости, чтобы вынести все, что на него обрушилось. Кризис отнял у него не только деньги — он утратил уважение к себе, перестал считать себя мужчиной и главой семьи. Но когда он покончил с собой, он едва не убил и собственную дочь!

— Почему вы мне все это рассказываете? — спросил Джо. Он был потрясен услышанным, поскольку всегда считал, что у Кейт было совсем другое, легкое и безоблачное детство.

Потому что эти события оставили в ее душе глубокий след. Кейт обожала отца, а он покончил с собой и оставил ее одну. Потом она полюбила тебя, но ты ушел на войну и пропал без вести. Два года она держалась, не верила, что тебя больше нет. Теперь, надеюсь, тебе понятно, откуда у нее эта нерассуждающая вера, эта верность, это мужество? Конечно, Кейт сама по себе сильный человек — этого у нее не отнимешь — но для нее допустить, что ты никогда не вернешься, было бы смерти подобно. Потерять любимого человека всегда трагедия, но для Кейт — трагедия вдвойне. Она два года ждала тебя, и с каждым днем ее старые раны начинали болеть все сильнее — я видел это по ее глазам. Если бы Кейт потеряла тебя, это могло бы ее убить, поверь мне, я не преувеличиваю… Кларк пристально посмотрел в глаза Джо.

— Но случилось чудо, — сказал он после едва заметной паузы. — Ты вернулся, и не просто вернулся — восстал из мертвых. На этот раз судьба обошлась с ней милостиво, но все равно какой-то надлом у нее в душе остался. Даже не надлом — просто слабое место, и если ты любишь ее, ты всегда должен об этом помнить. Кейт больше, чем кому бы то ни было, нужны внимание и ласка, нужен свой дом, в котором она могла бы чувствовать себя в безопасности. Она — как птица с перебитым крылом, и как бы высоко она ни летала, ты должен помнить, что одно крыло может ее подвести. Но если ты будешь к ней внимателен, она отплатит тебе такой любовью, какую редко можно встретить на этом свете. Главное, постарайся никогда не давать ей повода бояться, бояться за тебя… — Кларк вздохнул. — Вот зачем я рассказал тебе об этом — чтобы ты знал, через что ей пришлось пройти.

Джо долго сидел молча, обдумывая все, что он только что услышал. Кларк был прав — прошлое Кейт имело огромное значение. Во всяком случае, многое стало Джо яснее. Например, теперь он знал, почему Кейт так переживает, когда они подолгу не видятся. Она никогда не говорила о своем страхе прямо, но он его чувствовал, видел в ее глазах, слышал в ее голосе. Кейт явно боялась отпускать его от себя, но если раньше он полагал, что в ней говорит свойственный женщинам инстинкт собственницы, сейчас ему стало очевидно, что это здесь ни при чем. Она боялась потерять его, боялась по-настоящему! И этот непостижимый, подспудный страх пугал Джо, ибо казался предвестником уз, которых он сознательно бежал всю свою жизнь.

— Так чего же вы от меня хотите, мистер Джемисон? — спросил он, хотя уже наполовину знал ответ.

Мне кажется, ты должен жениться на ней, сынок, — медленно произнес Кларк. — Поверь, сейчас я говорю не как отец, хотя я, конечно, желаю Кейт всяческого счастья. Лиз… Ее заботят, главным образом, приличия. Она хочет, чтобы у ее дочери все было как у всех: свадьба, подарки, белое платье. Но это все чепуха. На самом деле Кейт нужен свой дом — нормальный, крепкий дом, в котором она почувствовала бы себя в безопасности и перестала бояться будущего. К сожалению — или к счастью, не знаю — но обстоятельства сложились так, что такой дом можешь дать ей только ты. И она заслуживает этого, заслуживает гораздо больше, чем другие, потому что она больше перенесла и страдала тоже больше. Когда ее родной отец покончил с собой, он отнял у Кейт нечто такое, чего не смог дать ей я — не смог и никогда не смогу. И никто другой тоже не сможет. Только тебе это по силам, сынок. Разумеется, ты вряд ли сумеешь в полной мере компенсировать Кейт эту потерю, но тебе по плечу изменить ее жизнь. Для этого Кейт нужно совсем немного. Я думаю, ей будет вполне достаточно простого сознания того, что ты — рядом и что ты никуда не собираешься исчезать.

“А как насчет меня?! ” — захотелось крикнуть Джо. То, о чем говорил Кларк, слишком напоминало медвежий капкан, ловушку, собачий поводок, уютную тюремную камеру на двоих. Джо любил Кейт по-настоящему, но брак как таковой всегда таил для него страшную угрозу. Джо дорожил своей свободой куда больше, чем Кларк мог подозревать.

— Я… Я не уверен, что смогу это сделать, — честно признался он. Подобной откровенности с его стороны в немалой степени способствовала третья кружка пива, которую он заказал не дожидаясь, пока Кларк допьет свою.

— Почему? — удивился Кларк.

Брак всегда казался мне чем-то вроде петли на шее… Мои родители погибли, когда я был полугодовалым младенцем, и я попал в семью троюродного брата матери. Не бог весть какое близкое родство, но не в этом дело. Дядя и его жена скверно со мной обращались, да и между собой не особенно ладили, поэтому каждый раз, когда я думаю о семейной жизни, я вспоминаю о своем детстве. У меня было такое ощущение, словно мне к каждой ноге привязали мельничный жернов и бросили в топкое, кишащее змеями болото, из которого не вырваться, не сбежать. Цепи на руках и ногах и короткий поводок на шее — вот что такое для меня семья. От дяди я ушел, как только мне стукнуло шестнадцать, но разве я смогу уйти от Кейт?..

— Ты боишься, что ваша семейная жизнь окажется не такой легкой и счастливой, как ваши теперешние отношения? Но почему это должно произойти? Кейт — хорошая, добрая девочка, и она любит тебя больше собственной жизни. Так с чего ты решил, что это может измениться в один день — что это должно перемениться, как только вы зарегистрируетесь в мэрии?

— Не знаю… — Джо пожал плечами и сделал большой глоток из своей кружки. — А что касается ее любви ко мне… Я знаю, что Кейт любит меня больше всего на свете, но даже это подчас пугает меня. Я не хочу, чтобы меня любили так сильно!

В его глазах действительно промелькнул страх, и Кларк, внимательно за ним наблюдавший, сразу это заметил.

— Почему? Потому что это накладывает определенные обязательства? — мягко спросил он.

— Если хотите — да! — с вызовом ответил Джо. — Я не уверен, что смогу ответить ей такой же сильной любовью. Я боюсь разочаровать ее, мистер Джемисон, разочаровать или причинить боль. А если это случится, я буду чувствовать себя бесконечно виноватым перед ней. Кейт слишком дорога мне, чтобы я мог поступить с ней так…

Джо сам себе противоречил, но Кларк не стал ловить его на слове. Вместо этого он сказал:

— Есть и еще одна сторона дела, о которой вы, молодые, редко задумываетесь. Человек, который не позволяет любить себя, в конце концов остается один. И, поверь мне, это слишком дорогая цена за временное спокойствие, которое ты, может быть, получишь, а скорее всего — не получишь, если будешь убегать от трудностей.

— Возможно, вы правы, — согласился Джо, глядя в свою кружку, которую он успел осушить до дна.

Вы нужны друг другу, Джо! Кейт нужно твое сильное плечо, ей нужно знать, что ты никуда не денешься, что ты достаточно любишь ее, чтобы справиться с собственными страхами и жениться на ней. Но и тебе тоже нужна ее сила и нежность ее сердца. Без них человеку слишком холодно и слишком одиноко в этом мире. Это не пустые слова, Джо, — я сам испытал все это на собственной шкуре, когда умерла моя первая жена. Несколько лет я не жил, а существовал, пока не встретил Лиз. С такой девушкой, как Кейт, ты не будешь знать ни грусти, ни тоски, ни страха — ты только не отталкивай ее, открой для нее свое сердце! Конечно, Кейт иногда бывает упряма, своевольна и способна вывести из себя даже святого, но она никогда не разобьет тебе сердца. Да и сам ты гораздо сильнее и терпеливее, чем думаешь. Ты больше не ребенок, Джо, ты — взрослый мужчина, и никто не может поступать с тобой, как те твои родственники, которые тебя воспитывали. Посмотри вокруг, Джо, — их нет, они превратились в мираж, в дым, в ничто. Так не позволяй же им управлять твоей жизнью, как прежде! Не позволяй детскому страху одержать над тобой верх. Избавься от него. Бегство — не выход! Джо криво улыбнулся.

— Но ведь раньше этот выход годился, и я жил даже как будто неплохо.

— На мой взгляд, это иллюзия, хотя тут ты, конечно, со мной не согласишься, — хмуро сказал Кларк. — Но в любом случае ты даже не представляешь, насколько лучше станет твоя жизнь, если ты разделишь ее с Кейт. И наоборот: если ты ее потеряешь, тебе будет очень, очень плохо. А ты можешь ее потерять, Джо. Женщины — странные создания, иногда они уходят как раз тогда, когда меньше всего ожидаешь. Впрочем, я надеюсь, что с вами этого не произойдет. Такие отношения, как у вас, встречаются не часто. Я бы даже сказал, что вам вряд ли удастся отделаться друг от друга, что бы вы ни делали, как бы далеко ни разъехались. То, что соединяет вас, слишком сильно и глубоко — я вижу это по твоим и по ее глазам. Если вы расстанетесь, то проиграете оба. Такая любовь, как у вас, бывает только раз в жизни, и вы либо будете вместе, либо погибнете по одиночке.

Эти слова прозвучали для Джо как пожизненный приговор, но даже страх, который он испытывал, не помешал ему понять, что Кларк прав — прав во всем.

— Хорошо, я подумаю, — сказал он.

Кларк молча кивнул. Он сказал все, что хотел, и добавить ему было нечего. Его сердце болело за обоих, и он увещевал Джо так, словно он был его родным сыном.

Джо был искренне благодарен Кларку за откровенность, хотя на самом деле то, что он узнал о настоящем отце Кейт, только все усложнило. Теперь, когда ему стало известно о самоубийстве Джона Бэррета, груз ответственности, которую он на себя взвалил, стал еще тяжелее. А ведь у него хватало собственных проблем и сомнений, вынесенных из далекого детства. Одно было бесспорно: Джо еще никогда не любил так сильно, как он любил Кейт, и почти не сомневался, что вряд ли сможет испытывать что-то подобное к кому-нибудь другому. Он сознавал, что их чувство уникально и неповторимо. Вся ирония заключалась в том, что Джо любой ценой стремился сохранить свою свободу и независимость, а Кейт, напротив, стремилась связать себя с ним самыми крепкими узами, какие только существуют. И кто победит в этом “перетягивании каната”, Джо предсказать не мог. Да и будет ли он, этот победитель? В обоих случаях один неизбежно делал несчастным другого.

“Как бы то ни было, — решил Джо, — чтобы научиться этому танцу вдвоем, необходимо время, время и еще раз время”.

Кларк это тоже понимал и был рад, что времени у обоих вполне достаточно. И Кейт, и Джо были молоды, вот только хватило бы им ума не разбежаться после первых же трудностей. Но тут он мало что мог сделать, и ему оставалось только молиться, чтобы бог дал обоим терпение, мудрость и снисходительность к слабостям друг друга.

В поселок Кларк и Джо вернулись на такси: оба слишком много выпили, чтобы идти обратно вдоль берега. Машина домчала их до места за несколько минут, но в салоне было душно, и Кларка совершенно развезло, хотя он выпил вдвое меньше Джо. Элизабет заметила это, как только он вышел из такси, но ничего не сказала даже тогда, когда Кларк, пошатываясь, поднялся на крыльцо и крепко ее обнял. Она только рассмеялась, и Джо, предусмотрительно поддерживавший Кларка под локоть, почувствовал, как у него отлегло от сердца. Он был рад, что миссис Джемисон не ругала ни мужа, ни его. Напротив, она держалась на редкость приветливо и даже принесла обоим по большой чашке крепкого кофе.

— Жаль портить кофе хорошую выпивку, — заметил по этому поводу Кларк и, взяв чашку обеими руками, чтобы не расплескать, подмигнул Джо. За прошедшие несколько часов они стали ближе друг другу, и Джо знал: что бы ни произошло между ним и Кейт, они с Кларком останутся друзьями.

После ужина Джо снова пошел прогуляться вдоль берега, но на этот раз — с Кейт. Им хотелось побыть вдвоем и насладиться последними часами отдыха: завтра обоим предстояло возвращаться в Нью-Джерси.

В самом начале прогулки Джо удивил Кейт. Ласково обняв ее за плечи, он привлек ее к себе и поцеловал в губы, а во взгляде его светились такие любовь и нежность, что у Кейт сладостно заныло сердце.

— Зачем ты так напоил моего папу? — со смехом спросила она, пытаясь за шуткой скрыть свое смущение. — Он в жизни так не напивался!

— Зато мы прекрасно провели время. По-моему, мистер Джемисон остался доволен, — ответил Джо.

Он смотрел на Кейт и чувствовал, что в его отношении к ней многое изменилось. Нет, он вовсе не перестал бояться, что любые обязательства свяжут его по рукам и ногам, однако теперь ему хотелось защищать Кейт от всего на свете, и в первую очередь — от самой себя. Внешне Кейт выглядела сильной и уверенной, но в глубине души она до сих пор оставалась маленькой, испуганной девочкой. Точно так же и он по-прежнему иногда чувствовал себя одиноким, маленьким мальчиком, который не был нужен ни одной живой душе. Сама судьба помогла им встретиться лицом к лицу на званом вечере в Нью-Йорке, и Джо до сих пор помнил, как ослепила его неземная красота Кейт, когда он увидел ее в первый раз.

— Знаешь, — сказал он небрежно, когда они прошли по песку еще немного, — я бы хотел, чтобы ты вышла за меня замуж. Как ты на это смотришь?

От неожиданности Кейт даже остановилась.

— Замуж? К-когда?

— Скажем, в ближайшее время…

— Может быть, ты все еще пьян? — Кейт не верила своим ушам.

— Кажется, нет, хотя какое это имеет значение? Главное, мне кажется, у нас может получиться. Семейная жизнь, я имею в виду…

Джо говорил без особой убежденности, однако важно было уже то, что впервые за свои тридцать пять лет он был согласен попробовать. Кейт подозрительно прищурилась.

— Хотела бы я знать, что заставило тебя передумать, — проговорила она задумчиво. — Может, папа снова выкручивал тебе руки? Если так, то я…

— Нет-нет! — поспешно сказал Джо. — Он только предупредил, что если я не поумнею, то могу тебя потерять, а мне этого совсем не хочется.

— Ты никогда не потеряешь меня, Джо. Никогда, если это будет зависеть от меня, — негромко ответила Кейт.

Ей было почти жаль его: она уже начала понимать, как много значила для Джо его свобода.

— Тебе вовсе не обязательно жениться на мне. Я все равно буду любить тебя, — добавила она тихо.

— А может быть, я хочу жениться на тебе! — сказал он с вызовом. — Так как же, Кейт? Что ты ответишь?

— Отвечу, что это было бы чудесно, — сказала она совсем тихо и улыбнулась, а Джо почувствовал, что еще никогда не любил ее так, как в эти минуты. — Просто чудесно… — повторила она и вдруг нахмурилась. — А ты уверен, что действительно этого хочешь?

— Хочу, — честно ответил он. В своем разговоре с ним Кларк назвал все вещи своими именами, и Джо понял, что и сам считал так же, просто раньше ему не хватало мужества признаться в этом даже самому себе. — Я только не думаю, что нам нужно особенно спешить, — добавил он осторожно. — Поспешишь — людей насмешишь, к тому же мне надо… гм-м… свыкнуться с этой идеей. Думаю, что год был бы оптимальным сроком. А пока — не будем никому об этом говорить, хорошо?

— Я согласна, — тихо сказала Кейт.

После этого они еще долго сидели на океанском берегу и молчали. Когда же луна, серебрившая волны, зашла за тучу, они поднялись и все так же молча пошли обратно в поселок.