Голубые плащи 19 страница

ольденбургский рог, который все еще хранится в Копенгагенском музее, был

подарен герцогу Ольденбургскому лесным духом шенского пола. Тут я не мог би

обмануть вас, даше если би хотел, потому что ви так хорошо знаете все

редкости. Так вот вам и тут рог, полный монет; будь это ящик или шкатулка,

я не сказал би ни слова.

- То, что это рог, - сказал Олдбок, - действительно усиливает ваши

доводы. Это орудие, созданное природой и поэтому широко употребляемое

первобытными племенами, хотя, быть может, еще более широкое метафорическое

применение оно находит у народов цивилизованных. А что касается именно

этого рога, - продолжал он, вытирая его о рукав, - это любопытная и

почтенная старинная вещь, и, несомненно, он должен был оказаться для

кого-то рогом изобилия, но для кладоискателя или его покровителя - неясно.

- Я вишу, мистер Олденбок, что ви все так ше недоферчиви. Но я беру на

себя смелость утверждать, что монахи знали магистерий.

- Не будем говорить о магистерий, мистер Дюстерзивель, а подумаем

немного о магистратах. Известно ли вам, что ваши занятия противоречат

законам Шотландии и что оба мы, сэр Артур и я, облечены властью мировых

судей?

- Господи помилуй! А какое это имеет отношение ко мне, если я делаю

только допро, насколько хватает моих сил?

- Так вот, вы должны знать, когда законодатели отменили жестокие

законы против ведовства, никто из них не надеялся сразу искоренить

человеческие суеверия, на которые опирались такие бредни, и помешать ловким

мошенникам их использовать. Поэтому в своде законов Георга Второго, глава

пятая, сказано: всякий, кто будет утверждать, что он, в силу своих познаний

в оккультных или иных мнимых науках, может находить потерянные, украденные

или спрятанные вещи, будет выставлен у позорного столба, а потом заключен в

тюрьму, как обыкновенный обманщик и самозванец.

- И это такой закон? - с некоторым волнением спросил Дюстерзивель.

- Я покажу вам подлинный текст, - ответил антикварий.

- Тогда, тшентльмены, я с вами попрощаюсь, вот и все. Я не хочу стоять

у этого вашего столба - долго быть на сфешем воздухе мне вредно. И еще

меньше мне нравятся ваши тюрьмы - там совсем нельзя быть на сфешем воздухе.

- Если таковы ваши вкусы, мистер Дюстерзивель, - сказал антикварий, -

я советую вам оставаться на месте, потому что я не могу отпустить вас

иначе, как в обществе констебля. Кроме того, я думаю, что вы немедленно

отправитесь с нами к монастырю святой Руфи и укажете место, где

предполагаете найти клад.

- Милосердное небо! Как ви можете, мистер Олденбок, обращаться так со

старим другом, который самыми ясными словами говорит вам, что, пойдя туда

сейчас, ви не найдете ни клада, ни даше стертого шестипенсовика?

- Однако я хочу, чтобы был проделан эксперимент, и с вами поступят

соответственно его успеху, - конечно, с разрешения сэра Артура.

У сэра Артура в течение этого разговора был крайне озабоченный вид.

Пользуясь вульгарным, но выразительным словечком, он совершенно обалдел.

Упрямое недоверие Олдбока заставило и его сильно заподозрить Дюстерзивеля в

обмане, тем более что немец отстаивал свои позиции менее решительно, чем

ожидал баронет. И все-таки сэр Артур не хотел полностью отступаться от

него.

- Мистер Олдбок, - сказал баронет, - вы не совсем справедливы к

мистеру Дюстерзивелю. Он брался найти клад при помощи своего искусства,

прибегая к покровительству таинственных существ, определяющих тот планетный

час, когда надлежит произвести эксперимент. А вы требуете, чтобы он, под

страхом наказания, приступил к делу без той подготовки, которую он считает

необходимой для достижения успеха.

- Я этого не говорил. Я только требовал, чтобы он присутствовал во

время наших поисков и до этого нас не покидал. Я опасаюсь, как бы у него не

оказалось слишком тесной связи с существами, о которых вы говорите, и как

бы клад, если он когда-либо был зарыт, не исчез из руин монастыря, прежде

чем мы туда доберемся.

- Хорошо, тшентльмены, - угрюмо произнес Дюстерзивель. - Я не стану

возрашать против того, чтобы отпрафиться с вами. Но заранее говорю вам, что

ви не найдете даше столько, чтобы вам ради этого стоило пройти двадцать

шагов от ваших ворот.

- Мы все это хорошенько проверим, - сказал антикварий.

Был подан экипаж баронета, и мисс Уордор сообщили от имени отца, что

она должна оставаться в Монкбарнсе до его возвращения из поездки. Молодой

леди было несколько трудно примирить это распоряжение с тем разговором,

который, по ее предположениям, должен был произойти между сэром Артуром и

антикварием; но пока что она была вынуждена пребывать в чрезвычайно

неприятном состоянии неизвестности.

Поездка кладоискателей протекала довольно уныло. Дюстерзивель хранил

угрюмое молчание, размышляя о своих несбывшихся надеждах и об угрозе

наказания. Сэр Артур, чьи золотые сны постепенно развеивались, мрачно

взвешивал надвигавшиеся на него со всех сторон тяжкие затруднения. А

Олдбок, понимавший, что его вмешательство в дела соседа дает баронету право

ожидать от него деятельной и значительной помощи, печально размышлял,

насколько ему придется распустить шнурки своего кошелька. Таким образом,

каждый из троих был погружен в свои неприятные думы, и едва ли кто-нибудь

из них произнес хоть слово, пока они не доехали до " Четырех подков" -

вывески маленькой придорожной гостиницы.

Здесь они наняли себе в помощь землекопов, раздобыли необходимые

инструменты, и в то время как они занимались этими приготовлениями, к ним

неожиданно присоединился старый нищий Эди Охилтри.

- Благослови господи вашу милость, - на манер настоящих нищенских

причитаний начал Голубой Плащ. - Да пошлет он вам долгую жизнь. Отрадно мне

было услышать, что молодой капитан Мак-Интайр скоро снова будет на ногах.

Вспомните про бедного нищего в этот день.

- А, старый приятель! - отозвался антикварий. - Что же ты так долго не

показывался в Монкбарнсе после тех злоключений среди скал и волн? Вот тебе

на табачок.

Ища свой кошелек, Олдбок заодно вытащил и рог с монетами.

- Ага, вот куда можно бы и положить табачок! - заметил нищий,

разглядывая рог. - Э, да это, кажется, мой старый знакомый! Клянусь, что

узнал бы эту табакерку среди тысячи. Я носил ее больше года, пока не

выменял на вот эту жестяную у старого землекопа и проходчика шахт Джорджа

Глена. Очень ему приглянулся мой рог, когда я был в Уидершинзе.

- Вот как! - воскликнул Олдбок. - Значит, ты выменял его у рудокопа?

Но я уверен, что ты еще не видел его наполненным такими хорошими вещицами!

- И, открыв рог, антикварий показал монеты.

- Честное слово, Монкбарнс, когда рог был моим, в нем никогда не было

ничего ценного, если не считать черного табака на шесть пенсов! Но, верно,

вы сделаете из него древность, как из многого другого. Эх, хоть бы сделал

кто древность из меня! Да нет, многие ценят всякие дрянные кусочки меди, и

рога, и железа, а на такого старого деда, их земляка, да еще одной с ним

породы, им наплевать!

- Теперь вам нетрудно будет догадаться, чьим любезным услугам вы

обязаны успехом той ночи, - заметил Олдбок, поворачиваясь к сэру Артуру. -

Проследив этот ваш рог изобилия до одного из рудокопов, мы тем самым очень

приблизили его к одному вашему другу. Надеюсь, наши сегодняшние раскопки

будут не менее успешны и без больших затрат.

- Куда же вы, Монкбарнс и сэр Артур, отправляетесь нынче со всеми

этими мотыгами и лопатами? Наверно, это какая-нибудь ваша затея, Монкбарнс.

Может, вы задумали вытащить здешних монахов из их могил и не дать им

дождаться Страшного суда? С вашего разрешения я, на всякий случай, пойду за

вами и посмотрю, что у вас там будет.

Вскоре все они прибыли к руинам монастыря и, войдя в алтарь,

остановились, чтобы обдумать, как действовать дальше. Тем временем

антикварий обратился к немцу:

- Прошу вас, мистер Дюстерзивель, подать нам совет. Можем ли мы больше

надеяться на успех, если начнем копать с востока на запад или - с запада на

восток? Не поможете ли вы нам вашим треугольным фиалом с майской росой или

вашим магическим жезлом из орешника? Или вы пожелаете вооружить нас

кое-какими трескучими заклинаниями, которые, в случае неудачи нашего дела,

могли бы пригодиться, по крайней мере тем из нас, кто не имеет счастья быть

холостым, чтобы успокаивать ими расшумевшихся детей?

- Мистер Олденбок, - упрямо проговорил Дюстерзивель, - я уш сказал,

что у вас ничего не вийдет. А я, со своей стороны, найду способ

отблагодарить вас за все ваши любезности. Будьте уферены!

- Если ваша милость собираетесь вскрыть пол, - заговорил старый Эди, -

и пожелаете принять совет бедного старика, я бы начал под той большой

плитой, на которой растянулся каменный человек.

- Я, по некоторым соображениям, отношусь к этому плану одобрительно, -

сказал баронет.

- Я тоже не возражаю, - согласился и Олдбок. - Ценности нередко

прятали именно в могилах усопших. Много примеров этому можно найти у

Бартолинуса и других авторов.

Когда могильная плита, та самая, под которой сэр Артур и немец нашли

монеты, вновь была сдвинута с места, оказалось, что земля легко поддается

лопате.

- Это рытая земля, - сказал Эди. - Ее легко копать. Я знаю, потому как

потрудился здесь однажды летом со старым Уилом Уиннетом, церковным

сторожем; немало могил довелось мне вырыть на своем веку. Зимой я ушел от

него - слишком холодно было работать, а потом пришли Святки, и люди мерли

как мухи. Вы же знаете, на Святках могильщикам много дела. Но я никогда в

жизни не мог делать тяжелую работу. Так я ушел и оставил Уила, чтоб он

вырыл последние жилища для себя и для Эди.

Тем временем работа землекопов значительно продвинулась, и стало

видно, что могила, которую они расчищали, первоначально была укреплена со

всех четырех сторон стенками из плитняка, образовавшими прямоугольник -

вероятно, место для гроба.

- Наши работы стоит продолжить хотя бы из любопытства, - сказал

антикварий сэру Артуру. - Интересно, чью это усыпальницу устраивали с такой

необычайной тщательностью.

- Герб на щите, - промолвил сэр Артур, вздыхая, - тот же, что и на

башне Мистикота, возведенной якобы узурпатором Малколмом. Никто не знает,

где он погребен, и в нашей семье существует старинное пророчество, не

сулящее нам добра, если могила его будет найдена.

- Я знаю, - сказал нищий. - Еще ребенком я часто слышал:

Если найдется могила, где дремлет Малколм Мистикот,

Земли тогда Нокуиннока кто-то отдаст и возьмет.

Олдбок с очками на носу уже опустился на колени перед надгробной

плитой и водил пальцем по замшелым эмблемам на изображении покойного воина.

- Это, безусловно, герб Нокуиннока! - воскликнул он. - И крест-накрест

с ним - герб Уордоров.

- Ричард, по прозванию Уордор Красная Рука, - пояснил сэр Артур, - в

тысяча сто пятидесятом году от рождества Христова женился на Сибилле

Нокуиннок, наследнице саксонской фамилии, после чего замку и поместью было

присвоено имя Уордор.

- Совершенно верно, сэр Артур, а вот и перекладина, идущая по

диагонали через оба герба на щите, как знак незаконного рождения. Где были

наши глаза, не заметившие этого любопытного памятника раньше?

- Нет, где был этот надгробный камень, если он до сих пор не попадался

нам на глаза? - заметил Охилтри. - Я знаю эту старую церковь ни много, ни

мало шестьдесят лет, и я никогда не видел его раньше, а ведь это не

соринка, которой не разглядишь в каше.

Теперь все, напрягая память, силились восстановить прежний вид

развалин в этом углу алтаря и сошлись на том, что тут находилась порядочная

груда мусора, который нужно было убрать в другое место, чтобы увидеть

могилу. Сэр Артур, конечно, мог бы вспомнить, что прошлый раз уже видел

памятник, но он был слишком взволнован, чтобы усмотреть в этом

обстоятельстве нечто важное.

Пока заинтересованные лица были заняты этими воспоминаниями и их

обсуждением, рабочие продолжали копать. Они уже дорылись до глубины около

пяти футов. Выбрасывать землю становилось все труднее и труднее, и они

понемногу начали уставать.

- Мы уже дошли до глины, - сказал один из них, - и нет ни гроба, ни

чего другого. Верно, тут уже побывал кто-то похитрее нас.

С этими словами работник выбрался из ямы.

- Чепуха, малый! - сказал ему Эди, спускаясь на его место. - Дай-ка я

попробую заменить старика церковного сторожа. Вы хорошо ищете, да плохо

находите.

Очутившись на дне могилы, он с силой ударил сверху вниз мотыгой. Она

встретила сопротивление, и он крикнул, как шотландский школьник, когда он

что-нибудь находит:

- Ничего я не стану делить пополам: заберу все себе, а соседу не дам!

Всех - от удрученного баронета и до угрюмого заклинателя - обуял дух

любопытства. Все столпились вокруг могилы и готовы были соскочить в нее,

если бы для них хватило места. Рабочие, которым уже прискучило однообразное

и, казалось, безнадежное рытье, теперь снова взялись за свои инструменты и

орудовали ими со всем пылом ожидания. Вскоре лопаты со скрипом ударились о

твердую деревянную поверхность, которая, после того как с нее была счищена

земля, явственно приняла форму ящика, но значительно меньших размеров, чем

гроб. Теперь все принялись вытаскивать его из ямы; то и дело раздавались

восклицания, подтверждавшие его большой вес и предрекавшие его высокую

стоимость. Так оно и оказалось.

Когда ящик был окончательно поднят и с него мотыгой сорвали крышку,

сначала показался грубый холщовый покров; под ним была пакля, а под нею -

слитки серебра. Дружные возгласы отметили столь удивительное и неожиданное

открытие. Баронет возвел глаза к небу и поднял руки, как человек,

избавившийся от невыразимого душевного смятения. Антикварий, почти не

веривший своим глазам, поднимал один за другим куски серебра. На них не

было ни надписи, ни клейма, за исключением одного слитка, по-видимому,

испанского происхождения. У Олдбока не возникало сомнений относительно

ценности лежавшего перед ним клада. Все же, извлекая по порядку слитки, он

осматривал каждый ряд, предполагая, что в нижних слоях металл окажется

более низкого качества. Но он не мог заметить никакой разницы и должен был

признать, что баронет оказался обладателем серебра на сумму, быть может,

около тысячи фунтов стерлингов. Сэр Артур немедленно обещал рабочим хорошее

вознаграждение за их труды и начал обдумывать, как доставить нежданное

богатство в Нокуиннокский замок. В это время немец, оправившийся от

изумления, не меньшего, чем у других присутствующих, подергав баронета за

рукав и принеся ему свои скромные поздравления, вдруг обратился к Олдбоку с

торжествующим видом:

- Я сказал вам, мой допрый друг, мистер Олденбок, что я искал случая

отблагодарить вас за вашу любезность. Не считаете ли ви, что я нашел очень

хороший способ выказать свою благодарность?

- Как, мистер Дюстерзивель, вы утверждаете, что тоже приложили руку к

нашим успешным поискам? Вы забыли, что наотрез отказались помочь нам своим

искусством. Ведь при вас здесь нет вашего оружия, чтобы вести бой, который,

по вашим словам, вы выиграли для нас. Вы не воспользовались ни колдовскими

чарами, ни магическими знаками, ни талисманами, ни ворожбой, ни кристаллом,

ни пентаграммой, ни волшебным зеркалом, ни геометрическими фигурами. Где,

почтеннейший, ваши амулеты и абракадабра? Ваш майский папоротник, ваша

вербена?

Все ваши жабы, вороны, драконы,

Луна и солнце, философский камень,

Ваш Лато, Азох, Зерних, Гевтарит,

Все ваши зелья, порошки и мази -

Ведь лопнуть можно, их перечисляя!

Ах, драгоценный Бен Джонсон, мир праху твоему! Как ты бичевал шарлатанов

твоих дней! И кто мог предвидеть, что они оживут в наши дни!

Ответ заклинателя на эту тираду антиквария мы должны отложить до

следующей главы.

Глава XXIV

Клоз

Вы здесь приют найдете, и покажут

Вам все богатства властелина нищих.

Но кто изменит, пусть не ждет пощады.

" Куст нищего"

Немец, решив, по-видимому, утвердиться на выгодных позициях, занятых

им благодаря находке, ответил на выпад антиквария с большим апломбом и

достоинством:

- Мистер Олденбок, все это, мошет быть, очень остроумно для хорошей

комедии, но мне нечего - решительно нечего - сказать людям, которые не

ферят своим глазам. Очень верно, что при мне нет никаких принадлешностей

моего искусства, и то, что я сегодня сделал, тем более удифительно. Но я

попрошу вас, мой уважаемый, допрый и щедрый покрофитель, опустить руку в

ваш правый шилетный карман и показать мне то, что ви там найдете.

Сэр Артур последовал этому указанию и вынул небольшую серебряную

пластинку, которой он под руководством заклинателя пользовался в прошлый

раз.

- Совершенно верно, - произнес сэр Артур, уныло глядя на антиквария. -

Это расчерченная и расчисленная астрологическая печать, при помощи которой

мы с мистером Дюстерзивелем направляли наши предыдущие поиски.

- Чушь! Чушь, мой дорогой друг! - сказал Олдбок. - Вы слишком умны,

чтобы верить во влияние расплющенной полукроны, на которой что-то

нацарапано. Поймите, сэр Артур, что, если бы Дюстерзивель сам знал, где

находится этот клад, вам не досталось бы в нем ни малейшей доли.

- Сущая правда, ваша милость, - промолвил Эди, не упускавший случая

вставить свое слово. - Я думаю, раз мистер Дункерзивель так много сделал,

чтобы найти это серебро, следовало бы, уж во всяком случае, пожаловать ему

за труды все, что осталось. Ясно, что кто нашел так много, легко разыщет и

остальное.

При этом предложении Дюстерзивель стал мрачен, как туча. Ему не

улыбалось работать, как выразился Эди, на " свой карман". Но тут нищий отвел

его в сторону и шепнул ему несколько слов, которые заклинатель выслушал с

большим вниманием.

Тем временем сэр Артур, сердце которого оттаяло от большой удачи,

громко сказал:

- Не сердитесь на нашего друга Монкбарнса, мистер Дюстерзивель, а

приходите завтра в замок, и я докажу, что благодарен вам за указания,

которые вы мне дали. Что же касается пятидесяти " жалких фейрпортских

банкнот", как вы их называете, я от души рад предоставить их вам. А ну,

друзья, прибейте-ка снова крышку к этому драгоценному ящику!

Однако среди суматохи крышка свалилась в сторону, в кучу хлама или

рыхлой земли, которую пришлось удалить из могилы; короче говоря, ее нигде

не было видно.

- Ничего, ребята! Закройте ящик брезентом и отнесите в экипаж.

Пойдемте, Монкбарнс? Я должен вернуться за мисс Уордор.

- А я надеюсь пообедать в вашем обществе, сэр Артур, и выпить на

радостях стакан вина в честь счастливого исхода нашего приключения. Кстати,

вам надо написать по поводу этого дела в казначейство, на случай

вмешательства высших властей. Раз вы хозяин поместья, легко будет при

каких-либо притязаниях с их стороны получить акт на право владения. Надо

нам будет подробно об этом поговорить.

- А я особо прошу всех присутствующих о молчании, - объявил, обводя

всех взглядом, сэр Артур. Все наклонили головы и обещали, что будут немы.

- Ну, что касается тайны, - сказал Монкбарнс, - то рекомендовать

молчание, когда человек десять знакомы с теми обстоятельствами, которые

хотят скрыть, это значит лишь надеть на истину маску, так как эта история

разлетится по свету в двадцати разных версиях. Но мы-то расскажем

казначейскому суду подлинную историю, а это все, что требуется.

- Я, пожалуй, сегодня же дам туда знать, - заметил баронет.

- Могу предложить вашей милости надежного посланца, - сказал Охилтри,

- маленького Дэви Мейлсеттера на строптивом пони мясника.

- Мы обсудим этот вопрос по дороге в Монкбарнс, - сказал сэр Артур. -

Ребята, - вновь обратился он к рабочим, - ступайте за мной в " Четыре

подковы", чтобы я мог записать, как вас зовут. Дюстерзивель, я не приглашаю

вас с нами в Монкбарнс, раз вы так расходитесь во взглядах с его хозяином,

но не забудьте завтра меня повидать.

Дюстерзивель проворчал что-то в ответ, но можно было разобрать только

слова " долг", " мой уважаемый покрофитель" и " явиться к сэру Артуру". После

этого баронет и его друг покинули руины в сопровождении слуг и рабочих,

которые весело шли за своим нанимателем, предвкушая обещанную награду и

виски; заклинатель же в самом мрачном настроении остался у края разверстой

могилы.

- Кто мог все это предвидеть? - невольно воскликнул он. - Meine

Heiligkeit! * Я слыхал о таких вещах и часто говорил о таких вещах, но, черт

возьми, никогда не рассчитывал их увидеть! А ведь стоило мне копнуть землю

на два-три фута глупше... Mein Himmel! ** Тогда все было бы моим. И

насколько больше, чем я мог бы вишать из моего дурака!

______________

* Святые угодники! (нем.)

** О небо! (нем.)

Тут немец прекратил свой монолог, ибо, подняв глаза, он встретился

взглядом с Эди Охилтри, который не последовал за остальной компанией и

стоял по другую сторону могилы, опершись, по обыкновению, на посох. Лицо

старика, от природы умное, проницательное и слегка плутоватое, выражало

сейчас такое глубокое понимание всего происходящего, что даже прожженный

авантюрист Дюстерзивель невольно потупил взор. Но он видел неизбежность

объяснения и, собравшись с духом, сразу же принялся нащупывать, что думает

нищий о событиях дня.

- Допрый мейстер Эдис Охилтрис...

- Эди Охилтри, и не мейстер, а ваш и короля бедный молельщик, -

поправил его Голубой Плащ.

- Ну хорошо, мой допрый Эди, что ш ви думаете обо всем этом?

- А я вот как раз думал, как добры (чтоб не сказать - просты) были вы,

отдав двум богатым джентльменам, у которых и земли, и усадьбы, и денег без

счету, такой огромный клад серебра (трижды испытанного огнем, как говорится

в Писании). Ведь на него вы сами и еще два-три честных человека могли бы

жить в довольстве до скончания дней своих.

- Право, Эди, мой честный друг, это очень ферно. Только я не знал, то

есть я не был уверен, где мне найти деньги.

- Как? Разве не по вашим советам и указаниям Монкбарнс и нокуиннокский

баронет пришли сюда?

- Гм... да, но тут были другие обстоятельства... И я ведь не знал, мой

друг, что они найдут клад, хоть и подумал в ту ночь, когда слышал тут такой

грохот, и кашель, и чиханье, и вздохи здешних духов, что здесь где-нибудь

долшен быть клад, долшен быть металл. Ach, mein Himmel! Этот дух охал и

ахал над своими деньгами, как немецкий бургомистр, считая талеры после

парадного обеда в Stadthaus*.

______________

* Ратуше (нем.).

- Неужели вы, такой знающий человек, верите в подобные вещи? Вот

стыд-то.

- Мой друг, - ответил заклинатель, вынужденный обстоятельствами

держаться ближе к истине, чем обычно, - я верил в колдовство не больше, чем

ви или кто иной, пока сам не услыхал в ту ночь все эти вздохи и стоны и не

увидел сегодня их причину - большой сундук, полный мексиканского серебра.

Что ше ви прикашете мне думать?

- А что вы дали бы тому, кто помог бы вам найти другой ящик серебра? -

спросил Эдн.

- Что бы я дал?.. Mein Himmel! Дал бы целую четверть.

- Видите ли, если бы тайна была в моих руках, - сказал нищий, - я

настаивал бы на половине. Правда, я всего лишь нищий оборванец и не мог бы

носить серебро или золото на продажу, - ведь можно попасться, - но я нашел

бы многих, кто помог бы мне на гораздо лучших условиях.

- Ach, Himmel! Мой допрый друг, что я такое сказал? Ведь я хотел

сказать, что ви получите три четверти на свою половину, а мне довольно

одной четверти на мою половину.

- Нет, нет, мистер Дустердевил*, мы, как братья, разделим добычу

поровну. Теперь посмотрите на эту доску, которую я отбросил в сторону, в

темный проход, пока Монкбарнс таращил глаза на серебро. Хитрец этот

Монкбарнс! Я не хотел, чтобы доска попалась ему на глаза. Вы, наверно,

разберете буквы лучше, моего. Я ведь не такой уж ученый, а главное - не

приходилось этим заниматься.

______________

* Эди нарочно коверкает фамилию заклинателя: Duslerdevil по-английски

состоит из двух слов: duster - тряпка, метла и devil - черт.

С этим скромным признанием своего невежества Охилтри достал из-за

колонны крышку от ящика, в котором хранилось сокровище. Эту крышку,

сорванную с петель, небрежно отбросили, когда все жаждали поскорее узнать,

что скрыто под нею, а потом ее припрятал нищий. На крышке было написано

какое-то слово и число. Поплевав на свой рваный голубой платок, Эди стер

глину, чтобы надпись выступила яснее. Она была сделана обычным готическим

шрифтом.

- Вы можете разобрать ее? - спросил Эди заклинателя.

- S, - прочел философ, уподобляясь ребенку, который трудится над

букварем. - S, Т, A, R, С, Н - starch*, это - чем пользуются прачки, чтобы

воротнички у рубашек были тверше.

______________

* Крахмал (англ.).

- Какое там starch? - повторил за ним Охилтри. - Нет, нет, мистер

Дустердевил, вы, может, хороший заклинатель, но плохой грамотей! Тут

написано search, да, search - поглядите: букву " е" совершенно ясно видно!

- Так, так! Теперь я вишу. Тут сказано " search, номер один". Mein

Himmel, значит, долшен быть и " номер два", мой допрый друг. Ведь " search"

на вашем языке значит " искать" и " копать", а это всего лишь " номер один".

Честное слово, здесь в лотерейное колесо залошен для вас хороший номер, мой

допрый мейстер Охилтрис!

- Что ж, похоже на то. Но мы сейчас не можем копать - лопат нет.

Рабочие унесли их, и, может, кого-нибудь пришлют обратно засыпать яму и

привести здесь все в порядок. А вы пока немного посидите со мной в лесу.

Могу сказать, что ваша милость натолкнулась на единственного человека в

этих краях, кто мог бы вам рассказать про Малколма Мистикота и его

спрятанное сокровище. Но сперва сотрем буквы, чтобы они не проболтались.

Достав нож, нищий соскоблил буквы настолько, чтобы сделать их

совершенно неразличимыми, а потом еще заляпал доску глиной, уничтожив и

следы ножа.

Дюстерзивель смотрел на него в молчании, имевшем двоякий смысл.

Разумность и проворство всех движений Эди показывали, что этого

старика нелегко перехитрить, а с другой стороны (ибо даже негодяи в

известной мере признают личное превосходство), наш заклинатель считал

унизительным для себя играть второстепенную роль и делить барыши с таким

ничтожным сообщником. Однако алчность победила оскорбленную гордость.

Гораздо более мошенник, чем простофиля, он все же не был вполне свободен от

тех суеверий, которыми сам пользовался, чтобы надувать других. Однако,

привыкнув в таких случаях главенствовать, он считал, что его бесчестит

положение коршуна, которому указывает добычу простая ворона. " Ладно,

выслушаю его историю до конца, - подумал Дюстерзивель, - а тогда, надо

полагать, я сумею подвести итог лучше, чем мне предлагает мейстер Эдис

Охилтрис".

Итак, заклинатель, превратившись из учителя оккультных наук в ученика,

послушно побрел за Охилтри к " дубу настоятеля", который, как, вероятно,

помнит читатель, находился неподалеку от развалин. Здесь немец присел и

приготовился слушать.

- Мейстер Дустандснивел*, - начал рассказчик, - давно уже я не слыхал

об этом деле, потому что хозяева Нокуиннока - и сэр Артур, и его отец, и