Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Безликие жабы






 

Приятный женский голос из динамика объявил: «Тá лдом». Через полминуты на станцию прибыла электричка из Москвы. Я вышел из прокуренного тамбура и пошёл в том же направлении, что и вся толпа.

Меня удивило то, что все люди, едва оказавшись на платформе, буквально побежали в сторону вокзала. Молодые люди даже спрыгивали с платформы, чтобы сократить себе путь, а спрыгнув, продолжали бежать. На мгновение я даже подумал, что я по какой-то причине пропустил сообщение машиниста поезда о том, что в одном из вагонов обнаружен подозрительный предмет, подозрительно напоминающий взрывное устройство. Но даже после этой мысли я не стал ускорять шаг. Напротив, я шёл размеренно, не спеша, как бы смеясь над суетой обгоняющих меня людей.

На табличке с названием железнодорожной станции белым по красному красовалось «Талдом». К тому моменту, когда я спускался с платформы по лестнице, поезд уже показывал мне свой хвост.

Подойдя к вокзалу, я обнаружил битком набитые пассажирами маршрутные ГАЗели, что, в свою очередь, объяснило мне недавнюю «торопливость» пассажиров электрички. «По всей видимости, придётся воспользоваться услугами такси», — подумал я, и подошёл к одной из машин со стороны водителя.

Таксист открыл дверь и спросил:

— Куда едем?

— В Юркино. Там есть гостиница?

— В Юркино? Нет.

— Ну, тогда в гостиницу, что к Юркино ближе.

— Ну-у… Это только в посёлке, в Северном. Пойдёт?

— Наверное, пойдёт, — неуверенно ответил я и сел в автомобиль.

В дороге шофёр сделал радио тише и спросил:

— Из города к нам? Командировка?

— Да нет. Так. Места у вас тут, говорят, интересные, — соврал я.

— Хох! Что есть, то есть! Про пришельцев, небось, слыхали?

— Пришельцы? Нет, не слышал. А что, водятся?

— Ну, я сам-то их не видел, врать не стану. Зато в народе слушок такой ходит. Сейчас к нам много народу из Москвы приезжает с фотоаппаратами, видеокамерами, приборами там всякими разными…

— Интересно, интересно…

— А вы, если не секрет, тоже к пришельцам или как?

— «Или как», — ответил я, намекая водителю заткнуться.

Несмотря на этот явный намёк, таксист поведал мне ещё несколько местных баек про пришельцев, а также про ведьм, леших и прочую «сказочную нечисть».

Примерно, через пять минут мы были на месте. Водитель протянул мне визитную карточку с номерами телефонов местной службы такси. Я поблагодарил его, расплатился и пошёл в гостиницу. Там мне девушка предложила перечень гостиничных услуг и список цен на них. Я выбрал самый дешёвый одноместный номер, отказавшись от сауны, заплатил за две недели вперёд, взял ключ и пошёл в «апартаменты».

В номере не было ничего лишнего: ни телефона, ни телевизора, ни радио, ни холодильника, ни ночного светильника. Там была лишь одноместная кровать, прикроватная тумба и огромное, в полстены, зеркало. «Слава Богу, хоть стеклопакет установлен», — подумал я и бросил спортивную сумку на кровать, отметив перед этим, что стандартный санузел также имеет место быть.

После ужина в ресторане, что находился на первом этаже гостиницы, я отправился «на боковую».

 

 

Поутру я пошёл на поляну в «зоне», прихватив с собой карту. Выйдя на главную дорогу, я спросил у прохожей в какой стороне и как далеко находится деревня Юркино. Женщина указала нужное мне направление и сказала, что до деревни примерно триста метров. Я решил пройтись пешком.

Пока я проходил по участку между посёлком и деревней, я почувствовал какой-то непонятный запах. Запах был приятен и отвратителен одновременно. Я посмотрел в сторону, откуда дул слабый ветер, и увидел коровник. Самый заурядный, и, по-моему, заброшенный, коровник. Я тут же вспомнил эти запахи силоса, навоза и сена. Они с детства отложились в моей памяти. В отличие от Саши, свои первые шесть лет жизни я имел несчастье провести в деревне, а потому я хорошо знал эти «ароматы».

Я дошёл до окраины деревни и увидел проезженную дорогу, которая вела в сторону леса, что был на расстоянии трёх-четырёх километров скошенных полей. Я взглянул на карту и, убедившись, что это действительно та дорога, что обозначена в ней, пошёл по направлению к лесу.

Солнечное утро поднимало настроение и вселяло надежду, что всё получится. Идя по дороге, я смотрел на высокие металлические столбы, окрашенные в чёрно-белые полосы и высоковольтные линии проводов, которые вовсе не портили общий пейзаж, а напротив, придавали ему особый вид, будоражащий, интригующий, тайный.

Я шёл, не задумываясь над тем куда и зачем я иду. Я шёл и просто щурился от удовольствия, что хандра по поводу недавних событий, наконец, отпустила мою измотанную голову, в которой в последнее время происходило чёрти что. Просто шёл и радовался жизни и тому, что меня окружает в данный момент.

Через пару километров «дорога из глины» закончилась и превратилась в «дорогу из примятой автомобильными колёсами травы». «Где наша не пропадала!» — подумал я и побрёл к лесу. У леса дорога расходилась на две стороны. Ориентируясь по карте, я пошёл по той дороге, что вела к «зоне». Пройдя немного по полю, я посмотрел на карту ещё раз. Всё верно — нужно идти в лес.

Преодолев почти пересохший ручей, я оказался в лесу. Я заметил сильно покосившиеся железобетонные столбики, на которых крепилась примятая к земле ржавая колючая проволока. Проволока была накрыта плотным покрывалом из сухой густой высокой травы. Я перешагнул через «колючку» и пошёл вдоль ручья, как было показано на карте. Я пробирался сквозь пожухлую лесную растительность, высоко задирая ноги, чтобы перешагнуть или наступить на ветвистые заросли кустарника.

Через несколько минут «бездорожья», я слегка запыхался и подумал: «Зачем я всё это делаю? Кому это надо?» Однако я ведомый любопытством продолжал свой нелёгкий путь к поляне. Чуть позже я вышел на заросшую дорогу, ведущую через чащу с высокими старыми елями, и пошёл по ней, тем более что, судя по карте, это было верно.

Я посмотрел вправо вглубь леса и пошёл туда. Несмотря на солнечный день, в глубине леса было достаточно темно, из-за тени, которую отбрасывали густые еловые ветки-лапы.

Через некоторое время я вышел к пруду и увидел, как на берегу двое подвыпивших рыбаков среднего возраста вели непринуждённую беседу. Они находились на достаточном расстоянии, чтобы я мог расслышать их разговор, который позже перешёл в спор.

— Да есть они, Лёха, есть! Точно тебе говорю!

— Да ладно тебе! Ну, есть и есть. Да и хрен-то с ними!

— Лёх!

— Ну, чего!

— Ты мне не веришь, да? — разгорячился один из рыбаков, имя которого я пока не знал.

— Слушай, Саныч, достал!

— Нет, ты мне скажи, веришь или нет? Только по-чесноку, как есть!

— Да, не верю! Кто тебе это сказал, вообще? Варька твоя?

— Ну, говорю ж тебе, дубина: за мной вчера она сюда припёрлась…

— Кто «она»? — перебил Лёха.

— Да Варька, кто ж ещё!

— Ну.

— Гну! А я бухой тут спал. Она давай меня будить, а сама в слезах вся, по сторонам оглядывается, и верещит: «Лёш-Лёш, Лёш-Лёш!» Я говорю: «Чего? Дома чего стряслось?» А она: «Нет. Лёш, пошли домой! Там за мной кто-то шёл!» Я говорю: «Кто?». Она: «Не знаю. Он меня убить хотел. Я боюсь». А на улице темень уже. Я говорю: «Да скажи ты толком-то! Где?», а она опять в слёзы, ничего говорить не может. Ну и пошли мы с ней домой через лес, как обычно. На полдороги она, вроде как, успокоилась. Вдруг, слышу, ветки хрустят где-то справа. Фонариком свечу — никого. Моя ко мне прижалась, как двадцать лет назад…

Лёха загоготал, а Саныч на это обиделся:

— Да чё ты ржёшь-то, дебил! Мне тогда не до смеху было! Мало, что ли, уродов всяких ходит?

— Да кому ты нужен-то, Господи! — смеясь, перебил Саныча Лёха.

— Ну, знаешь, нужен — не нужен, а в жизни всякое бывает. Вот так, — пофилософствовал Саныч, а потом продолжил, — Ну вот. Идём мы с ней дальше. Вот уже из леса выходить, гляжу, впереди два огонька зелёных в темноте светятся, глаза чьи-то. Идём дальше. А что делать, домой-то идти надо?! Подходим ближе, а глаза всё на нас глядят. Я чуть не обсерился, ей Богу! Фонарём свечу, а не видать ничего — трава-то высокая. Выключу фонарь — опять глаза светятся. Потом что-то от нас в сторону прошуршало, я засечь не успел. Смотрю глаза эти уже сбоку, в метрах десяти, и оттуда рычание такое, знаешь: «Уррр… Рррыууу…»

Лёху не на шутку заинтриговало:

— И чё это было? Ну, не тяни резину-то, ну!

— А хрен его знает, — ответил Саныч. — Варька как завизжит: «Лёш, бежим!!!» Ну, я, с перепугу-то, и сиганул с ней под руку до дому. А эта хрень из травы, как чихнёт только — и в лес… Говорю тебе, Фома, инопланетяне это были — не иначе!

Лёха почесал затылок.

— А может, это просто волк был… или лиса?

— Да какая там лиса? Трава, конечно высокая, но не такая, чтобы я лисы разглядеть не смог. Тем более что волк, что лиса, они света бы испугались, а эта тварь — хоть бы хрен! Не боится! На свету её не видать, а в темноте только глаза горят… Во как!

— Да ну тебя! Вечно, как расскажешь что-нибудь, потом в башку всякая херня лезет!

— Не веришь?

— Я уж и не знаю чему верить, — угрюмо сказал Лёха. — Наливай, а то уйду!

— Уходи, а то налью! — хихикнул Саныч, и разлил водку по складным стаканчикам.

Я тихо подошёл к ним и сказал:

— Занятно. А можно вас попросить показать мне то место, где произошла эта история?

Рыбаки вздрогнули и резко обернулись, расплескав при этом налитую водку.

Лёха спросил:

— А ты кто такой?

— Ах, да, забыл представиться. Меня зовут Андрей. Самсонов моя фамилия. Я журналист московской газеты… «Мочевидное, не в меру внятное» — Последнюю фразу я постарался произнести как можно быстрее. — По поручению главного редактора я провожу здесь журналистское расследование, связанное с обнаружением инопланетных существ в этом районе, — соврал я.

Из моих слов Саныч и Лёха почти ничего не поняли. Немного погодя, Саныч вскочил и, обращаясь к Лёхе, радостно завопил:

— Я ж тебе говорил, что они есть! — Он пожал обеими руками мою руку и представился, — Я Саныч. Да ты присядь, уважаемый, присядь!

— Спасибо!

— Радость-то какая! — не унимался Саныч. — Наконец-то! Прогонят этих инопланетян проклятых! Совсем житья от них нету! Лазают тут по лесу, только народ пугают, твари!

Я присел на фанерную доску и деловито продолжил:

— Значит, пугают, говорите?! А как часто это происходит?

— Да частенько! Почти каждый вечер!

— В милицию обращались?

— Да обращались уже, и не раз! И в милицию обращались, и сами выловить хотели. Сперва подумали, что это хулиганы — ну, местная ребятня балуется. Мы с мужиками собрались и решили ночь в деревне дежурить. По засадам разошлись. До утра просидели — ни души. Наши бабы потом ещё хохотали над нами, мол: «Допились до горячки, мерещится что попало, зато, хоть ночь спокойно поспали».

Саныч разлил водку по стаканчикам.

— А что они до этого спали не спокойно? — спросил я.

— Да как же тут поспишь-то спокойно, если они тоже их слышат по ночам! Я только одного не пойму: все бабы их слышат, а вслух про них не говорят никому. Сговорились они меж собой, что ли?! Не знаю.

— Интересно, — протянул я. — Слышат, но не видят?

— Точно!

— А вы сами-то откуда? Из Юркино или из Северного?

— Да нет, — наконец заговорил Лёха, — мы из Добровольца.

— А где это?

— Да килó метров пять отсюда. За Северным.

— А что так далеко забрались-то?

— Дык здесь же карась вот такой водится! — сказал Саныч и ударил ребром ладони левой руки по локтю вытянутой правой. — Вон, глянь в ведёрко-то!

Я посмотрел в десятилитровое ведро и, убедившись в вышесказанном, посмотрел по сторонам.

— А вы знаете, что здесь охраняемая зона, и что здесь нельзя находиться без специального разрешения?

Лёха и Саныч переглянулись.

— Да есть у нас пропускá -то! — сказал Саныч. — Мы сюда каждую неделю на велосипедах ездим. Лёх, покажи ему.

Лёха нахмурился:

— А больше ему ничего показать не надо?

— Да ладно вам, мужики! — начал успокаивать я. — Верю.

И тут Лёха задал вопрос, которого я боялся более всего:

— А у тебя самого-то пропуск есть, а?

Я замялся, но быстро нашёлся:

— Неужели вы думаете, что у журналиста из Москвы нет пропуска?

— Да ты нас Москвой-то не пугай, а пропуск показывай! — не унимался Лёха. — Знаем мы вас. Вы, журналюги, без мыла в жопу влезете!

— Заглохни, трактор! Ты чё разошёлся-то? — осёк Лёху Саныч. — Не слушай его, Андрюх! Давай лучше за знакомство по пятьдесят капель, а.

— Ну да, конечно! — не унимался Лёха. — Ты ему налей ещё! На халяву-то у нас и хлорка — творог! Так?

— Заткни хлеборезку, Лёха! Или проблем захотел? — неожиданно для себя сказал я.

От этих слов у рыбаков были глаза, как у бешеного окуня. Всё-таки слово «Москва» своё дело сделало.

Придя в себя, Саныч, разливая водку, сказал:

— Во! Наш человек! Давай выпьем!

Я взял Лёхин стаканчик с водкой и выпил.

— Да ладно, Лёх, не обижайся. Извини, — сказал я, и протянул Лёхе руку. — Мир?

— Да пошёл ты! — отвернувшись, сказал обиженный Лёха.

— Ну, вот, — встрял Саныч. — Не успели познакомиться, а уже полаяться успели! Тебе что, водки жалко? На-ка, выпей!

Саныч протянул Лёхе стакан.

Я вздохнул и сказал:

— Да. У меня нет пропуска, потому что мой начальник является другом Талдомского мэра… Теперь ясно?

После этих слов Лёха, держа стакан в левой руке, протянул мне правую, и, по-детски насупившись, сказал:

— Ладно. Мир.

Мы с Лёхой обменялись рукопожатиями, и я подумал: «Как дети, честное слово! И это есть “хорошо”, потому, как если бы было наоборот, то у меня самого были бы большие проблемы». Мой многолетним опытом развитый журналистский инстинкт меня не подвёл, и я чую, что впереди меня ждёт нечто интересное.

Иногда я ловлю себя на мысли, что перестаю контролировать свой язык в определённых ситуациях, от чего становится как-то не по себе.

Итак, я продолжил свой «допрос»:

— Ну, так что? Покажете место-то?

— Конечно, покажу! — сказал Саныч. — Вот, только пузырь «уговорим», и покажу!

— Что-то мне лицо твоё знакомо, Саныч. Где я тебя видеть мог?

— Да где угодно! — крайне логично ответил Саныч.

Позже я пообещал Санычу, что помогу ему избавиться от инопланетян, но только не сегодня, а завтра. Саныч ответил «взаимностью», сказав, что покажет место, где он видел инопланетян, тоже завтра. Вообще, должен признаться, что после небольшого количества выпитого спирного, человеку становится гораздо легче раздавать разного рода обещания.

Допив водку, Саныч и Лёха взяли свои велосипеды и поехали к себе, а я побрёл к себе в гостиницу тем же путём, каким пришёл, решив отложить поход на поляну на завтра.

Вновь пробираясь сквозь еловый бор, я услышал слева от себя хруст ветвей. Я присмотрелся внимательней, и увидел как худой, высокий человек, одетый в монашескую рясу с капюшоном коричневого цвета, подошёл к трухлявому пню.

Я присел на корточки и стал наблюдать из-за дерева. Монах находился достаточно далеко и не замечал слежки. Однако и я не мог толком разглядеть действий монаха. Несмотря на то, что он стоял ко мне передом, и лицо у него было полностью открыто, я всё не мог сформировать для себя чётких очертаний его лица.

Я захотел подойти ближе, но не успел встать, как услышал позади себя звук, похожий на пшик аэрозоля. В глазах у меня потемнело, и я потерял сознание, не успев даже обернуться.

 

 

От озноба я проснулся.

Открыв глаза, я обнаружил себя в лесу на том же месте, где помнил себя последний раз. Я посмотрел наверх. Небо было холодного серого цвета, моросил мелкий противный дождик. Мне показалось, что я провёл в лесу целые сутки, но посмотрев дату и время на мобильном телефоне, убедился в обратном. В лесу мне ночевать не довелось — десять минут всего прошло.

Голова раскалывалась напополам. Глаза могли смотреть только вперёд. Стоило посмотреть в сторону, как в глазах появлялась резкая боль. Казалось, что они вот-вот лопнут. Я, стараясь не обращать внимания на жуткую боль, встал и пошёл дальше.

На выходе из леса я увидел троих, как мне показалось молодых людей, одетых в молодёжные джинсы и толстовки. Я продолжал идти и посмотрел налево, в сторону глиняной дороги. Там стояли Лёха и Саныч.

Внезапно я споткнулся обо что-то и упал на землю. Поднявшись, я увидел лежащего в траве монаха. Он лежал на животе в неестественной позе, а из спины торчала ручка, как я понял, ножа. Я попятился задом дальше, не отрывая взгляда от трупа, и снова споткнулся. Это был ещё один монах в почти такой же позе, что предыдущий. Я подумал про себя, что он тоже мёртв. Вместо того, чтобы подняться, я затаился и стал наблюдать за молодыми людьми и рыбаками. Я заподозрил молодых людей в совершении преступления и потому не стал высовываться. Также мне не было понятно, что делают на дороге Лёха и Саныч, ведь те, вроде как, поехали к себе домой.

Один из юношей подошёл к рыбакам и что-то спросил, я не мог слышать что именно. Затем он врезал Лёхе прямо в челюсть, да так, что тот упал вместе со своим велосипедом. Лёха быстро встал на ноги, а Саныч отбросил велосипед в сторону и кинулся на обидчика. Двое других подростков достали перочинные ножи.

Один из них прорычал:

— А ну, назад все!!!

Я приложил свой мобильник к уху и бросился на помощь.

На бегу, я проорал:

— Эй, шпана! Сейчас милицию вызову! — Подростки оглянулись и увидели меня. — Сейчас милицию вызову! — ещё громче повторил я, приближаясь к месту потасовки.

Ребята нацепили капюшоны и рванули от меня в сторону леса. Лёха завозился с Санычем — ему успели поранить руку ножом. Ничего серьёзного, длинная, но мелкая царапина.

— Вот говнюки! — осерчал Саныч.

— Кто это был? — спросил запыхавшийся я.

— Да уроды какие-то! — ответил Лёха. — Подошёл один, закурить попросил. Я его послал, а он мне со всего размаху в челюсть! Я аж с велека слетел! Силён, зараза! Ну, остальное ты сам видел.

— Видел-видел, — сказал я. — Вот гниды! Чуть что, сразу за ножи хвататься! Нормально, нет?

— Хе-хе. Сейчас это нормально, — сказал Саныч, держась за руку. — Поймаю — яйца оторву козлам!

Я посмотрел на слабо кровоточащую рану Саныча.

— Ну, ты как? — спросил я.

— Да ерунда. Заживёт.

Я оглянулся в сторону, где недавно спотыкался об монашьи трупы, и сказал:

— Мужики, там два трупа лежат.

— Где? — спросил Лёха.

— Да вон там, за булыжниками, возле кустов.

— В милицию звонил?

— Да нет пока. Вызвать?

— Вот и не надо, — сказал Саныч. — Пойдём-ка, глянем.

Я привёл рыбаков на место. К тому времени дождь закончился, и выглянуло солнце. Трупы лежали на прежних местах. Осенняя пожухлая трава вокруг тел была красной от пролитой на неё крови.

— Они точно мертвы? — спросил Лёха.

— Похоже на то, — сказал Саныч. — Надо проверить.

Саныч присел на корточки и приложил два пальца к сонной артерии на шею одного из тел, не переворачивая его.

— Нет, — сказал Саныч. — Признаков жизни нет. И, по-моему, уже порядком. Минут двадцать, как минимум.

— Ты это как понял? — спросил Лёха.

— Да ты его тронь — он холодный, как жаба. Вот, смотри, — сказал Саныч и начал переворачивать тело.

— И как ты их только не боишься? — спросил я.

— А чё их бояться-то? Вон кого бояться надо! — ответил Саныч, и показал в сторону, куда скрылась троица юных отморозков. — Вот они-то неизвестно, что с тобой сотворить могут. Скорее всего, это их рук дело… Ну и мрази!..

Саныч перевернул почти одеревеневшее тело лицом вверх. Должен сказать, что сделал он это зря.

Нашему взору предстало ужасное зрелище. Лицо у монаха было, как бы, срублено, вместо него была каша из костей и мяса. Лёха прикрыл глаза рукой, а меня попросту вырвало.

Саныч перекрестился и сказал:

— Конец света… Звони в милицию, Лёха…

Лёха вынул сим-карту из мобильника, и вызвал милицию. Ясен перец, дожидаться мы их не стали, и пошли в обход через лес, чтобы не попасться милиции. Зачем? Просто нам троим обоюдно не улыбалось, чтобы нас замучили следователи своими расспросами; ещё, не дай Бог, заподозрят, и доказывай потом, что ты не верблюд.


…И всё, что сейчас происходит во мне,

Тоже является частью вселенной






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.