Образ Дьявола.

СЮЖЕТ.

Этой логике подчиняется и сюжет рассказа. В сущности, то же случилось и с господином из Сан-Фран-циско. В течение всей жизни он «работал не покладая рук», и вот, когда решил наконец «вознаградить себя за годы труда» великолепным круизом на роскошном пароходе, - внезапно умер. За что же так жестоко карает судьба(а в ее лице автор) героя? Ключ к ответу на вопрос дает евангельская притча о «богатом человеке »:

«При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания; ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения. И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих. И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои, и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое. И скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12, 15-21).

Грех здесь в том, что человек решил, будто его богатство обеспечит ему полную безопасность и довольство на долгие годы / ассоциации с языческим поклонением золотому тельцу /. И тогда Бог очень убедительно напомнил ему, кто настоящий хозяин его жизни. Невозможно не заметить религиозной направленности в осмыслении автором судьбы героя / «…в душе его уже давным-давно не осталось ни даже горчичного семени каких-либо так называемых мистических чувств…»/. В памяти возникают евангельские слова / реминисценция/: «Иную притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно зерну горчичному, которое человек взял и посеял на поле своем, которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его ( Мф. 13, 31–32). Мысль автора скрыта за строкой Священного Писания, но через нее же и угадывается: господин из Сан-Франциско: проживи он еще хоть тысячу лет, не взрастит Царства Небесного " на поле своем", ибо душа его бесплодна, и для Бога закрыта, и к слову Его глуха. Но имеющий мертвую душу - мертвец уже в этой жизни.

3. ЭПИГРАФ.

Эпиграфом к «Господину из Сан-Франциско» были взяты слова из «Апокалипсиса»: «Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! ибо в один час придет суд твой». От этого эпиграфа протянется смысловая нить к кульминационному моменту смерти господина из Сан-Франциско: «Он быстро пробежал заглавия некоторых статей, прочел несколько строк о никогда не прекращающейся балканской войне, привычным жестом перевернул газету, - как вдруг строчки вспыхнули перед ним стеклянным блеском, шея его напружилась, глаза выпучились...» Так же внезапно, в разгар пиршества, вспыхнули на стене и в роскошных палатах вавилонского царя Валтасара роковые письмена, предрекшие его скорую, внезапную гибель: «Мене, мене, текел, упарсин».

4. МОТИВ ВОЗМЕЗДИЯ И СМЕРТИ.

В финале рассказа возникает одушевленный символ могущества современного «богатого человека» и всего цивилизованного мира: «…корабль, многоярусный, многoтpубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем. Вьюга билась о его снасти и широкогорлые трубы, побелевшие от снега, но он был стоек, тверд, величав и страшен. На верхних палубах его - очередной бал, а в мрачных глубинах сокрыта душа его - «исполинский вал, точно живое чудовище ». У человека ХХ в., благодаря достижениям цивилизации, рождалась великая иллюзия своего абсолютного всевластия, а соответственно, и вседозволенности. Но единственно, что остается неподвластным современному Новому Человеку, это смерть. Мир современной цивилизации подобен древнему языческому капищу / Ка́ пище —место языческого храма, предназначенное для установки капей (статуй, изображающих богов) или иных сакральных предметов/. Именно в этом смысле, отмечает как бы мимоходом Бунин, у современного Нового Человека - старое сердце, исполненное гордости и жажды чувственных наслаждений. И царство современного Нового Человека ждет тот же конец, что и древний Вавилон. Кара настигнет его за гордость и разврат, как некогда - строителей Вавилонской башни и вавилонского царя Валтасара. И, наконец, падет перед вторым пришествием Христа, как сказано в Апокалипсисе, Вавилон - аллегорический оплот царства Антихриста.Так реализуют себя на уровне подтекста параллель современная цивилизация - Вавилон. И как древний языческий мир противостоял Единому Богy, так и современный мир попирает ценности христианства. Планируя свое путешествие, господин из Сан-Франциско как бы «снимает сливки», убежденный в том, что имеет право на все лучшее в этой жизни. И вот в ряду развлечений самого высокого класса, наравне с флиртом, рулеткой, карнавалом и стрельбой по голубям, оказывается месса Страстной пятницы... Но это служба дня самого трагического для всего человечества и мироздания, когда Господь страдал и умер за нас на Кресте! «Чье-нибудь снятие с креста, непременно знаменитое» - в распорядке дня пассажиров «Атлантиды» между двумя завтраками. Туристам «Атлантиды», по-видимому, так же безразлично и то, кто написал картину, как и то, Кого снимают с Креста, - важно, что были и видели. Каждый человек почувствует в этом кощунство. И возмездие за это экзистенциальное кощунство не замедлит прийти. Это над ним, над всевластным господином из Сан-Франциско надо бы петь «Мiserere» («Смилуйся»), ибо он, планировавший успеть к мессе Страстям Господним в Рим, не доживет

и до Рождества. И к тому моменту, когда все добрые люди будут возносить «наивные и смиренно-радостные хвалы их солнцу, утру, ей, непорочной заступнице всех страждущих в этом злом и прекрасном мире, и рожденному от чрева ее в пещере Вифлеемской, в бедном пастушеском приюте, в далекой земле Иудиной», - господин из

Сан-Франциско будет мотать «своей мертвой головой в ящике» из-под содовой. Он услышит мессу, но только не Распятому, а nогребальную мессу по самому себе и не в Риме, а когда будет, уже в гробу, в черном трюме корабля возвращаться из Старого Света в Новый. А служить мессу будет бешеная вьюга океана. Выбор двух главных христианских праздников, Пасхи и Рождества, в качестве временных пределов жизни и смерти героя символичен: система христианских ценностей словно выталкивает из жизни господина из Сан-Франциско.

ОБРАЗ ДЬЯВОЛА.

Дьявол откроет свой лик, устремив огненный взгляд на огромный корабль - олицетворение погрязшего во грехе, мертвого мира цивилизации: «Бесчисленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол был громаден, как утес, но громаден был и корабль...». Мы становимся свидетелями мистического противостояния людей и Дьявола. Бунин использует мотив рокового неведения об истинном смысле происходящего, некоей тайны, безобразной и мрачной, достигает в финальных строчках своей кульминации : «И никто не знал ни того, что уже давно наскучило этой паре притворно мучиться своей блаженной мукой под бесстыдно-гpустную музыку, ни того, что стоит глубоко, глубоко под ними, на дне темного трюма, в соседстве с мрачными и знойными недрами корабля, тяжко одолевавшего мрак, океан, вьюгу...» А стоял там гроб с трупом.