Н-не может быть! – повторил Соколов.

Служба и правда уже отошла. Но джип Соколова еще находился на месте. Стас успел как раз к тому моменту, когда охранник переносил бывшего министра из коляски в машину.

- А вот и я! – подбежав, сказал он и, стуча зубами, показал тяжелое ведро: - С бр-рением для ваш-ших н-н-ног!!

- Ты же совсем замерз! – глядя не столько на ведро с целебным брением, как на Стаса в коротенькой куртке, покачал головой Соколов и приказал: - Садись в машину!

- А м-можно? – не веря такой удаче, прошептал Стас.

- Нужно! Ты же ведь, наверное, хотел посмотреть эти монеты?

- Да… Но я думал, что вы покажете их мне, когда-нибудь потом, в Москве –– наслаждаясь теплом, машинально ответил Стас и услышал совсем неожиданное:

- А зачем так далеко ездить? Они у меня здесь!

- Как… здесь?!

Сгорая от нетерпения увидеть коллекцию, Стас доехал до коттеджей, следом за Соколовым прошел в огромный, словно дворец, дом. Но, оказавшись в огромном зале с роскошной мебелью и камином, увидел в своих грязных руках грязное ведро и вспомнил, что ради Христа он в первую очередь хотел помочь Соколову.

- Давайте сначала помажем этим брением ноги! – предложил он.

Чувствовалось, что и бывшему министру не терпелось испробовать это новое средство.

- Хорошо! – охотно согласился он. – Но может, ты сначала руки помоешь?

- Зачем? – удивился Стас. – Все равно я сейчас их испачкаю!

И на правах сына врача, он – совсем еще юноша – приказал бывшему министру:

- Сидите смирно! А я все сейчас сделаю!

Стас закатал Соколову брюки повыше и, внутренне содрогаясь оттого, что видел перед собой белые, совершенно безжизненные ноги, принялся намазывать на них землю с еще не до конца растаявшим снегом.

- Ой, холодно ведь! – вздрогнул Соколов и неожиданно ошеломленно прошептал: - Что это? Этого ведь не может быть! Я…. чувствую их!!! Миша! Сюда! Скорее!!! – закричал он.

- Что случилось? – ворвался в зал охранник и грозно посмотрел на Стаса.

- Помоги мне…подняться… - обратил к нему взволнованное лицо Соколов. - Я, кажется… нет, точно – я могу встать!

Встать Соколов не смог. Он только лишь привстал. Совсем чуть-чуть, едва приметно для взгляда.

Но было видно, что он потрясен этим.

- Н-не может быть! – повторил он. - Ведь все мировые светила заявили, что я уже никогда не смогу чувствовать ноги и владеть ими! - пробормотал он и как-то беспомощно посмотрел на Стаса. – Это что – чудо?!

- Ну да, - словно речь шла о само собой разумеющемся, пожал плечами Стас, сам поражаясь своей уверенности. – Вы думаете, вы - первый? Знаете, скольким отец Тихон уже помог? Я вам сегодня уже рассказывал про мужчину с гангреной... Так я сейчас вам и его костыли принесу!

- Зачем? – не понял Соколов.

- А чтобы вы на них посмотрели, поверили, а там и сами ими воспользовались!

Стас бросился к дверям, но Соколов остановил его.

- Зачем идти, когда можно ехать? Миша, подвези его – туда и обратно!

…Ворвавшись без стука в дом соседа, у которого, к счастью, светились окна, Стас, задыхаясь, закричал:

- Григорий Иванович! Костыли! Скорее…

- Что – так не терпится посмотреть? – раздался знакомый голос, и вскоре появился Григорий Иванович с костылями в руках.

- Да нет! – сказал Стас, хотя и уставился на них с самым живым интересом. - Я не для того, чтобы на них смотреть. Они сейчас по прямому назначению нужны!

- Что, кто-то ногу сломал? – встревожился Григорий Иванович.

- Наоборот! – засмеялся Стас. – Это Соколову. Может, они ему скоро понадобятся!

- Это хорошо! - направляясь в свою комнату-келью, обрадовался Григорий Иванович. - Он мужик – ничего. И благотворитель нашего храма, и вообще… Держи! – вернувшись, протянул он костыли и потребовал: - А мне давай свой паспорт!

- Вы что – не доверяете мне?! – опешил Стас.

- Почему? Доверяю! Но ты же ведь сам просил меня взять билет! На какое число хоть его брать?

- А-а, вон что! - понял Стас и, доставая из куртки паспорт, сказал: - Если можно, на… завтра!

… Когда он вернулся с костылями, Соколов с благодарностью принял их, но подниматься с каталки не спешил.

- Не все сразу. Боюсь! – признался он, глядя на Стаса. – Надо же – на фронте ничего не боялся, хотя и был в дивизионной разведке, что означало почти верную гибель. Министром работал – не боялся, хотя и было чего бояться… А сейчас боюсь. Боюсь, что не удастся встать до конца. Боюсь поверить в то, что случилось – ведь ноги-то я уже до самых пальцев чувствую! А это – чудо! Одно дело, когда читаешь, как оно бывает с другими, и совсем другое – когда с самим тобой! Давай мы лучше пока с тобою монеты посмотрим! Ведь ты же это хотел?

- Да! – прошептал Стас.

- Ну так смотри!

Бывший министр дал новый знак охраннику, и на столе появился красивый ларец. Охранник открыл его и бережно выложил из него на стол три бархатных листа с ячейками.

Стас подошел к ним и замер.

Во все глаза он смотрел на монеты, которым было почти две тысячи лет. А некоторым даже больше. Вот они: денарии Августа и Тиберия, тетрадрахма Антиохии, большой «сребреник Иуды» и крошечные медные монетки древней Иудеи: Ирода Великого, Понтия Пилата, среди которых были и две лепты бедной вдовы… Те самые! Именно их, собирая коллекцию для Соколова, держал в руках, уверовавший благодаря этому в Бога, Василий Иванович Голубев, будущий старец отец Тихон.. А до него – великое множество людей, воочию видевших и слышавших Иисуса Христа.

Значит, все то, что было в тетради-дневнике – оказывалось правдой!

«Все сходится! И у меня всё сошлось!» - понял Стас и совсем тихо, хотя так и хотелось кричать от радости, сказал:

- Спасибо…

- За что? – удивился бывший министр. - Это я тебя должен благодарить! В Москве мы еще, разумеется, встретимся. Я с удовольствием познакомлюсь с твоими родителями и расскажу им, какой у них сын. А пока… – он поводил пальцем над монетами и остановился на той, что лежала в центре, на самом почетном месте. – Вот тебе от меня подарок!

- Зачем? Я же вам просто так, то есть ради Христа, безо всякого помогал! – сам не зная почему – ведь ему очень хотелось получить этот подарок, принялся отказываться Стас.

- Держи-держи! – протянул на вытянутой ладони монету Соколов.

Стас посмотрел на нее и ахнул:

- Да вы что?! Это же – денарий Тиберия! Ну, тот самый – денарий кесаря! Вы знаете, сколько он стоит?!

- Догадываюсь! – улыбнулся Соколов. - Но по твоим глазам вижу, что отдаю ее в хорошие руки! Тем более что это еще вопрос, какой денарий нужно считать тем самым, о котором говорится в Евангелии. У меня есть статья, где доказывается, что им, возможно, был денарий Августа, который остается у меня.

- Да-да, я знаю…

Стас мог рассказать бывшему министру печальную историю полученной им в подарок монеты. Но он не захотел портить ему настроения. К тому же он неожиданно понял, как надо поступить с ней по-честному: отыщет в Москве Владимира Всеволодовича, отдаст денарий ему, а он вернет его семье Ашота Телемаковича на память о нем. Все-таки это была его любимая монета…

Он не понимал, что происходит с ним. Но знал, что уже не сможет поступить иначе!

А Соколов сам вложил ему в руку денарий Тиберия и сказал:

- Бери и всегда, всю жизнь свою помни, что сказал Спаситель, когда иудеи, искушая Его, показывали Ему вот такую, а, может, именно эту - тут один шанс на несколько миллионов - монету:

- Отдавайте кесарево – кесарю, а Божие Богу!