Рыжий Ландыш

Две сказки для грустных мультфильмов

Предисловие

Автора этих двух грустных сказок – «Рыжий ландыш» и «Приключения Снежинки» - Владимира Берковченко, к сожалению, уже нет в живых. Тяжелая болезнь забрала жизнь моего университетского однокашника – классного специалиста по компьютерным технологиям, на пороге смерти мечтавшего увидеть свои сказки опубликованными. По его поручению я посылал эти тексты во все известные мне журналы, которые публикуют сказки. Увы, безрезультатно…

Поэтому размещаю тексты двух сказок Владимира Берковченко в интернете в надежде на то, что кто-нибудь из издателей (а может быть, и кинематографистов, так как, на мой взгляд, это уже готовые сценарии для грустных мультфильмов) и читателей заинтересуется ими.

Александр Федоров, февраль 2013

Контактный адрес для отзывов об этих сказках – mediashkola@rambler.ru

Владимир Берковченко

РЫЖИЙ ЛАНДЫШ

У массивной двери спортзала стоял худенький бледный мальчик лет десяти. Звали его Женька. И никто на свете не знал, как же не хотелось ему открывать эту дверь.

Судьба подарила Женьке маму – детского врача и великое множество болезней, видимо, для того, чтобы мама могла постоянно повышать свою врачебную квалификацию.

Женька болел бесконечно: от малейшего сквозняка он подхватывал жесточайшую простуду, учился больше в койке, чем в школе. И лишь благодаря тому, что был умницей от природы, успешно справлялся со школьной программой…

С минуту простояв в нерешительности, Женька тяжело вздохнул и толкнул ненавистную дверь. Пахнуло запахом пота, зазвенели детские голоса. Женькины одноклассники кувыркались на матах, прыгали через «козла». Лидер класса Толик картинно лез по канату без помощи ног и все девчонки с восхищением следили за движением его накаченных мышц.

Женькино появление в спортзале вызвало бурное веселье:

- Дистрофик, Дистрофик пришёл! Закройте окна – сдует!

Женька шёл, опустив голову, чтобы не видеть хохочущих лиц. Подойдя к учителю физкультуры, молча протянул бумажный листок.

- Опять справка об освобождении? Ну, и что я, по-твоему, должен ставить тебе в четверти? Ладно, иди... Учитель безнадёжно махнул рукой.

Урок был последним. Женька вышел во двор. Была ранняя весна, но уже зеленела трава, и люди ходили в лёгких головных уборах. А на Женьке красовалась огромная меховая шапка, в которой он выглядел полным идиотом. Шапку заставила надеть мама по причине утренних заморозков.

Во дворе резвились братья Смирновы, двоечники и прогульщики: гоняли консервную банку.

- Дистрофик, Дистрофик!

Шапка слетела с Женькиной головы и на лету превратилась в футбольный мяч. Женька с ужасом наблюдал, как дорогой папин подарок превращается в грязную бесформенную массу. Вначале он бегал, как собачонка от одного игрока к другому, а потом остановился и горько заплакал.

Футбольный матч неожиданно прервал школьный сторож-истопник дядя Гоша: навешал игрокам оплеух, подобрал шапку, обнял рыдающего Женьку за плечи и повёл в свои владения.

Владения дяди Гоши располагались в школьном подвале. В полутьме гудели моторы, из труб вылетал пар, всюду капало.

- Ну, волки, волки, форменные волки, - приговаривал дядя Гоша, обтирая шапку о край фартука.

- И чего они тебя все клюют? Друзья у тебя есть?

- Нет, - вздохнул Женька.

- Вот беда так беда….

- Ну, ничего, мы эту несправедливость сейчас исправим.

- Пошли за мной!

И дядя Гоша повёл Женьку по подвальным лабиринтам.

- Ну вот, смотри….

В тёмной нише, на куче песка лежал симпатичный рыженький щенок.

- Последний остался, остальных разобрали. Сирота. Матерь его, Пальма, под грузовик попала.

На, держи. Зовут Ландыш. Будет теперь у тебя друг. Собака больше, чем друг. Друг может предать, пёс – никогда!

Домой Женька летел, словно на крыльях. Он был безумно счастлив. В его руках величайшая драгоценность, мечта каждого мальчишки – собака! Щенок был тёплый, сердце его часто стучало, и он то и дело норовил облизать Женькину физиономию.

Однако, по мере приближения у дому, Женьку стали одолевать сомнения: как воспримут мама и папа появление нового члена семьи? С мамой проблем не будет, она добрая, а вот папа…. Папа работал пилотом международных авиалиний, подолгу пропадая в командировках. Время от времени он появлялся в прихожей, сверкая эполетами. Из большого саквояжа извлекались заморские гостинцы. Мама радостно вертелась у зеркала, примеряя очередную обновку. Затем папа шёл с друзьями в гараж расслабляться после полёта. Глубокой ночью он возвращался, с трудом удерживаясь на ногах. Недовольная мама начинала читать нотации. Папа молча слушал, медленно превращаясь в зверя. Со звоном летела посуда, папа с кулаками гонялся за мамой. Женька в ужасе прятался под кровать. Он страшно боялся попасть папе под горячую руку. Лупили его за любой каприз, разбитую чашку или неверно выполненную команду.

Утром мама припудривала очередной синяк под глазом и напоминала Женьке, чтобы он ни о чём никому не рассказывал, иначе папу снимут с лётной работы.

К счастью, родителей дома не было, и Женька занялся обустройством щенка.

- Это твой новый дом. Заходи, не бойся.

Женька выпустил щенка на пушистый ковёр.

- Жить ты будешь в моей комнате. Сейчас я сделаю тебе постель.

Он вынул из кладовки старое одеяло и постелил рядом со своей кроватью. Из кухни принёс две миски: в одну налил воды, в другую положил котлетку. Пёс с ходу принялся за еду.

- Проголодался, бедненький.

Женька нежно гладил Щенка по рыжей шерстке.

- И почему тебе дали такую странную кличку – Ландыш? У тебя такие мощные лапы, вырастешь в большого пса. Я буду звать тебя «Рекс».

- Рекс, Рекс – ко мне!

Пёс не реагировал.

- Не понимаешь? Ты – Рекс.

- Рекс – ко мне!

Пёс не шевелился.

- Ландыш!

Щенок обернулся на зов и пошёл к хозяину.

- Ладно, оставайся Ландышем, - смирился Женька.

В двери заскрежетал замок. Женька вздрогнул. Наступал судьбоносный момент: в прихожую вошла мама.

- Мам, ты только не волнуйся: у меня появился друг, - произнёс Женька заплетающимся языком.

Выражение маминого лица в точности соответствовало выражению лица человека, наступившего голой пяткой на ежа.

- П–персидский ковёр, п–персидский ковёр! – заикаясь повторяла мама.

Женька обернулся и, к своему великому ужасу, увидел на ковре мокрый круг с аккуратной кучкой в середине. Рядом, с чувством исполненного долга, вилял хвостом Ландыш.

- Я уберу, всё уберу! – лепетал Женька, но через 5 минут, обливаясь слезами, спускался со щенком по лестнице. Ландыш повизгивал в такт Женькиных рыданий, лизал в лицо и никак не мог понять, отчего его хозяин так расстроен.

У Женьки оставался один выход - переправить щенка в Убежище. Убежищем называлась тайная Женькина резиденция. Он очень опасался, что тайну раскроют, и шёл туда, лишь убедившись, что за ним никто не следит. Убежище находилось за линией гаражей и бетонным ограждением территории аэродрома. В бетонном заборе было множество дыр: так аэродромный персонал сокращал дорогу домой. За забором, в густом бурьяне, стояли огромные ящики из-под авиадвигателей. В одном из ящиков Женька соорудил топчан, стащил туда дорогие сердцу безделушки. В ящике он душевно отдыхал от издевательств одноклассников и папиных дебошей.

Ещё раз убедившись, что за ним нет «хвоста», Женька с Ландышем заползли в убежище.

- Вот, Ландыш, здесь будет твой новый дом. Отсюда тебя никто не выгонит.

Женька растянулся на топчанчике, пёс лёг рядом, уткнувшись мордой Женьке под мышку. Все недавние переживания как-то сами собой улетучились, пришло ощущение беспредельного счастья.

Смеркалось. Женька вспомнил, что пса нужно приучить к месту. Он несколько раз залезал и вылезал из ящика, приглашая за собой собаку, всякий раз повторяя команду:

- Домой, место!

Наконец высыпал щенку печенье из неприкосновенных запасов, быстро выскользнул из ящика и побежал домой.

Ночью Женька никак не мог уснуть. Он привык, что обо всём всегда беспокоится мама, и вот впервые ему пришлось беспокоиться о своём друге. Женька боялся, что пёс выйдет из убежища и потеряется. К полуночи чувство беспокойства стало невыносимым. Женька прислушался: спят ли родители? В этот момент дом затрясло, в серванте зазвенели бокалы: на взлёт шёл очередной лайнер. Папа, услышав знакомые звуки, громко захрапел. Под вой самолётных моторов Женька быстро оделся, достал из холодильника припасы и выскользнул за дверь.

Была светлая лунная ночь. Знакомые предметы приняли необычные очертания. Женька даже не сразу нашёл пролом в заборе. Уже издалека он услышал громкий скулёж: его друг горько плакал от одиночества.

- Ландыш, Ландыш!

Скулёж перешёл в радостное повизгивание. Пёс бросился навстречу хозяину. Он так сильно вилял хвостом, что зад носило из стороны в сторону, потом обнял лапами Женькину штанину, не давая ему двигаться.

- Ну, что же ты плачешь? Никто тебя не бросил.

Женька гладил щенка, а тот лизал и лизал ему руки.

Нужно было возвращаться домой. Женька высыпал в миску угощения и попытался незаметно уйти. Но не тут-то было: пёс следовал за хозяином, как привязанный. Женьке пришлось долго отрабатывать команду «Домой», которую пёс усвоил, лишь испугавшись громкого окрика.

Тайная жизнь в убежище не могла продолжаться долго. Пёс быстро рос, совершал длинные рейды по аэродромным прериям и мог в любой момент проникнуть в жилую зону. Собаку необходимо было выводить в люди.

Воскресным утром Женька одел на друга ошейник, сделанный из папиного ремня, зацепил поводок из бельевой верёвки и повёл пса по территории авиагородка. Двор был пуст. В выходной люди предпочитали подольше поспать.

Скрипнула дверь поселкового магазина, и появилась Женькина одноклассница Маринка с пакетом продуктов.

Маринка была самой красивой девочкой в классе. За ней открыто ухаживал спортсмен Толик. Он хвастался своими мнимыми победами, но Маринка смотрела на него, как на пустое место. Женька был влюблён в Маринку. Встретившись взглядом, сильно краснел, и ещё больше краснел от страха, что кто-то заметит цвет его лица, и он получит новую порцию издевательств. Если она его о чём-то спрашивала, Женька терял дар речи, а Маринка, не дождавшись ответа, вертела пальцем у виска.

Человек и собака явно заинтересовали Маринку. Она направилась прямо к ним.

- Какая прелесть! Твой? Как зовут?

- Ландыш?

- Ну, какой же ты Ландыш, ты же рыжий!

Она гладила пса, тот лизал ей руки, и это приводило её в полный восторг.

- Ах, я так мечтала о собаке! Но мама сказала: Через мой труп….

Маринка с грустью опустила свои красивые реснички.

- Ой, у меня же есть для тебя кое-что вкусненькое! - сказала Маринка, обращаясь к собаке. Она сунула Женьке сумку с продуктами, сгребла в охапку щенка и направилась к своему подъезду.

Побывать в гостях у Маринки! Такого Женьке не могло и присниться. Он чувствовал себя, как мастеровой, приглашённый в королевский дворец. От волнения долго не мог попасть ногами в домашние тапочки. Зато Ландыш вёл себя, как дома: моментально поскакал в сторону кухни.

В коридоре их встретил здоровенный кот, серый «сибиряк»: выгнул спину и зашипел. Маринка тут же сделала ему замечание:

- Сергей Васильевич! Как Вам не стыдно, это же наши гости.

Комната Маринки вызвала удивление и восторг. Это был маленький домашний зоопарк. Всюду стояли аквариумы с диковинными рыбами, клетки с какими-то грызунами, лоджия также была заполнена клетками с птицами. Всё это скреблось, тарахтело, свистело.

Откуда ни возьмись, вынырнула большая белая крыса, взобралась на Женькино плечо и стала бесцеремонно заглядывать в лицо.

- Не бойся, это Алиса, она хочет с тобой познакомиться. Можешь её погладить, - сказала Маринка, едва сдерживая смех (было видно, что Женька здорово испугался).

- Садись сюда, - скомандовала Маринка, стянув с кресла какую-то змею.

- Сейчас для тебя будет маленькое цирковое представление.

Она удалилась, но вскоре вернулась в красивом домашнем халатике.

- Познакомься с моими артистами: это известная тебе Алиса, а вот этот красавец, - Маринка взяла на руки кота, - Сергей Васильевич.

Вообще-то зовут его Серый, но папа у него был Васька. Значит - Сергей Васильевич. А это попугай Саша.

- Саша хочет кушать, - проорал попугай.

- Потерпи, кушать ещё рано, - строго ответила хозяйка.

- Алиса, «Горка»!

Маринка стала посреди комнаты, одну руку подняла вверх. Крыса мгновенно взлетела по руке до кончиков пальцев. Затем дрессировщица стала поочерёдно поднимать и опускать руки. Крыса, как заправский альпинист, неизменно добиралась до верхней точки.

- Молодец, Алиса!

- А теперь «Лошадка».

- Серый – ко мне!

Кот стал рядом с Маринкой, Алиса взобралась ему на спину.

- Серый, вперёд!

Кот с крысой на спине побежал по комнате.

- Хорошо, хорошо, молодцы, - подбадривала животных Маринка.

Гвоздём программы, конечно же, был Сергей Васильевич. Маринка воплотила в нём свою мечту о собаке. Все собачьи команды Серый выполнял чётко, как служебный пёс: сидел, вставал, полз, умирал, прыгал через барьер.

- Апорт!

Маринка бросала бумажный шарик на шкаф. Кот стремглав кидался за шариком, скрежеща когтями по мебельной стенке….

Женька давно забыл, как смущался, переступив порог Маринкиной квартиры. Он смеялся, хлопал в ладоши, даже подпрыгивал в кресле. У Маринки, без сомненья, был врождённый талант дрессировщицы.

Представление прервала неожиданно пришедшая с рынка Маринкина бабушка. Она с визгом шарахнулась в сторону от Алисы, наступив при этом на хвост Сергею Васильевичу…. Маринка несколько расстроилась, но пообещала закончить представление в следующий раз.

Процесс вывода пса в люди занял ещё немало времени. Неписанные дворовые правила гласили: хозяином бездомной собаки считается тот, кому она беспрекословно подчиняется. И наЛандыша обрушилось море соблазнов: каждый мальчишка пытался подкупить пса колбаской или конфетой. Его постоянно приманивали со всех сторон, но пёс оставался вере своему первому хозяину. Женькина команда: - Ландыш, ко мне! – выполнялась чётко и без колебаний. И тогда все, наконец, поняли: - Это ЕГО собака! И Женькина жизнь стала удивительным образом меняться в лучшую сторону. Мальчишки приняли его в свою компанию. Что за компания без собаки? Без собаки никак нельзя.

Для вступления в мальчишеское братство Женьке пришлось пройти два страшных испытания.

Первое испытание заключалось в следующем: нужно было лечь на спину в самом начале взлётно-посадочной полосы и ждать, когда начнёт заходить на посадку самолёт. Вид огромной машины, летящей прямо на тебя, вызывал ужас. Лайнер проходил в нескольких метрах над головой, обдавая испытуемых горячим воздухом.

Второе страшное испытание следовало непосредственно за первым. Из-за горизонта вылетала машина аэродромной охраны. Мальчишки бросались врассыпную. Неудачнику грозило свидание с отцом в милицейском участке и нещадная порка.

Значительные перемены ожидали Женьку в школе. Маринка села с ним за одну парту и стала яростно защищать от нападок одноклассников. Она посещала его на дому, когда он подхватывал очередную болячку, ухаживала, приносила домашние задания, передавала школьные новости и сплетни. Но и своим женским обаянием пользовалась на все сто. Женька стал Маринкиным рабом: он делал за неё уроки и контрольные, чистил клетки и аквариумы. Его более не шокировала наглая Алиса (даже, когда ела из Маринкиной тарелки). Он познакомился с Маринкиными родителями. Они оказались биологами, преподавателями университета. Поначалу они всячески поддерживали увлечение дочери, но когда домашний зоопарк стал отрицательно отражаться на учёбе, начались санкции и конфликты.

Из-за своего зверинца Маринка не имела близких подруг и мучилась от душевного одиночества. Любая девчонка с удовольствием погладит хомячка или свинку, но чтобы посвящать животным всё свободное время и единственной темой для разговора иметь успехи крысы в дрессировке – это уже слишком!

В школу они ходили теперь втроём: Женька, Маринка и Ландыш. Ландыш терпеливо ждал окончания уроков, не отходя от школьной двери. Он превратился в необыкновенно красивого пса: гибрид лисицы и лайки. И если бы проводили конкурс собачьей красоты среди дворняг, Ландыш, бесспорно, занял бы первое место.

Маринка была просто без ума от Ландыша: таскала ему пончики и колбаски. Собачья благодарность выливалась в облизывание благодетельницы с ног до головы.

Влюблённый Толик потерял покой: он не знал, как отвадить проклятого Дистрофика от Маринки. Просто так, без повода, поколотить – подвигом не считалось. Дистрофика мог побить любой, да и отношения с Маринкой наверняка бы испортились. А к любым оскорблениям и провокациям Женька привык, как производственному шуму: просто не реагировал.

Однажды Толик подстерёг неразлучную троицу около школьного двора. Только что прошёл дождь, образовалась огромная, грязная лужа. Дистрофик так удобно стоял у края лужи, что опустить его туда и унизить не составляло особого труда.

Толик стал медленно приближаться к Дистрофику, говоря ему гадости, на которые тот, как всегда, не обращал внимания. Но, когда до осуществления коварного плана остался один шаг, Толик услышал за спиной глухой рык. Он оглянулся: на месте ласкового, добродушного Ландыша стоял разъярённый дикий зверь: глаза налиты кровью, клыки обнажены.

- Ландыш, Ландыш, хорошая собачка…, нельзя, - с дрожью в голосе повторял Толик, медленно отступая к краю лужи. Ему пришлось погрузиться по щиколотку в грязь и бежать прямо по луже, поднимая грязные брызги. Окончательно добил незадачливого Ромео заливистый Маринкин смех.

Женьке казалось, что его счастливая жизнь будет длиться вечно, но беда всегда приходит неожиданно.

В авиагородок к родственникам, из деревни, переехала на жительство баба Дуся. В жизни городской она постоянно тосковала по жизни деревенской. Потому и устроила себе на задворках аэродрома небольшой деревенский уголок: огородила участок, построила сарайчик, развела кур и уток.

Однажды она встретила Женьку на улице, злобно взглянула и коротко скомандовала:

- А ну пошли со мной!

Они зашли в деревенский дворик.

- Вот, полюбуйся, что сделал твой пёс!

Посреди двора, в луже крови, лежала мёртвая курица, всюду валялись перья.

Женька изо-всех сил пытался доказать, невиновность своего друга:

- Ландыш очень добрая собака, он дружит даже с кошками и не мог перепрыгнуть через такой высокий забор.

К тому же Женька сам видел, как на кур охотился Дусин любимый Барсик: рыжий, толстый котяра собачьих размеров. Однако вид растерзанной курицы затмил бабе Дусе разум. Молча выслушав Женьку, она вынесла страшный приговор:

- Так и знай, твоей собаке не жить!

От бабы Дуси Женька вышел на ватных ногах. Страх за своего друга не покидал его ни на минуту. Но шло время, на жизнь пса никто не покушался, и Женька стал постепенно забывать неприятный инцидент.

Хмурым весенним утром, когда за окном лежал мокрый тающий снег, а Женька, как всегда, сидел дома с ангиной, в прихожей раздался звонок. На пороге стояла Маринка: она тяжело дышала, как будто за ней кто-то гнался.

- Там…. там…. за сараями нашего Ландыша убивают!

У Женьки внутри что-то оборвалось. Он вылетел из дома, раздетый, в домашних тапочках, и помчался по мокрому снегу. Тапочки тут же зарылись в сугроб, и дальше пришлось бежать босиком. За сараями открылась страшная картина: местный алкаш дядя Миша стоял с двустволкой и целился в собаку, Ландыш, отбежав на почтительное расстояние, громко лаял. Глупый, он считал себя в безопасности. Пёс был ещё жив лишь потому, что у дяди Миши тряслись руки, и он никак не мог взять прицел.

- Ландыш, Ландыш! – закричал Женька и бросился навстречу другу, но кто-то грубо, больно толкнул его в спину, отчего Женька упал лицом в снег. Одновременно раздался громкий хлопок, от которого зазвенело в ушах. Женька оглянулся и увидел, как бросив ружьё, к нему со всех ног бежит дядя Миша. Женьке ещё показалось странным, что вечно синее Мишино лицо было совершенно белым. Женьке стало вдруг всё безразлично, смертельно захотелось спать, и он провалился в темноту...

Проснувшись, он увидел над своим изголовьем мамино усталое лицо: она спала сидя. Женька лежал в незнакомой кровати, от него во все стороны тянулись какие-то трубки. На тумбочке стоял странный маленький телевизор: он всё время попискивал, а по экрану прыгали зелёные змейки.

В Женькиной голове стала медленно собираться картина последних событий.

- Убили, - прошептал Женька.

- Убили, - произнёс он громко. Затем рванулся с подушки. Со звоном полетели шприцы и ампулы, упала капельница.

- Убили, убили! – нёсся по больничным коридорам истошный Женькин крик.

- Сестра, сестра, да помогите же кто-нибудь!..

Утро следующего дня началось с переполоха: медсестра Зиночка выронила коробку со шприцами, нянечка тётя Нюра бросила швабру и начала креститься.

По больничному коридору детского отделения шла странная процессия: зав отделением, профессор, хирург Михаил Иванович, оплот чистоты и порядка, на поводке, наспех сделанным из бинта, вёл мокрого рыжего пса. С собаки капало, на полу оставались грязные отпечатки. Пёс виновато глядел на следы своих лап. Видно было ему очень неловко...

Владимир Берковченко