Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 14. Я была в «Эвергрине» уже почти месяц, и мама принесла мне груду писем из дома






Я была в «Эвергрине» уже почти месяц, и мама принесла мне груду писем из дома. Уведомление об экзаменах, домашние задания для меня, как отсутствующей по уважительной причине, каталог ассортимента весенней распродажи, устраиваемой группой поддержки, и, наконец, два письма. Одно от Коринны, второе – от Кэсс.

- Она беспокоилась за тебя, - сказала мама, когда я перевернула конверт и прочитала обратный адрес. – Не знаю, от кого второе.

Когда мама уехала, я вышла в залитый солнечным светом коридор, держа письма в руках, села на пол, прислонившись спиной к стеклу, и распечатала конверт от Коринны. Я никогда раньше не видела ее почерка, буквы были маленькими и круглыми, словно это писал ребенок. Письмо было написано красными чернилами, очевидно, ручкой, лежавшей на ресепшене отеля:

««Красный бродяга», Тусон, Аризона.

Дорогая Кейтлин,

Думаю, сейчас ты уже поняла, что за дикий побег от Лейва и Эпплби я устроила. Все оказалось проще, чем мне представлялось. Из-за наших ссор и невозможности высказать все, что я думаю, и этой дурацкой диеты на сэндвичах а-ля Дейв вся романтика как-то ушла. Хотя я все еще скучаю по нему.

Знаешь, пока я была в дороге, я много думала о нем и о тебе. Надеюсь, ты не думаешь, что я была ужасной подругой, раз ничего тебе не сказала. Мне просто не хотелось оставлять тебя беззащитной, ведь, если бы ты обо всем знала, Дейв мог накинуться на тебя с вопросами. Ты была отличным другом, Кейтлин. Безо всех наших с тобой хороших дней, не знаю, как я справилась бы со всем.

Моя маленькая машинка еще не развалилась, за что я страшно ей благодарна. Я все еще держу путь в Калифорнию, хотя в Аризоне и Нью-Мексико оказалось неплохо. Здесь царят такие мир и спокойствие, что дни кажутся бесконечными. Думаю, ты понимаешь, о чем я.

Когда я доберусь до Калифорнии, то обязательно сфотографируюсь на фоне океана и пришлю снимок тебе. Я скучаю без тебя и надеюсь, что ты на меня не злишься. Я обоснуюсь где-нибудь, и тогда пришлю тебе еще и обратный адрес, хорошо?

С любовью,

Коринна»

 

Я аккуратно сложила письмо и убрала его в конверт. Было несложно представить Коринну где-нибудь на дороге или автозаправке, устраивающей передышку от долго езды и мечтающую о пляже. Ее браслеты все еще были на моей руке – единственное, что я хотела сохранить из того дня, когда была вечеринка. Я не снимала их, даже когда принимала душ. Когда я скучала без нее, я могла встряхнуть рукой – и вот он, ее саундтрек!

С письмом Кэсс мне было сложнее. Я не открыла его ни в этот же день, ни даже на следующий. Оно лежало на моем столе и было первым, что я замечала утром, когда просыпалась, днем, когда я возвращалась с занятий или терапии, и вечером, когда я проваливалась в сон.

- Что тебя пугает в этом письме? – поинтересовалась доктор Маршалл, когда я, разворачивая очередной леденец, рассказала ей о конверте в моей комнате. – Как ты думаешь, что она написала?

- Не знаю, - сказала я, и это было правдой. – Может, что-то, что уже сказали все остальные: что ей очень жаль, что это ее вина и так далее.

- Это расстроило бы тебя?

Я смяла фантик.

- Да. Я устала от этого. Всё, все могут расслабиться и перестать обвинять себя, хорошо? Потому что мне это никак не помогает.

Доктор Маршалл кивнула, изучая свои руки, сцепленные в замок.

- Но, чего я опасаюсь больше всего, - добавила я, – вдруг она думает, что…

- Что…? – доктор Маршалл подбодрила меня взглядом.

Я подтянула колени к груди и обхватила их.

- Понимаете, из нас двоих я всегда была слабее. Как бы на втором месте. Не такая умная, не такая талантливая, не такая сильная. И сейчас я это, вроде как, доказала. И ей, и всем остальным.

- Кейтлин, - доктор Маршалл внимательно посмотрела на меня. – мы ведь обсуждали недавно, что то, что ты оказалась жертвой, не делает тебя слабой.

- Знаю. – Это было сложно запомнить, на самом деле.

- И из того, что ты рассказала мне о своей сестре, - продолжала доктор, – я могу сделать вывод, что она не тот человек, который стал бы осуждать тебя.

- Конечно же, нет! – воскликнула я. – Она никого бы не стала осуждать. Она вообще никогда не делает ничего неправильного. Кэсс - идеальная во всех отношениях.

Доктор Маршалл выслушала мою пламенную тираду, вежливо приподняв брови, затем тоже взяла леденец из вазочки, развернула его и положила конфетку в рот.

- Идеальные во всех отношениях люди, - произнесла она, наконец, - живут в домах с аккуратно подстриженными газонами и ровными заборчиками, выгуливают золотых ретриверов и играют со своими прекрасными детишками. Они пахнут свежими цветами, никогда не вступают в собачье дерьмо на тротуарах и не плачут.

Я вытаращила глаза на нее, едва не выронив изо рта конфету.

- А еще, - продолжала психолог, - они не сбегают не пойми куда без объяснений, не оставляют в неведении свои семьи, а их младшие сестры потом не пытаются самостоятельно разобраться со всем, что они оставили после себя.

В горле внезапно встал противный комок. Я сглотнула и посмотрела в окно.

- Твоя сестра не идеальная, Кейтлин, - мягко сказала доктор Маршалл. – У тебя будет время подумать над этим, и, знаешь, я думаю, ты найдешь с ней гораздо больше общего, чем у вас, по твоему мнению, есть сейчас.

С нашей первой встречи доктор Маршалл задалась целью убедить меня, что все случившееся не было моей виной. Просто уход Кэсс заставил меня пытаться занять ее место в глазах родителей, что было невозможно, ведь я была собой, а не ею, и все, что казалось правильным для нее, не было таковым для меня. И я не была плохой сестрой, Кассандра ушла из дома не из-за меня.

Теперь я больше думала об истинных причинах, по которым Кэсс совершила то, что совершила. Может быть, дело было в том же, в чем и в случае Коринны: мечты, планы и страстное желание изменить свою жизнь, прожить ее так, как хочется только тебе. Мне тоже этого хотелось, но сбегать для осуществления своей мечты я не собиралась.

 

***

На занятиях творчеством мы делали поделку из макарон на прошлой неделе, а сейчас готовы были приступить к работе над скульптурами. Джинджер, уже давно освоившая все тонкости любых направлений, по которым мы только шли на занятиях, все же продолжала ходить на уроки, хоть и беспрестанно ныла, что ничего нового здесь не предвидится.

- Ты идешь? – стоя в дверях нашей комнаты, она обернулась, ожидая, что я последую за ней. – Мы, наверное, будем делать кормушки сегодня, все-таки весна на дворе. Потом повесим их на деревья. Большое «Эвергринское» веселье! – саркастически фыркнула она.

- Я буду через минуту, - отозвалась я. – Займи мне место, ладно?

Она кивнула и вышла, а я взяла в руки конверт от Кэсс. Такой легкий, почти невесомый. Я снова опустила письмо на стол. Вновь взяла. Как глупо. Кейтлин, это же Кэсс! Просто открой его, наконец.

Письмо легко выскользнуло из конверта, когда я надорвала его. Аккуратный почерк сестры заполнял строчку за строчкой, вверху страницы было крупно написано мое имя.

«Кейтлин,

Я даже не знаю, с чего начать это письмо. Но если я что и поняла за последние несколько месяцев, так это то, что иногда нужно просто закрыть глаза и прыгнуть.

Знаешь, не то что бы я очень гордилась своими поступками в этом году, но я не жалею ни о том, что уехала, ни о выборе, который сделала. Может, ты никогда меня не поймешь, но, когда я закрыла за собой дверь, я почувствовала, что отпускаю что-то. Я провела очень много времени, стараясь сделать маму и папу счастливыми и быть такой, какой им хотелось, чтобы я была. А переезд сюда был чистой страницей, мне было страшновато, но все же мне нравилось. Я все могла решать сама и поступать так, как хочется мне.

В последние дни я много думала о нашем с тобой детстве. Особенно о том случае, когда я поранила тебя этой дурацкой лопаткой в песочнице, помнишь? Думаю, ты всегда замечала, как я смотрю на твой шрам над бровью. Я всегда чувствовала свою вину, стоило мне только взглянуть на него. Он был чем-то, что я никак не могла изменить. Забавно – сейчас я ведь уже почти не помню, как именно это произошло.

А помнишь, как Боу и Стюарт заботились о нас, когда умерла тетушка Лиз? Хотя тебе тогда было четыре или пять, возможно, ты забыла. А вот я помню, как мама купила нам новые игрушки, чтобы мы тихонько играли и не отвлекались на суету в доме. Там была игрушечная фабрика, книжки, паззлы, новая Барби для каждой из нас. Родители привели нас к Боу и Стюарту, и я бегала по дому, размахивая то куклой, то книжкой, ни минуты не могла усидеть на месте, все время дергая Стюарта и заставляя гоняться за мной по всему дому. И я отчетливо помню, как в какой-то момент он остановился и устало огляделся вокруг, посмотрев на тебя. А ты сидела в уголке, тихонько читая книгу и не произнося ни звука. Ты была такая сосредоточенная, что я даже позавидовала, что сама не могу быть такой же спокойной.

Ты часто в шутку говорила, что тебя бесит моя «идеальность», но все было не так просто, Кейтлин. Мама с папой ожидали очень многого от меня, а вот ты всегда могла делать выбор на основе собственных желаний. В конце этого лета я поняла, что Йель – совершенно не то место, где я хочу находиться, поэтому я приняла другое решение.

Когда я узнала о том, что с тобой произошло, я плакала целый день. С того самого дня в доме у Боу и Стюарта ты всегда принимала собственные решения – хорошие ли, плохие ли, но они были твоими! И с тех пор, как я уехала, я постоянно думаю о том, что ты, наверное, считаешь меня слабой, ведь я сбежала от проблем, а не решила их на месте. Ты же действительно в силах справиться со всем, что бы ни случилось, Кейтлин, и я знаю это. Ты – та, о ком я думаю в свои моменты слабости, и ты спасаешь меня.

Напиши мне, когда будешь готова. И, пожалуйста, никогда не забывай, как сильно тебя любит твоя ненормальная сестренка.

Кэсс»

 

Я перечитала письмо трижды, прежде чем убрала его в сумку. Затем моя рука сама потянулась к кармашку, где лежали обрывки фотографии, и я осторожно достала их, высыпав на стол. Глядя на горстку бумаги передо мной, я думала о том, как же странно все это – я совсем не помнила тот день, о котором писала Кэсс. Забавно, как чье-то мнение о тебе может формироваться, когда ты даже об этом не подозреваешь. Наверное, у моей сестры Кассандры все же была способность видеть будущее так же ясно, как и настоящее. Хотелось бы и мне уметь то же самое…

Обрывки фотографии были довольно маленькими, но тем не менее фрагменты изображения на них различить было можно – моя рука, например, или кусочек рамы у зеркала. Я стояла возле стола несколько минут, разворачивая бумажки и пытаясь немного упорядочить их. Ты можешь быть, кем захочешь, все зависит лишь от тебя самой.

Кусочек фотографии, который должен был находиться в углу, лег на свое законное место. Ты в силах справиться со всем, что бы ни случилось.

Другой угол нашел свое место напротив. Ты всегда принимала собственные решения.

Я собирала снимок по кусочкам, как паззл, подбирая фрагменты и границы. Третий угол лег по диагонали. Не забывай, как твоя ненормальная сестренка любит тебя.

Найдя последний уголок, я посмотрела на то, что получилось. Четыре края. Рама, картина в которой ждет момента, когда будет собрана. Я собрала все остальные обрывки и убрала обратно в сумку. На это понадобится время и терпение, но теперь я знала, что вновь собранное изображение однажды снова появится перед моими глазами.

 

***

 

По словам доктора Маршалл, я не должна ожидать, что разом забуду Роджерсона и все, что с ним связано, потому что глубоко внутри я совсем этого не хочу. Она была права – и по ночам я часто видела во сне его лицо. Иногда, в тяжелых и запутанных сновидениях, он сидел в своем БМВ и ждал меня, я забиралась внутрь, и он поворачивался ко мне своим красным от гнева лицом. От таких снов я просыпалась в поту, чувствуя мурашки на коже. Волосы на затылке поднимались дыбом, и я лежала, глядя в потолок и пытаясь усмирить дыхание.

Но, как ни странно, самыми худшими снами о Роджерсоне были те, в которых он… не появлялся. Я ходила по самым разным местам в надежде найти его, преодолевая всяческие препятствия. Один раз я шла по коридору, заваленному телами, и переступала через них, содрогаясь. В другой раз мои ноги не слушались меня, и дорога казалась неимоверно длинной, а по пути мне встречались дети, которые на самом деле не были детьми, и люди, готовящие сэндвичи без хлеба. Эти сны могли бы быть смешными, если бы не накатывающие на меня волны паники от того, что Роджерсон где-то там, ждет меня. И снова я просыпалась, трясясь, боясь заснуть вновь и испытать эти чувства.

Доктор Маршалл говорила, что безвыходных ситуаций не бывает, и я обязательно найду путь, по которому смогу выбраться из этого запутанного лабиринта. Я рассказывала ей обо всем – о снах, о знаниях Роджерсона, о наркотиках. О том, как он забрал меня с вечеринки, о том, какой необыкновенной и особенной я себя чувствовала, когда была с ним.

- Нельзя оставлять это без внимания, - сказала терапевт, когда я поделилась с ней этим. – Если бы ты не любила его, ничего бы не случилось. Но ты любила Роджерсона и все еще любишь, так что сейчас тебе нужно принять это в самой себе, тогда ты сможешь его отпустить.

Я пыталась. А еще я пыталась принять ту девушку с фотографии – ее застывшие глаза, отсутствие эмоций на лице, свежие и старые синяки. Думать о ней было больно, но она была частью меня, связывала ту, кем я была, с той, кем я стала. Сейчас я уже не старалась быть той же девушкой, какой была с Роджерсоном, или той, какой была до ухода Кэсс. Я хотела стать той девчушкой, которая сидела в углу с книжкой, сосредоточенно читая вместо того, чтобы носиться по дому.

Еще я старалась не думать о бесконечных «если бы». Если бы я осталась тогда с Майком Эвансом. Если бы у меня вообще не было возможности уйти куда-то с Роджерсоном. Если бы я поделилась с родителями или Риной, что он ударил меня. У меня было много моментов, в которые мне хотелось бы вернуться, но я знала, что это невозможно, значит, мне оставалось лишь начать все заново. Фотографии, которые привезла мне Боу, напоминали мне обо всем, к чему я все еще могу вернуться, и это действительно поддерживало меня.

Но я не всегда контролировала свои мысли, и мне все еще снился тот день, когда мы сидели у МакДональдса, и я спросила, сколько длится вечность.

- Роджерсон! – позвала я тогда, и он обернулся, улыбнувшись мне. – Роджерсон, – тихонько звала я ночью, хоть и знала, что сейчас он не может мне ответить.

 

***

 

Наконец, у меня наметился реальный прогресс. С каждой конфеткой в кабинете доктора Маршалл, с каждой идиотской поделкой на занятиях творчеством (кособокая пепельница, сносная кормушка, пара хороших шнурков и впечатляющее ожерелье) и с каждым днем посетителей на свое место словно вставал какой-нибудь из кусочков паззла. Я даже несколько раз попыталась написать Кэсс ответ, но не знала, с чего начать. Открыв дневник, я перечитала все, что написала для нее, когда слова легко приходили на ум. Листая страницу за страницей, я прочитала собственную историю и снова убрала блокнот. Наверное, я еще не была готова рассказать все это даже собственной сестре, ведь даже я не знала, чем все закончилось.

Но я уже достала камеру из чехла и сделала несколько снимков – ничего особенного, просто предметы, на которых мы тренировались на курсах, никаких лиц. Боу взяла их в Центре искусств для меня и принесла, когда в следующий раз пришла меня навестить. Мы сидели в светлой комнате и изучали наши снимки, критикуя свет или, наоборот, радуясь удачному ракурсу. Чуть позже я начала снимать то, что видела в «Эвергрине»: высокий стакан с молоком на столе, фонтан и кружащиеся возле него листья, дорожки, по которым мы гуляли с мамой.

Во время наших с ней прогулок, мы стали больше разговаривать, обсуждали наше детство, Кэсс и то, как мы по ней скучаем. Я начала видеть в маме личность, женщину, а не просто маму, любящую печь. И, когда я почувствовала в себе силы для портретного снимка, я выбрала именно ее лицо.

Мама сидела на лужайке, скинув обувь и скрестив ноги, откинув голову и смеясь, а весенний ветер развевал ее волосы. Мы только закончили наш с ней маленький пикник, и возле нее лежала упаковка шоколадных чипсов и несколько веточек винограда.

С папой мы упрямо прорывались сквозь карточные игры, и уже перешли к раунду «Хитрые буби», пригласив играть с нами двух ребят с моего этажа, пытавшихся избавиться от наркотической зависимости здесь, в «Эвергрине». Они играли на сигареты, но, объединившись в команду, мы с папой были непобедимы, так что довольны были даже медсестры. Папу я тоже сфотографировала, когда он нетерпеливо перетасовывал карты. На его лице было написано азартное нетерпение – он был в предвкушении очередного карточного сражения. Последней игрой в книге была «Картина пяти карт», но я надеялась, что окажусь дома прежде, чем мы до нее доберемся.

И, наконец, когда ко мне приходила Рина, я словно забывала о больнице и терапии, снова превращаясь в обычную старшеклассницу. Мы болтали обо всем, она приносила мне «Космо» и сумку, набитую шоколадными батончиками, а однажды даже притащила маленький радиоприемник, и теперь я могла слушать музыку. Мы валялись на траве, хихикая, или делали друг другу маникюр. Я расспрашивала ее о чирлидинге и Джеффе (все-таки она решила, что он довольно-таки симпатичен, чтобы встречаться с ним достаточно долго). А еще Рина осторожно передавала мне то, что услышала о Роджерсоне то там, то сям. Его адвокату не удалось выиграть дело, заведенное против Роджерсона после того, как стало известно, что он избивал меня, и теперь все выходные он проводил на исправительных работах в местном зоопарке, вычищая клетки. А жил он теперь вместе с Дейвом и Мингусом в маленьком желтом домике – видимо, отец не потерпел его присутствия в доме, хотя точно Рина не знала. Она столкнулась с ним на заправке, и он резко развернулся и пошел в другую сторону, избегая ее взгляда. Я понимала, что вполне могу снова встретить его где-нибудь, но доктор Маршалл убеждала меня, что теперь я в безопасности, и ничто мне не угрожает.

Даже после того, как я покину «Эвергрин», я должна буду участвовать в так называемой «системе проверки и баланса» - что означало групповую терапию один раз в неделю еще в течение года, чтобы мои врачи могли убедиться, что со мной все в порядке. Наверное, это было перестраховкой, но сама мысль о том, чтобы начать все с чистого листа, немного меня пугала. Раньше все в школе обсуждали Кэсс, теперь же на ее месте оказалась я. И это, должно быть, нелегко, ведь все, через что прошла я, было гораздо хуже, нежели просто побег из дома.

Иногда я рисовала в своем воображении, как встречаю Роджерсона где-нибудь. Думала ли я, что он снова ударит меня? Нет. Я пройду мимо слишком быстро. Но ведь есть совершенно разные возможности: мы встретимся на заправке, на вечеринке или просто на улице. В одном сценарии от просто проходил мимо, словно меня не существовало. В другом – он злился на меня, а в третьем – был милым, и мне становилось неловко. Я не знала, чего ожидать, и потому придумывала все новые и новые варианты нашей встречи, чтобы быть готовой ко всему, что бы ни произошло.

Я провела несколько месяцев в ощущении, что я нахожусь под водой, в Стране грёз, а вокруг меня плавают русалки, поют мне, и я опускаюсь все ниже и ниже на дно. А теперь, после «Эвергрина», я поняла, что начала плыть, с силой загребая воду руками, и вот я уже могла видеть полоску берега вдалеке. И, каждый раз, когда мне становилось страшно, я представляла этот берег и говорила себе, что сегодня он стал чуточку ближе, чем вчера. Я справлюсь с этим, пусть даже на это понадобится время, ведь и разорванная картинка не сложится в один день. Нашелся нос, заняла свое место шея, почти сложилась прическа. Когда фотография будет готова, я собиралась склеить ее и повесить на стену в своей комнате. Я повешу на стены все сделанные мною снимки – пусть меня окружают те, кого я люблю!

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.