Я вдруг понял, что это книга Маклеода, и, судя по всему, там может оказаться его имя, а затем Глория, почуяв настоящую интригу, попытается раскрыть ее.

Обычно, я соображаю медленно. Но руки Глории были уже на обложке книги, собираясь её открыть, и в голове зазвучал звон аварийного колокола. В руках у меня была упаковка с молоком, которую я намеревался убрать в холодильник, и я швырнул её.
Молоко разлетелось по всему полу и по ногам Глории. Выбор народа Старшая Сестра исчезли в тот же миг, как только появилась настоящая Глория.
- Ты, неуклюжий придурок, - закричала она своим лучшим из сверхъестественных голосов. - Ты вредоносный идиот. Ты сделал это намеренно.

- Черт возьми, мне очень жаль, - я сунул книги под мышку и направился к задней лестнице. - Но если ты прямо сейчас смоешь, то пятен не будет, так все говорят.
Я открыл дверь на лестницу.
Перси Последователь хлопал по своим шортам тряпкой.
- Паршивая координация, - пробормотал он. Но при этом как-то странно посмотрел на Глорию, и кто мог его осудить? Возлюбленная Америки, голосом, скрипевшим, как несмазанная ось, перечисляла, какие лакомства из магазина ожидают меня, как только мать окажется в курсе моего последнего прегрешения.

- Ты сделал это намеренно, - говорила она, уставившись в пол и вытирая свои сандалии. - Я знаю тебя, Чак Норштадт, это твой ловкий способ отвлечь мое внимание. Ты поступал так и раньше. И не думай, что я не найду того, что ты скрываешь, и не расскажу об этом матери. Я обязательно сделаю так, а потом тебе придётся ползать, чтобы вымолить прощение.

Я действительно не смог бы написать ее часть роли лучше, чем она сама, продемонстрировав Перси, кому он готовится отдать своё сердце. Что только доказывает то, о чём все говорят: я не очень сообразительный. Если бы я был таким, то отдал бы все, чтобы убедить Перси, какое сокровище он собирался приобрести. Если повезет, они бы сбежали, или, по крайней мере, он отвлекал бы на себя ее внимание. Вместо этого, я не смог сделать ничего более дельного, как приковать её внимание к себе, словно я планировал это неделю.
Ее голос следовал за мной вверх по лестнице. Я закрыл дверь и подставил под неё стул, потому что двери в доме не запирались, и в этом настроении Глория, не колеблясь, могла ворваться ко мне в комнату. А затем уселся за маленький стол, служивший мне партой, и стал проклинать свой идиотизм. Все эти замашки старшей сестры заставляли меня видеть во всех её действиях только самое плохое. Она сама по себе была противной, и не могла никого обмануть. А эта фальшь только ухудшала всё.
Я посмотрел на книгу Маклеода, и, перевернув, открыл её, и, конечно же, там стояло его имя: Джастин Маклеод. После чего я чуть не упал, потому что под его именем была надпись: школа Святого Матфея. А затем шла дата, I958 год.
Я сделал несколько поспешных выводов. Он, конечно, не мог быть студентом в 1958, ведь это было всего тринадцать лет назад, так что он, вероятно, преподавал там.
Я напряг свою память, вспоминая, что он говорил о школе – в действительности ничего, кроме случая в начале, когда он дал понять, что попасть туда не так уж и сложно.
Но настоящая загадка - почему он не сказал, что он оттуда?
Я пролистал страницы и нашел то стихотворение. Оно называлось " Полёт ввысь", и его автором был Джон Гиллеспи Маги. И даже простое чтение про себя, не голосом Маклеода, который хорошо его прочёл, создавало тот же самый эффект. Этот Маги действительно понимал толк в полете. Я дважды летал на небольших одномоторных самолётах. Никто об этом не знал. Я просто взял денег из своих сбережений, сел на поезд на Лонг-Айленд [Имеется в виду пригородная часть Нью-Йорка, на острове Лог-Айленд ], в то время, когда мне положено было находиться в школе, и поехал к частному аэропорту на Острове. Это были два самых лучших дня в моей жизни.

* * *

Через час или чуть позже раздался стук в дверь моей спальни.
- Это я, - сказала Мег.

Я встал и впустил её.

- Ты сделал это, - сказала она мрачно. - Чарльз, ты поступил не очень умно.

- Есть что поновее? - произнёс я с сарказмом.

- Что случилось?
Она, вся в песке, плюхнулась на кровать.

- О чём это ты, что случилось? - сказал я неприветливо, но сердце мое упало.

- О том, что я играла внизу, у бухты с несколькими детьми, когда увидела нашу Глорию с двойным шоколадным мороженым с зефиром, и она сказала, что оно для меня. И я поняла, что ей что-то нужно.

- И поэтому, полагаю, ты, конечно же, отказалась от мороженого.

- Нет, - печально произнесла Мег.

- Может быть, ты тоже не такая сообразительная.

- D'accord [Согласна, франц.], - Мег высокого мнения о своём французском, на котором она болтает с Барри Гудящим Стулом, жившим несколько лет в Париже.

- Что это значит?

- То и значит.

- Чего хотела Глория?

- Она хотела узнать, как бы невзначай, занимаешься ли ты с кем-то, и если да, то кто.

- То с кем.
Железный подход Маклеода к грамматике начал оказывать свое воздействие.

- Молодчина! Он, должен быть, хорошо учит, раз вбил это в твою башку.

- Большое спасибо! Он такой. И что ты ей сказала, Мег?

- Я сказал ей, что ты занимаешься самостоятельно, но постараюсь как-нибудь утром обнаружить убежище, где ты наслаждаешься тишиной и покоем. Думаю, что она мне не поверила.

- Ещё бы, если ты всякий раз краснеешь, как лобстер, когда плачешь, или врёшь.

- Я ничего не могу с собой поделать. Разве я виновата, что честная?

- Можно, если помнишь, что делаешь для дела.

- Никакого отношения это к делу не имеет. Она также сказала, что одну из твоих книг никогда раньше не видела, и спросила, чья она может быть.

- Ну, это только доказывает, как я и думал, что она шарит в моей комнате, пока меня там нет. Откуда бы она узнала, моя это книга, или нет? И что ты ей сказала?

- Я сказала, что, по-моему, это книга Пита Лэнсинга.

«Старина Пит», подумалось мне. Сначала его джинсы, а теперь и его книга.
- Она поглотила это?

- Не думаю, и я тоже сделала бы это с трудом, знай я, что это книга; она сказала, что трудно представить, чтобы Пит интересовался антологией поэзии.

Я вспомнил, как она развернула книгу и пыталась прочесть титульную надпись.
- Паршивая шпионка, - пробормотал я.

- Я сказала, что ему её тоже кто-то одолжил.

- Спасибо, Мег, это было ловко.

- Я тоже так думаю. Но все равно, она будет проверять. Посмотри, я обо всём подумала. Ты смог бы заниматься у Маклеода? Это решило бы кучу проблем. Тогда ты бы оставлял все свои книги там, и пусть Глория наподглядывается всласть. Мама же думает, что ты дышишь свежим воздухом, и кому какая разница, куда ты там заглядываешь по пути?

- Маклеоду.

- Ему не всё равно?

- Нет. Он едва может дождаться момента, чтобы избавиться от меня.

- Ты думаешь, что не нравишься ему?

Вот мы и снова вернулись туда же. Старый вопрос.
- Откуда, черт возьми, мне знать?

- Ладно, ладно. Не кипятись.
Она встала. Песок посыпался с неё на ковёр.
- Я не знаю, почему ты так разнервничался.

- Потому что я не знаю, разрешит ли он мне оставаться там и заниматься. Но если у меня это не получиться, то, рано или поздно, Глория узнает обо всём, потому что я часто пользуюсь его книгами. И тогда об этом узнает и мать.

- Спроси у него, - твёрдо сказала Мег. - Что ты теряешь?

Я знал ответ на этот вопрос, не задумываясь.
- Всё.
Я сделал паузу.
- Вот ты всегда спрашиваешь, нравлюсь ли я ему. Ну, иногда мне кажется, что да, иногда - нет. Но я точно не хочу раскачивать лодку, пытаясь выяснить это. И просить его позволить мне заниматься в его доме, то есть быть там целых шесть часов, это может стать последним, после чего он скажет, что сделка расторгается.

- Почему?

- Откуда я знаю, почему. Просто предчувствие. Может быть, потому, что он захочет узнать, зачем всё это, и если он поймёт, что мать не знает, куда я хожу, я чувствую, что он прекратит занятия. Он из тех, кто любит, чтобы всё было честно и по правилам.

- Он не знает, что ты не сказал маме, что занимаешься с ним?

- Думаю, что да. Я про это не говорил, но он очень наблюдательный.