Взаимодополнительность и уровни развития

Ранее, в п. 8-1.1, мы видели, что достоверное с одной позиции исследования может быть сомнительным, т. е. в некотором смысле случайным, с другой (дополнительной по Бору) позиции. В биологии случайность часто противополагают целесообразности, в действительности же эта пара понятий взаимодополнительна. Еще Карл Бэрв 1876 г. обращал внимание, что различные целесообразные поведения являются друг для друга случайностями, когда не объединены в общую систему, обладающую своей собственной целесообразностью; это рассуждение повторяло Аристотеля[Берг, 1977, с. 68].

Дополнительными друг другу являются и рассуждения, касающиеся разных масштабов. Как ни мал ген по сравнению с лесом, считать его точкой нельзя; и обратно – как ни велик лес по сравнению с геном, считать его непрерывным нельзя. Глядя на карту леса, мы смело можем утверждать, что в каждой его точке находится, например, гены, ответственные за синтез хлорофилла, но глядя на отдельные организмы, мы видим данные гены отнюдь не всюду, а лишь в фотосинтезирующих частях растений.

Биологические объекты демонстрируют разномасштабность двух типов – с сохранением самоподобия и без такового. В обеих ситуациях приходится говорить о случайности, но она оказывается различной. А именно, в самоподобных конструкциях случайность лучше всего выражается через вероятности фракталообразующих процедур (ветвлений, разрывов и т.п.), и в результате может получаться более сложная, невероятностная случайность. В качестве примера был рассмотрен ветвящийся процесс роста клона (п. 4-7.1).

Более сложны для анализа процессы и конструкции без самоподобия, например, эмбриогенез. Хотя развитие многоклеточного зародыша и можно представить в форме ветвящегося процесса последовательных клеточных делений, но тут клетки одного типа регулярно порождают клетки другого. Нормальный эмбриогенез можно представить либо вообще без всякой случайности (бывают микроскопические многоклеточные, у которых точно известно, на каком по счету делении данная клетка что породит), либо со случайностью, жестко подчиненной детерминированноиу процессу построения зародыша.

Однако у всех организмов известен тератогенез, т.е. неправильный эмбриогенез, приводящий к уродливым особям. Язык, на котором я могу представить себе нормальный и уродливый эмбриогенез с единой точки зрения, это – язык пропенсивный: в каждый момент деления каждая клетка имеет предрасположенность породить пару клеток, такую же, как она сама, или – иного типа; в нормальном эмбрионенезе все эти предрасположенности могут принимать лишь два значения – 0 или 1, однако на деле предрасположенности очень близки к данным значениям, но не равны им, откуда и проистекает тератогенез. Это обстоятельство радикально для понимания эволюции.