Оборонительное ослепление

Я открыл глаза. Яркий свет больно резанул мне по глазам, и я зажмурился. Внезапно наступившая боль заставила меня схватиться за голову обеими руками и взныть.

— С добрым утром, Андрей Алексеевич! Как спалось? — это был голос Баталова.

Огромного труда мне стоило открыть глаза, но я всё-таки это сделал. Я обнаружил себя в тюремной камере. На топчане напротив, уставившись на меня, сидел Баталов.

— Где я?

— Вы в тюрьме, батенька, — ехидно ответил Баталов.

— Это я вижу. Я в Москве?

— В Москве, в Москве.

Я огляделся по сторонам.

— Где Эо? — спросил я, сев на край нар.

— Она… не далеко. Хочешь её увидеть? Это можно легко устроить…

— Да, хочу.

Нанубис повернулся к двери и крикнул:

— Конвой!

Окошко в двери мгновенно открылось, и в нём нарисовалась прыщавая милицейская морда.

— Чё?

— Ничё, — передразнивая, укорил молодого милиционера Баталов. — Дверь открой, «чёкало» хреново!

Пока гремел ключ в дверном замке, Баталов не лишил себя удовольствия высказаться в адрес конвоира:

— С какими же всё-таки идиотами иногда приходится работать! Ладно, пошли.

Мы вышли из камеры.

— Руки за спину! — приказал мне конвоир.

Я вопросительно посмотрел на следователя-оборотня, на что тот кивнул мне, дав понять, что, дескать, «так надо». Мне ничего не оставалось, как повиноваться.

Мы неспешно прошли по коридору, и я остановился у зеркала. Осмотрев синяк под левым глазом, я сказал:

— Красавец!

— О, да! — псевдо-поддакивая сказал Баталов.

Через пару минут мы спустились со второго этажа в подвал. У входа в длинный коридор стояли двое вооружённых часовых внушительного вида. Мы дошли до середины коридора, и Баталов открыл одну из многочисленных дверей. Мы вошли. За дверью оказался ещё один коридор, не столь длинный, как предыдущий, но довольно большой. Вдоль коридора воздвигалась кирпичная стена, разделяющая его на две равные части. По обе стороны коридора располагались странные помещения, напоминающие тюремные камеры, но… без стен. В них было светло и даже уютно, конечно, если это слово вообще может быть применимо к тюремной камере. В каждой из них была душевая кабина, туалет и раковина с вбетонированным в стену зеркалом над ней, а также недорогой диван, однотонный ковёр, картины на стенах и даже маленький телевизор. Между камерами так же были воздвигнуты стены из кирпича. Я подумал, что это особенные камеры, и предназначены они для особенных людей.

Так и было.

Мы подошли к самой отдалённой камере, в которой я увидел Эо. Она сидела на диване, опустив голову.

— Эо! — позвал я. — Как ты?

Она подняла голову, а затем встала и подошла ближе.

— Д’Аур?

Я смотрел на неё, и заметил, что она ищет меня глазами, будто слепая.

— Что вы с ней сделали? Вы ослепили её? — спросил я у Баталова.

— Нет. Но сейчас она нас не видит, — ответил он.

Я бросился к ней, но Баталов с криком «Стоять!» схватил меня за шиворот и одёрнул назад так резко, что я потерял равновесие и упал на спину. Следователь быстро подошёл к столу и взял с него металлическую чашку.

— Смотри и запоминай! — сказал он мне, и бросил чашку в сторону Эо.

Чашка врезалась в воздух. Из места столкновения посыпались синие и жёлтые искры, издавая звуки короткого электрического замыкания. От испуга Эо вскрикнула и отскочила назад.

Я встал на ноги, сделал шаг навстречу к ней, и только теперь заметил слабое, еле заметное голубоватое свечение между нами. Это было похоже на защитное электрическое поле, как в фантастических фильмах. Время от времени по этому полю пробегали маленькие ветвистые молнии ярко-зелёного цвета.

Баталов с гордостью сказал:

— Напряжение — семьсот шестьдесят вольт. Ни одна муха, ни один флюид не пролетит! Ни туда, ни обратно… Круто, да?

Похоже, у Баталова на руках все козыри. Что ж, будем играть по его правилам.

— Я согласен, — сказал я.

— Что? — не понял Баталов.

— Я согласен сотрудничать, — пояснил я.

— Ну, наконец-то! А я уж было перестал в это верить! Уверяю тебя, что ты не пожалеешь!

«Я уже пожалел», — подумал я, а вслух сказал:

— Надеюсь.

— Ну-с, — потирая ладони, протянул Баталов, — приступим?

— Только у меня есть кое-какие условия, — не отказал я себе в удовольствии «обломать» радостного следователя.

— Какие условия? — невозмутимо спросил он.

— Я хочу каждый день видеться с Эо, и ещё мне нужен неограниченный доступ в интернет.

— И это всё?

— Да, это всё.

— Прекрасно! Считай, что твои требования удовлетворены. С Эо ты, хочешь — не хочешь, итак будешь каждый день видеться. Правда есть одно «но» — она не сможет тебя видеть, только слышать. А что касается выхода в интернет, то должен тебя предупредить, что каждый раз, когда ты будешь им пользоваться, за тобой будет наблюдать компьютерный специалист, чтобы ты, не дай Бог, не наделал глупостей. Надеюсь, ты понимаешь, какие глупости я имею в виду.

— Да, я всё понял.

— Вот и чудненько!

— Когда можно приступать к работе над «Книгой»?

— Ты уже над ней работаешь, — сказал он, и щёлкнул выключатель на стене.

Попеременно моргая одна за другой, слева от меня начали загораться люминесцентные лампы. Постепенно освещение открыло моим глазам большой зал, оборудованный по последнему слову техники и дизайнерской моды в области «hi-tech*». Казалось, что чистота в зале просто стерильная.

Прямо посреди комнаты стоял круглый стол, на котором лежали все «Семь Печатей». С первой по пятую и седьмая «Книги» были раскрыты, каждая примерно на середине, и только шестая была закрытой. В углу комнаты была небольшая кухня с большим холодильником. Кухня была оборудована всей необходимой, и не очень, бытовой техникой. Слева от кухни вдоль стены был встроенный шкаф-купе с зеркальными дверьми, а справа письменный стол с компьютером, принтером и сканером. Напротив рабочего стола были две двери — ванная и туалет. Над дверьми висела метровая плазменная панель, напротив которой стоял удобный мягкий диван.

Я прошёл в зал и плюхнулся на диван.

— Ну, как? Нравится? — спросил меня Баталов.

— Шикарно! — ответил я.

Я подошёл к столу с книгами и полистал одну из них.

— Так, — сказал Баталов. — Вы работайте, а я сейчас пришлю к вам Ивана, компьютерного специалиста. Он полностью в вашем распоряжении… А на сегодня я вас покидаю. Желаю удачи!

— Постойте, — сказал я. — Что будет со мной и Эо, когда я закончу перевод?

— По окончании перевода, государство выделит вам премию в €1 000 000. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы начать новую жизнь?

— Более чем! — не скрывая радости от приятного сюрприза, сказал я.

— Прекрасно! Работайте, и ещё… не пытайтесь освободить Эо. Выключатели защиты камер находятся не здесь, и о любых попытках освобождения дежурный будет тут же предупреждён — сработает сигнализация. Ну, и считаю не лишним ещё раз напомнить вам, что высокое электрическое напряжение защиты может изжарить не только Эо, но и вас. Так что, умоляю вас, держитесь от камеры подальше.

— Хорошо.

Следователь ушёл, приказав милиционеру-надзирателю наблюдать за мной и Эо.

Я подошёл к камере.

— Эо!

— Да, Д’Аур!

— Эо, потерпи немного. Это всё ненадолго. Я согласился перевести «Книгу»…

— Я всё слышала. И ты ему веришь?

Я хотел было сказать, что не верю, и что не знаю как, но я найду способ сбежать отсюда, но не стал этого делать, так как за моей спиной стоял наблюдатель, который наверняка всё доложит своему начальнику.

Вместо этого я сказал:

— Да. Я почему-то верю ему. Я закончу с книгой, и мы заживём счастливо.

— И всё же я ему не верю, — сказала Эо. — Попроси его дать мне почитать что-нибудь, а то здесь со скуки умереть можно.

— Хорошо, я всё устрою. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Д’Аур.

— Эо, не называй меня, пожалуйста, Д’Ауром. Мне разонравилось это имя. Называй меня Андреем.

— Как скажешь. Спокойной ночи.

— Спасибо. Спокойной ночи.

Я повернулся к милиционеру.

— Можно ей дать какую-нибудь книгу?

— Нужно спросить Андрея Владимировича.

— Ну, так спрашивай! — злюще крикнул я на него, и пошёл смотреть телевизор.

Я открыл холодильник, в нём было полным-полно разнообразных продуктов, но напрочь отсутствовал алкоголь, в связи с чем настроение моё ещё больше ухудшилось. Я присел на диван, и насупился сам на себя. Наверное, в тот момент со стороны я выглядел смешно.

«Мобильник! — вдруг пришло ко мне озарение. — Я могу позвонить!» Я метнулся в туалет, чтобы стоящий у входа в комнату и контролирующий мои действия часовой ничего не понял. Но, увы, к моему Вселенскому разочарованию, мобильника у меня в кармане уже не было — вынули, пока я был «в отключке».

Я вышел в зал, лёг на диван и включил телевизор. В конце коридора хлопнула дверь. Через несколько секунд в комнату вошёл худощавый молодой человек в очках и в милицейской форме.

— Добрый вечер! Меня зовут Иван. Я буду помогать вам в работе над «Книгой».

— Здрасьте! — неприветливо сказал я. — Меня зовут…

— Я знаю ваше имя, Андрей Алексеевич, — перебил он.

— Хорошо. А ночевать вы тоже здесь собираетесь?

— Только если потребуется.

— В таком случае докладаю: я начну работать завтра, а сейчас я немного посмотрю телевизор и лягу спать.

— Как скажете. Что ж, до завтра!

— Ага, — оказал я честь Ивану, глядя в телевизор.

Иван развернулся и пошёл обратно.

— Иван! — окликнул я его.

— Да, Андрей Алексеевич.

— Просто «Андрей», и на «ты», — поправил я его.

— Хорошо.

— Для Эо нужно принести что-нибудь почитать, она жалуется на скуку. И ещё. Распорядись там насчёт хорошего пивка.

— Сделано! — сказал он и ушёл.

«А что? Всё не так уж плохо, — подумал я. — У меня есть собственная прислуга. Все тридцать три удовольствия. Не жизнь, а малина!» Но тут я вспомнил об Эо, и оптимизма у меня поубавилось.

Разнесли часовню по сараям

На заборы да на бани разом.

Пропивали ад — искали рая,

Да смотрели в лужи пьяным глазом…

А сквозь лужи и смотрели в небо,

И ворчали Богу, мол: «Не ясно, батя!»

А как солнышко слегка пригрело,

Прокричали: «Неба нет, братья!»