Книга первая

КОЧЕВНИКИ ВРЕМЕНИ III

СТАЛЬНОЙ ЦАРЬ

Майкл МУРКОК

Тем, кто мне верит, неиссякаемому источнику вдохновения посвящается этот роман

ПРЕДИСЛОВИЕ

Открытие и опубликование двух рукописей из наследия моего деда вызвали бурю кривотолков и предположений - как касательно подлинности текстов, так и относительно вменяемости их создателя. Наследие это заключалось в стенографической записи, сделанной моим дедом по рассказу загадочного капитана Бастэйбла, с которым дед мой свел знакомство в начале нашего столетия на Роув Айленде; кроме того, имелась еще одна рукопись, созданная, как предполагалось, самим Бастэйблом и переданная моему деду, когда тот находился в Китае в поисках “кочевника временных потоков”.

Подвергнув эти тексты лишь небольшой литературной обработке, я опубликовал их под заглавиями “Повелитель Воздуха” и “Левиафан шагает по земле”. Я был убежден, что мне больше ничего не доведется узнать о приключениях Бастэйбла. Когда в заключительном слове к “Левиафану” я заметил, что надеюсь когда-нибудь быть удостоенным визитом Уны Перс-сон, я, естественно, выражался иронически. Я вовсе не думал, что однажды сведу знакомство со знаменитой путешественницей по времени. Но забавно играет судьба - вскоре после публикации “Левиафана” она нанесла мне первый визит. Мисс Перссон, казалось, была рада возможности поговорить со мной и позволила мне использовать в творчестве многое из того, что рассказывала о своем опыте путешествий по нашему временному потоку, а также по другим потокам времени. Что же касается Освальда Бастэйбла, то здесь она была не столь разговорчива, и мне вскоре стало ясно, что я не должен оказывать на нее давление в этом вопросе. Большинство моих обращений к его образу в других книгах (как, например, в “Танцорах на краю времен”) были чистой воды измышлениями.

В конце весны 1979 года, вскоре после того, как я завершил работу над очередным романом и пытался отдохнуть, поскольку я был совершенно выпотрошен усталостью. Моя работа в очередной раз уничтожила на корню всякую возможность личной жизни и ослабила сопротивляемость невзгодам. Именно в это “благодатное” время я был удостоен очередным визитом миссис Перссон на моей лондонской квартире. Я был отнюдь не в том настроении, чтобы находиться в одном помещении с кем-либо из представителей рода человеческого; но она откуда-то узнала (или, быть может, успела увидеть в будущем), что мне очень плохо. Она пришла узнать, не может ли быть мне полезной. Я сказал ей, что пет ничего такого, чем она могла бы мне помочь. Время и покой разрешат все мои проблемы.

Она согласилась и ограничилась лишь коротким смешком:

- Но вам, вероятно, нужна работа.

Подозреваю, в тот момент я, преисполненный жгучего сострадания к самому себе, высказался в том смысле, что никогда больше не смогу работать (это заблуждение я разделяю со всеми творческими людьми, каких знаю). Она не предприняла ни малейшей попытки разубедить меня.

- В любом случае, - сказала она, - если когда-нибудь почувствуете потребность что-нибудь написать, я буду неподалеку.

Теперь меня уже охватило любопытство:

- О чем вы, собственно?

- У меня для вас есть одна история.

- Я сыт по горло историями, - возразил я. - И не имею ни малейшего желания заниматься ими. Она потрепала меня по плечу:

- Вам нужно на время уехать. Отправьтесь в путешествие.

- Вероятно, я так и сделаю.

- А когда вы вернетесь в Лондон, вас уже будет ждать история, - обещала она.

Ее дружелюбие и желание помочь успокоили меня, и я сердечно поблагодарил ее. По чистой случайности заболел один из моих друзей в Лос-Анджелесе, и я решил навестить его. Я задержался в Соединенных Штатах дольше, чем намеревался изначально, и после короткой остановки в Париже возвратился в Англию только весной 1980 года.

Как и предсказывала У на Перссон, я, разумеется, снова был готов приняться за работу. И, как и было обещано, однажды вечером она появилась у меня - в своем обычном платье, немного старомодном, полувоенного покроя. Мы с удовольствием выпили, поговорили обо всем на свете, и я услышал новые сведения о конце времен, об эпохе, которая всегда меня завораживала.

Миссис Перссон была опытной путешественницей по времени и обычно хорошо знала, что она может рассказывать, а о чем должна молчать, поскольку неосторожные слова часто могут иметь чудовищные последствия - как па сам временной поток, так и на таких редких людей, какой была она сама: хроновояжера, умеющего “оседлать” по своему выбору тот или иной временной поток.

Она постоянно заверяла меня: до тех пор, пока люди рассматривают мои истории как вымысел, до тех пор, покуда для них эти рассказы всего лишь беллетристика и чтиво, от нас с ней не исходит опасности стать жертвами эффекта Морфи. Очевиднее всего этот эффект проявляется в том, что путешественник во времени способен перемещаться только “вперед” (то есть в собственное будущее). “Обратный ход” сквозь время (возвращение в свое прошлое или настоящее) или движение между параллельными временными потоками возможно только для немногих, кто принадлежит к знаменитой гильдии хроновояжеров. Я знал, что Бастэйбл принадлежал к этой гильдии, но не имел ни малейшего представления о том, как он к этому пришел, - вероятно, сама миссис Перссон и посвятила его, когда они были в Долине Утренней Зари.

- Я вам кое-что принесла, - заявила она, наклоняясь со своего кресла и поднимая с пола черный “дипломат”. - Конечно, это отнюдь не совершенство, но я сделала все, что могла. Белые пятна замажем совместными усилиями: кое-что я вам расскажу, а кое-что вы сделаете и сами, фантазия у вас исключительная.

В “дипломате” обитала рукопись. Я тотчас же узнал почерк - сомнению не подлежало, он принадлежал Бастэйблу.

- Боже милостивый! - я был поражен. - Он теперь пишет романы!

- Не совсем. Это его новые мемуары и ничего более. Он читал предыдущие записки и был чрезвычайно доволен тем, что вы с ними сделали. Он был в высшей степени признателен вашему деду и говорил, что был бы рад продолжить эту традицию с вами. Особенно (так он считает) потому, что вы достигли такого колоссального успеха в публикации его истории!

Она рассмеялась.

Рукопись имела внушительный размер. Я взвесил ее на ладони.

- Стало быть, он никогда так и не найдет своего времени? И никогда больше не сможет возвратиться к той жизни, по которой так пламенно тосковал?

- Не могу вам ответить. Из рукописи вам станет ясно, что он дает лишь краткие объяснения тому, как он попадает в различные альтернативные реальности, которые затем описывает. Довольно знать и того, что он возвратился в Теку Бенга, вступил в другой континуум и добрался до авиазаводов Бенареса. Здесь он быстро нашел общий язык с судьбой, объявил себя пилотом, потерпевшим аварию; сказал, что страдает небольшой потерей памяти и к тому же потерял все документы. В конце концов он сдал экзамен на офицерский патент, поскольку, не имея безупречных свидетелей, не мог рассчитывать даже на небольшую должность па одной из значительных линий.

Я улыбнулся:

- И его, вероятно, все еще терзает страх?

- В известной степени. У него немало погубленных жизней на совести. Он знает миры лишь в состоянии войны. Но мы, члены гильдии, знаем, какую ответственность на себя взяли, и я верю, членство в нашем союзе поможет ему.

- И я никогда с ним не познакомлюсь?

- Это маловероятно. Ваш временной поток, скорее всего, отторгнет его и снова превратит в то жалкое создание, о котором пишет ваш дед. Его вновь будет буквально швырять, точно щепку, взад-вперед по времени, и у него не останется ни малейшей власти над своей судьбой.

- И это роднит его с большинством из нас, - заметил я.

Она откровенно забавлялась:

- Вижу, вы еще не до конца избавились от самосострадания, Муркок.

Я улыбнулся и извинился.

- Меня все это ужасно взволновало, - я поднял рукопись. - Бастэйбл, очевидно, хотел бы, чтобы она была опубликована так быстро, как это только возможно. Почему?

- Вероятно, из чистого тщеславия. Вы же знаете, как реагируют люди, когда в первый раз видят свою фамилию напечатанной типографским способом.

- Да, они имеют весьма жалкий вид. Мы оба рассмеялись.

- Кроме того, он испытывает к вам доверие, - продолжала она. - Он знает, что вы не станете отворачиваться от его работы и что он может быть в известном смысле вам полезным.

- Как и вы, миссис Перссон.

- Меня это радует. Мы получаем удовольствие от того, что делаем.

- Мои рассуждения по поводу сообщаемых вами сведений смешат вас? - осведомился я.

- И это тоже. Мы полностью предоставляем вашей оригинальной фантазии вносить в эту информацию необходимую путаницу, чтобы она была безопасной!

Я уставился в рукопись. Я был поражен, обнаружив в ней определенную перекличку с записками моего деда. Бастэйбл, кажется, все же оборвал не все связи. Я обратил на это внимание миссис Перссон.

- Наше мышление может вместить в себя лишь определенный объем информации, - ответила она. - Я уже упоминала об этом прежде: иногда мы страдаем настоящей потерей памяти. Порой действует своеобразный “запрет па воспоминания”. Таким образом нам удается вторгаться в разные временные потоки, которые недоступны обыкновенным путешественникам по времени.

- Время позволяет себе забыть вас? - иронически спросил я.

- Именно так.

- Как человек, склонный к анархизму, - сказал я, - я уже впился в эту рукопись. Россия под управлением Керенского... Нельзя ли...

Она прервала меня:

- Я не могу сказать вам ничего больше, прежде чем вы не прочтете.

- Мир, где не могла состояться большевистская революция. Что же разыгралось в той, другой истории...

Я часто спрашивал себя, что стало бы с Российской Империей при таких обстоятельствах, поскольку испытывал острый интерес к Советскому Союзу и его литературе, которой при Сталине так чудовищно заткнули рот.

- Сперва прочтите, что написал Бастэйбл, а потом уже задавайте мне вопросы. Я отвечу, как смогу. Только от вас зависит, так он сказал, какой облик придать всей этой писанине, поскольку вы профессиональный писатель. Но он верит, что вы сохраните основные идеи произведения и его воспоминания. - Я сделаю все, что смогу.

И вот перед вами третий том воспоминаний Освальда Бастэйбла. Я вносил как можно меньше исправлений и представляю книгу читателю почти нетронутой. Что же касается достоверности изложенного, то - судить вам.

Майкл Муркок.

Три Чимнис, Йоркшир.

Англия, июнь 1980 г.

КНИГА ПЕРВАЯ