Глава 28. Перемены.

До конца января нового взводного так и не назначили. Пришли трое новых пацанов нашего же призыва, стали потихоньку вживаться. А я смотрел на их обалдевшие лица и гадал – таким же ли я был всего четыре месяца тому назад.

На место замка[24] перевелся с разведвзвода Мишаня, сержант срочник. Я как- будто видал его где то раньше, но не мог вспомнить где. Командирских замашек не было в нем совершенно, мужиком он был умным, серьезным и толковым, несмотря на медвежью внешность деревенского амбала.

- Так вы са-а-ами поди взво-о-о-одника подстрелили?! – заикаясь тянул Мишаня.

- В смысле? За что? Его ж любили как отца родного!

- Да не, Я-а-ага. Я смотрю – половина взво-о-ода с ору-у-ужием как цэ-е-елка с хре-еном обраща-а-ается. Случа-а-айно, всмы-ы-ысле.

- Да нет, Миша. Я же рядом с ним сидел на броне! Не могло того быть!

- Так ты спино-о-ой к остальны-ы-ым сидел, так?..

Эта незаконченная беседа поселила во мне червя. Не так чтобы поверил я, что Шулятьева подстрелил кто-то из наших, умышленно. Но оглядывая товарищей своих по роте видел, как в пылу очередной разразившейся из-за пустяка ссоры, бьют бойцы друг-друга по мордам, а запыхавшись – шараят судорожно руками вокруг. И тогда понятен стал смысл очередного приказа по батальону: оружие сдавать сразу после возвращения с выезда или смены с караула. Во взводные палатки с оружием не входить. И даже если очередное усиление бдительности объявлено – все равно с автоматом в обнимку спать нельзя. И было это правильно. По крайней мере – выстрелов случайных в батальоне стало звучать немного меньше.

В батальоне вообще многое менялось. Возле каждой роты построили из бетонных блоков КХО. Оружие там ржавело неимоверно, но получать его стало сподручней. Построили караульное помещение взамен палатки, и в караул ходить стало интереснее: заступил на пост – имеешь право требовать с гонцов до пьяного хутора семечки; сменился – блаженствуй в новой караулке, единственном в батальоне месте, где можно нормально просушить сапоги.

Между палатками протягивали трубы. Предполагалось, что еще до конца зимы во всем батальоне отопление станет полностью газовым, взамен осточертевших дров.

Оркестр уехал. Мне его не хватало. Не хватало блеска меди на утренних разводах, забавной «грации» пузатого тромбониста, мирных песен, подслушанных в детстве. Каждый раз, проходя мимо палатки где обитали музыканты, я вспоминал «Серенаду солнечной долины» в их оригинальном исполнении, и походка моя чуть преображалась.

Однажды «новостью дня» стало позорное изгнание взводника из первой роты, молодого летехи. Оказался он извращенцем, имевшим обыкновение и навязчивую страсть - интимно сосать писюны у наиболее забитых доходяг из числа срочников. Ржали на эту тему яростно.

Ловили и других извращенцев. Возле бабского сортира иногда застукивали доходяг за онанизмом, ржали опять же, пинали маленько... И была еще одна какая-то штабная баба, которая по утрам шарахалась с опухшей от похмелья рожей по ротам, и вглядывалась в лица, дыша перегаром.

- Чего ей надо? – спросил я как-то у Еруслана.

- Ищет она таинственного ночного трахаля…

- Чего?!

- Да бухает она безбожно. Напивается и падает где попало. А найдет ее кто – тот и есть таинственный ночной трахаль.

Это совсем не было похоже на реальность. Это был суровый бред. И сам я начинал уже сомневаться в своей адекватности, ибо если у людей вокруг поехала крыша по какой-то своей причине – то почему такой же причине не найтись и для меня?

Глава 29. Новости.

Работать ездили часто и надолго. Облазили весь Грозный с пригородами, катались в горы. Ночевали как цыгане под небом или в руинах, отчего многие простыли и мучились кашлем. Исцарапали десны об сухари. Сухие пайки грели в котлах на огне, разводить который додумались ружейным маслом. Старшина за масло ругался. Он не знал пока, что был у нас еще один секретный способ греть консервы.

Когда вставали ночевать в поле, где дров не было никаких – дербанили выстрелы от РПГ[25]. Вскрывали картонные тубусы со стартовым зарядом и оперением, которые прикручивается к ракете перед выстрелом, и доставали из них полоски артиллеристского пороха. Полоски эти горели яростно, жарко – только успевай подбрасывать. Растопки лучшей придумать было невозможно. Вот только разукомплектованный выстрел становился совершенно бесполезен, разве что врага по голове ударить.

Иногда пара машин со Снеговым во главе отправлялась в свободный поиск. Искали «самовары» - спрятанные в лесу кустарные минизаводы для производства самодельного бензина из краденой нефти. Иногда даже находили. Саперы лепили на самовар тротил, разматывали провода, и с нехорошим блеском в глазах давили на кнопку. Для надежности и потехи ради - дырявили самовар ЗУшкой, чтобы сложнее было его восстанавливать. Огня и копоти было много. Веселились как умели.

Но уставали адски. Поэтому когда появилась новость о том, что роту решено расставить по заставам – обрадовались. Думали, что любое место лучше батальона, а сидя на заставе, пусть даже в окопе, шансов словить пулю наверняка меньше, чем катаясь по всей Чечне.

Начали собираться. Когда рассовали по грузовикам кровати с матрацами и прочий хлам – стали прощаться взводами. Смотрели друг другу в лица, гадали когда увидимся снова, обнимались, и желали чего-то правильного…