Розыскной процесс по Соборному уложению

В судопроизводстве по политическим и уголовным делам (разбой, грабеж, татьба и сопряженные с ним убийства), а так же крепостные дела о холопах, крестьянах, поместьях и вотчинах без­раздельно господствовал розыскной, инквизиционный процесс, в котором активная роль принадлежала не сторонам, а судьям как представителям государственной власти. Политический про­цесс всегда начинался с извета представителю власти на то или иное лицо о его замысле относительно преступления или уже о совершенном преступлении. Из 22 статей II главы Уложения 6 статей посвящено регулированию извета, как своеобразного процессуального института, представляющего собой начальную и необходимую стадию политического процесса[38].

Дело в розыскном процессе могло начаться с заявления потерпевшего, с обнаружения факта преступления (поличного) или с обычного наговора, не подтвержденного фактами обвинения («язычная молва»). После этого в дело вступали государственные органы. Потерпевший подавал «явку» (заявление), и пристав с понятыми отправлялся на место происшествия для проведения дознания. Процессуальным действием был «обыск», т.е. допрос всех подозреваемых и свидетелей[39].

Уложение подчеркивает привилегированное положение господствующего класса. Так, если оговору (обвинению) под­вергались феодалы и зависимые от них люди, то при производ­стве розыска пытка применялась к феодально-зависимым. Фе­одалы же могли быть подвергнуты пытке только в том случае, если их оговорят (обвинят) на пытке собственные крестьяне и холопы (глава XXI, статья 47).

При этом если оговоренными (обвиненными) являлись знатные люди (дворяне, дети боярские, торговые люди), Уло­жение запрещало применение пытки до назначения обыска (гла­ва XXI, статья 39). При оговоре же феодалами зависимых от них людей в разбое, татьбе или подводе оговоренные (обви­ненные) подвергались пытке без назначения обыска и при от­сутствии на них оговора (обвинения) со стороны других лю­дей, что закрепляло неограниченную власть феодала над под­властными ему людьми (глава XXI, статья 48).

Обыск проводился особыми сыщиками. Каждого обыск­ного человека допрашивали отдельно. Как и всякий свидетель, он приносил присягу, по окончании допроса подписывал про­токол (глава X, статьи 156—157).

Соборное уложение 1649 г. допускало расследование дел, возникших по частным жалобам, устанавливая обстоятельства, при которых иски, начатые по заявкам частных лиц, подлежат расследованию розыскным процессом. При этом истец мог на­чать дело розыском только на основании поличного (краденая вещь, найденная у вора и уличающая его в краже), поваль­ного обыска или язычной молки (по словесным показаниям, по словесной молве)[40].

Обвинение в разбое со стороны частного лица предпола­гало общий, исковый порядок в Судном приказе. Однако при определении неподсудности рассматриваемого дела Судному приказу или необходимости применения пыток в процессе рас­смотрения дело передавалось в Разбойный приказ для решения его по существу, где татя, пойманного с поличным, подверга­ли пытке (глава XXI, статьи 49-51).

После опроса свидетелей, повального обыска, примене­ния пыток выносился приговор. Наиболее жестоким было след­ствие по делам, называемым «государевым словом и делом» - о преступлениях против государя и государства (глава II, ста­тья 1). В подобных процессах господствовали откровенно ро­зыскные формы и пытки с целью выбивания показаний, хотя лишь небольшое число случаев действительно представляли ре­альную государственную опасность. Многие из них были связа­ны просто с «пьяным делом», желанием отомстить недругам, скрыться с места жительства и т. д.