Вниз головой

Под утренним небом земли
Встает ярко-солнечный луч
На чистом зеленом листе
Пробуждается жизнь

Ты видишь как в капле росы
Отражается весь этот мир
Устроенный чьей-то заботой
Вниз головой

Мой маленький мир
Падает вниз головой
Мой крохотный мир
Тянет меня за собой

Однажды я перевернусь
Мой мир кувыркнется со мной
И вознесется ввысь
Вниз гловой

Мой маленький мир
Взлетает над бренной землей
Мой крохотный мир
Увлекает меня за собой

(В. Бутусов)

0

Он не знал, как оказался здесь, в этом мире. Не так давно он был царём, но отрёкся от престола, и подданные отнеслись к этому поступку осуждающе, а он снова стал странником. Но теперь он уже ничего не искал, а, может и искал – себя…

Странник прошел долгий путь и многое повидал.

Да, он не знал того, как оказался в этом мире, да и не задавался он этим вопросом. Он знал, что это просто ещё одна жизнь, - одна из многих, - тех, что прожиты им раз за разом.

Он привык.

Он привык помнить свои жизни.

Зачастую, эта память приносила ему только горечь и боль. Но эти жизни были лишь составляющей, лишь фрагментами всей его жизни.

Бывало, что память подбрасывала ему воспоминания такими разрозненными фрагментами, что он не мог сложить из них целой картины. Но так бывало крайне редко.

Он остановился на ночлег в заброшенном домике, в котором хозяйствовала древняя старушка.

- Ты ешь, мил человек, ешь да слушай!.. – сказала она.

1

Так уж повелось с незапамятных времен, - почти все считали его врагом, злодеем, бессовестной сволочью. Им и в голову не приходило хоть на миг усомниться в этом. Видно кануло в лету время тех ученых мужей, что не принимали слепо на веру расхожие истины, что старались, - пусть и не всегда успешно, - докопаться до сути вещей.Они пытались, пытались - и огромное спасибо им за это. Вообще, расхожие истины - опасная штука, - в них слепо верит большинство обывателей - и сколько горя принесла такая слепая вера...

Итак, вернемся к тому,, о ком говорилось выше.

Он был высок, вопреки мнению многих, - не худ. С юных лет его волосы были цвета стали. Седина это или цвет волос такой - не знал никто. Он обладал пронзительным тяжелым взглядом серых глаз. Он жил, сколько помнил себя, в уединении, вдали от остального мира, в своем маленьком холодном, но таком родном мирке, - в своем старом замке, обнесенном высокими стенами, способными выдержать натиск целой армии. А такое случалось, и не редко, - ибо много было желающих присоединить его плодородные, но запущенные земли к своим. Тем не менее любая их попытка оканчивалась провалом, ибо очень уж хорошо были обучены солдаты его маленького, но верного гарнизона.

Разумеется, потерпевшие поражение начали рассказывать про него всякий вздор, - дескать это он, а не они, начал военные действия, дескать, желает он их земли под себя подмять, - и все в таком ключе - на уровне детского сада. А так как жил он очень долго, то небылицы передавались из поколения в поколение. Бывали, конечно, и отдельные герои – одиночки, - те, кто, то по собственной недалекости, то по долгу службы, а то и из чувства мести, – а насолил он многим за долгие годы, – пытались проникнуть в его владения. Разумеется, они тоже терпели фиаско, что только подогревало азарт прочих охотников. Итак, тот, о ком мы говорили в самом начале, жил весьма долго, – о причинах этого он и сам, пожалуй, лишь смутно догадывался, – и очень уединенно, лишь изредка покидая свой замок - и то, в основном, инкогнито, ибо желающих его уничтожить было немало, а брать с собою большой отряд в качестве охраны не было ни возможности, ни желания, ни умения этого самого отряда сражаться на открытой территории, не обучил он солдат премудростям ведения такого боя.

2

Ночью хорошо, - вокруг тихо, даже деревья на ветру, кажется, стараются шуметь потише.

Чушь, конечно, но есть в этом нечто романтичное.

Хорошо ночью, - я люблю когда темно и спокойно.

Я и сам не знаю, почему мне хорошо именно в это время суток.

Хотя,.. ночью хорошо думается, хорошо вспоминается.

Память живет по каким то своим законам, подкидывая то те, то иные картины, и только ночью она мне подвластна.

Я вспоминаю тех немногих, кого я любил, кто был мне дорог.

Где они теперь? - я пережил их всех, и я ещё совсем не стар.

Память давит на плечи и сердце.

Все хотят жить вечно или очень долго.

Глупцы…

Зачем им это?..

А думали ли они, - каково это - жить так долго, что уже забываешь о том, когда ты родился, о том, сколько тебе лет, - каково это, если так и не обрел счастья.

Я об этом очень много знаю.

Память…

Память о тех, кого любил, кого ненавидел, о тех, кому попытался дать счастье и о тех, кого загубил…

Чувства не забудешь, как бы ни старался.

Все это живет в сердце, - и не убежать от этой памяти никуда.

Ты живешь с этим до самой своей смерти.

В моем случае – слишком долго.

Скоро рассвет, и я хотел выйти в мир.

Надо подготовиться…

В моем распоряжении было достаточно средств. чтобы несколько изменить свою внешность.

Но увлекаться не стоило, – в миру моего лица никто не знал, -слишком много лет прошло с момента последней стычки с соседями.

Я надел светлый парик, подрумянил лицо и изменил цвет глаз. – не помню когда и у кого я научился этому фокусу.

Предупреждать о своей прогулке я никого не стал.

По опыту я знал, что и на гарнизон, и на слуг можно положиться, – и бардака без меня не учинят, и если что люлей навешают, –ежели кто сунется, – в общем, вполне самодостаточные ребята пока они внутри замка.

Я спустился в подземелье, откуда потайным туннелем прошел до маленькой двери, замаскированной снаружи дерном, и вышел к большаку, вдоль которого и направился в город.

Мне нравилось иногда бывать в этом городе, хотя он ничем не отличался от множества других, в которых я бывал.

Просто он неуловимо напоминал тот городок из моих снов, тот городок из моей забытой юности, городок, в котором я когда то родился.

Стража у городских ворот хмуро оглядывала входивших, лишь изредка давая от ворот поворот попадавшимся нищим, и те просили милостыню снаружи.

Всех остальных пропускали без вопросов, - как никак сегодня ярмарка, но пока народу было немного ибо, было раннее утро.

На городской площади уже стояли шатры местных и приезжих торгашей. Возле них понемногу начинал собираться народ.

Торговали всем, чем можно и чем нельзя.

Но не это было мне интересно.

Мне нравилось просто смотреть на людей, - что бы там ни думали обо мне, - а мне всегда не хватало ощущения жизни, и меня тянуло туда, где много людей. Мой взгляд привлекла прелестная барышня, стоявшая у шатра с заморскими тканями. Но она не интересовалась ими.

Небольшого росту, кареглазая.

На мгновенье мне показалось, что передо мной та, чье личико стерлось из моей памяти многие годы назад, той, которую я когда то безнадежно любил, когда еще не знал, что буду жить так долго.

Она улыбаясь смотрела на меня.

А я и забыл уже, как надо вести себя с женщинами...

Я выдавил какое-то подобие улыбки.

3

Я тебя люблю – какие глупые слова.

Как можно что-то чувствовать по отношению к тому, кого не знаешь?!..

Глупость какая-то. Это я о так называемой любви с первого взгляда.

А мне говорили, что в меня влюбились вмиг и навсегда, - не раз и не два.

И мне приходилось слушать эту чушь, улыбаться и вежливо кивать.

А потом говорить – извините, мол, я так не могу, мне нужно сперва получше вас узнать, - лишь бы отвязались, -давайте, увидимся завтра или через неделю, а лучше в следующем году.

Но они все равно будут ходить вокруг, что-то говорить, делать комплименты, а мачеха будет выбирать, кто из них больше мне в мужья подходит.

Мне, вообще, не очень повезло, – мать умерла, рожая меня, а через два года умер и отец, только-только женившись вторично.

Н-да, это только в сказках все как-то просто, - у мачехи свои дочери, а неродную она гнобит. Просто и понятно.

А в моем случае - как-то эдак.

Она, вроде, пытается заботиться обо мне, как о родной, ибо своих детей у нее нет и, по-ходу, уже и не будет, а зазаботить она может до смерти.

И, вроде как, пытается держать в ежовых рукавицах, хотя, по идее, одно с другим вообще не сочетается…

Ее забота происходит из того что так надо. Нет ни желания, ни чувства. Все забота.

Но в ежовых рукавицах у нее получается все же гораздо естественнее.

Впрочем я не в обиде на нее, хоть и прозвала злой мачехой. Правда, теплых чувств тоже к ней не испытываю.

Так что наши с ней отношения находятся в более - менее равновесном состоянии.

И все бы ничего, да удумала она меня замуж выдать!

Мания какая-то, право слово!..

И нашла ведь жениха, соответствующего нашему положению в обществе …

Какому положению?!

Какое соответствие?!

Ну, семья-то, конечно, была богатая у моего отца, да и мачеха не из бедной семьи.

Но, в самом-то деле, – ла-воч-ни-ки!

А она решила выдать меня за боярского сынка.

И ведь договорилась же.

Купились ведь его родители на богатое приданое.

Да и он загорелся видеть меня своей женой.

И почему я так нравлюсь мужикам?!

Вот это-то меня и огорчает.

Ибо я никак за него замуж не хочу.

Впрочем, меня, кажется, никто и не спрашивает…

Но ведь я, на самом-то деле, обычная девушка, и я хочу, чтобы рядом был любимый, хочу родить ему сына или дочку.

Ведь, сколько бы я ни выделывалась, сколько бы ни строила из себя недотрогу, - я ведь, все равно, хочу обычного женского счастья, просто я еще не встретила того, кого смогла бы полюбить, с кем захотела бы этого самого женского счастья, с кем я могла бы чувствовать себя и быть хрупкой, слабой женщиной,

А с другим я не хочу, да и смысла нет, - я же ему всю жизнь испорчу, да и себе заодно, и будут называть меня стервой и другими словами.

Никогда не понимала тех девиц, которые стремятся поскорее устроиться, побыстрее выйти замуж, неважно за кого, лишь бы выйти, потому что пора.

Это ж какая жизнь у них будет?..

У нее не будет желания о нем заботиться, быть ему доброй и верной женой.

А без желания, - это ж по принуждению что ли?..

Кому нужна такая забота?

И ведь не объяснить мачехе, - ну не хочу я пока замуж, не хочу, да и не за кого.

Ну да, ну да, ну да, скоро я стану старой девой и буду никому не нужна, а она не вечна, и каждой женщине нужен муж, нужны семья, дети и т.п.

Да, да, да, все это я уже слышала и не раз, - я все понимаю, но это – моя жизнь.

Моя. И пусть я ошибусь, пусть я останусь старой девой, но решать за себя хочу я или тот, кому я дам на это право.

И никак иначе. Я упрямая дура – может и так. Но я иначе не могу и не хочу.

И пусть мне уже далеко не шестнадцать, – я предпочитаю подождать и с замужеством, и с детьми.

Сходи на ярмарку, присмотри ткани для свадебного наряда. Я хочу, чтобы ты сама все выбрала и была счастлива.

Что характерно, – от платья я должна быть счастлива, а от свадьбы и предстоящей замужней жизни – не обязательно.

Ну ладно, пошла я смотреть ткани. Специально пораньше, чтобы и народу поменьше было, и чтобы потенциальных ухажеров не встретить, – устала я от них, мочи нет.

И что-то новое, вернее, кто-то новый привлек мое внимание…

Он стоял у дерева, опираясь на посох.

На нем был видавший виды плащ с капюшоном, накинутым на голову, как у монахов.

Но он не был монахом, - я это чувствовала, к тому же, у него не было четок.

Он был высок.

У него была фигура старого рыцаря, хотя он не казался старым.

Я не могла понять, сколько ему лет, хоть я и хорошо разбираюсь в возрастах людей.

Отличительные черты, присущие тому или иному возрасту, отсутствовали на его лице.

Ему могло быть и тридцать, и семьдясят, хотя, скорее, лет сорок.

У него был очень усталый вид.

Но то была не физическая усталость, а скорее усталость от жизни, - я чувствовала это.

И у него был взгляд старика.

Тысячелетнего старика.

В этом взгляде было все – мудрость, опыт, боль, любовь…

Любовь?!

Опять это слово!..

Мне захотелось подбодрить его, и я улыбнулась ему.

Он попытался улыбнуться в ответ.

Получилось не очень, но во взгляде промелькнули искорки…

Я даже не поняла, что это было, и что произошло со мной и с миром вокруг.

Я не стала задумываться, но как-то сразу оробела.

Стараясь не показать, этого я подошла к нему…

4

-Ты смеешься надо мной?

-Нет! - теперь и вправду рассмеялась девушка.

У меня защемило сердце: ну куда ты, старый хрен, баб не видел?!

Красивых девок, что ли, мало повидал?

Но я не мог развернуться и уйти. - было в ней что-то такое,.. что-то, что говорило: если ты уйдешь, то больше никогда не узнаешь тепла.

- А вы не отсюда? Я вас никогда раньше не видела.

-Да и я тебя не видал, хотя, да, я не здешний.

Она продолжала улыбаться, и улыбка так освещала ее милое личико...

Я был смущен и растерян.

-Я – Василиса, – сообщила она.

- А я...- я замялся, - не называть же мне ей свое имя, - напугаю до полусмерти, - хотя это и не имя вовсе, – меня прозвал так зачем-то кто-то.

-Я – Конрад, – покопавшись в памяти, выдал я совсем, было, позабытое имя, которым меня нарекли в стародавние времена мои родители.

- О, да вы совсем не здешний, судя по имени. Хотите, я покажу вам город?

Я не стал отказываться.

Она показывала давно знакомые мне улицы и дома, а я таскался за нею, как влюбленный юнец и внимал ее нежному голосу.

Я таскался за ней и мысленно просил: говори не молчи.

И еще я думал: неужели я еще способен понравиться такому дивному созданию?

Мы провели целый день, бродя по городу, но настал вечер.

- Хочешь сбежать отсюда со мной? – на что я надеялся, дурак!

Но она тихо ответила:

- Да…

- Конечно, я вас совсем не знаю, – продолжала Василиса, – но мне совсем не страшно, – мило улыбнулась она.

Я провел ладонью по ее мягким волосам.

Ещё одна загубленная жизнь?..

- А тебя никто не будет искать, - отец, мать?

-Я сирота, - у меня только мачеха, мечтающая побыстрее спихнуть меня замуж, да жених, которого она мне и подыскала, – девушка наморщила носик, – в общем, меня здесь ничего не держит.

- Идти придется далеко, не побоишься?

- Не побоюсь, – тряхнула головкой Василиса.

5

Дремучий лес ночью - это что-то. И девушка, привыкшая к городу, начала робеть.

- Как далеко мы забрели… Кто же вы? – испуганно спросила она, когда мы достигли потайной двери в подземный туннель.

И я назвал ей то имя, которым нарёк меня кто-то когда-то, которым меня называют с тех пор, которое внушает страх многим…

-Вы… вы… - Василиса побледнела и попятилась.

- Не бойся меня. Далеко не все, что про меня говорят, правда.А тебе я не причиню вреда никогда, ты нужна мне.

Василиса смотрела на меня испуганным котенком.

- Прошу тебя, успокойся. Если ты хочешь уйти, – иди, я не стану тебя держать. Об одном прошу – не бойся меня.

Мне было очень больно от того, что она так боялась меня: меньше всего я хотел вызвать у нее страх, но как боялся я …

Боялся ее потерять, так и не обретя

Я приблизился к ней, протянул руку, коснулся пальцами ее волос, видя, как испуганный котенок становится доверчивым котенком.

- Я больше не боюсь.-прошептала она, глядя мне в глаза.

И я подумал – в моей жизни наконец- то появился смысл.

Н-да, скандальчик в городе получился знатный.

Жених Василисы рвал и метал, - мол, похитили невесту, не могла она по доброй воле от него – раскрасавца, сына боярского, сбежать.

Ну и собрался он невесту вызволять из неволи

6

Я очень боялась… нет, не его, а, просто… я же никогда прежде не была с мужчной.

Я робела, как маленькая девочка, впрочем, я и была таковою для него. с его-то возрастом…

И это мне нравилось, - и возбуждало невероятно!..

Он был таким… не как другие. Он был особенным.

В нем чувствовалась спокойная сила, и он нисколько не был похож на то чудовище, каким его изображали слухи.

Я доверяла ему, - и это при том, что я не верила никому с самого детства.

Я чувствовала, что с ним и только с ним я могу поделиться своими желаниями и тревогами, только ему я могу поведать свои мечты, зная, что он выслушает меня и поймет.

Ему и только ему я готова была отдать себя всю - без остатка.

Я, наконец, поняла смысл слов «я тебя люблю».