Глава 22. Кровь с молоком.

Я не мог понять - как относятся к нам местные.

Когда проезжали мы через селения – видели точно такие же дома, как и на родине. Возле домов кое-где бродили такие же точно куры. Только ворота возле домов почти всегда стояли железные, высокие и глухие. И очень часто ворота были как в густых оспинах – в пулевых пробоинах.

Редкие местные мужчины, стоя возле своих домов, смотрели на нас молча. Так смотрят на приближающуюся непогоду, на падающий курс доллара, на капризного соседского ребенка, на бесноватого начальника, дорвавшегося до власти, на бомжа на остановке общественного транспорта. Словом – как на что-то неприятное, но с чем приходится мириться и жить. Когда мы проезжали мимо, мужчины уходили во двор, а вслед нам выбегали мальчишки и кричали что-то, размахивая руками в клубах дизельной гари. Жесты их были характерны и не обещали, что из пацанов вырастет что-то достойное.

На базарах ситуация менялась. Ассортимент товаров, заманчиво разложенных на грубо сколоченных или сваренных из металлолома прилавках, так или иначе адресован был военным: обувь и форма, снаряжение на любой вкус – как в добром военторге. Сувенирные ножи, зажигалки, сборники сканвордов и анекдотов, журналы с женщинами в развратных позах, игральные карты, магнитофоны, кассеты с афганскими и чеченскими песнями, водка, лапша быстрого приготовления, гирлянды туалетной бумаги – все, чего только может пожелать обремененный деньгами военнослужащий. Торгаши радовались нашему приезду как возвращению пророка, здоровались с офицерами по имени и отчеству, как о самой первой своей заботе говорили о заказах и гоняли вездесущих пацанов, норовивших отстегнуть рожок с автомата зазевавшегося покупателя. Однако стоило только колонне отъехать от торгового места – зло и брезгливо плевались в грязь под ногами, бормоча что-то под нос.

Понятно, что испытывать какие-то нежные чувства к военным поводов находилось мало. Скорее даже наоборот. То какому-нибудь офицеру, сидящему в кузове замыкающей колонну машины, виделись в идущей на обгон легковушке шахиды. Со страху ли, или от скуки всаживал он в радиатор пару-тройку выстрелов. То механик-водитель БМД не вписывался в поворот и переезжал остановившуюся на обочине волгу. То солдатня, стрелявшая в округе зайцев, совершенно случайно добывала заблудшего барана. Бывали и более неприятные случаи.

Однажды поутру, готовясь к очередной проверке паспортного режима в каком-то небольшом селении, стояли мы у крайних домов. Пока командование решало - как бы ловчее охватить населенный пункт в кольцо и с какого боку в него входить, мы курили, разглядывали окрестности и чувствовали, как после часового грохота гусениц возвращается слух.

Где-то за спиной чавкнул подствольник. Граната с характерным противным звуком прошелестела над головой и бахнула в одном из дворов.

- Э-э-э! Совсем звезданутые? Какой дебил это исполнил? – понеслись негодующие выкрики. Сознаваться, однако, никто не спешил.

Пошли смотреть - куда пала и чего натворила граната.

Граната попала в хребет коровы, привязанной во дворе к сараю. Корова билась в агонии, размазывая под собой парившие в утренней прохладе разводы крови и молока. Бабка, доившая корову, не пострадала, если не считать легкой контузии, совершенно необязательной в ее преклонном возрасте.

Мы с пацанами рассуждали позже, что случайный выстрел (если только он действительно был случайным) допустил кто-то из офицеров, поскольку боекомплект у нас никто не проверял. Да и обязательной в таких случаях показательной раздачи пряников по поводу инцидента - не состоялось.

И еще решили мы, что местные нас наверняка не любят.

Ибо не за что.