Перерождение дракона

Знакомство с современной фантастикой наводит заядлого драконоведа на неожиданные мысли и неутешительные выводы. Бороться с драконами стало немодно. Пять тысяч лет было модно — а теперь уже нет. Дракон более не символ Мирового Зла, не волонтер хищного хаоса и даже не соперник (а если соперник — то и ладно, не убивать же из-за этого милое животное?).

Добрыня — один из виновников вымирания драконов. Картина В. Васнецова.

В современной фантастике, в отличие от фантастики античной, с драконом принято вести просвещенные беседы о судьбах мира или, на худой конец, о том, как выгодней вложить свой капитал. С другой стороны, дракон сам становится объектом политкорректных бесед на популярные темы. Истребитель монстров Геральт из романа А. Сапковского " Ведьмак" призывает пощадить последнего представителя редкого вида драконов, которого готово поднять на колья " тупое быдло". При этом василиски, мантихоры и прочие зловреды слова доброго не заслуживают, ибо действительно опасны. Фарисейство? Кажется, да, и притом построенное по недоброму политическому шаблону, а-ля " косовские бандиты — повстанцы, а сербские солдаты — каратели; первые достойны покровительства ООН, вторые — бомбардировок НАТО".

Итак, новая ипостась дракона — дракон-жертва. А как же пирогенные железы, штука почище панцерфауста? Как же алмазные когти, рвущие в клочья рейтара вместе с хвалеными миланскими доспехами?

Есть, есть у драконов и железы, и когти. Без них никуда. Фантастика — это зрелище, а хорошее зрелище нуждается в мощной боевой технике. Однако, если дракон находит себе боевое применение, выступает он зачастую не в качестве противника, но в качестве союзника. Как, например, в " Войне мага" Ника Перумова. Юная драконица Рыся зовет героя Фесса " папой" и " папочкой", самым трогательным образом засыпает его тысячей " почему", ластится как образцовая дочурка и вообще служит воплощением всех мыслимых детских добродетелей. Правда, когда под стенами цитадели объявляются несметные полчища врага (в фэнтези они почти всегда несметные, се ля ви), от девочки-припевочки остается одно воспоминание — Рыся скоренько " перекидывается" в драконицу и, даже не предложив врагам сдаться в плен, начинает уничтожать их десятками и сотнями: " Огонь метался, яростно бросаясь на все, могущее гореть. Что испытали латники-алебардисты в эти последние секунды, можно было только догадываться". И далее: " В пролом врывались новые и новые панцирники, однако на миг они замешкались перед страшной баррикадой из обугленных лат и шлемов — все остальное исчезло в буйстве низвергнутого драконицей пламени". И, пока Рыся отбивает вместо главного героя атаку за атакой, читателя (в моем лице) мучит один вопрос: с каких это пор драконы " на нашей стороне"? А как же противостояние Мировому Злу, искони воплощаемому в образе крылатых рептилий, а как же, в конце концов, Евгений Шварц с его до боли правдивой пьесой, разве он нам не указ?

Смог, самый известный фэнтези- дракон (" Хоббит"). Так его гибель увидел М. Беломлинский.

В общем, торжество этического релятивизма поначалу вызывает недоумение. Но потом вспоминаешь, что в культовом " Понедельник начинается в субботу" А. и Б. Стругацких Змей Горыныч вместе с многими прочими вурдалаками и душегубами введен в будничный научный оборот. Бравые младшие научные сотрудники возят Змея Горыныча на полигон, а пожарники прислеживают за тем, чтобы он не слишком воспламенялся. Какую цель преследуют сомнительные эксперименты над опасной зверюгой — не уточняется.

В " Заповеднике гоблинов" К. Саймака дракон становится союзником симпатичного лешачьего сброда во главе с профессором Максвеллом в борьбе против омерзительных инопланетян-колесников. Подчеркнем, что главный герой " Заповедника" — ученый, роман — научно-фантастический, а дракон мыслится в нем как " последний представитель рода четвероногих друзей" древних инопланетян.

Наконец, в менее известной, но не менее квазинаучной эпопее С. Снегова " Люди как боги" дракон появляется вследствие работы специалистов Института Новых Форм. В ходе развития сюжета это большое огнедышащее существо применяется по прямому назначению: помогает громить врага на дальних планетах.

Эти примеры показывают десакрализацию образа дракона, проведенную талантливыми авторами научной фантастики еще в шестидесятые годы минувшего века и неизбежно отразившуюся в других жанрах fiction. Эволюция очевидна: поднявшись в ранге до носителя Абсолютного Зла, Дракон затем был низведен до статуса друга, союзника или даже просто домашнего животного разбушевавшегося " на строгих научных началах" Человека.

Но история не закончилась. Дойдя до нижней точки, маятник качнулся в другую сторону. В романах Джорджа Локхарда и Павла Шумила драконы не только " не хуже людей", они — куда лучше. В отличие от нас, погрязших в подлостях и коррупции, драконы бесстрашны, чисты помыслами, они держат данное слово и благородны, как десять князей Мышкиных, вместе взятых. Более того, драконы обладают куда более развитыми технологиями и подлинным чувством прекрасного... Какое уж тут драконоборение? Остается лишь капитулировать перед светочем разума, Господином Драконом.