Осторожнее! Разобьется!!! – раздалось сразу несколько детских голосов.

Наконец, наступил день прибытия в школу министра просвещения.

Выйдя из дома, Василий Иванович привычно опустил ключи в карман пиджака и неожиданно обнаружил в нем подаренный старцем пояс.

«Надо же, совсем забыл про него! – удивился он. – Может, надеть или… не надеть?»

- Надену! – вслух решил он и повернул обратно домой.

- Зачем ты вернулся? – встревожилась, увидев его, Настя. – Удачи не будет! Да и как бы не опоздал…

- Ничего, без меня все равно не начнут! – улыбнулся Василий Иванович.

Постеснявшись объяснять причину возвращения, он молча прошел в свою комнату и, надев пояс, и бегом – Настя была права, он действительно мог опоздать! – направился на автобусную остановку.

…Желающих попасть на открытый урок, где будет присутствовать сам министр, было столько, что, наверное, нужно было попросить учеников выйти из класса, чтобы уместить всех!

И хотя пропустили только избранных, все равно помещение оказалось переполненным.

Министр, решив, очевидно, показать образец зарождавшейся в стране «демократии», занял место на самой последней парте.

- Давненько я тут не сидел! – благодушно заметил он и подмигнул вынужденному уступить ему почти все место ученика: - Что, двоечник?

- Нет, отличник! - с гордостью ответил тот.

- А в мое время на «камчатке», как мы называли последнюю парту, сидели одни только двоечники!

- И вы тоже? – простодушно спросил ученик.

- С чего ты взял? – нахмурился министр, заметив невольные улыбки на лицах слушавших этот разговор.

- Так вы же сами сказали, что давно не сидели на последней парте!

Министр кашлянул в кулак, будто поперхнулся, и взглядом разрешил расположившемуся через проход директору школы начинать.

Тут же раздался показательно долгий, громкий звонок, и Василий Иванович, поздоровавшись с гостями и учениками, начал урок.

За двадцать минут он кратко и емко изложил весь учебный материал и сказал:

- Остальное вы можете прочитать в учебнике. А я поведаю вам то, чего пока нет в школьной программе.

- Интересно-интересно! – в полной тишине прозвучал голос министра. – И что же это мы, по-вашему, не доработали?

- Самое главное! – ответил ему Василий Иванович и, обращаясь к классу, продолжил:

- Очевидно, не многие из вас знают, я сам только недавно узнал об этом, что в нынешнем году исполняется 1000 лет, как была крещена Русь. Окончание этого урока мне и хотелось бы посвятить этому великому историческому событию. Сейчас я передам вам византийскую монету того самого времени. Подержав ее в руках, вы сможете как бы прикоснуться к тем далеким годам, когда ее держали современники великого князя Владимира, а значит, и лучше поверить в то, что тогда происходило на берегах седого Днепра!

Василий Иванович говорил о том, что выйдя из Днепра, как из купели святого крещения, русский народ получил от Бога величайший дар – крепкую, или как говорили тогда, неблазненную, живую веру в Него. Эта вера передавалась из поколения в поколение. Только о ней и думали, только ею и жили русские люди. Она помогала им переносить величайшие страдания и несправедливости: междоусобицы, татаро-монгольское иго, смуту начала 17-го века…

- Без нее невозможно понять нашей истории! – сказал он и увидел, как вдруг похолодели глаза продолжавшего еще благодушно улыбаться министра. – Вот эта монета!

Василий Иванович пустил по рядам медный фоллис конца 10-го века. Ученики, внимательно разглядывая его, бережно передавали дальше. Так он дошел до последней парты и отличник с уважением протянул его министру. Министр взял монету, посмотрел на нее и, словно обжегшись, отдал ее директору школы. Тот замешкался, и фоллис упал на пол.

- Осторожнее! Разобьется!!! – раздалось сразу несколько детских голосов.

- Ничего страшного! – успокаивающе улыбнулся Василий Иванович. – Честно говоря, в прошлый раз, когда вы уронили афинскую тетрадрахму, я… обманул вас, за что и прошу сегодня прощения. Такие монеты не разобьются, даже если уронить их с пятого этажа. Но к этой, вы правы, нужно действительно относиться осторожно и даже с благоговением – ведь на ней изображен Иисус Христос!

Стараясь поменьше смотреть на министра, который уже с нескрываемым недовольством взирал на него, Василий Иванович продолжал:

- Итак, наши предки на протяжении этих столетий, трудились, неопустительно ходили в воскресные дни и по великим праздникам в храм, воевали, когда нужно было отстоять свою родину, снова трудились. А каким же у них был отдых? Чем жили они, когда не было ни телевизора, ни кинотеатров?

- Ни футбола! – подсказал один из самых бойких учеников.

- Да, тогда играли в лапту! – согласился Василий Иванович. – Так чем?

И сам же ответил:

- Любимым занятием наших прапрадедов и прапрабабушек было святоотеческое чтение. Летом, в страдную пору, им было, конечно же, некогда. Но в долгие зимние вечера они собирались вокруг лучины и тот, кто был обучен грамоте, читал или пересказывал по памяти жития святых и другие духовные книги.

Василий Иванович поднял с учительского стола и показал классу полученную от старичка-искусствоведа книгу.

- Одну из них мне удалось недавно достать на недолгое время. Я постараюсь вкратце прочитать ее вам, и, надеюсь, вы поймете, почему. Она называется «Житие преподобного Василия Нового и видение ученика его Григория о мытарствах преподобной Феодоры».

На последних партах началось какое-то шевеление.

Стараясь не обращать на это внимания, Василий Иванович раскрыл книгу и, выбирая основное, стал то читать, то пересказывать:

- В царствование благочестивых византийских императоров Льва Премудрого и брата его Александра – это конец девятого-начало десятого веков – в далекой уединенной пустыне проводил подвижническую жизнь преподобный Василий Новый. У него был ученик – Григорий. А еще – прислужница Феодора. Приняв иноческий чин, она умерла, точнее, мирно отошла ко Господу. Все, знавшие ее, были огорчены этой кончиной – так много добра сделала она в жизни. А Григорию очень захотелось узнать, какой участи удостоилась Феодора и причислена ли она к лику святых праведников или нет… Будучи мучим таким вопросом, он обратился с ним к преподобному Василию. Тот внимательно выслушал его, помолился Богу и сказал: «Ты увидишь ее сегодня, если с верою просишь и не сомневаешься в возможности исполнения просимого!»

И было после этого Григорию следующее видение….

Ему явилась Феодора и стала рассказывать, что с ней произошло после смерти. Светозарные Ангелы приняли ее на свои руки и начали возносить на небо. Оглянувшись назад, она увидела тело свое, лежавшее неподвижно. Бездушное и бесчувственное, оно лежало, словно одежда, когда ее бросают, раздевшись, и потом, став перед нею, смотрят на неё.

Когда святые Ангелы несли Феодору, то приступили злые духи и, показывая свои хартии, закричали: «Отдайте ее нам, потому что у нее много грехов! Она – наша!» В ответ на это Ангелы предоставили все те добрые дела, которые когда-либо совершила Феодора: когда дала бедному хлеба, или напоила жаждущего, или посетила больного, или в темнице заключенного… когда с усердием ходила в церковь, или дала путникам покой в своем доме… когда примирила кого-либо из враждовавших, или пролила слезы на молитве… когда переносила с терпением неприятности, или утвердила в вере людей маловерующих… когда постилась, исповедовалась и причащалась Христовых Таин… когда старалась не слышать празднословия, клеветы и лжи…

Все эти добрые дела были противопоставлены грехам, записанным в хартии, и превозмогли их. Ангелы понесли Феодору дальше вверх на небеса, как бы восходя по воздуху. Но тут одно за другим им стали встречаться мытарства…

- Это нечто вроде застав или таможен, которые встречают на своем пути души умерших людей, - объяснил Василий Иванович, благодаря книге уже точно знавший, что такое мытарства. – Мытарями у древних евреев назывались лица, назначаемые римлянами для сбора податей и пошлин. Стараясь извлечь для себя большую выгоду, они прибегали иногда даже к истязаниям. Эти мытари собирали пошлины с привозимых товаров на особых таможнях, или заставах, которые назывались мытницами, или мытарствами. Отсюда христианские писатели позаимствовали наименование для мест воздушных истязаний душ умерших.

Василий Иванович оглядел учеников – некоторые слушали его, что называется, с открытыми ртами – и продолжил:

- Первым мытарством, встретившимся Феодоре, и с которым неминуемо столкнется каждый из нас – было мытарство празднословия и сквернословия. Здесь злые духи потребовали отчета за каждое праздное и тем более ругательное слово, за дурные песни, неприличный смех и насмешки… Многое из этого было давно забыто Феодорой, но злые духи помнили всё! К счастью, Ангелы сумели защитить каявшуюся в жизни в этих грехах и вообще не отличавшуюся многословием Феодору, и они продолжили путь…

- До второго мытарства? – нетерпеливо воскликнул кто-то из девочек.

- Да, - подтвердил Василий Иванович. – Оно называется – мытарством лжи. Я думаю, мне не стоит долго останавливаться на нем. Вы сами хорошо знаете, что такое ложь. Но отныне теперь помните, насколько она опасна для человека! Далее шло мытарство осуждения и клеветы. За ним – объядения и пьянства. Потом – пятое мытарство лености. И шестое – воровства…

- Это что такое! – неожиданно прервал чтение возмущенный голос министра. – Думаете, раз в этом году 1000-летие крещения Руси, так вам уже все позволено?!

Василий Иванович оторвал глаза от книги и увидел, что на последней парте было уже не шевеление, а движение. Шторм! Цунами!!!

Ставший уже багровым, министр наклонился к директору школы и о чем-то грозно вопрошал его. Тот виновато разводил руками.

- Скажите, - грозно обратился тогда уже напрямую к Василию Ивановичу министр. – И сколько у вас этих, так называемых, мытарств?

- Двадцать! – с готовностью ответил тот.

- И вы что, все их собираетесь освещать?!

- Да, если, конечно, успею!

- А если нет?

- Тогда продолжу в конце следующего урока!

- А-а, ну-ну! – ничего хорошего не предвещающим тоном гневно бросил министр, поднялся из-за маленькой парты и тяжелыми шагами направился вон из класса.

Следом за ним – директор и вся свита.

- Чего это они? – после того как Василий Иванович разрешил классу сесть, спросил бойкий ученик.

- Наверное, думают, что их самих минуют эти мытарства! – пожав плечами, задумчиво ответил он. – А может, просто неинтересно…

- А нам – интересно! – закричали ученики.

- Продолжайте!

- Пожалуйста…

В любой момент в класс мог ворваться директор…

Хорошо! – согласился Василий Иванович.

И тут прозвенел звонок.

В коридоре послышался топот множества ног.

Василий Иванович с сожалением развел руками и закрыл книгу.

Он уже собрался положить ее в портфель, но его остановили ученики.

- Василий Иванович! – загомонили они. - Мы еще посидим – продолжайте!

- Этот урок – последний!

- Последний, говорите? – рассеянно переспросил Василий Иванович.

Ему невольно вспомнился вид министра, и он неожиданно подумал: а вдруг, и правда, этот урок для него последний?

«Тем более нужно успеть дочитать до конца!» – решил он и, снова раскрывая книгу, сказал:

- Хорошо! Только, если кому из вас тоже неинтересно или кто-нибудь очень торопится, пожалуйста, я не задерживаю!

- Мне на тренировку, простите! – тут же поднялся и выбежал из класса бойкий ученик.

- И я тоже спешу! Но я обязательно достану эту книгу и сам прочитаю – потом! – с неохотой взяв портфель, тоже покинул класс отличник.

Следом за ним вышло еще несколько учеников.

Большая часть осталась в классе.

Василий Иванович, одобрительно кивая, оглядел их и с сожалением покачал головой:

- Жаль, что остальные ушли… И я, словно нарочно, торопясь, пропустил очень важное место в книге! А ведь его тоже следовало бы знать каждому человеку, неважно – министр это или пока еще ученик!

- Какое место? – заволновались дети и принялись упрашивать:

- Так прочитайте!

- Пожалуйста…

- Вы же сами сейчас сказали, что мы тоже должны знать!

- Конечно! – улыбнулся Василий Иванович. Перелистнул страницу назад и прочитал:

«- Видишь, Феодора, - сказал один из Ангелов, - что приходится испытывать душе умершего, когда она проходит все эти мытарства и встречается со злыми духами и князьями тьмы?

- Да, - отвечала Феодора. – Я видела и ужасно перепугалась. Мне думается: знают ли находящиеся на земле люди, что ждет их здесь, и с чем они встретятся по своей смерти?

- Да, они знают, - сказал Ангел. – Но наслаждения и прелести жизни так сильно действуют на них, так поглощают их внимание, что они невольно забывают о том, что ждет их за гробом. Добро тем, которые помнят Священное Писание и творят милостыню, или совершают какие-либо другие благодеяния, которые впоследствии могут искупить их от вечных мук ада. Тех же людей, которые живут небрежно, как будто бессмертные, думая только о благах чрева и гордости, – если их внезапно застигает смерть, то окончательно погубит, так как они не будут иметь в защиту себя никаких добрых дел. Души тех людей темные князья сих мытарств, сильно измучив, отведут в темные места ада и будут держать их там до пришествия Христова…»

Василий Иванович, оторвавшись от текста, посмотрел на учеников: все ли понятно? И, не слыша вопросов, вернулся к тому месту, на котором остановился до этого:

- Седьмым было мытарство сребролюбия и скупости. Его Феодора прошла без задержания, потому что, по милости Божией, никогда в жизни не заботилась о многом приобретении и не была сребролюбива, довольствуясь тем, что давал Бог. Наоборот, усердно делилась всем, что имела, с нуждающимися людьми. Далее шли мытарства: восьмое – лихоимства, то есть грехов взяточничества и лести; девятое – тщеславия, десятое – зависти.

- Что и завидовать тоже грех? – поднимая руку, невинно спросила сидевшая на первой парте красивая ученица.

- Конечно! – воскликнул Василий Иванович и с жаром принялся объяснять: - Даже по земным понятиям, зависть – это порок. Из-за нее начинается вражда, споры, возникают страшные войны…

Он хотел продолжить, но у задавшей вопрос ученицы были свои причины задать его.

- А что же тогда Семенова, завидует мне, что я лучше нее учусь? - перебивая учителя, спросила она, победно косясь на свою соседку по парте.

- А ты вечно лжешь и за это останешься навсегда на втором мытарстве! – не осталась в долгу та. - Так что мы еще и в аду вместе будем!

Василий Иванович огорченно покачал головой и сказал:

- Только тот, кто не знает правду об аде, может так беспечно говорить о нем!

- А вы там были, что так говорите? – снова подняла руку красивая ученица.

- Нет, - честно признался Василий Иванович. – Но о его существовании и о том, что он из себя представляет, знаю из таких источников, которые достовернее всех школьных учебников и пособий для учителей, вместе взятых! А им же вы доверяете?

- Да не слушайте вы их, Василий Иванович! – послышались голоса. – Им бы все только хихоньки, да хаханьки!

- Продолжайте!

- Пожалуйста…

- Хорошо, – улыбнулся просящим ученикам Василий Иванович. – Следующим на пути Феодоры было одиннадцатое мытарство – гордости. Она, как монахиня, стяжавшая подлинное смирение, и постоянно помнившая о Боге, прошла его совершенно без остановки. Но, – он поднял глаза от текста и внимательно посмотрел на учеников. – Сможем ли мы так легко пройти его? С детства нам внушают: ты у меня самый красивый, самый лучший, стань первым, опереди всех, не уступай, победи… В итоге человеческое «я» в сердце вырастает до таких размеров, что в нем уже не остается место для того, Кто должен всецело его занимать, – для Бога!

Василий Иванович оглядел притихший класс. В глазах одних учеников была задумчивость, другие явно не соглашались с тем, что только услышали, третьи тянули руки, чтобы что-то спросить. Но времени уже не было. В любой момент в класс мог ворваться директор и прекратить урок. А ему нужно было успеть сказать – всё. И, уж если останется несколько минут, остановиться на частностях!

И он, словно не замечая этих рук, снова углубился в книгу:

- Далее шло мытарство гнева. Счастлив человек, который, живя, не испытал его. Как вы на собственном опыте знаете, скорее, бывает наоборот. Старейший из злых духов, находившийся здесь и сидевший на престоле, исполненный ярости и гордости, с гневом приказал находящимся тут слугам мучить и истязать Феодору. Ее обвиняли в каждом слове, которое она когда-либо произносила с гневом и яростью, в каждом гневном поступке. Но к счастью, Ангелам удалось защитить ее, и, поднявшись еще выше, они встретили тринадцатое мытарство – злопамятства. Только то, что Феодора при жизни питала любовь ко всем: и к великим, и к малым – и никогда не мстила другим за зло, помогло ей, и она без задержки пошла дальше.

«Умоляю тебя, - обращаясь к сопровождавшему ее Ангелу, осмелилась спросить Феодора, - скажи мне, откуда эти злые духи знают, кто и что сделал в жизни дурного?»

«Всякий христианин при святом крещении приемлет Ангела Хранителя, который невидимо оберегает его от всего греховного и наставляет на все доброе, записывая все добрые дела, совершенные этим человеком, – ответил Ангел. – С другой стороны, злой ангел в течение всей жизни следит за злыми делами человека и записывает их в своей книге, или, как называли ее раньше, – хартии. Он записывает все грехи, в которых, как ты могла убедиться сама, испытываются люди, проходящие мытарства и направляющиеся на небо. Грехи эти могут возбранить душе вход в рай и низвергнуть прямо в бездну, в которой живут и сами злые духи. Там эти души будут жить до второго пришествия Господа нашего Иисуса Христа, если не имеют за собой благих дел, которые могли бы вырвать их из этого вечного плена…»

- После четырнадцатого мытарства – разбойничества, в котором также испытываются и те, кто с гневом толкал или бил кого-либо – Феодора внезапно оказалась в мытарстве чародеяния. Она прошла его без труда. Но горе тем, кто обращается за помощью к так называемым экстрасенсам, колдунам и бабкам, кто пользуется астрологическими прогнозами и магией. Если не исповедать этот грех священнику и после этого больше не делать его, то можно остаться там навсегда! Следующими тремя мытарствами были мытарства блуда…

После этих слов, в классе послышались покашливания, перешептывание и вообще началось оживление.

- А почему их так много на одну тему? – спросил, прячась за спины сидящих впереди, кто-то с последних парт, и Василий Иванович ответил:

- Потому что, к сожалению, человечество буквально погрязло в этих плотских грехах. Пока мы не будем подробно говорить о них. Вам нужно только знать, что необходимо стараться держать себя в телесной чистоте и избегать всяких развратных, порочных фильмов, книг и разговоров. А еще помнить то, что сказал Ангел Феодоре после того, как они миновали эти мытарства:

«Знай, Феодора, - сказал он, - что редкая душа проходит свободно мимо этих мытарств. Большая часть, дошедши сюда, погибает. Власти блудных мытарств хвалятся, что они одни более всех прочих мытарств пополняют число душ во аде!»

- Следующим было девятнадцатое мытарство, которое носит название – «идолослужение и всякие ереси». Здесь Феодору не в чем было обвинить, и она скоро миновав его, дошла до последнего мытарства.

- Слава Богу! – обрадовались ученики.

- Наконец-то!

- Ну, уж теперь все ее страхи позади!

- Не скажите! – возразил Василий Иванович. – Это было мытарство немилосердия и жестокосердия. Здесь записаны все немилостивые, жестокие, суровые и ненавидящие других люди. Когда кто не следует заповеди Божией и немилосерд, то душа этого человека, придя в это мытарство, будет подвергнута различным истязаниям и брошена в ад. Такую душу Бог не помилует, так как она ни убогому не подала кусок хлеба, ни нищего не успокоила, ни болящего не посетила, не помиловала слабого и обиженного, если не делом, то хотя бы словом утешительным, и в его горе не поскорбела вместе с ним, но, наоборот, совершала все противоположное.

Василий Иванович перевел глаза от текста на класс и, сам ужасаясь выводу, тихо спросил:

- Представляете, как это страшно – пройти все мытарства и погибнуть на самом последнем от того, что не имели в своем сердце любви к ближнему?...

- Да-а! – покачала красивая ученица и примирительно тронула локоть соседки: - Нет, давай лучше жить дружно!

- Давай! – кивнула та и тоже тихонько пожала ей локоть…

Василий Иванович улыбнулся, глядя на них, и сказал:

- Ну вот, собственно, и все, что я хотел вам сегодня сказать.

В классе воцарилась полная тишина. Молчали даже две соседки на первой парте. И только одна из девочек, которая особенно просила его продолжать, порывисто встала и буквально так и впилась глазами в учителя:

- Василий Иванович! – пролепетала она. – То, что вы нам рассказали, это так ново и страшно… Но что же может спасти нас от этих воздушных мытарств? Скажите! Пожалуйста…

- Да! Что? – раздались взволнованные голоса.

- Скажите!

- Пожалуйста…

Василий Иванович закрыл книгу и высоко поднял ее над головой:

- Покаяние!

- Покаяние?

- А что это такое?

В коридоре послышались шаги. «Директор?» Нет – прошли мимо…

Но все равно нужно было спешить… И Василий Иванович решил довести ученикам только суть этого слова.

- Если обратиться к первоисточнику, - сказал он, - и перевести это слово с греческого, то оно означает «изменение» или, я бы добавил, «исправление». Следовательно, покаяние должно быть не только в одном желании и словах, но и на деле. Желаю вам всем самым серьезным образом подумать над этим и – сотворить достойные плоды покаяния! Вот, собственно, и все, что я хотел вас сегодня сказать…

- А оценки…

- Оценки за эту тему вы будете ставить?

- Нет, – покачал головой Василий Иванович. – Оценки вам буду ставить уже не я…

- А кто же?

- Сам Бог!

Василий Иванович еще раз внимательно оглядел учеников – все ли они поняли? – и, видя задумчивые лица, сказал:

- До свидания!

Открытый урок был окончен.

Отпустив учеников, Василий Иванович направился в учительскую. Преподаватели смотрели на него со страхом. Причину этого он понял, когда в учительскую вошел весь какой-то поникший директор и сказал:

- Ну что, Василий Иванович, доигрались? Вы уволены! Трудовую книжку можете получить, как только в ней будет сделана соответствующая запись!

- А кто же теперь будет преподавать историю – вы? – еще не понимая до конца услышанного, машинально уточнил Василий Иванович.

- Увы! – развел руками директор школы.

- Но почему?

- А потому что я тоже уволен!