Во имя счастья своего

На стеклянном витраже у входа в аэропорт нас приветствовало напечатанное максимально крупным шрифтом оптимистическое объявление: «Уважаемые пассажиры! В связи с погодными условиями, рейс “Москва — Берлин” перенесён с 16 ⁰⁰ на 18 ⁴⁰. Администрация аэропорта “Домодедово”». «Оптимистическое» потому, что к нам, улетающим в Индию, это безобразие, Слава Богу, не имело никакого отношения.

Мы вошли в здание аэровокзала, и подошли к приёмной, где толпились возмущённые пассажиры.

— Здравствуйте! Чем могу помочь? — слёту отчеканила девушка-администратор.

— Здравствуйте! — поздоровался я. — Могу я приобрести два билета на рейс в Индию?

— Да, конечно! В каком городе Индии вы бы хотели, чтобы приземлился ваш самолёт?

— В каком смысле?.. Там что, в каждом городе аэропорт?

— Да, почти в каждом, — невозмутимо ответила администратор.

— Вы знаете, мы никогда не летали в Индию… Что бы вы нам посоветовали? Где, на ваш взгляд, интересней?

После паузы администратор решила сразить меня своими познаниями в географии:

— Ну, например, как вы знаете, Нью-Дели — это официальная столица Индии. — И с чего она взяла, что я это знаю? — Здесь, конечно, без комментариев… Мумбаи, бывший Бомбей — не менее знаменитый город… Панаджи в штате Гоа — очень модный сейчас город, особенно среди молодёжи… Колката (в прошлом Калькутта), Ченнай в штате Тамил-Наду…

— Давайте остановимся на Бомбее, — прервал я девушку, которую, судя по надписи на бейджике, звали Олей. — Как он там правильно называется?

— Мумбаи.

— Прекрасно! Давайте два билета до Мумбаев.

— Хорошо. Будьте добры, ваши паспорта.

Я дал девушке наши паспорта. Она отсканировала их с разворотов с фотографией и пропиской. Мы с Эо молча наблюдали за тем, как девушка что-то печатала на компьютере.

Через минуту администратор поменялась в лице и посмотрела сначала на меня, а затем на Эо… В монитор компьютера… на меня… на Эо… Снова в компьютер… опять на меня… ещё раз на Эо…

Вот где я пожалел, что Эо уже перестала обладать своими экстрасенсорными способностями. Сейчас был бы очень даже к месту какой-нибудь гипнотический трюк. Но, увы, нам с Эо оставалось только молиться, чтобы администратор Оля не нашла сходства между лицами на фотографиях в наших поддельных паспортах и лицами из милицейской розыскной рассылки в мониторе её компьютера.

Нет, я не видел, что происходило на экране монитора, но когда администратор стала смотреть то в него, то на нас: тут уж не трудно было догадаться, что на самом деле происходит — я много раз видел это в фильмах.

Я не выдержал и с наивным выражением спросил:

— Что-то не так?

— Нет-нет, — явно волнуясь, ответила девушка. — Простая формальность. Ещё минуту, пожалуйста.

Я притворно тяжело вздохнул и облокотился на стойку ресепшена. Внезапно ко мне сзади кто-то подскочил и наглым образом отпихнул меня в сторону. К моему удивлению этим наглецом оказалась хрупкая на вид блондинка.

— Полегче нельзя? — возмутился я.

— Нельзя, иначе опять оба в подвал угодите, — последовал мгновенный ответ.

Я присмотрелся и узнал в девушке Ингу.

— Билеты! Живо! — приказала она администратору, и та — судя по всему, загипнотизированная — моментально повиновалась, и отдала нам наши паспорта и быстро оформленные билеты.

— Что ты зде…

— Так. Молчите оба, и слушайте меня внимательно, — сказала Инга. — Рейс до Мумбаи через пятнадцать минут. Я проведу вас через таможенный контроль. Весь ваш багаж вам придётся оставить здесь.

— Но у нас нет багажа, — сказала Эо.

— Тем лучше.

— Постой, — сказал я. — Почему мы должны тебе верить? Если мне не изменяет моя память, ты у Нанубиса в прислужницах числишься… Почему ты нам помогаешь?

— Захлопни пасть, — спокойно так сказала Инга. — Да я работаю на него, но личная жизнь, моё счастье для меня на первом месте…

— Поясни, — недоверчиво сказала Эо.

Инга посмотрела на свою экс-соперницу, и сказала:

— Благодаря твоему отказу, Таотэн приполз ко мне на коленях и умолял меня простить его и начать всё «с чистого листа». Я, ни секунды не раздумывая, приняла его предложение. Так что сейчас я помогаю не вам, а себе. Чем дальше вы уедете, тем лучше как для вас обоих, так и для меня. Чем быстрее ты исчезнешь, тем быстрее Таотэн тебя забудет…

— Что-то вроде «с глаз долой — из сердца вон»? — добавил я.

— Да. Довольно разглагольствовать. Пора идти.

— Хорошо, сейчас пойдём, — сказал я. — Но сначала один вопрос.

— Только быстро — время не ждёт.

— Почему ты не спросишь у нас, где «Книга»?

— Потому что, во-первых, я знаю, что она у вас, а во-вторых, мне всегда было на неё глубоко плевать. Я никогда не понимала, почему вокруг этой книжки такой ажиотаж… Я свободный воин. Я сама по себе. Меня привлекают только приключения как таковые, а не достижение намеченных целей. Особенно если эти цели не мои.

— Сколько пафоса! «Свободный воин»… «Сама по себе»… — сказал я. — Да ты просто самый настоящий романтик!

И без того недружелюбно настроенная Инга разозлилась ещё пуще.

— Не вешай на меня ярлыки, я ведь и обидеться могу!

— Ладно, не злись, — сказал я. — Я вовсе не хотел тебя обидеть. Мы будем тебе очень признательны, если действительно нам поможешь покинуть Россию.

— То-то же. За мной!

Мы быстро зашагали по аэровокзалу.

У конечного терминала таможенного контроля нас «приветливо» встретили досмотрщики. Незаметно как для окружающих, так и для нас, Инга нужным образом «обработала» таможенников, и один из них поставил в наших билетах необходимые печати.

— Спасибо, — сказал я Инге.

— Счастливо! — ответила она. — Надеюсь, никогда больше не встретить вас. Прощайте!

— Прощай! — в один голос сказали мы с Эо, и, не оглядываясь, пошли по направлению к посадочному трапу.

У входа в самолёт стюардесса проверила наши билеты, и, пожелав мягкой посадки, вежливо предложила пройти в салон.

Мы вошли внутрь самолёта и заняли свои места. Эо досталось место у иллюминатора, а мне среднее.

Ближе к концу посадки на свободное крайнее место рядом со мной присел подросток — парень, лет четырнадцати. Искоса я наблюдал, как он положил на колени свой ноутбук и включил его. Пока загружалась операционная система, парень надел наушники, а затем подключил их к ноутбуку. Когда компьютер окончательно «заработал», парень первым делом запустил мультимедиа-проигрыватель и открыл в нём с десятка два mp3-файлов. В наушниках еле слышно заиграла рок-музыка.

Через некоторое время самолёт набрал высоту. Я жестом подозвал стюардессу, и попросил её принести стакан виски со льдом, и спустя минуту я уже держал его в своих руках.

— Хочешь чего-нибудь? — спросил я у Эо, пока стюардесса ещё не ушла.

— Поскорее приземлиться, — ответила она.

— Но мы же только сели в самолёт… Боишься?

— Волнуюсь немного. Я никогда раньше не летала на самолётах.

В разговор вступила стюардесса.

— Простите за бестактный вопрос. Вы беременны? — спросила она у Эо.

— Да, — ответила она.

— В таком случае я могу вам посоветовать совершенно безвредное успокоительно средство. Дело в том, что, как правило, беременные женщины — особенно те, кто впервые летят на самолёте — довольно плохо переносят перелёты. У них беспричинно поднимаются нервы, и нередко эта нервозность перерастает в панический страх. У будущих мам поднимается давление, а это может навредить вашему малышу… Ну, так как? Принести?

— Скажите, а у этого средства есть название? — спросил я, показывая свою деловитую дотошность.

— Да, конечно! Оно называется «Невропассит».

Немного подумав, Эо ответила:

— Нет, спасибо. Пожалуй, я справлюсь сама.

— Как пожелаете. Но если передумаете, я всегда к вашим услугам, — сказала стюардесса.

— А если не передумаем, то вы не к нашим услугам? — пошутил я.

К моему удовольствию, стюардесса оказалась с чувством юмора.

Она улыбнулась и сказала:

— Я всегда к вашим услугам. Приятного полёта!

— Спасибо, — ответил я, и она ушла.

Я допил свой виски и взял Эо за руку.

Она вздохнула:

— Так грустно… Я больше никогда не смогу побывать в России?

Вместо ответа, глядя в иллюминатор, я прочёл:

Я не смотрю в глаза твои — боюсь,

Что выпью всю тебя я без остатка.

С молчанием своим в дурном припадке

Я, что есть сил, отчаянно борюсь.

А толку-то! Случается момент,

И слово подползёт от сердца к глотке,

Да и застрянет там болезненной щекоткой;

И от болезни той лекарства нет…

Ах, больно мне! Как больно мне в груди!..

А впрочем, знаешь, я к той боли привыкаю…

Но всё ж надеюсь… Верю… Нет, я ЗНАЮ,

Что будет наша встреча впереди!

Я посмотрел на Эо, и она спросила:

— Красивые стихи. Кто автор?

— Я.

— Правда? Вот уж не думала, что пишешь стихи.

— Писал, — поправил я её. — Теперь это всё в прошлом.

В этот момент правая рука задремавшего под музыку мальчугана соскользнула с ноутбука и задела провод наушников. Джек наушников с лёгкостью вырвался из входа для них в ноутбуке, и последний негромко «запел» какую-то лирическую песню. Я посмотрел в монитор, и прочёл надпись в мультимедиа-проигрывателе: «Сплин. Сиануквиль». Так как эта песня была последней в списке воспроизведения, я решил, что не стану будить мальчика, чтобы тот «сотворил чудо» и сделал так, чтобы музыка прекратилась, а дослушаю песню до конца.

Через две с половиной минуты песня закончилась, и ноутбук замолк.

— Хорошая песня, — заметила Эо.

— И к месту, — добавил я.

19.*

Прошёл пятьдесят один год, семь месяцев и три дня.

Послезавтра, 9 августа 2061 года меня не станет. Я это точно знаю. А посему хочу дорассказать эту забытую мной полвека назад историю… Только очень коротко, потому что время уже позднее, а завтра мне писать уже будет некогда…

Итак, мы с Эо прилетели в Мумбаи. Город встретил нас очень тёплым мелким дождём и хмурым небом. Воздух был свеж, но, как мне показалось, тяжёл.

Мою электронную карту Российского Сбербанка не принимал ни один банкомат, но «прощаться» я с ней не стал — двести тысяч евро на дороге обычно не валяются.

Через неделю мы уехали в Дели, где я устроился грузчиком в продуктовый магазин. Там нам удалось снять крохотную комнатёнку в русском квартале.

Со временем родилась наша дочь Анна. К тому времени я уже привык звать Эо Катей. Мы жили бедно, я не мог обеспечить свою семью. Мы с Эо стали часто ссориться по этому поводу, и, в конце концов, она не выдержала.

Когда я в очередной раз ушёл на работу, Эо собрала вещи, забрала нашу дочку и ушла. Анечке тогда было всего два с половиной годика. Я вернулся с работы и обнаружил на «Книге», что лежала на кровати, записку:

Д’Аур, прости, что снова предала тебя. Обещаю, что этого больше не повторится… Потому что мы никогда больше не увидимся. Я встретила другого мужчину. Он хороший, а главное, обеспеченный человек. Чего ещё мне желать для моей нашей Анечки?! Я люблю тебя, но ещё сильнее я люблю Анечку… Я не хочу, чтобы моя дочь жила в нужде и нищете…

Я покидаю Индию. Прости, но ради блага нашей дочери я не скажу тебе в какую именно страну я уезжаю…

Мне тяжело. Очень тяжело. Я пишу, а на глаза наворачиваются слёзы… но я больше так не могу.

Будь счастлив! Прощай! Твоя Эо.

Думаю, комментарии по поводу моих переживаний после этих слов излишни.

Прошло четыре года. Мне было трудно все эти годы, но я накопил денег и уехал из Индии в Китай. Там удача улыбнулась мне, и я встретил Ронду — мою будущую супругу. Она помогла мне оформить вид на жительство в стране её проживания (какой именно — секрет), и со временем я переехал к ней.

Однажды за ужином я рассказал Ронде мою биографию.

После этого она спросила меня:

— А где сейчас эта книга?

— Она у меня, — ответил я. — А что?

— Покажи мне её.

Я принёс «Книгу» и дал её Ронде. Она попробовала её открыть, но потерпела неудачу. Тогда она взяла, и просто бросила её в горящий камин.

— Что ты делаешь? — возмутился я, и бросился спасать «Книгу».

Ронда взмолилась:

— Эндрю, пожалуйста, оставь эту книгу в покое! Она приносит только несчастье, а я не хочу жить в страхе. Я хочу жить как все нормальные люди! Вместе с тобой!

Я посмотрел на Ронду, затем на загоревшуюся «Книгу», потом снова на Ронду.

— Пожалуйста! — жалобно протянула она.

Я взял совок с удлинённой ручкой и кочергу, и вынул из камина закоптившуюся, но так и не обуглившуюся «Книгу». Ронда обиделась на меня и села в кресло.

— Ну, сожги же эту чёртову книгу! — заплакала она. — Ты можешь это сделать ради меня? Неужели я совсем не дорога тебе?

— Ты очень дорога мне, Ронда, поэтому я и вынул «Книгу»… — Ронда вопросительно посмотрела на меня, и я пояснил, — Дело в том, что уничтожить «Книгу» может только тот, кто может её открыть, то есть я.

Слукавил, конечно. Просто мне собственноручно хотелось бросить «Книгу» в объятья языков пламени.

Я зашвырнул дымящуюся книгу подальше в жерло камина, и она, ярко вспыхнув, начала с треском гореть.

Я присел рядом с Рондой на подлокотник кресла, и обнял её. С минуту мы смотрели на огонь. Потом Ронда встала, взяла кочергу и принялась стучать ей по горящей книге.

— А ещё говорят, что рукописи не горят, — сказал я.

— Горят, горят… Ещё как горят! — сказала Ронда, не отрываясь от понравившегося ей процесса биения «Книги», не имевшего названия.

Через несколько месяцев мы поженились. Со временем у нас появились на свет две дочки: сначала Кэтрин, а потом и Элоиз.

Я всех их очень люблю, но… всю свою жизнь по-настоящему любил я только Эо.

Я до сих пор не знаю, где сейчас она…

Жива ли она? Вряд ли… Потому что однажды вечером, лет десять назад, когда я ложился спать, я вдруг заметил, что впервые за много лет я проснулся в этот день без мысли о ней.

Связь прервалась…

OUTRO*

Слегка перефразировав отца, хочется сказать так: «На этом записи в тетрадях папы заканчиваются».

Если всё, что касается этой истории — правда, то становятся понятными многие вещи. Например, теперь ясно, почему папино поведение было таким странным — он жутко тосковал по Эо, а когда перестал, то не стал менять устоявшиеся порядки в семье. Быть может, он и хотел поделиться с нами этой историей, но что ему помешало?

После прочтения этой истории в меня вселилось ощущение недосказанности. Но в данный момент меня интересует не это. Меня интересует, почему мама даже после смерти отца так и не рассказала нам с Элоиз эту историю? Да, я, разумеется, спрошу её об этом, но я полностью уверена, что она ничего мне не ответит.

P.S.:

Совместно с Кевином Дартсоном, я изучила записи остальных тетрадей своего отца. Сейчас эти записи изучают учёные Гарвардского университета.

По убеждению профессора математических наук (по совместительству увлекающегося астрологией и астрономией) Патрика Сэмьюэла, который ознакомился с записями, мой отец долгие годы высчитывал ни что иное как дату собственной смерти…

Жизнь, а может быть смерть, показали, что его расчёты оказались верны.

* Вступление (англ., муз.).

* Андреем Самсоновым.

* Презерватив (англ.)

** То есть в переводе, созвучном русскому.

* Двойник (нем.)

* Грубое английское ругательство.

* Здесь: издание «жёлтой» прессы.

* Ударение на последний слог.

* Ударение на последний слог.

** Ударение на «о».

* Ударение на последний слог.

* Древняя Вера славянских и арийских народов.

* Ударение на первый слог.

* Ударение на второй слог.

* Ударение на второй слог.

* «Хай-тэк» (сокр. от англ. «high technologies», букв. «высокие технологии»).

* ЖИЗНЬ = ДЕРЬМО (англ.).

* Перевод, разложение зашифрованной надписи (как правило, в узоре или рисунке) на более совершенные знаки (буквы).

** Преобразование транскрипции в буквы современного шрифта.

* «От кутюр» (фр., букв. «высокая мода»)

* «Ксерокс» (всемирно известный производитель копировальной техники).

* Международный стандарт бумаги (148x210 мм).

* Эту главу отец не озаглавил (прим. Кэтрин Сэмсон).

* Отступление (англ., муз.).