Ревизская сказка 3 страница

”Бунтовщики” требовали показать им манифест о картофеле и в своем отказе ссылались на то, что им не хватает земли под хлеба... На их усмирения пришлось даже выделить воинские команды. Вот с этого времени картошка - “второй хлеб” крестьян - начинает возделываться и в Добринке, а крестьянский стол становится немыслим без этого продукта. Климат и почва подходила для возделывания этой культуры, а вредителей картофеля еще не было. Колорадский жук (особенно его прожорливая личинка) на добринских огородах появилась только в 1968-1970 гг.

Глава 4. «Медведицкое судоплавание»

Сельскохозяйственное производство в Саратовской губернии начинает бурно развиваться, что потребовало открытие новых путей для сбыта продукции и его завоза. И одним из таких путей стала Медведица.

В дни моего детства (- Л.М.), когда ребятня вброд переходила Медведицу - “на тот бок ”, как-то с трудом воспринимался рассказ деда о том, что Медведица, Ломовка и Добринка в прошлом веке были глубоководными за счет талых вод и большого количества родников в их руслах, и что в полую воду, по ней производился сплав товаров.

Сто лет тому назад на берегах Медведицы еще встречались обломки разбитых барж. В начале ХХ столетия мой дед (- Л.М.) лично видел в лесу останки старинной барки, севшей на мель из-за извилистого течения реки. Сквозь ее пробитое днище росли деревья...

В первой половине XIX века купцы закупали на Волге разобранные барки и зимой перевозили на Медведицу. Назы­вались они лапшевскими, макарьевскими, богородскими - в зависимости от того, где и кто их изготовлял. Раз­меры барж были следующими: в длину от 18 до 19 саженей, а в ширину 12—13 аршин. Бар­жи — ветлужские, коломенские и лебедянки переделывались в Копенах, Жирное, Терсинке, Громках и Красном Яре.

Затем их нагружали товаром - зерном, мукою, дегтем, древесным углем, льняным семенем - и сплавляли по течению или лямками бурлаков от села Копены до Усть-Медведицкой станицы Земли Войска Донского (ныне г. Серафимович). Далее они следовали Доном до Азова.

Позднее удалось найти документальное подтверждение его словам. В 1859 году в Саратове вышла “Памятная книжка Саратовской губернии на 1859 г.” [25], где было сказано, что “ Судоходство на Медведице началось недавно. Назад тому 27 лет в первый раз плыли по ней барки, невиданные там прежде, и привлекали на берег толпы любопытных, на них смотрели едва ли не с таким же удивлением, как на эскадру Христофора Колумба, появившуюся некогда перед глазами изумленных островитян.

До 1831 г. никто не знал, что река эта, через которую в летнее время переезжают вброд, могла быть судоходна. Но когда первые барки вышли в Дон благополучно и на следующий год повторилось то же самое, то количество барок стало увеличиваться с каждой весной, так что теперь в иной год Медведица приносит в Дон с полой водой более ста судов, нагруженных пшеницей - гарновкой и белотуркой, льняным семенем, ржаной мукой и овсом.

(В работах А.Н. Минха, даже упомянуто о том, что инициатива сплава хлеба и иных товаров на больших барках принадлежала в 1831 году предприимчивому торговому казаку Шейкину) [26].

Автор сообщения в «Памятной книжке» не совсем точен: стихийное судоходство на Медведице бытовало и раньше. В старых описях вотчин Троицко-Сергиевской лавры (XVIII в.) зафиксирован факт того, что в деревне Федоровке (Аткарского уезда) [что] лежала при р. Медведице «во время одной полой воды бывает с хлебом от разных купцов ход небольшими барками» [27].

Можно предположить, что в стародавние времена по реке изредка сплавляли не только мелкие партии купеческого товара, но, возможно, и жалованный царский припас: свинец и пороховое зелье - медведицким и донским казакам. Сплавляли и позже, что подтверждено находкой записи в «Журнале входящих документов атаманской канцелярии» в фондах госархива Ростовской области. Документ датирован 1820 годом, где он зарегистрирован под № 5448, как «рапорт подпоручика Грамата о чищении берегов по речке Медведице для прохода барок». [28]

А в «Статистическом описании земли донских казаков, составленное в 1822 –32 годах» о судоходстве по реке Медведице в пределах Войска Донского приведены следующие данные: «судоходство по ней бывает только весною: при среднем наводнении проходят барки длиною от 7 до 17 саженей, погруженные в воду на 1 ½ арш.[ин], а при малом наводнении они берут только половинный груз и идут в воде не глубже 13 вершков» [29].

Каждую весну проходит по Медведице из Саратовской губернии суда с древесными угольями, хлебом и другими продуктами, также плоты строевого соснового леса. Течение Медведицы тихое, порогов нигде нет; но почти вся состоит из песчаных отмелей, которые рассеяны в каждом юрту (территория станицы – Л.М.); они от того более увеличиваются, что устроенные по реке на сваях мосты во многих местах сносятся водою, покрываются песком делают бугры; такой же вред причиняют мельничные плотины, часто разрываемые быстротою воды. По сим причинам летом по Медведице судоходства никогда не бывает».

Составители сборника, развивая мысль о пользе водного пути, дают чиновникам рекомендацию: «Дабы Медведицкое судоплавание достигло желаемого совершенства, нужно обратить внимание на верхнюю часть реки сей, протекающую через Саратовскую губернию, начиная от селения Копёны вниз. В оном селении находится первая Медведицкая пристань, и если будут преподаны все необходимые способы для плавания от той пристани, тогда промышленность того края и Донской земли приобретет значительные выгоды». [30]

Указали они и на то, что Медведица судоходная весною на 235 верст.

О развитии судоходства на реке читатель может узнать и из очерков писателя, публициста и историка Даниилы Лукича Мордовцева – «Медведицкий бурлак», «Картины судоходства по Медведице и Дону», обнародованных в 1859 году в № 25-26 «Русской газеты».

На ярмарках в Рудне и Баланде, в помещичьих имениях купцы закупали большие партии зерна. За тем его подво­зили к медведицким хуторам, селам и станицам, где ссыпался в амбары и лабазы.

Во второй половине марта – примерно 20 марта, на Медведице начинался ледоход. Медлить было нельзя, так как вода могла уйти. Поэтому все торопились спустить свои суда на воду и загрузить их. Сплав производили, как только «дрогнет Медведица», а сплавщикам требовалось «догнать воду» - иначе невозможно было войти в Дон.

Подготовка к сплаву начиналась поздней осенью – с набора рабочих на баржи. Купцы для этой цели отправлялись в Пензенскую, Тамбовскую и Казанскую губернии. По прибытию на место артели рабочих приступали к сооружению на берегу примитивных верфей, сборке и конопачению барж.

По окончанию работ набирался экипаж, ибо на каждую баржу полагался лоцман, его помощник, четыре чаль­щика и двадцать бурлаков-тягунов.

Срок сбора бурлаков назначался на 25 февраля. Сохранились упоминания о том, что в бурлаки нанимались и добринские мужики. Так, в 1887 году 25 добринцев подрядились сплавить барки с Копен до Азова, т.е. до впадения Дона в Азовское море. В этом сплаве принимали участие и двоюродные братья Ашнины - Иван и 17-летний Тимофей. Плата каждому бурлаку была положена в 35 рублей при своих харчах. Бурлаки приступали к работе с первой недели Великого поста, а возвращались к Петрову дню.

К началу 50-х гг. XIX века по реке проходило более ста груженых судов. Самыми опасными местами на реке при сплаве считались у села Митякина и Кондоля. Несмотря на искусство лоцмана и усилия бурлаков капризное течение порой выносило барку на мель, а на нее могли налететь другие суда. Дело порой заканчивалось гибелью или повреждением судов, а то и всего каравана. Так что домой возвращались порой не все бурлаки: одни, поработав в студеной воде, простывали и умирали, вторые - попадали под судно и были раздавлены, третьи - надрывались на работе от непосильного труда…

С появлением железных дорог в наших краях в 90-х гг. XIX столетия привели к захирению и исчезновению медведицкого судоходства, а вместе с ним и профессии «бурлак».

Глава 5. Постройка новой церкви и её клир

В 1602 году открылась самостоятельная Астраханская епархия, к которой с 1606 года, были приписаны все церкви “по Волге, начиная от Саратова к югу, по Медведице и Хопру до Дона”.

Дату постройки первой деревянной церкви в Добринке и в честь какого святого она освящена, установить на данный момент не удалось. Однако о ней уже упоминалось в связи с событиями 1774 года, а в телеинтервью 2003 г. настоятель нижнедобринской церкви сказал, что она, якобы, освящена во имя Покрова Пречистой Богородицы. Поверим ему и, впредь, будем говорить о ней как о Покровской церкви.

В рамках нашего повествования отметим, что со дня постройки первой деревянной церкви в селе духовная жизнь населения живущего в крае протекала под непосредственным руководством астраханских владык: Мефодия (1758 — 1775), Антония (1775 — 1785), Никифора (1786 — 1792), Тихона (1792 — 1793), Феофила (1794), Платона (1794 — 1805).

Покровская церковь располагалась вблизи нынешнего здания сельской Администрации. При рытье ямы под фундамент Василий Иванович Ашнин (Кашин) наткнулся на захоронения церковного погоста. В раскопе были найдены остатки гробов, кости, монеты и старинные крестики: тельники, носимые на груди и наперсные кресты, носимые поверх одежды - более крупного размера.

Неподалеку от нее был выстроен дом для священнослужителей, в котором в 60-х годах ХХ века располагался детский сад.

С Покровской церковью связано предание, в котором упомянуты имена Пугачева и Суворова.

1774 год. В Поволжье полыхает пожар пугачевского бунта. Емельян Пугачев с успехом продвигается по Нижнему Поволжью и рассчитывает после взятия Царицына повернуть на Дон. От Саратова он направляет в пределы Земли войска Донского четыре партии бунтовщиков. Отряд атамана Алексея Обрывалова, действуя между Хопром и Медведицей, занял село Пески, а потом двинулся на Щелкан, Елань, Жирное, на пути своем громя и разоряя помещичьи усадьбы. [31]

Возможно, этот-то отряд и заглянул в Добринку. Народная память утверждает, что бунтовщики повесили на воротах сельского священника, а отрядом, якобы, командовал сам Емельян Пугачев!

Чтобы погасить бушевавший пожар, правительство Екатерины Второй выставило против Пугачева целую армию. В кампании по поимке самозванца - императора Петра Федоровича, принимал участие и знаменитый русский полководец Александр Васильевич Суворов. В конце августа 1774 года генерал-поручик с малым конвоем держал свой путь на Царицын через Дмитриевск (ныне г. Камышин). Ехал он со стороны Саратова в открытой почтовой тележке, завернувшись в солдатский плащ. Следуя с воинской командой по тракту, он имел в Добринке стоянку.

Старожилы сказывали, что Александр Васильевич пробыл в селе трое суток. Однако, благодаря публикации в “Саратовских ведомостях” за 1830 год статьи историка С. Щеглова, эту информацию удалось уточнить: генерал-поручик пробыл в селении одни сутки, так как Суворов спешил к войскам.

Александр Васильевич с детства воспитывался человеком верующим, а так как 28 августа 1774 года был днем воскресным, то по этому случаю, полководец посетил церковь и вместе с певчими стоял на клиросе, пел и читал “Часослов” и “Апостол”. На другой день он отбыл в Царицын.

В 1799 году Правительство решило упорядочить границы епархий, приведя их в соответствие с границами губерний: чтобы улучшить состояние дел на местах, так как прежняя система духовного управления порождала массу трудноразрешимых вопросов. На территории одной и той же губернии нередко существовали церковные приходы, принадлежавшие разным епархиям. В Саратовской губернии, например, к середине XVIII века насчитывалось 426 церквей, которые находились в ведении семи епархий: Астраханской, Тамбовской, Казанской, Нижегородской, Воронежской, Рязанской и Владимирской.

Синод представил императору Павлу I доклад “О приведении Епархиальных границ сообразно границам губерний и об учреждении новых Епархий” и 16 октября 1799 года он был утвержден как государственный указ.

В этом же году от Астраханской губернии была отделена Саратовская губерния. Согласно указу в пределах вновь образованной губернии была учреждена самостоятельная епархия, отнесённая к третьему классу.[32] К Саратовской епархии отошла северная часть Астраханской епархии[33].

С этого времени, почти двести лет, Саратовская епархия руководила всей церковной жизнью в губернии: назначала священно- и церковнослужителей, отстраняла их от должности, давала благословение на открытие церковноприходских школ, на строительство новых церквей и т.д.

С 3 ноября 1828 года епархия стала именоваться Саратовской и Царицынской.[34]

Епископ Иаков (в миру Иосиф (Осип) Иванович Вечерков), развернул в епархии широкое строительство, которое коснулось и Нижней Добринки. Деревянная Покровская церковь, построенная во второй половине XVIII века, уже не вмещала всех прихожан, и тогда было решено начать строительство нового храма - каменного.

Инициатором строительства добринской и других вотчиных церквей, без сомнения, был помещик П.Х. Обольянинов, которого поддержали сельские сходы. В одном из своих писем, датированных августом 1822 года, есть приписка с рекомендациями того, что помещичьим крестьянам в этом вопросе следует «сделать всепомоществование» - т.е. объединить свои капиталы и общими усилиями первую церковь построить в селе Ахмате. Затем вновь объединить собранный капитал и приступить к строительству уже нижнедобринской церкви. А затем, таким же образом, поступить в с. Мордвинове.[35]

Епископ Саратовский и Царицынский, рассмотрев прошение, поступившее в консисторию, благословил начинания ахматовцев, добринцев и мордвиновцев.

Судьба первой церкви мало изучена. Во втором томе «Словаря Российской империи» выпущенной в 1865 году, П. Семенов сообщает читателю, что в селе «2 православные церкви» [36]. Позднее местный священник запишет в «Клировой ведомости», что при (каменной) церкви имеется часовня, т.е. безалтарная церковь, построенная на месте старой. Возможно, ее переделали из Покровской церкви. В конце XIX века часовня сгорела.

1812 год. В связи с обстановкой на театре военных действий Александр I 6 июля 1812 г. издал манифест о сборе земского ополчения. Несколько нижнедобринских ратников-крестьян приняло участие в войне с Наполеоном в составе Пензенского ополчения. Некоторые из них погибли на полях сражений. Попытка автора (-Л.М.) получить сведения о них оказалась бесплодной - поименных списков убитых и умерших от ран в начале XIX в. не существовало, или их просто уничтожили, так как они не считались документами длительного хранения. Но, в то время память о войне и о погибших односельчан была свежа, так что вторую церковь крестьянский мир решил заложить в память воинов павших на поле брани в Отечественную войну 1812 года. Несомненно, основную долю пожертвований внес помещик, а остальную часть жертвовали бескорыстные прихожане.

Кстати, в трудное для России время Обольянинов пожертвовал 2762 рубля, [37] на благо Отечества. Это был его личный вклад в дело борьбы против французского нашествия и деньги, по меркам того времени, были большими.

Община решила строить церковь из красного кирпича и во имя Рождества Христова.

Общая композиция храма свидетельствует о том, что это памятник позднего классицизма. Подобных памятников культовой архитектуры, сооруженных в первой половине XIX века, в Волгоградской области сохранилось всего шесть. В их числе и нижнедобринская церковь Жирновского района.

Кто был автором проекта, долгое время оставалось безвестным. Установить его имя удалось благодаря историко-архивным изыскания В.В. Серебряной, автора книги «Культовое зодчество Волгоградской области», которая проследила архитектурную историю этих шести памятников.

Серебряная В.В. пришла к выводу, что все эти храмы строились по планам и фасадам, составленные известными петербургскими архитекторами Шарлеманем и Михайловым. По ее мнению добринская церковь по своей архитектуре ближе других стоит к проектам Иосифа Ивановича Шарлеманя (1782-1861) [38].

В поисках сведений об архитекторе обратимся к «Русскому биографическому словарю», в котором приведены биографические данные трех поколений семейства Шарлеманей. В статье об Иосифе Ивановиче (1-ом) прослежен его творческий путь и сообщалось, что он был сыном академика скульптуры Жана Батиста Шарлеманя-Боде - обрусевшего француза, прибывшего в Россию во времена Екатерины-II[39]. При рождении его нарекли Жозефом-Жаном, русские, для удобства, имя переиначили на свой лад - в Иосифа Ивановича.

Губернский архитектор Г.В. Петров (1819-1857 гг.) надзиравший за строительством в Саратовский губернии, видимо и рекомендовал епископу возвести храм по шарлеманевскому проекту, а сам лично наблюдал за ходом строительства.

Община выделила несколько десятин земли под храм и устройство нового кладбища, а общинники оказывали посильное участие в строительстве.

Когда строительные леса были убраны, церковь предстала во всей своей красе: она была подобно кораблю, плывшему среди приземистых изб крытых почерневшей соломой, и её было видно за три десятка верст. В солнечные дни зеркала, вделанные в кресты, отбрасывали солнечные зайчики.

Данные, собранные В. Серебряной, дают нам представление об архитектуре храма. Композиции храмов позднего классицизма, схема их планов, ордерных форм, довольно близки к друг к другу. В них доминирует центральный кубический объем, а пространство представляет собой единое целое.

Здание нижнедобринской церкви возведено в монументальных и в точных формах позднего классицизма. Двусветные южный и северный фасады ядра храма оформлены портиками. Поверхность стен церкви чистая, практически без декора. Единственными декоративными элементами являются замки, сандрики над проемами.

Жестяная кровля церкви традиционно красилась зеленою краскою. Продолговатые окна изнутри были забраны коваными железными решетками. В церкви было устроено три входа: два боковых – северный и южный, и главный вход - западный.

Боковые входы оформлены четырехколонными тосканскими портиками с треугольными фронтонами над аттиком. Боковые наружные двери кованные, а входные оббиты жестью.

Минуя главный вход, сразу же попадаешь внутрь колокольни, которая увенчана шпилем. Две двери ведут на звонницу. Центральная часть колокольни внутри круглая и покоится она на широком основании, которая включена в тело храма.

Далее идет пространство трапезной, которое хоть и обособлено, но соединено с ядром храма довольно широкими арочными проемами с двупольной деревянной дверью. Она устроена в виде палаты и соединена с алтарной частью проходом. Своды дугообразны и столбов, поддерживающих свод, нет. Во всей церкви деревянный пол.

Объемная композиция церкви состоит из куба с ротондой, прорезанной прямоугольными окнами, завершенной полусферическим куполом с изящной главкой на широком барабанчике. Углы внутри подкупольного помещения скошены. Над входом в это помещение находилась деревянная площадка для певчих – клирос. В последствие клирос разломали, но в 1926 году он еще был цел, о чем свидетельствует эпизод из воспоминаний П. Ф. Зюзина: «Засветло мы пришли в пустующую церковь, забрались на клирос — высокую площадку для хора — и там стали коротать ночь» [40].

Алтарь сложной формы. Он состоит из апсиды, дополненной двумя небольшими помещениями. Алтарь возвышен над полом на ступеньку. Царские двери состоят из двух деревянных резных половинок. Иконостас устроен в пять ярусов.

Церковь, построенная «тщанием прихожан», была освящена в 1839 году. Во время освящения храму был преподнесен антиминс – обязательная и неотъемлемая часть престола, без которой нельзя служить литургию. На нем была вышита надпись, которая сообщала когда, где, для какой цели и каким епископом он освящен и дан.

По внешнему виду антиминс представлял собой четырехугольный плат из шелковой или льняной материи. На антиминсе помещали изображение положения во гроб Иисуса Христа, орудий его казни, а по углам помещали образы четырех евангелистов с их символами – тельцом, львом, человеком, орлом. В середине плата крепился мешочек с мощами какого-либо святого, залитые воском. Сохранился ли этот антиминс – неизвестно, но на сегодняшний день он представляет большую историческую ценность.

В клировой ведомость о церкви за 1871 г. [41] настоятель храма сообщил, что «престолов в ней три: в настоящей во имя Рождества Христова, в пределах: в правом - во имя Покрова Пресвятой Богородицы; в левом - во имя святителя Митрофана Первого – Епископа Воронежского. Все пределы холодные».

Позднее престол во имя святителя Митрофана, на основании резолюции Преосвященного Тихона, от 27 мая 1874 г., был упразднен. [42]

Первым священником новой церкви стал Тимофей Петрович Смирнов.

Со временем прихожане церковную территорию обсадили кленами и тополями, поставили сторожку, в которой позднее разместилась приходская школа; обнесли оградой и вырыли колодец. Колодезная вода была такого отменного вкуса, что за ней приходили со всех концов села. Поговаривали, что для этой цели в него кидали мелкие серебряные монетки. К 1968 году колодец забросили, а затем завалили землей.

Позднее пред храмом обществом была устроена площадь, на которой расположились здания волостного и сельского правлений, полицейский околоток, а затем министерское одноклассное училище и фельдшерско-акушерский пункт.

По православной традиции в селе ежегодно отмечали престольный храмовый праздник, который приходился на Рождество. В этот день священник с молебном обходил все избы. Крестьяне, отмечая Престол, пьянствовали три дня. До Крещения сельчане устраивали катания на конных санях с пением под саратовскую гармошку с колокольцами, конные скачки… Любимой забавой детворы и взрослой молодежи было спуски с горок и круч на санках и льдянках. (Льдянкой в селе называли плетеную корзину, обмазанную коровьим пометом и облитой на морозе водой – Л.М.).

Православный люд к службе призывали бронзовые колокола, которые отлили на собранные народные копейки. Звон 42-х пудового (672 кг – Л.М.) благовестного колокола был слышен окрест на десятки верст.

Над входом в храм висела икона, писанная маслом по жести. Многоплановый сюжет изображал Рождество Спасителя. Младенец, спеленатый Богоматерью, лежал на ясельной соломе. Звезда, вспыхнувшая в небе, испускает яркий луч, в свете которого явился ангел в светлых одеждах. Рядом с Марией и Иосифом стоят пастухи и волхвы, пришедшие поклонится младенцу и Богоматери.

Внутренние стены храма были сплошь расписаны артелью богомазов библейскими сюжетами. Один из живописцев, во время пребывания в селе, влюбился в селянку и изобразил ее в одной из росписей. Прихожане, разглядывая и любуясь пышным благолепием церковных росписей, в образе одной из Богоматери увидели ее черты. История не сохранила для потомков ни имен влюбленных, ни ее лика. А жаль, на сегодняшний день это был бы один из первых документальных портретов добрянки.

Время сказалось не только на храме, но и на живописи. За всю историю церкви ее дважды закрывали, а в неотапливаемом помещении стены сырели, краска шелушилась и осыпалась. В настоящее время местами частично сохранились росписи – современные храму. Из-за плохого состояния ретивые «реставраторы» их постоянно реставрировали: замазали старые росписи масляной краской до 80 %.

Досталось от них и внешнему виду храма: при ремонте крыши в 1987 году они сильно изменили ее первоначальный облик: по проекту купол барабана над алтарной частью был полусферическим. Венчал купол цилиндр с шаром, на котором был укреплен кованый крест. Жесть куполов, шпилей и крыши трапезной, сменило серое оцинкованное железо, которое вместо традиционного зеленого цвета стали красить в голубой. Сменился и профиль храма - современный вид купола барабана более похож на древнерусский шлем.

Вновь построенная церковь по праву стала центром духовной жизни села. Многие добринцы постигали азы грамотности по церковно-славянской азбуке и богослужебным книгам – т. е. могли читать, но не писать. Церковный регент под звуки фисгармонии приобщал прихожан к духовной музыке, а участников церковного хора он знакомил и обучал многоголосному хоровому пению, и вскоре Добринка стала славиться своими певчими. Иконы и фрески, писанные профессиональными художниками, раскрывали входящему не только сюжеты библейской истории, но и мир живописи.

По храмовым записям - «метрикам», можно проследить земную жизнь православных мирян. Метрические книги Христорождественской церкви ныне хранятся в Государственном архиве Волгоградской области. Метрики сохранились только за 1874 - 1889, 1901 и 1903 - 1916 годы. [43] Часть книг безвозвратно погибла, в том числе книга копий метрик 1795 года и обыскная книга.

Листая пожелтевшие листы, густо исписанные старинным виеватым почерком, пытливый ум может почерпнуть многое. Страницы раскрывают дотошному краеведу имена и дату родившихся, их восприемников (крестных), имена венчавшихся жениха и невесты, а так же свидетелей с их стороны; причину конца земной жизни усопшего...

Перед взором всплывает череда имен давно ушедших людей, здесь встречаются знакомые и позабытые фамилии сельчан, степень их родства, сословное положение и кто, откуда пришел.

В те времена сельское духовенство влачило жалкое существование и жило, в основном, за счет пожертвований прихожан и треб. Требы - церковные услуги - были постоянным источником дохода церкви. В 1807 году специальным указом Александра-I духовенство брало за молитву роженицы 4 копейки, за крещение младенца - 6 копеек, за свадьбу 20 копеек, за погребение взрослых - 20 копеек и 6 копеек за младенцев. Плата за остальные требы была отдана на волю прихожан.

По “Положению” 1835 года стало предусматриваться денежные расходы на содержание духовенства сел и деревень. Жалование включали в постоянную графу расходов волостного правления. По штату 1851 г. добринской церкви полагалось: один священник, дьякон и два причетника. «Земли при этой церкви усадебной нет, сенокосов тоже, пашенной отведено крестьянами 33 десятины» [44], а «в год 250 рублей серебром «содержание [всем] достаточное».

По представлению Святейшего Синода император Павел-I 6 октября 1799 года утвердил преосвященного Гаия (Георгий Такаов (1750 — 1821) первым епископом Саратовской епархии. При назначении Гаия на этот высокий пост учитывались его замечательные организаторские способности, богатый опыт и личные качества.

Под начало первого саратовского архиерея поступало около 800 тысяч христианских душ, 615 церквей и 10616 лиц, принадлежавших духовному сословию, из которых служащего духовенства было 2511 человек. В их числе был и нижнедобринский клир.

Преосвященному предстояла большая и сложная работа по организации, обустройству и налаживанию жизни новой обширной епархии.

Вот что писал известный саратовский историк А.Н. Минх о состоянии духовенства Саратовского края: «Священник того времени (на рубеже XVIII-XIX вв. – Л.М.) жил в простой крестьянской избе и мало отличался от мужика, нося ту же одежду, нагольный тулуп из белых овчин и лапти, сам обрабатывал свою землю. Даже в 1850-х годах можно было часто встретить священника и дъякона за сохой или убирающего, в одном белье и лаптях, с заплетенной косицей, свой хлеб и сено...».[45] При этом местное духовенство состояло в основном из лиц малограмотных.

Поэтому преосвященный и уделял образованию большое внимание и смотрел на это дело как на важнейшее средство, позволяющее избежать тех многочисленных соблазнов, которым нередко поддавались непросвещённые души. Гаия требовал от епархиального духовенства, чтоб дети священно-церковнослужителей непременно обучались грамоте. Те, кто не желал учиться или проявлял нерадение, подлежали увольнению из духовного звания и призыву на военную службу или помещению в военно-сиротские отделения, предназначенные для подготовки унтер-офицеров.

В первом полугодии 1800 года преосвященный стал формировать штаты, согласовывал и утверждал программы, занимался подготовкой и оборудованием классов для Саратовской духовной семинарии, которая была открыта в Пензе (позднее ее переведут в Саратов). Благодаря его стараниям занятия в семинарии начались 1 октября 1800 года.

В конце 1800 года при ней, согласно указу Священного Синода, была организована так называемая русская (пономарская) школа, предназначенная для тех учеников, кто “усмотрен будет непонятным к учению и к продолжению высших наук безнадежным”.

Таковых учеников семинарии надлежало готовить к церковным должностям (пономарей, псаломщиков, дьячков) и обучать их чтению, письму, церковному уставу, нотному пению, а также катехизису и Священной истории.

Многие из добринского духовенства стали выпускниками этой семинарии или пономарской школы. Некоторые из них оставили заметный след в добринской истории.

Благодаря сохранившимся «Клировым ведомостям» удалось почерпнуть важные сведения из жизни Добринского прихода и биографические данные священнослужителей. На сегодняшний день установлено, что первым священником Христорождественской церкви стал Тимофей Петрович Смирнов, которому в ту пору было 26 лет от роду. Родился Тимофей в селе Чиркове Пензенской губернии Городищевского уезда в 1813 году в священнической семье. Эта же стезя была уготована судьбой и ему.

2 ноября 1834 года, после окончания Саратовской духовной семинарии, Смирнов был рукоположен в священники с. Н-Добринка. Служить он начал еще в Покровской церкви.