Действие первое 3 страница

В т о р о и. Но ведь и ты отпускаешь нам в долг. И л л. Чем вы

собираетесь платить?

Молчание. Илл хватает товары с полки и бросает в покупателей. Все

разбегаются.

Чем вы хотите заплатить? Чем вы хотите заплатить? Чем? Чем? (Бежит за

ними.)

Восьмой муж. Там шум какой-то.

Клара Цаханассьян. Захолустье.

Восьмой муж. Кажется, в этой лавчонке внизу что-то случилось.

Клара Цахан ас сьян. Наверно, ссорятся из-за цены на мясо.

Мощный аккорд гитары. Восьмой муж испуганно вскакивает.

Восьмой муж. Господи спаси! Ты слышала, Холей?

Клара Цаханассьян. Это черный барс рычит.

Восьмой муж (изумленно). Черный барс?

Клара Цаханассьян. Подарок паши из Мараке-ша. Бегает тут рядом, в

гостиной. Громадный злющий котище с горящими глазами. Мой любимец.

Внизу, слева, садится за стол полицейский.

Пьет пиво, разговаривает медленно и рассудительно.

Сзади к нему подходит Илл.

Клара Цаханассьян. Можешь подавать на стол, Боби.

Полицейский. Чем могу служить, Илл? Прошу вас, присядьте.

Илл продолжает стоять.

Чего это вы дрожите?

Илл. Я требую, чтобы арестовали Клару Цаханассьян.

Полицейский (набивает трубку и, не торопясь, закуривает}. Странно.

Крайне странно...

Дворецкий накрывает на балконе завтрак и подает письма.

И л л. Я требую этого как будущий бургомистр. Полицейский (раскуривая

трубку). Но выборы еще не состоялись.

Илл. Арестуйте эту даму немедленно.

Полицейский. Сделайте письменное заявление. А уж будет ли она

арестована, решит полиция. В чем же она провинилась?

Илл. Она подстрекает жителей Гюллена меня убить.

Полицейский. По-вашему, я должен за это се аресґтовать? (Наливает себе

пива.)

Клара Цаханассьян. Письма. От Айка. И от Неру. Шлют поздравления.

Илл. Но ведь это ваш долг!

Полицейский. Странно... Крайне странно... (Пьет пиво)

Илл. Ничего тут нет странного, Самое обыкновенное дело.

Полицейский. Мой дорогой! Все это вовсе не так обыкновенно. Давайте

разберемся по существу Старуха сделала городу Гюллену предложение: за

миллиард вас... понимаете, о чем я говорю. Это точно, я сам слышал. Но разве

это основание, чтобы полиция принимала какие-либо меры против госпожи Клары

Цаханассьян? Ведь мы должны соблюдать закон.

Илл. Но она подстрекает к убийству!

Полицейский. Обождите минутку, дорогой. Подґстрекательство к убийству

подсудно только тогда, когда оно сделано всерьез. Разве не так?

Илл. Несомненно.

Полицейский. Значит, так. Ее предложение никто не может принять

всерьез, потому что миллиард, который она предложила, – цена не реальная,,

и вы это сами понимаете; за такое убийство можно заплатить тысячу, ну, от

силы две тысячи, уж никак не больше. Значит, отсюда можно заклюґчить, что

предложение это несерьезное. Но если бы оно и было сделано всерьез, мы и

тогда не стали бы принимать его всерьез, ведь это означало бы, что она

сумасшедшая. Ясно?

Илл. Ее предложение угрожает моей жизни, вахмистр, сумасшедшая она или

нет. Это яснее ясного.

Полицейский. Ничуть. Ничего тут нет ясного. Само по себе предложение

вам ничем не угрожает, а вот другое дело, если предложение будет принято...

Укажите мне на попытку его осуществления, на человека, скажем, который бы

поднял на вас оружие, и я тотчас же приму необходиґмые меры. Но ведь именно

это предложение не принял ни один человек в Гюллене, напротив. Собрание в

" Золотом апостоле" единодушно отвергло его. Пусть с опозданием, но я вас с

этим от души поздравляю. (Льет пиво.)

И л л. А я вовсе не так в этом уверен, господин вахмистр.

Полицейский. Вы не уверены?

И л л. Мои покупатели стали покупать самое лучшее молоко, самый лучший

хлеб, самые лучшие сигареты.

Полицейский. Радуйтесь! Значит, и ваши дела поґшли куда лучше! (Льет

пиво.)

Клара Цаханассьян. Боби! Распорядись купить акции Дюпона.

И л л. Хельмесбергер купил у меня коньяк. А он уже много лет не

зарабатывает и держится только на даровой похлебке.

Полицейский. Вечерком и я попробую этот коньяк. Хельмесбергер меня

пригласил. (Льет пиво.)

И л л. На всех новая обувь. Новые желтые ботинки.

Полицейски и. А чем вам не нравится новая обувь? На мне, кстати, тоже

новые ботинки. (Показывает новые ботинки)

И л л. И вы тоже...

Полицейский. Как видите.

И л л. И тоже желтые. Вы пьете пльзеньское пиво.

Полицейский. Вкусное пиво!

И л л. Но прежде вы пили только местное?

Полицейский. Бурда.

Музыка по радио.

И л л. Вы слышите?

Полицейский. Что?

И л л. Музыку.

Полицейский. " Веселая вдова".

И л л. Радио.

П о л и ц е и с к и и. Да, тут совсем рядом, у Хагхолшера. Надо

сказать, чтобы он закрывал окна. (Записывает.)

Илл. Но откуда у Хагхольцера приемник?

Полицейский. Это его личное дело.

И л л. Скажите, господин вахмистр, чем вы собираетесь расплачиваться за

пльзеньское пиво и за желтые ботинки?

Полицейский. Это мое личное дело.

Звонит телефон. (Берет трубку) Полиция.

Клара Цаханассьян. Боби, сообщи русским по телефону, что я принимаю их

предложение.

Полицейский. Все в порядке. (Вешает трубку.)

И л л. А чем будут расплачиваться мои покупатели?

Полицейский. Полиции это не касается. (Встает и снимает со спинки стула

винтовку.)

И л л. А меня касается. Они будут расплачиваться моей жизнью.

Полицейский. Вам никто не угрожает. (Заряжает винтовку.)

И л л. Город все больше залезает в долги. Растут долги, и растет

достаток. Вместе с достатком растет необходиґмость меня убить. И дама может

спокойно сидеть у себя на балконе, попивать кофе, курить сигары и ждать.

Просто ждать.

Полицейский. Вы фантазируете.

Ил л. Все вы ждете! (Стучит кулаком по столу.)

Полицейский. Выхватили лишний стаканчик, Илл. (Возится с винтовкой.) Ну

вот, зарядил. Теперь вы можете успокоиться. Полиция для того и существует,

чтобы все уважали законы, чтобы в стране был порядок и жизнь ее граждан была

в безопасности. Она знает, в чем ее долг. Стоит возникнуть даже намеку на

малейшую опасность – полиция тут же примет меры. Уж будьте спокойны,

госпоґдин Илл.

Илл (тихо). А почему у вас во рту новый золотой зуб, господин вахмистр?

Полицейский. А?!

Илл. Новенький золотой зуб. И как блестит!

Полицейский. Вы что, рехнулись? (Направляет на Илла винтовку, и тот

медленно поднимает руки вверх) У меня нет времени выслушивать твои бредни. И

без того дел хватает. У миллиардерши сбежал ее любимец, черный барс. За ним

нужно организовать погоню. (Уходит)

Илл. Погоня идет за мной. За мной.

Клара Цаханассьян (читает письмо). Он приґедет, законодатель мод, мой

пятый, самый красивый из мужей. Он каждый раз придумывает для меня новую

модель подвенечного платья... Роби, сыграй менуэт.

Менуэт на гитаре. Восьмой муж. Но твоим пятым мужем был хирург.

Клара Цаханассьян. Нет, хирург – это шестой. (Распечатывает следующее

письмо) От короля железных дорог Запада.

Восьмой м уж (с удивлением). О нем я еще не слыхал.

Клара Цаханассьян, Это мой четвертый. Банґкрот. Его акции теперь

принадлежат мне. Я соблазнила его в Букингемском дворце.

Восьмой м уж. Но ведь то был лорд Измаил?

Клар а Цахан а ссьян. Пожалуй, да. Ты прав, Хоби. Совсем о нем забыла.

И о его замке в Йорк-шире. Значит, это письмо от моего второго. Я с ним

познакомилась в Каире. Мы целовались под сфинксами. Это был чудесный вечер.

Справа – перемена декораций. Опускается табличка: " Ратуша".

Тр ети и входит, задвигает кассу и поворачивает прилавок --

теперь это письменный стол. Появляется бургомистр,

кладет на стол револьвер и садится. Слева входит И л л.

На стене висит проект нового здания ратуши.

И л л. Мне надо с вами поговорить, бургомистр. Бургомистр. Прошу.

И л л. Как мужчина с мужчиной. Как ваш будущий преемник.

Бургомистр. Слушаю.

Илл продолжает стоять, смотрит на револьвер.

Сбежал черный барс госпожи Цаханассьян. Он забрался в собор. Нельзя

ходить безоружным.

Илл. Еще бы.

Бургомистр. Я призвал всех мужчин взяться за оруґжие. Детей задержат в

школе.

Илл (недоверчиво). А не слишком ли много шума?

Бургомистр. Охота на хищника!

Дворецкий (входя). Президент Международного банка, сударыня. Только что

прилетел из Нью-Йорка.

Клара Цаханассьян.Я никого не принимаю. Пусть летит обратно.

Бургомистр. Что вас тревожит? Говорите откроґвенно.

Илл (подозрительно). Вы курите хорошие сигареты?

Бургомистр. Это светлый табак – сигареты " Пегас".

Илл. Очень дорогие...

Бургомистр. Зато приличные.

Илл. Раньше вы курили другие.

Бургомистр. Да. " Пять коней".

И л л. Те были дешевле.

Бургомистр. Но невыносимо крепкие.

Илл. И на вас новый галстук?

Бургомистр. Шелковый.

Илл. И ботинки вы себе купили новые?

Бургомистр. Я их выписал из Калъберштадта. Но, странно, откуда вы все

это знаете?

Илл. Поэтому-то я к вам и пришел.

Бургомистр. Что с вами? Вы так побледнели. Вы больны?

Илл. Я боюсь!

Бургомистр. Боитесь?

Илл. Достаток растет.

Бургомистр. Вот это новость! И, скажу откровенно, она очень меня

радует.

И л л. Я прошу защиты у властей.

Бургомистр. Вот как! С чего это?

Илл. Сами знаете, господин бургомистр.

Бургомистр. У вас есть подозрения?

И л л. За мою голову дают миллиард.

Бургомистр. Обратитесь в полицию.

Илл. Я обращался в полицию.

Бургомистр. Значит, вам нечего волноваться.

Илл. Во рту полицейского блестит новый золотой зуб.

Бургомистр. Вы забыли, что находитесь в Гюллене, городе с великими

гуманистическими традициями. Здесь ночевал Гете, здесь написал свой квартет

Брамс. Это к чему-то обязывает.

Третий (входит и вносит пишущую машинку). Новая пишущая машинка,

господин бургомистр. Ремингтон.

Бургомистр. Отнесите в канцелярию.

Третий уходит направо.

Мы не заслужили такой неблагодарности. Если вы нам не доверяете, – мне

очень жаль. От вас я не ждал такого нигилизма. Мы живем в государстве, где

существуют заґконы.

Илл. Тогда арестуйте ее.

Бургомистр. Странно. В высшей степени странно!

Илл. Это же сказал и полицейский.

Бургомистр. В конце концов, ее поведение, видит Бог, можно понять. Ведь

вы подкупили двух наших гороґжан, подбили их на лжесвидетельство и толкнули

юную девушку на пагубный путь.

И л л. Однако на этом пагубном пути она подобрала несколько миллиардов,

господин бургомистр.

Молчание,

Бургомистр. Давайте говорить начистоту.

И л л. Для этого я сюда и пришел.

Бургомистр. Поговорим как мужчина с мужчиной, вы сами об этом просили.

У вас нет морального права требовать ее ареста, а о том, что вы будете

бургомистром, не может быть и речи Мне очень жаль, но я должен вам это прямо

сказать.

И л л. Это официальное заявление?

Бургомистр. Да. По поручению партий.

И л л. Понятно. (Медленно отходит налево и, стоя спиґной к бургомистру,

в оцепенении смотрит в окно.)

Бургомистр. Из того, что мы отвергли предложение дамы, вовсе не

следует, что мы оправдываем ваше преступґление. Сами понимаете – кандидат в

бургомистры должен отвечать определенным моральным требованиям, чего о вас,

к сожалению, сказать нельзя. Хотя наше глубокое дружестґвенное расположение

к вам, разумеется, остается в силе.

Слева выхолят Роби и Тоби. Они опять несут венки и букеты; исчезают в

" Золотом апостоле".

Самое лучшее – молчать по поводу всей этой истории. Я просил редакцию

" Гонца народа" не предавать дело гласности.

Ил л (оборачиваясь). Там украшают мой гроб, бургоґмистр. Молчать для

меня слишком опасно.

Бургомистр. С чего это вы взяли, милейший Илл? Вам следует благодарить

нас за попытку похоронить эту позорную историю, предать ее забвению.

Илл. Пока я говорю, у меня еще есть надежда на спасение.

Б ур го м и с тр. Но это уж слишком! Кто вам угрожает?

Илл. Один из вас.

Бургомистр (поднимаясь). Кого вы подозреваете? Назовите имя, и я тотчас

назначу следствие. Самое нелиґцеприятное следствие.

Илл. Каждого из вас.

Бургомистр. От лица города Гюллена я протестую против таких

безответственных обвинений!

Илл. Никто не хочет меня убивать. Каждый надеется, что убьет другой. И

однажды этот другой найдется.

Бургомистр. У вас галлюцинации!

Илл. Я вижу у вас проект на стене. Вы собираетесь строить новую ратушу?

(Показывает на проект.)

Бургомистр. Бог ты мой! Неужели мы не можем составить проект?

Илл. Вы уже торгуете моей смертью?

Бургомистр. Дорогой мой, если бы я, как политик, не имел возможности

мечтать о лучшем будущем, не связывая его с преступлением, – я бы давно

подал в отставку. Можете быть уверены,

Илл. Вы приговорили меня к смерти,

Бургомистр. Господин Илл!

Илл (тихо). Ваш проект – лучшее тому доказательство! Самое лучшее

доказательство!

Клара Цаханассьян. Онассис* приедет, и герцог с герцогиней, и Ага.

Восьмой муж. Али?

Клара Цаханассьян. Вся эта бражка с Ривьеры

Восьмой муж. А журналисты?

Клара Цаханассьян. Со всех концов мира. Когда я выхожу замуж, от прессы

нет отбоя. Газетам нужна я, а мне нужны газеты. (Распечатывает следующее

письмо,) От графа Холка.

Восьмой муж. Послушай, Хопси! Неужели наш первый семейный завтрак

должен сопровождаться чтениґем писем от всех твоих бывших мужей?

Клара Цаханассьян Я не хочу терять общую перспективу.

Восьмой муж (с болью), У меня есть свои проблемы. (Встает и смотрит на

Гюллен.)

Клара Цахан асе ьян. Что-нибудь случилось ствомм " порше"?

Восьмой м уж. Да нет. Меня угнетает этот жалкий городишко. Ну хорошо --

шелестят липы, поют птичґки, плещет фонтан – и так целый день! Все

погружено в глубокий, ничем не тревожимый сытый и уютный покой. Никакого

величия, ни малейшего дыхания трагедни. Ни одной моральной приметы нашей

великой эпохи.

Слева выходит священнике охотничьим ружьем через плечо. Он усаживается

за стол, за которым раньше сидел

полицейский. Набрасывает на стол белый покров

с черным крестом. Снимает ружье и прислоняет его к стене

гостиницы. Служка помогает ему облачиться. Темнеет.

Священник. Войдите сюда в ризницу, Илл.

Илл входит слева.

Тут темно, но зато прохладно.

И л л. Я не хочу вам мешать, господин священник.

Священник. Храм Божий открыт для всех. (Замечаґет, что Им разглядывает

ружье.) Не удивляйтесь, что здесь ружье. Черный барс госпожи Цаханассьян

рыщет вокруг. Только что он был здесь, а теперь спрятался в Петеровом сарае.

Илл. Я взываю о помощи.

Священник. В чем дело?

Илл. Мне страшно.

Священник. Страшно? Кого вы боитесь?

Илл. Людей.

Священник. Боитесь, что они убьют вас, Илл?

Илл. Они охотятся за мной, как за диким зверем.

Священник. Бояться надо не людей, а Бога, не смерти тела, а гибели

души... (Служке.) Застегни мне сзади рясу.

Теперь видно, что вдоль всех кулис стоят горожане.

Сперва мы замечаем полицейского, затем бургомистра,

четверых, художника, учителя. Они бродят по сцене,

держа ружья наизготовку и что-то тревожно высматривая.

Илл. Речь идет о моей жизни.

Священник. О вашей вечной жизни.

Илл. Достаток в городе растет...

Священник. Все это вам мерещится из-за нечистой совести.

Илл. Люди повеселели. Девушки наряжаются. Юноши щеголяют в ярких

рубашках. Гюллен готовится торжестґвенно отпраздновать мое убийство, и я

подыхаю от страха.

Священник. На благо, только на благо вам это испытание.

Илл. Но ведь это ад!

Священник. Ад вы несете в себе. Вы старше меня и тешите себя надеждой,

что знаете людей. А ведь познать нам дано только самою себя. Если много лет

назад вы предали девушку из-за денег, не надо думать, что сегодня люди

предадут из-за денег вас. Вы мерите всех на свою мерку. Что ж, это

естественно. Причина, которая пробужґдает в нас страх, спрятана в нашем

сердце, гнездится в наших грехах; поймите это, и тогда вы поборете то, что

вас мучит; найдете оружие, чтобы победить свой страх.

Илл. Зиметхоферы купили стиральную машину.

Священник. Это их личное дело.

Илл. В кредит.

Священник. Думайте лучше о бессмертии вашей души.

Илл. Штокеры завели телевизор.

Священник. Молитесь! Служка, дай мне воротник!

Служка надевает на священника круглый воротник.

Прислушайтесь к голосу своей совести, Илл. Покаяние – вот благой путь,

не то все на свете будет питать ваш страх. Это единственный выход. Другого

нам не дано.

Молчание. Вооруженные горожане незаметно исчезают. Опять кулисы

погружаются в темноту. Звонит пожарный колокол.

А теперь мне пора приступить к моим обязанностям – я должен крестить

ребенка. (Служке.) Дай сюда Библию, псалтырь и молитвенник. Новорожденный

уже подает голос. Скоро его душа будет в безопасности, и он узрит то

единственное сияние, которое освещает мрак вселенной.

Начинает звонить второй колокол.

И л л. А это еще что за колокол?

Священник. Хорош? Удивительный тон, свободный и сильный. Вот это благо,

настоящее благо.

Илл (кричит). И вы, служитель Божий! И вы!

Священник (кидается к Иллу и обнимает его). Беги! И верующие и

безбожники – все мы одинаково слабы, Беги. Колокол звонит в Гюллене,

колокол предательства! Беги и не вводи нас во искушение...

Два выстрела. Илл падает. (Склоняется над ним.) Беги! Беги!

Клара Цаханассьян. Боби, там стреляют. Дворецкий. Да, сударыня. Клара

Цаханассьян. А зачем? Дворецкий. Черный барс сбежал! Клара Цаханассьян.

Убили его? Дворецкий. Лежит мертвый перед лавкой Илла. Клара Цаханассьян.

Жаль зверька. А ну-ка, траґурный марш, Роби.

На гитаре исполняется траурный марш. Балкон исчезает.

Колокольный звон. На сцене – декорации начала первого действия.

Вокзал. Только вместо рваного расписания висит новенькое. Видны

огромные плакаты. На одном сияет желтое солнце, и под ним

надпись: " Поезжайте на Юг"; на втором: " Посетите действо

" Страсти Господни* в Обераммершу", На заднем плане видны

новые крыши Гюллена и строительные краны. Слышен грохот

проезжающего экспресса. Начальник станции поднимает флажок.

Из глубины сцены выходит Илл со стареньким чемоданчиком

в руке; он озирается. Медленно" словно ненароком, со всех сторон

подходят горожане. Илл в замешательстве останавливается.

Бургомистр. Здравствуй, Илл!

Все. Здравствуй! Здравствуй!

Илл (робко). Здравствуйте,

Учитель. Куда это вы отправляетесь с чемоданом?

Все. Куда вы отправляетесь?

Илл. На вокзал.

Бургомистр. Мы вас проводим.

Все. Мы вас проводим. Мы вас проводим.

Все больше и больше горожан заполняют сцену.

И л л. Не провожайте меня. Право же, не надо. С какой это стати?

Бургомистр. Вы уезжаете, Илл?

Илл. Я уезжаю.

Полицейский. Куда же вы едете?

И л л. Сам не знаю. Сперва в Кальберштадт, а потом и дальше...

Учитель. Ага. А потом – дальше.

Илл. Лучше бы всего в Австралию. Как-нибудь на это наберу денег.

(Продолжает свой путь к вокзалу.)

В с е. В Австралию! В Австралию!

Бургомистр. Ну, а почему это вы вдруг собрались?

Илл (смущенно). Нельзя же всю жизнь сидеть на одном месте, год за

годом, год за годом... (Бежит на перрон.)

Горожане окружают его.

Бургомистр. Эмигрировать в Австралию? Ну, это просто смешно.

Врач. И для вас крайне опасно.

Учитель. Один из этих кастратов тоже пытался эмиґгрировать в Австралию.

Полицейский. Туг для вас самое безопасное место.

Все. Самое безопасное! Самое безопасное!

Илл (озирается, как затравленный зверь. Тихо). Я поґслал в Каффиген

письмо начальнику полиции...

Полицейский. Ну и что?

Илл. Никакого ответа.

У ч ител ь. Ваша подозрительность просто непостижима!

Бургомистр. Никто и не думает вас убивать.

Все. Никто. Никто,

Илл. На почте перехватили мое письмо.

Художник. Какая чушь!

Бургомистр. Начальник почты – депутат магистрата!

Учитель. Честнейший человек!

Все. Честнейший! Честнейший!

Илл. Читайте, здесь написано: " Поезжайте на Юг".

Врач. Что из этого следует?

Илл. " Посетите действо " Страсти господни" в Обераммергау".

У ч ител ь. Ну и что из этого?

Илл. Город строится!

Бургомистр. Ну и что из этого?

Илл. На всех вас новые штаны.

П е р в ы и. Ну и что из этого?

И л л. Вы становитесь все богаче, все зажиточнее!

В с е. Ну и что из этого?

Удар станционного колокола.

Учитель. Вы же видите, как вас все любят.

Бургомистр. Все жители Гюллена вас провожают

Все. Весь город. Весь город.

И л л. Я об этом не просил.

Второй. Разве нам нельзя с тобой попрощаться?

Бургомистр. Мы ведь старые друзья.

Все. Мы ведь старые друзья! Мы ведь старые друзья1

Грохот приближающегося поезда. Начальник станции поднимае флажок. Слева

появляется кондуктор, он словно только что соскочил с подножки.

Кондуктор (кричит протяжно). Гюллен!

Бургомистр. Это ваш поезд.

Все. Ваш поезд. Ваш поезд.

Бургомистр. Ну, Илл, счастливого вам пути.

Все. Счастливого пути! Счастливого пути!

Врач. Прекрасной, долгой жизни.

Все. Прекрасной, долгой жизни!

Горожане толпятся вокруг Илла.

Бургомистр. Вам пора. Садитесь же, Бога ради, поскорей в этот поезд.

Это почтовый до Кальберштадта. Полицейский. Желаю счастья в Австралии. Все.

Много счастья! Много счастья!

Илл стоит неподвижно, вглядываясь в лица провожающих.

Илл (тихо). Зачем вы все сюда пришли? Полицейский. И вы еще недовольны?

Начальник станции. Прошу садиться в вагоны. Илл. Почему вы меня обступили?

Бургомистр. Мы и не думали вас обступать. Илл. Пустите меня! Учитель. Мы вас

не держим. Все. Мы вас не держим. Мы вас не держим. И л л. Я знаю, один из

вас задержит меня. Полицейский. Глупости. Вам стоит только войти в вагон, и

вы увидите, что это глупости. Илл. Уходите!

Все стоят не шелохнувшись. У многих руки засунуты в карманы брюк.

Бургомистр. Не понимаю, чего вам надо! Идите же, кто вам мешает?

Входите в вагон. Илл. Прочь от меня! Учитель. Чего вы боитесь, смешно. Илл

(падает на колени). Зачем вы так тесно окружили меня?

Полицейский. Он рехнулся. Илл. Вы хотите меня удержать? Бургомистр.

Садитесь поскорее в вагон. В с е. В вагон! В вагон!

Молчание.

Илл (тихо). Один из вас схватит меня, когда я войду в вагон.

Все (торжественно). Никто не схватит! Никто!

Илл. Я это знаю.

Полицейский. Пора. Поезд отходит.

Учитель. Садись же наконец в вагон, приятель!

Илл. Я знаю, один из вас схватит меня! Один из вас схватит меня!

Начальник станции. Отправление!

Начальник станции поднимает флажок, кондуктор вскакивает на ходу в

поезд. Илл, окруженный провожающими, стоит, закрыв лицо руками.

Полицейский. Видите? Ваш поезд ушел без вас, Илл.

Все молча медленно расходятся, посреди сцены стоит совершенно

подавленный Илл.

Илл (один). Я погиб.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Петеров сарай. Слева на паланкине неподвижно восседает

Клара Цаханассьян, она в белом подвенечном платье

со шлейфом. Дальше слева – стремянка, поодаль телега, старая

пролетка, куча грязной соломы; посредине – небольшая бочка

Сверху свисают тряпки, полуистлевшие мешки, вес заткано гигантской

паутиной. Из глубины сцены выходит дворецкий.

Дворецкий. Вас спрашивают врач и учитель. Клара Цаханассьян. Пусть

войдут.

Входят врач и учитель, ощупью пробираются в темноте. Наконец, разглядев

миллиардершу, кланяются. Теперь они хорошо, добротно одеты, пожалуй, даже

элегантно.

Оба. Сударыня...

Клара Цаханассьян (разглядывает их в лорнет). Вы очень запылились,

господа!

Врач и учитель отряхиваются.

Учитель. Извините, пожалуйста, пришлось карабґкаться через старую

пролетку.

Клара Цаханассьян. А мне захотелось посидеть в Петеровом сарае. Что-то

я устала. Свадьба в гюлленском кафедральном соборе совсем вымотала меня. Я

уже не девочка. Садитесь вот сюда, на бочку.

Учитель. Покорно благодарю. (Садится}

Врач продолжает стоять.

Клара Цаханассьян. Ну и парит! Дышать нечем. Я люблю этот сарай: запах

сена, соломы, дегтя... Тут есть что вспомнить. Весь этот хлам – навозные

вилы, пролетка, сломанная телега – валялся здесь, еще когда я была молодая.

Учитель. Памятное место... (Вытирает пот.)

Клара Цаханассьян. Священник говорил очень прочувствованно.

Учитель. Первое послание к Коринфянам, глава триґнадцатая.

Клара Цаханассьян. И вы, господин учитель, тоже неплохо показали себя,

хор у вас звучал очень торґжественно.

Учитель. Бах. " Страсти по Матфею". До сих пор не могу опомниться; какое

блестящее общество! Банкиры, кинозвезды...

Клара Цаханассьян. Сейчас и банкиры и киноґзвезды уже катят в столицу в

своих " кадиллаках". На свадебный обед.

Учитель. Сударыня, мы не хотим отнимать у вас драґгоценное время. Вас с

нетерпением ждет молодой супруг.

Клара Цаханассьян. Хоби? Я отослала его назад в Гейзельгарштейг вместе

с его гоночной машиной.

Врач (изумленно). Вы его отослали?..

Клара Цаханассьян. Мои адвокаты уже начали бракоразводный процесс.

Учитель. А что скажут гости, сударыня?

Клара Цаханассьян. Их не удивишь. Хотя это, пожалуй, одно из самых

коротких моих замужеств. Только с лордом Измаилом все кончилось еще быстрее.

А зачем вы пришли?

У ч и те л ь. Хотели бы поговорить о господине Илле.

Клара Цаханассьян. Он что, умер?

Учитель. Сударыня! Не забывайте, что мы живем в Европе.

Клара Цаханасеьян. Что же вам тогда надо?

Учитель. Увы, к величайшему сожалению, мои соґграждане слишком много

себе накупили.

Врач. Да, довольно много.

Оба утирают пот.

Клара Цаханассьян. Что, задолжали? Учитель. Ужасно.

Клара Цаханассьян. А как же убеждения? Учитель. Все мы люди. В р а ч. И

теперь настал час расплаты. Клара Цаханассьян. Вы же знаете, что вам надо

делать.

Учитель (храбро). Сударыня! Давайте говорить отґкровенно. Войдите в

наше положение. Вот уже двадцать лет, как я взращиваю на скудной ниве

родного городка хрупкие ростки гуманизма, а доктор на своем стареньком

" мерседесе" самоотверженно пользует наших чахоточных и рахитиков. Но во имя

чего? Ради заработка? Вряд ли. Мы получаем гроши. Тем не менее я отверг

завидный пост в кальберштадтской гимназии, а наш почтенный доктор отказался

читать курс в Эрлангенском университете. Соґвершенно бескорыстно? Нет, будем

откровенны. Все эти годы мы, а вместе с нами и весь город терпели потому,

что нас не покидала надежда на возрождение былого величия Гюллена.

Неисчислимы богатства его недр. В долине Пю-кенрид есть нефть, в Конрадовом

лесу – железная руда. Под ногами у нас сокровища, но о нас забыли. Нам

нужны кредиты, нужны деловые контракты, и тогда наша эконоґмика и культура

расцветут. Нам есть что предложить. Заводы " Место под солнцем"...

Врач. Заводы Бокмана.

Учитель. Предприятия Вагнера. Купите их, вдохните в них жизнь, и Гюллен

расцветет. Выгодней по-хозяйски, под хорошие проценты вложить миллионы, чем

бросить на ветер целый миллиард.

Клара Цаханассьян. У меня останется еще два.

Учитель. Не губите надежд всей нашей жизни. Мы не просим подаяния. Мы

предлагаем сделку, выгодную для обеих сторон.

Клара Цаханассьян. Что ж, сделка и вправду выгодная...

Учитель. Сударыня! Я знал, что вы не покинете нас в беде.

Клара Цаханассьян. Ноя не могу ее заключить. Разве я могу купить " Место