Значение термина «наркотик» в российском праве

Начинать борьбу с наркоманией необходимо с корректного определения термина «наркотические средства», которое вообще отсутствует в российском законодательстве, так как в соответствии с Федеральным Законом «О наркотических средствах и психотропных веществах» термин «наркотические средства» толкуется следующим образом – это «вещества синтетического или естественного происхождения, препараты, включенные в Перечень

наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров,

подлежащих контролю в Российской Федерации, в соответствии с

законодательством Российской Федерации, международными договорами

Российской Федерации, в том числе Единой конвенцией о наркотических

средствах 1961 года»[62].

Данная интерпретация не разъясняет значения термина «наркотические средства» в рамках российского права, а лишь представляет собой догматический (в связи с отсутствием терминологии) включённые в список вещества. Внесение в список делегировано федеральным органом исполнительной власти по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ[63]. Что же касательно международного права, то «Единая конвенция о наркотических средствах 1961 года» также нисколько не поясняет значения термина «наркотического средства», давая следующее определение:

«наркотическое средство» – «любое из веществ, включенных в списки I и II - естественных или синтетических»[64].

Но, в отличии от российского Федерального Закона, в «Единой конвенции» есть требования к наличию опыта должностных лиц, занимающихся добавлением новых веществ в списки наркотических веществ – трое членов Международного комитета по контролю над наркотиками из тринадцати в Совете, должны иметь медицинский, фармакологический или фармацевтический опыт[65].

В ФЗ «О наркотических средствах» правовой механизм изменения списков наркотических средств, не требует какой-либо компетентности применения научной методологии, а включается исключительно догматическим способом, в соответствии с правовым механизмом.

Разумеется, ничто не запрещает ФСКН вносить в списки запрещённых веществ изменения и при этом консультироваться со специалистами. Но ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» не обязывает принимать решения, в соответствии с методологией науки и не требует привлечения компетентных специалистов из научных учреждений, чем, соответственно, уполномоченные вносить изменения в списки наркотических средств сотрудники ФСКН могут пренебречь.

Ещё одним недостатком данного Федерального Закона является отсутствие требования аналогичного международной конвенции – в организации, делегированной вносить изменения в списки запрещённых веществ, обязательно должно находиться определённое число лиц, которые хотя бы формально имеют опыт, связанный с медициной, фармакологией или фармацевтикой.

Данный пробел правового механизма по изменению списка запрещённых веществ способен привести к тому, что относительно безопасное вещество может быть отнесено к запрещённым и наоборот – опасное вещество, являющееся полноценным наркотиком, может в подобном перечне не оказаться.

В частности можно принести пример с «курительными смесями», которые активно начали распространяться с 2007 года[66]. В частности, в 2008 году эти продукты приобрели исключительно высокую популярность в Германии и других странах Европы благодаря интернету и последовавшим сообщениям в СМИ, где их именовали “легальными альтернативами” каннабису.[67] В Российской Федерации данные вещества, де-факто являясь наркотиками[68], но при этом де-юре не числились в списке запрещённых веществ до 2015 года[69], так как до того момента не входили в «перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации" [70].

«Курительные смеси» были запрещены Роспотребнадзором в 2009 году, без предварительного осуществления каких-либо изменений в «перечне наркотических средств»[71].

Само по себе распространение по мировому рынку синтетических наркотиков произошло, в том числе, благодаря несовершенству правовых механизмов государств, которые использовали списки запрещённых веществ, дополняющиеся по догматической основе. Де-юре новые синтетические наркотики не входили в списки запрещенных веществ и были легальны[72], но де-факто они были эквивалентны наркотикам традиционным[73] и даже представляли большую опасность, нежели традиционные - в настоящий момент в фармакологии и токсикологии различных синтетических каннабиноидов, добавляемых в травяные продукты, известно относительно немного. Однако некоторые из таких веществ могут обладать более высоким аддиктивным потенциалом, чем каннабис, вследствие более быстрого развития привыкания и зачастую могут оказывать более сильное и более продолжительное токсическое действие.[74]

Всплеск появления синтетических наркотиков привёл к тому, что в 2013 году существовало около 250 новых психоактивных веществ, которые не были глубоко исследованы и не подлежали международному контролю. Тогда впервые в истории число видов де-юре легальных наркотических веществ превзошло количество веществ, чье использование регулировалось международными конвенциями. [75]

Поэтому необходим иной правовой механизм, при котором любое де-факто наркотическое и психотропное средство, будет всегда де-юре являться наркотическим и психотропным средством, даже без включения в «списки запрещённых веществ». А для этого необходим новый федеральный закон, в котором должен присутствовать корректные и всеобъемлющие термины – «наркотик» и «наркотическое средство», которые в данный момент, просто не существуют в российском праве.