Урбанизация в третьем тысячелетии: мегаполисы 4 страница

Таблица основана на данных Eurostat. Предполагается, что рабочее время работников с неполным рабочим днем на 25 % ниже, чем рабочее время занятых полный рабочий день, и что рабочее время вне промышленности на 2, 5% больше, чем в промышленности.

Источник: Pettersson (1989).

Что является источником такого разнообразия? С одной стороны, это институциональные различия регулирования рынков труда, в чем США, Япония и Европейский Союз демонстрируют образцы логики, находящиеся в явном контрасте друг с другом. С другой стороны, внутри государств существуют две категории работников с более продолжительным рабочим временем: профессионалы высокого уровня и неквалифицированные рабочие сферы услуг. У первых это удлинение происходит в результате их вклада в создание стоимости, а у вторых из-за их ограниченной возможности отстаивать свои интересы, обусловленной статусом иммигранта или неформальными трудовыми соглашениями. Что же до более короткого рабочего времени и нетипичных графиков, то они связаны с неполным рабочим днем и временной работой и являются уделом в основном женщин и молодежи. Массовое включение женщин в рабочую силу связано, до определенной степени, с растущим разнообразием рабочих графиков и статуса работы. В результате, как показано в главе 4, от четверти до трети занятого населения (включая самозанятых) основных индустриальных стран не следует классической схеме полного рабочего дня с постоянным графиком. Быстро и повсеместно растет число рабочих с изменяющимися рабочими должностями. Кроме того, весомая часть тех, кто работает полный рабочий день (вероятно, большинство профессиональной рабочей силы), переходит к гибким временным графикам, в целом увеличивая свою трудовую нагрузку. Технологическая возможность реинтегрировать в сети, где хранится информация, вклады различных работников, сделанные в различное время, порождает постоянное изменение действительного времени выполнения работы, подрывая способность рабочего времени структурировать повседневную жизнь. Таким образом, не случайно, что в своем проницательном анализе трансформации работы и фирм во Франции Фредерик де Коннинк концентрирует внимание на том факте, что " на предпринимательство оказывают влияние множественные и расходящиеся темпоральности", что " в экономике все больше и больше доминирует поиск гибкости, либо она организуется на основе коротких промежутков времени", что в результате приводит к тому, что " сегодня индивид перегружен темпоральностями, которым он должен противостоять"; " пока работа остается интегрированной, общество стремится к ее распаду, прочь от неуправляемого развития противоречивых темпоральностей, находящихся внутри одной и той же структуры" ³⁶.

Следовательно, действительная проблема наших обществ (в той мере, в какой это было раньше) заключается не в том, позволяет ли нам технология затрачивать меньше труда на ту же единицу выпуска: да, она позволяет это, но влияние данного технологического факта на действительное рабочее время и графики не детерминировано. Ставкой и, по-видимому, преобладающей тенденцией в наиболее развитых секторах наиболее развитых обществ является растущее разнообразие использования рабочего времени, зависящее от фирм, сетей, рабочих мест, профессий и характеристик работников. Это разнообразие на деле ограничивается способностями каждого работника и каждого рабочего места управлять временем. Не забегая вперед и не предвосхищая анализ эволюции семьи (во II томе англ. издания), хочу сказать, что, по-видимому, гетерогенность рабочих графиков в обществе со сходным участием полов в рабочей силе требует значительной перемены устройства домохозяйства. Не обязательно к худшему, так как в действительности допол-нительная гибкость рабочего времени могла бы обеспечить основу для совместного проведения времени в семье. Однако новые домохозяйственные партнерства должны будут строиться на руинах порядков патриархальной семьи³⁷. Так как гибкое время и неполный рабочий день проникли в контрактные структуры рабочего времени через женский труд, для того чтобы дать возможность женщинам совмещать воспитание детей и свою рабочую жизнь, распространение этой логики на мужчин и на другие области общественной жизни, помимо воспитания детей, могло бы фактически ввести (и на деле во многих случаях уже вводит)³⁸ новое соединение времени жизни и времени работы в разных возрастах и при разных условиях и для мужчин, и для женщин. Так, в этих новых условиях рабочее время может потерять свое традиционное центральное место в жизненном цикле.

Сходное движение, направленное в ту же сторону, происходит из-за значительного сокращения действительных рабочих лет в основных индустриальных странах именн в момент существенного роста ожидаемой продолжительности жизни. Это происходит, с одной стороны, из-за того, что возраст вступления в ряды рабочей силы становится все выше и выше, так как все большая часть населения учится в университетах: тенденция, являющаяся результатом культурных ожиданий, сужения рынков труда, требований о предоставлении свидетельства о высшем образовании, все чаще предъявляемых рабочей силе нанимателями³⁹. С другой стороны, Анн Мари Жильмар провела сравнительные исследования, показавшие значительное уменьшение действительного числа занятых среди рабочей силы в возрасте старше 50 лет и особенно старше 55 лет⁴⁰. Как показано на рис. 7.2, уровень активности мужчин в возрасте от 55 до 65 лет резко уменьшился за последние 20 лет в основных индустриальных экономиках и в 1991 г. составил 65% в США, 64% - в Соединенном Королевстве, 54% - в Германии и 43% - во Франции. В этих странах по причине ли раннего ухода на пенсию, по инвалидности, из-за постоянной незанятости, усталости или разочарования от трети до половины мужской рабочей силы окончательно уходит с рынка труда в свои пятьдесят с небольшим. Жильмар делает серьезное утверждение, смысл которого состоит в том, что эта тенденция является не временной, но укорененной в близорукой политике правительства и частного бизнеса и в убежденности, что пожилой работник не способен адаптироваться к текущей скорости процесса технологических и организационных инноваций⁴¹. При таких обстоятельствах действительное рабочее время жизни может быть сокращено приблизительно до 30 лет (от 24 до 54) из 75-80 лет реального времени жизни. Если рост производительности труда не очень большой и общество не допускает значительного межпоколенческого перераспределения, тогда не только рабочее время потеряет свое центральное место vis-a-vis жизни в целом, но и разрушится расчетная система, на основе которой начисляются пенсии и медицинские выплаты, разрушится не только потому, что слишком много старых людей, но и потому, что соотношение между вносящими свой вклад работниками и неработающими получателями станет невыносимым⁴².

Источник: Guillemard (1993). Рис. 7.2. Норма участия в рабочей силе для мужчин в возрасте 55-64 лет в девяти странах, 1970-1991 гг.

Таким образом, реальный вызов, брошенный нам новым взаимоотношением между работой и технологией, имеет отношение не к массовой безработице, что я попытался доказать в главе 4, а к совокупному сокращению рабочего времени жизни значительной части населения. Если основа начислений социальных выплат не будет изменена посредством нового общественного договора, сокращение ценного рабочего времени и ускоренное устаревание труда покончат с институтами социальной солидарности, возвещая наступление войны поколений (age wars).

³¹ Maddison (1982).

³² К. Schuldt, Soziale und ukonomische Gestaltung der Elemente der Lebensarbeitszei der Werktbtigen, Dissertation, Berlin (GDR), 1990; цитируется в Bosch et al. (eds) (1994: 15).

³³Hinrichsetal.(1991).

³⁴ Bosch et al. (eds) (1994).

³⁵ Ibid.: 19 (выделено мною. - M.K.).

³⁶ De Conninck (1995); цитаты взяты со с. 200, 193 и 193 соответственно (перевод мой. - М.К.}.

³⁷ Мартин Карной и я совместно развили эту тему в работе Camoy, Castells (1996).

³⁸ Hewitt (1993).

³⁹ Camoy, Levin (1985).

⁴⁰ Guillemard (1993).

⁴¹ Guillemard, Rein (1993).

⁴² Lenoir (1994).

7.6 Размывание жизненного цикла: на пути к социальной аритмии?

По-видимому, все живые существа имеют свои биологические часы⁴³. Биологические ритмы, будь то индивидуальные, связанные с отдельными особями, или даже космические, являются неотъемлемой частью человеческой жизни. Люди и общества игнорируют их на свою беду⁴⁴. На протяжении тысячелетий человеческая ритмичность конструировалась в тесной взаимосвязи с ритмами природы, в большинстве случаев при слабой возможности противодействовать враждебным природным силам, так что казалось разумным плыть по течению и моделировать жизненный цикл в согласии с обществом, где большая часть новорожденных умирает в младенчестве, где женская репродуктивная способность должна использоваться рано, где юность эфемерна (Ронсар), где достижение старости - это такая привилегия, которая приносит с собой уважение к старику как к уникальному источнику опыта и мудрости, и где болезни периодически вымывают значительную часть населения⁴⁵. В развитом мире индустриальная революция, формирование медицинской науки, триумф Разума и утверждение социальных прав в двух последних столетиях поменяли эту картину, продлевая жизнь, побеждая болезни, регулируя рождение, облегчая смерть, ставя под сомнение биологическую обусловленность ролей в обществе и конструируя жизненный цикл на основе социальных категорий, среди которых первостепенными стали образование, рабочее время, модели карьеры и право ухода на пенсию. Однако, несмотря на то, что принцип жизненной последовательности из биосоциального стал социобиологическим, существовала (и фактически все еще существует) модель жизненного цикла, которой развитые общества стремятся соответствовать и в направлении которой пытаются двигаться развивающиеся страны. В настоящее время организационные, технологические и культурные процессы, характеризующие новое, возникающее общество, решительно подрывают этот упорядоченный жизненный цикл, не заменяя его альтернативной последовательностью. Я предлагаю следующую гипотезу: сетевое общество характеризуется уничтожением ритмичности, как биологической, так и социальной, связанной с понятием жизненного цикла.

Я уже рассмотрел одну из причин этой новой тенденции, а именно изменчивую хронологию рабочего времени. Но гораздо более важным обстоятельством является возрастающая способность контролировать в очевидных пределах воспроизводство особей нашего вида и среднюю продолжительность жизни его индивидов (см. главу 1). Хотя верхний предел длительности имеет биологическую границу, увеличение средней продолжительности жизни почти до 80 лет (немногим более 80 лет - для женщин) и возрастающая доля людей, достигших возраста, заметно превосходящего средний, образующих возрастную группу 80-летних, создают значительные последствия для наших обществ и для способов, которыми мы выражаем себя. Если некогда старость рассматривалась как однородная последняя ступень жизни, на которой фактически доминировала " социальная смерть", что было показано во французском исследовании, проведенном Анн Мари Жильмар много лет назад при моем участии⁴⁶, то сейчас она стала весьма многообразным миром, состоящим из ранних пенсионеров, " средних" пенсионеров, дееспособных пожилых людей и пожилых людей с различными степенями и формами недееспособности. Так, " третий возраст" внезапно расширился, образуя младшие и старшие группы, что существенным образом переопределяет жизненный цикл в трех аспектах: уход с рынка труда перестает служить определяющим критерием, так как у существенной части населения после этого события может пройти около трети их жизни; " третий возраст" проводит фундаментальные различия между пожилыми людьми на основании их уровня недееспособности, не всегда кореллирующего с возрастом, приближая, до определенной степени, их недееспособное состояние к другим недееспособным группам более юного возраста, что порождает, таким образом, новую социальную категорию; он также вынуждает вводить различия между несколькими возрастными группами, чья действительная дифференциация будет в значительной степени зависеть от их социального, культурного и коммуникационного капитала, накопленного на протяжении их жизней⁴⁷. В зависимости от каждой из данных переменных социальные атрибуты этих разных старостой будут существенно отличаться, разрывая связь между социальным состоянием и биологической фазой, лежащей в основании жизненного цикла.

Таблица 7.4(а). Ключевые демографические характеристики основных регионов мира, 1970-1995 гг.*

* Все данные для столбца 1990-1995 гг. являются прогнозом.

Источники: United Nations, World Population Prospects. Estimates and Projections as Assessed in 1984; United Nations// World Population at the Turn of the Century. 1989. P. 9. Табл. 3; United Nations Population Fund. The State of World Population: Choices and Responsibilities, 1994.

Таблица 7.4(6). Общие коэффициенты фертильности по некоторым индустриальным странам, 1901-1985 гг.

* Цифры по Германии включают ФРГ и ГДР.

Источники: J. Bourgeois-Pichat, " Comparative fertility trends in Europe// Causes and Consequences of Non-Replacement Fertility (Hoover Institution, 1985); United Nations// World Population at the Turn of the Century. 1989. P. 90. Table. 21.

Таблица 7.5. Число первенцев, родившихся живыми, на 1000 женщин США по возрастным группам матерей (30-49 лет) и расе, 1960 и 1990 гг.

Отметим значительный рост числа первенцев, родившихся живыми, в период 1960-1990 гг.: на 146, 5% в группе 30-34-летних и на 109% в группе 35-39-летних.

Источники: US Bureau of Census// Historical Statistics of the United States: Colonial Times to 1970. Vol. 1. P. 50. Series В 11-19, 1975; US Dept of Health and Human Services// Vital Statistics of the United States. 1990. Vol. 1. Section 1. Table 1.9, 1994.

В то же время эта связь ставится под вопрос с другой стороны: по всему миру воспроизводство человека оказывается под все большим и большим контролем. В развитых обществах нормой является контроль рождаемости, хотя социальная маргинальность и религиозные взгляды образуют очаги сопротивления планируемому материнству. В тесном взаимодействии с культурной и профессиональной эмансипацией женщин становление репродуктивных прав всего за два десятилетия поменяло демографическую структуру и биологические ритмы наших обществ (см. табл. 7.4). В итоге, самые индустриализированные страны вошли в эру низкого уровня рождаемости (для коренного населения ниже уровня воспроизводства), эру позднего вступления в брак и позднего воспроизводства и в эру, когда границы детородного периода жизненного цикла женщин становятся изменчивыми, в силу того что они пытаются совместить образование, работу, личную жизнь и детей во все более индивидуализированной системе принятия решений (см. табл. 7.5). Вместе с трансформацией семьи и возрастающей диверсификацией образов жизни (см. том II англ. издания) мы наблюдаем существенное изменение времени и форм материнства и отцовства в жизненном цикле, когда новым правилом становится то, что остается все меньше правил. Более того, новые репродуктивные технологии и новые культурные модели делают возможным до значительной степени разорвать связь возраста и биологического состояния с воспроизводством и материнством (отцовством). С чисто технической точки зрения сегодня возможно определить законного (законных) родителя (родителей) ребенка (кому принадлежит сперма, кому принадлежит яйцеклетка, где и как произведено оплодотворение, в реальном времени или с задержкой, или даже после смерти отца; и кому принадлежит матка, дающая жизнь ребенку). Все комбинации являются возможными и социально избираемыми. Наше общество уже получило технологическую возможность разделять социальное воспроизводство и биологическое воспроизводство особей. Очевидно, что я ссылаюсь на исключения из правила, но этих исключений десятки тысяч по всему миру. Некоторые из них служат примерами возможности для пожилых женщин (в возрасте около 60 лет) рожать детей. Другие являются " мыльными операми", разыгрывающимися вокруг мертвого возлюбленного, чья замороженная сперма служит предметом борьбы разгневанных наследников. Большинство же являются секретами, о которых часто шепчутся за обедом в высокотехнологичной Калифорнии или в любящем сплетни Мадриде. Так как эти достижения связаны с очень простыми репродуктивными технологиями, не включающими генную инженерию, вполне правдоподобно вообразить значительно больший спектр возможных манипуляций с репродуктивными возрастами и условиями репродукции, когда человеческая генная инженерия получит свое юридическое и этическое признание в обществе, как получали его в долгосрочном периоде все технологии.

Поскольку я не занимаюсь умозрительными проектами будущего, но анализирую хорошо известные факты повседневной жизни, то полагаю, что вполне законно размышлять о вытекающих из этих фактов следствиях для человеческой жизни и для жизненного цикла в частности. Это очень просто: они ведут к конечному размыванию биологического основания понятия жизненного цикла - шестидесятилетние родители младенцев; дети от разных браков, рожденные с разницей в 30 лет, у которых нет средних по возрасту братьев и сестер; мужчины и женщины любого возраста, решившие обзавестись потомством, с созданием пары или без; бабушки, дающие жизнь ребенку, зачатому из яйцеклетки своих дочерей (случай из реальной жизни); дети, рожденные после смерти родителей; и все возрастающий разрыв между социальными институтами и репродуктивными практиками (внебрачные дети составляют 25% всех новорожденных в Швеции и около 50% у афроамериканцев). Принципиальным является то, что мы не включаем в это наблюдение ценностные суждения. То, что для традиционалистов равнозначно вызову, брошенному божественному провидению, для культурных революционеров есть триумф индивидуальной воли и полное закрепление за женщинами прав на свои тела и жизни. Однако существенно, что мы имеем дело не с периферийными явлениями общества, даже несмотря на то, что они все еще эмбрионы нового соотношения между нашими социальным и биологическим состояниями. Они суть усиливающиеся социальные тенденции, чья технологическая и культурная диффузия кажется неостановимой ни при каких условиях, за исключением условий новой теократии. И их прямым следствием является другая форма уничтожения времени, человеческого биологического времени, временного ритма, регулировавшего наш вид с момента его возникновения. Независимо от нашего желания мы, возможно, должны будем жить без часов, которые указывали нашим родителям время, когда им предназначалось зачать нас, и которые указывали нам, когда и как передавать (и передавать ли) свою жизнь нашим детям. Последовательный биологический ритм был заменен моментом экзистенциального решения.

⁴³ Berger (1984), цитируется Адамом: Adam (1990).

⁴⁴ Schor (1991).

⁴⁵ MeNeill (1977).

⁴⁶ Guillemard (1972); Castells, Guillemard (1971).

⁴⁷ Guillemard (1988).

7.7 Отрицание смерти

Вера в возможность умереть с достоинством есть попытка - наша собственная и нашего общества - бороться с реальностью тою, что слишком часто становится рядом деструктивных событий, по самой своей природе влекущих за собой дезинтеграцию человеческой сущности умирающей личности. Мне не часто доводилось видеть много достоинства в процессе нашего умирания. Поиск возможности обрести истинное достоинство терпит неудачу тогда, когда сдают наши тела... Наибольшее достоинство, которое следует искать в смерти, есть достоинство жизни, ей предшествовавшей.

Шервин Б. Нуланд⁴⁸

Время в обществе и в жизни измеряется смертью. Смерть, относились ли к ней с почтением, как к воле Божьей, или воспринимали как наибольший вызов, брошенный человеку, служит и служила центральной темой культур на протяжении истории⁴⁹. С ней воевали с безрассудством романтиков, она изгонялась в обрядах, предназначавшихся для успокоения живущих, принималась со смирением просветленных, укрощалась накарнавалах простонародья, но никогда не отрицалась⁵⁰. Отличительной особенностью нашей новой культуры является попытка изгнать смерть из наших жизней. Хотя логическим основанием этой попытки служит рационалистическая вера во всемогущий прогресс, именно выдающиеся открытия и достижения медицинской технологии и биологических исследований, сделанные за последние 20 лет, обеспечивают материальную основу для старейшего желания человечества: жить так, как будто смерти не существует, несмотря на то, что она - единственный несомненный факт нашей жизни. Когда мы начинаем поступать подобным образом, завершается полное ниспровержение жизненного цикла и жизнь становится плоским ландшафтом, размеченным моментами различных переживаний в бесконечном магазине чувств, превращенных в товары. Таким образом, когда приходит смерть, она становится просто дополнительным пятном на экране радаров рассеянных наблюдателей. Если правдой являются слова Ионеску: " каждому из нас суждено умереть первому" ⁵¹, то социальные механизмы делают каждого из нас также и последним, т. е. обеспечивают то, что мертвые являются действительно одинокими и не забирают жизненной энергии живых. Однако это старое и здоровое стремление к выживанию, чье присутствие в западной культуре со средних веков зафиксировал Филипп Ариес⁵², выбирает иное направление в условиях биологической революции. Сегодня мы так близко подошли к раскрытию секретов жизни, и два основных направления медицинских наук проникают во все остальные сферы общества: навязчивая идея предотвращения смерти и желание сражаться до конца.