Я люблю ублюдка, или почему мои руки в крови? ПОВ Миши.

Такой преданный. Такой милый по отношению ко мне. А когда во сне он шептал мое имя… Его губы, всегда такие горячие и соблазнительные. Как я смогу – в чужой стране…без него? Мама что-то тараторила прямо мне на ухо, я ее, собственно, не слышал. Как будто я нуждался в объяснениях того, какая эта Кристина красивая! Семья Малиновых перебралась в Америку несколько лет назад. Евгения Ивановна и Григорий Михайлович были людьми добрыми и иногда даже приятными в общении, но, хоть я и видел все их семейство один раз, я сразу понял, что к бизнесу они относятся очень серьезно. Они были нефтяными магнатами, а наша семья владела заводами по крупногабаритной строительной технике, плюс, мы изготовляли буровые установки специально для Малиновых. Их дочь – Кристина Малинова – была вроде как очень умной, красивой и милой девушкой, но разве она могла сравниться с Максом? Хотя, насколько помню свой опыт общения с Кристиной, они с Максом полные противоположности и могли бы подружиться. Стюардесса шныряла туда-сюда по салону. Мы летели на частном самолете, и я уже расслабился, готовясь к длинному полету. Мама раскрыла очередной детектив и, наконец, поняв, что меня как-то совсем не интересует ее описание Кристиночки, замолчала. Что ж, это и к лучшему. Даже если это брак по расчету, почему именно я?! Мне девятнадцать, и я на два года старше едва ли семнадцатилетней Кристины, для которой еле-еле выбили разрешение на брак за границей. Но разве для богачей вроде нас есть что-то невозможное? За своими рассуждениями и мыслями о богачах я заснул.

- Миша, пожалуйста…Давай сделаем это…

Макс лежал подо мной. Его тело блестело от пота, и я видел, что он готов на все. Мои руки скользили по его груди и дразнили соски. Он громко застонал, когда моя вторая рука начала ублажать его возбужденную плоть. Он извивался у меня под руками, и я не мог больше терпеть. Я уже собирался войти в него и потянулся за кремом, стоящим на тумбе, как вдруг:

- МИША! Проснись уже! Весь полет проспал!

О, да… Конечно, это был сон. Никто не мог и ожидать чего-то подобного наяву от Макса. В постели он был жутко застенчив… Хотя, может быть, это только со мной? На душе заметно потеплело от этой мысли. Хотя, боль осталась. Но я ведь не покидал его навсегда? Это был брак без обязательств, хотя…одно было – не засветиться в прессе. А остальное, в общем-то, было не так уж и важно. Я поплелся к выходу из самолета. У трапа нас ждала роскошная машина, видимо, посланная Малиновыми. Сильно затонированные стекла «Мерседеса» не позволяли разглядеть, кто уже сидел внутри. Мама, не обращая внимания на протянутую водителем руку, сама забралась в машину и жестом поманила меня к себе. В машине сидела Евгения Ивановна. Она вежливо поздоровалась со мной, зато искренне поздравила мою маму с прилетом, и женщины стали оживленно о чем-то болтать. Хотя, нет. Сначала она спросила маму о перелете, а потом переменилась в лице и тихо-тихо сказала.

- Свадьбы не будет. Вчера, как раз когда вы вылетали, Кристина села на самолет, забрала добрую пачку денег и документы. Села на первый рейс до Москвы и улетела. Мы отправили за ней людей, но выследить ее не смогли.

Кажется, с этой минуты я верю в бога. Мое сердце затрепетало от мысли, что мне не придется идти под венец.

- Но, я надеюсь, мы сможем заключить сделку и без брака, раз моя дочь не может выполнить свои обязанности. Это займет недельку, а потом я бы хотела пригласить вас погостить у нас месячишко. И имейте в виду: отказа я не приму.

- Ого, фигасе, заявленнице!

Но, как всегда, не дав выход всему тому «ненужному», как выражалась мама, из моей головы, Ефросинья Петровна улыбнулась и стала нести бред про то, как же нам…ага, конечно…как ЕЙ будет приятно погостить на их вилле. Интересно, как там Макс? Олег обещал молчать про брак и сказать, что у меня колледж за границей, в котором резко отменили так же резко начавшиеся каникулы, и что я улетел, не успев сказать «до свидания». После чего он сказал, что лучше уж мне ему не звонить. Я согласился и маму настоятельно попросил об этом же. Скажу прямо, я любил Америку. Мы прибыли в международный аэропорт в Лос-Анджелесе, и, разумеется, у Малиновых был дом на Беверли Хиллз. Их дом был просто шикарен, как, собственно, я и ожидал. Мне выделили красивую комнату, в которой была стеклянная стена. Компьютер, джакузи, телефон, огромная кровать. Все, что только можно пожелать, в общем. Хотя, и в Москве я имел все то же самое – кроме стеклянной стены и ужасной жары, которая меня «немного» нервировала. Вы спросите, почему мы не ходим в частную школу и не живем на Рублевке? Все просто: наш отец всегда хотел дать нам с братом понимание того, что мир не делится на бедных и богатых, на хороших и плохих. То, что люди такие, какие они есть. Всю жизнь нас воспитывали в серьезности и по той же причине нас повели в обычную школу. Дабы показать то, как живут люди из среднестатистических семей верхушки среднего класса. Квартира у нас была, по мнению отца, вполне нормальная. Кроме нее у нас была недвижимость в Сочи. Виллы в Испании, Бразилии, квартира в Нью-Йорке, дом в Англии и обыкновенная дача, которую очень любила посещать зимой наша мать. Не могу сказать, что мои родители были избалованы деньгами, и своих детей они тоже хотели вырастить подобающим образом. Спустя полдня валяния дурака, я решил все же прогуляться, одевшись в джинсы с футболкой, на которой по-английски было написано «I’m from Russia, and I’m proud of it!»*.
Я попросил Евгению Ивановну вызвать мне такси и отправился в центр города. Я любил Лос-Анджелес с его шумными ночами, никогда не закрывающимися казино и ресторанчиками, утверждающими о лучшем в мире кофе. Конечно, не упустив возможности, я завалился в ближайший бар и как следует напился. Помню, как такси вызвал и на безупречном английском попросил отвезти меня по указанному адресу. Водитель сомнительно посмотрел на меня, но я протянул ему 100$ -ую купюру, и он надавил на газ. Максим…как ты там без меня?..
Дальше все было обычно – утром я проснулся с ужасной головной болью под грозным взглядом матери. Короче, мне было запрещено, так сказать, гулять, и я проводил время в кинотеатре Малиновых или в бассейне. В крайнем случае, я всегда мог вызвать такси и отправится на побережье, крошечный кусочек которого был подарен лично нам с Кристиной в честь, так сказать, преждевременной помолвки. Эта девчонка нехило так зашифровалась, раз ее до сих пор не могут выследить… И вправду, умная.

Так прошел месяц. Сколько бы я ни просил маму улететь, она твердила про то, что я такой неблагодарный сын и не принимаю гостеприимство тети Жени, чей муж, после двухдневного пребывания с моей мамой в одном доме, решил отлучиться в «деловую» поездку. Ах, как я его понимаю. Я жутко беспокоился за Макса и не мог думать о чем-то, кроме бедного мальчика по ночам. Он снился мне все время. Я просто жаждал вернуться, обнять его, зарыться руками в его волосы и шептать ему на ушко всякие приятные глупости. И вот, наконец, моей мамочке надоело мое постоянное нытье - и вот я сижу в самолете и улыбаюсь до ушей при мысли о том, кого я скоро увижу. Ох, как же тогда я ошибался….

Мой самолет приземлился в аэропорту Домодедово, и я, уверенный, что меня ждет машина, отправился со своим чемоданом на улицу. Ах, как же все-таки было хорошо от русской весенней прохлады. Я уже не мог сдерживать улыбку и, наверное, светился изнутри. Водитель так вообще всю дорогу неуверенно посматривал на меня, видимо, ища признаки приступов ломки, или что там еще при употреблении наркотиков бывает? Да уж, редко я показывал такое счастье на лице. Но ведь я, и вправду, возвращался к человеку, которого смог полюбить за каких-то два дня. Вот он обрадуется, и я скажу, что я сдал экзамены… Хотя, нет, я не хочу ему врать. Я просто все расскажу.
Вот я уже поднимаюсь в лифте. Дверь закрыта на все замки… хм, странно, мы так обычно не закрываемся. Я тихо вхожу. В квартире – тишина. Хотя, нет... Мне кажется, или я только что слышал голос Олега? Я иду в комнату к брату и открываю дверь, заглядывая внутрь. Ох… Лучше бы мне этого не делать… Макс оттягивает ворот футболки Олега на себя, притягивая того для поцелуя. Сам он сидит сверху и уже вполне настойчиво тянется второй рукой к джинсам братишки.

- Макс…

У меня хватает сил лишь на шепот – и ни на что больше. Просто нет сил говорить ему что-либо. Тут они оба соизволили, наконец, обратить на меня внимание. Глаза Макса широко открылись. В его серых глазах – океан боли и непонимания. А потом в них мелькает что-то, похожее на преданность… ПРЕДАННОСТЬ?! Этот ублюдок, наконец, находит, что мне сказать.

- Миша?

Нет, блин, я бурундук. А что, не видно?!

*Прим автора: Дословно переводится как: «Я русский и горжусь этим».

***Ваш автор ОЧЕНЬ просит отзывов и особенно оценок! Я к тому же заболел так что прошу в двойне***

Когда мне плохо, я пою. Когда я пою, становится всем плохо. Когда всем становится плохо, мне становится хорошо.