Накатывающая сила

Дон Хуан собирался уже было начать свои объяснения о мастерстве управления сознанием, но передумал и встал. Мы сидели в большой комнате, соблюдая молчание.

— Я хотел бы, чтобы ты попытался видеть эманации Орла, — сказал он. — но для этого ты должен сначала сдвинуть свою точку сборки, пока не увидишь кокон человека.

Мы вышли из дома и направились в центр города. Мы сели на пустую потертую парковую скамейку напротив церкви. День клонился к вечеру. Он был солнечным и ветреным. Большое число народа мельтешило вокруг.

Он повторил опять, как если бы хотел вбить это в меня, что настройка — уникальная сила, поскольку она либо помогает сдвигу точки сборки, либо приклеивает ее к ее обычному положению.

— Тот аспект настройки, — сказал он. — который удерживает точку неподвижной, называется волей, а аспект, сдвигающий ее — намерением. Он заметил, что одной из самых захватывающих тайн является вопрос о том, каким образом воля, безличная сила настройки, превращается в намерение — личную силу, которая находится в распоряжении каждого.

— Наиболее странной частью этой тайны, — сказал он. — является то, что превращение очень легко осуществить. Но гораздо труднее убедить себя в том, что это возможно. Здесь, и именно здесь, находится наша спасительная зацепка. Нас следует убедить в этом, однако никто не хочет быть переубежденным.

Он сказал мне, что я нахожусь в самом остром состоянии сознания, поэтому могу испробовать намерение сдвинуть свою точку сборки глубже влево в позицию сновидения. Он сказал, что воину никогда не следует делать попытки видеть без помощи сновидения. Я возразил, что заснуть на публике мне не очень-то улыбается. Он разъяснил свое заявление, сказав, что увести точку сборки с ее нормального положения и удерживать в новом, это и значит спать: при соответствующей практике видящие овладевают способностью быть в состоянии сна и все же вести себя так, как будто с ними ничего не происходит.

После незначительной паузы он добавил, что с целью видения кокона человека следует смотреть на людей сзади, когда они уходят. Бесполезно смотреть на них лицом к лицу, поскольку лицевая часть кокона человека ограждена щитом, который видящие называют «лицевой пластиной». Она представляет собой почти непроницаемый несгибаемый экран, который защищает нас всю нашу жизнь от натиска некоей особенной силы, порождаемой самими эманациями.

Он также посоветовал мне не удивляться, если мое тело затвердеет, как замороженное. Он сказал, что я буду чувствовать себя, как некто, стоящий в середине комнаты и глядящий в окно на улицу, и что существенна здесь скорость, так как люди будут проходить перед моими окнами очень быстро. Затем он велел мне расслабиться, отсечь внутренний диалог и позволить точке сборки отойти под воздействием внутреннего безмолвия. Он побудил меня ударять себя мягко, но крепко, по правой стороне между подвздошной костью и грудной клеткой.

Я сделал это трижды и глубоко уснул. Это было совершенно особое состояние сна: тело спало, а я прекрасно осознавал все, что происходило. Я слышал слова дона Хуана и мог следовать всякому его указанию, как если бы не спал, и все же я совершенно не мог двинуть телом.

Дон Хуан сказал, что сейчас перед моим окном видения пройдет человек, и что я должен попытаться видеть его. Я сделал безуспешную попытку повернуть голову, и тут появилась сияющая яйцеобразная форма. Она была великолепной! Я пришел в благоговейный ужас от этого зрелища, но оно исчезло до того, как я сумел оправиться от удивления. Она уплыла, покачиваясь вверх и вниз.

Все произошло так неожиданно и быстро, что я расстроился от нетерпения. Я почувствовал, что начал пробуждаться. Дон Хуан опять заговорил, и заставил меня расслабиться. Он сказал, что у меня нет ни времени, ни права для нетерпения. Внезапно появилось другое светящееся существо и уплыло. Казалось, оно было сделано из белой флюоресцирующей косматой шерсти.

Дон Хуан прошептал мне на ухо, что, если я захочу, то мои глаза смогут замедлить все, на чем сфокусированы. Затем он предупредил меня, что приближается еще один человек. В этот момент я осознал, что слышал два голоса. Один из них, только что говоривший и увещевавший меня быть терпеливым, был голосом дона Хуана. Другой, сказавший мне воспользоваться глазами для замедления, был голосом видения.

В этот вечер я видел десять светящихся существ в замедленном движении. Голос видения вел меня, чтобы я мог увидеть в них все, что дон Хуан рассказал мне о свете сознания. На правой стороне этих яйцеобразных светящихся существ была вертикальная полоса сильного янтарного свечения, толщиной, возможно, в десятую долю от объема кокона. Голос сказал, что это человеческая полоса сознания, и указал на точку на человеческом полюсе: эта точка интенсивно сияла. Она была расположена высоко на удлиненных формах, почти на их гребне, на поверхности кокона. Голос сказал, что это точка сборки.

Когда я видел каждое из светящихся существ в профиль, его яйцеобразная форма была похожа на гигантский асимметричный котел, стоящий на ребре, или на почти круглый горшок с крышкой, поставленной на бок. Та часть которая казалась крышкой, была лицевой пластиной. Она была, пожалуй, в пятую часть от толщины кокона.

Мне хотелось продолжать видение этих существ, но дон Хуан сказал, что я должен теперь смотреть на людей лицом к лицу и удерживать свой взгляд до тех пор, пока не разобью барьер и не увижу эманаций.

Я последовал его команде. Почти мгновенно я увидел блистающий ряд живых, неотразимых волокон света. Это было ослепляющее зрелище, которое и колебало мое равновесие. Я упал на бок на бетонную дорожку. Отсюда я увидел, что неотразимые волокна света умножились: они раскрылись и мириады других волокон вышли из них, однако эти волокна, неотразимые, как они были, никак не мешали моему обычному зрению. В церковь шло много народа. Я уже больше не видел людей. Вблизи скамейки было несколько мужчин и женщин. Мне хотелось сфокусировать на них свои глаза, но вместо этого я увидел, как одно из тех волокон света внезапно раздулось. Оно стало подобно огненному шару диаметром, возможно, в семь футов. Оно катилось на меня. Моим первым импульсом было откатиться с его пути, но прежде, чем я успел двинуть хотя бы мускулом, этот шар ударил меня. Я почувствовал это так ясно, как если бы кто-то ударил меня кулаком в живот. Через мгновение другой огненный шар ударил меня, на этот раз с гораздо большей силой, а затем дон Хуан хлопнул меня довольно сильно по щеке открытой ладонью. Я невольно вскочил и потерял из виду волокна света и шары, ударявшие меня.

Дон Хуан сказал, что я успешно выдержал свою первую короткую встречу с эманациями Орла, но что пара толчков наката опасно открыла мой зазор. Он добавил, что шары, ударившие меня, называются накатывающей силой, или накатом (опрокидывателем).

Мы вернулись в его дом, хотя и не помню, как или когда. Я провел несколько часов в своего рода полусонном состоянии. Дон Хуан и другие видящие его группы заставляли меня пить много воды. На короткое время они также опускали меня в бочку с ледяной водой.

— Былы те волокна, которые я видел, эманациями Орла? — спросил я дона Хуана.

— Да, но ты почти не видел их, — ответил он. — как только ты начал их видеть, накат остановил тебя. Если бы ты остался так еще мгновение, он взорвал бы тебя.

— Что же такое этот накат? — спросил я.

— Это сила, исходящая из эманаций Орла, — ответил он. — непрерывная сила, ударяющая нас во всякое мгновение нашей жизни. Она смертельна, когда видишь ее, но в других отношениях мы забыли о ней в нашей повседневной жизни, поскольку у нас есть защитный экран: у нас есть всепоглощающие интересы, захватившие все наше сознание. Мы постоянно беспокоимся о своем положении, о своем состоянии. Эти щиты, однако, не удерживают наката — они просто сдерживают наше непосредственное видение, предохраняя тем самым от поражения страхом, возникающим от видения того, как огненные шары ударяют нас. Щиты — большая помощь для нас, но и большое препятствие: они умиротворяют нас, но в то же время дурачат — они дают нам ложное чувство безопасности.

Он предупредил меня, что в моей жизни придет время, когда у меня не будет уже никаких щитов непосредственно перед лицом наката. Он сказал, что это обязательная стадия в жизни воина, известная как «потеря человеческой формы».

Я попросил его объяснить мне раз и навсегда, что такое «человеческая форма» и что значит потерять ее.

Он ответил, что видящие описывают человеческую форму, как неотразимую силу настройки эманаций, зажженную светом сознания в строго определенном месте, там, где обычно закреплена человеческая точка сборки. Это та сила, которая превращает нас в человеческие личности.

Итак, быть человеческой личностью значит быть принужденным сродниться с силой настройки, и, следовательно, сродниться с тем местом, откуда она исходит.

По причине действия воинов в каждый данный момент их точка сборки двигается влево. Это постоянный сдвиг, который приводит к необычному чувству отчуждения, или контроля, или даже непринужденности. Этот сдвиг точки сборки влечет за собой новую настройку эманаций. Это начало серии еще больших сдвигов. Видящие очень правильно называют этот первоначальный сдвиг «потерей человеческой формы», поскольку он отмечает неумолимый отход точки сборки от своей первоначальной позиции, что приводит к необратимой потере сродства с силой, которая делает нас человеческими личностями.

Затем он попросил меня описать все детали того, что я помню об огненных шарах. Я сказал ему, что видел их так кратко, что не уверен, смогу ли описать их подробно.

Он отметил, что видеть — это другой способ выразить словами сдвиг точки сборки и что если я сдвину ее чуть-чуть левее, то у меня появится новая картина огненных шаров, которую я смогу интерпретировать, как воспоминание о них.

Я попытался получить ясную картину, но не смог, поэтому описал то, что помнил.

Он объяснил, что эти огненные шары вещь чрезвычайной важности для человека, поскольку они являются выражением силы, пронизывающей все детали жизни и смерти — чего-то, что новые видящие называют накатом.

Я спросил его, что он подразумевает под «всеми деталями жизни и смерти».

— Накатывающая сила — это средство, с помощью которого орел раздает на хранение жизнь и сознание, — ответил он. — но это также, лучше сказать, сила, собирающая жатву: она заставляет умирать все живые существа. То, что ты видел сегодня, древние видящие называли накатом.

Он сказал, что видящие описывают ее в виде вечной линии разноцветных колец, или огненных шаров, которые непрестанно накатываются на человеческие существа. Светящиеся органические существа встречают накатывающую силу непосредственно, до того дня, когда эта сила оказывается слишком большой для них, и тогда они разрушаются. Древние видящие были загипнотизированы видением того, как накат откатывает их затем к клюву Орла, чтобы быть поглощенными. Вот почему они назвали это накатом.

— Ты сказал, что это гипнотическое видение. Видел ли ты сам, как накат раскатывает человека? — спросил я.

— Конечно, я видел это, — ответил он и после паузы добавил: — ты и я видели это совсем недавно в городе мехико.

Его утверждение было таким несуразным, что я счел себя вынужденным сказать ему, что на этот раз он ошибается. Он засмеялся и напомнил мне, что в том случае, когда мы оба сидели на скамейке в парке Аламеда в городе Мехико, мы оба были свидетелями смерти человека. Он сказал, что это событие записано у меня как в повседневной памяти, так и в левосторонних эманациях.

Пока дон Хуан говорил со мной, ы меня было чувство какого-то легкого прояснения внутри, и я смог визуализировать с невыразимой ясностью всю ту сцену в парке. Человек лежал на траве, а трое полицейских стояли около него, чтобы удерживать на расстоянии зевак. Я четко помнил, как дон Хуан ударил меня по спине, чтобы изменить уровень сознания, а затем я «видел». Мое видение было несовершенным: я не смог стряхнуть видимость мира повседневной жизни. То, чем я кончил, было составлено из волокон великолепнейших оттенков, наложенных на дома и дорожное движение. Эти волокна были, в действительности, цветными линиями света, приходившими сверху. Они обладали внутренней жизнью: они сияли и лучились от энергии.

Когда я взглянул на умирающего, я увидел то, о чем говорил дон Хуан: нечто, что сначала казалось огненными кругами, или радужными перекати-поле, катилось повсюду, куда я направлял свой взор. Эти круги накатывались на людей, на дона Хуана, на меня. Я чувствовал их своим животом, и мне стало плохо.

Дон Хуан велел мне сфокусироваться на умирающем. Я увидел его в какой-то момент скручивающимся так же, как скручиваются некоторые насекомые, когда к ним прикасаются. Раскаленные круги отталкивали его, как если бы они хотели отбросить его со своего величественного неизменного пути.

Мне не понравилось это зрелище, хотя огненные круги не испугали меня — в них не было ничего ужасного или зловещего, и я не чувствовал себя мрачным или подавленным. Круги просто вызывали у меня тошноту: я чувствовал их в своей подложечной ямке. В тот день я почувствовал внезапное и сильное изменение.

Воспоминание о них опять вызвало общее чувство неуютности, которое я пережил тогда. Когда меня затошнило, дон Хуан смеялся, пока не выдохся.

— Ты так все преувеличиваешь, — сказал он. — накатывающая сила не так уж плоха. В действительности она прекрасна. Новые видящие рекомендуют, чтобы мы открылись ей. Древние тоже открывались ей, но по причинам и для целей, которые вдохновлялись чувством собственной важности и одержимостью.

Новые видящие, с другой стороны, подружились с ней. Они освоились с этой силой путем работы с ней без чувства самодовольства. И достигнут поразительный результат по своим следствиям.

Он сказал, что сдвиг точки сборки — это все, что нужно, чтобы открыть себя накатывающей силе, и что если эту силу видеть определенным образом, то опасность незначительна. Однако очень опасным является невольный сдвиг точки сборки, обусловленный, возможно, физической усталостью, эмоциональным опустошением, болезнью или просто небольшими физическими или эмоциональными кризисами, такими, как страх или опьянение.

— Когда точка сборки сдвигается непроизвольно, накатывающая сила раскалывает кокон, — продолжал он. — много раз я говорил о бреши, которая есть у человека под пупком. В действительности она не под пупком, а на коконе, на высоте пупочной области. Эта брешь весьма похожа на вмятину — естественный дефект на ровном, в основном, коконе. Именно сюда непрестанно ударяет нас накат, и здесь трескается кокон.

Продолжая объяснения, он сказал, что при мелком сдвиге точки сборки трещина очень мала: кокон быстро восстанавливает себя, и человек испытывает то, что в разное время случалось с каждым: цветные пятна и искажения форм, которые остаются даже при закрытых глазах.

Когда же сдвиг значителен, трещина более протяженная, и кокону нужно время для восстановления, как в случае воинов, целенаправленно использующих растения силы для выявления этого сдвига, или людей, неразумно принимающих наркотические средства. В этих случаях человек чувствует себя онемелым и холодным, у него возникают трудности с речью или даже с мышлением: это похоже на то, как если бы человек был заморожен изнутри.

Дон Хуан сказал, что в тех случаях, когда точка сборки сдвигается слишком сильно из-за травмы или смертельной болезни, накатывающая сила делает трещину по всей длине кокона: кокон разрушается и сдвигается в себе — и человек умирает.

— Может ли сознательный сдвиг тоже создать брешь такого рода? — спросил я.

— Иногда да, — ответил он. — в действительности мы хрупки. Если накат ударяет нас снова и снова, смерть приходит к нам через эту брешь. Смерть — это накатывающая сила. Когда она обнаруживает слабость в бреши светящегося существа, она автоматически вскрывает кокон и приводит к его разрушению.

— У всех ли живых существ есть эта брешь? — спросил я.

— Конечно, — ответил он. — если бы ее у них не было, они не умирали бы. Однако брешь различна по размерам и конфигурации. Бреши других органических существ очень подобны человеческой: некоторые сильнее нас, другие слабее. Однако брешь у неорганических существ совершенно другая: она более походит на длинную нить — волосок светимости, следовательно, неорганические существа более долговечны, чем мы.

В долгой жизни этих существ есть что-то чрезвычайно привлекательное, и древние видящие не смогли устоять перед этим соблазном.

Он сказал, что одна и та же сила может произвести диаметрально противоположные действия: древние видящие были порабощены накатывающей силой, а новые вознаграждены за свои труды даром свободы. Освоившись с накатывающей силой через мастерство намерения, новые видящие в нужный момент вскрывают свой собственный кокон, и сила затопляет их, а не прокатывает, как свернувшееся насекомое. Конечным результатом является их полное и мгновенное исчезновение.

Я задал ему много вопросов о выживании сознания после того, как светоносное существо поглощается внутренним огнем. Он не отвечал. Он просто причмокивал и пожимал плечами, а затем сказал, что одержимость древних видящих накатом ослепила их и не позволила увидеть другую сторону этой силы. Новые видящие со своим полным отрицанием всяких традиций дошли до другой крайности. Вначале они вообще отказывались фокусировать свое видение на накате: они говорили, что хотят понять силу эманаций в великом в ее аспекте жизнедателя и усилителя сознания.

— Они осознали, что бесконечно проще разрушить что-то, чем построить или поддерживать. Унести жизнь — это ничто по сравнению с ее поданием и кормлением. Конечно, новые видящие ошибались в своей односторонности, но в свое время они исправили эту ошибку.

— В чем они ошибались, дон Хуан?

— Ошибочно изолировать что-то для видения. Вначале новые видящие делали прямо противоположное тому, что их предшественники: они фокусировались с таким же, как те, вниманием, но на другой стороне наката. Последствия этого были такими же, если не хуже, чем у древних видящих: они умирали глупой смертью, так же, как обычные люди. У них не было ни таинственности, ни злобности древних видящих, но у них не было и жажды свободы современных видящих.

Эти первые новые видящие служили всем. Поскольку они фокусировались в своем видении на жизнедеятельной стороне эманаций, они были исполнены доброты и любви: они были уязвимы так же, как и древние видящие, наполненные своими гнусностями.

Он сказал, что для современных новых видящих было бы неприемлемо оказаться выброшенными на мель после стольких лет труда и дисциплины, подобно тому, как это происходит с теми, у кого никогда в жизни не было сознательного мгновения.

Дон Хуан сказал, что эти новые видящие осознали, после исправления своих традиций, что знание древних видящих о накатывающей силе было полным. В какое-то время новые видящие пришли к выводу, что в действительности у этой силы есть два аспекта: аспект наката относится исключительно к разрушению и смерти, а кольцевой, с другой стороны — это то, что поддерживает жизнь и сознание, исполнение и цель. Они предпочли, однако, взаимодействовать только с ее опрокидывающим аспектом.

— Созерцая командой, новые видящие способны видеть разделение опрокидывающего и циклического аспектов, — пояснил он. — они увидели, что обе силы слиты, но это не одно и то же: циклическая сила подходит к нам на мгновение раньше опрокидывающей, но они настолько близки друг к другу, что кажутся одним.

Причина, по которой сила называется циклической, состоит в том, что она подходит в виде колец, нитеобразных радужных обручей: в действительности это очень утонченное видение. И подобно опрокидывающей силе, она непрестанно ударяет все живое, но с другой целью: она ударяет, чтобы дать крепость, направленность, сознание — дать им жизнь.

Новые видящие открыли, что равновесие этих двух сил во всяком живом существе очень утонченное, — продолжал он. — если в какой-то момент существо чувствует, что опрокидывающая сила бьет сильнее, чем циклическая, то это означает, что равновесие нарушено. С этого момента опрокидывающая сила бьет все сильнее и сильнее, пока не расколет брешь и не умертвит.

Он добавил, что из того, что я назвал огненными шарами, исходит радужный обруч, по размеру в точности такой, как и живое существо, будь то человек, дерево, микроб или олли.

— Значит, кольца разного размера? — спросил я.

— Не принимай мои слова буквально, — запротестовал он. — нет никаких колец, о которых можно было бы говорить: просто циклическая сила оставляет видящим впечатление колец, когда они ее сновидят. И нет также разных размеров: это одна неделимая сила, которая подходит ко всем живым существам, органическим и неорганическим.

— Почему же древние сфокусировались на опрокидывающем аспекте? — спросил я.

— Потому что они верили, что их жизнь зависит от его видения, — ответил он. — они были уверены, что их видение даст им ответы на вечные вопросы. Видишь ли, они думали, что если раскроют тайны опрокидывающей силы, то станут неуязвимыми и бессмертными.

Новые видящие все это изменили, осознав, что нет пути к бессмертию, пока человек имеет кокон.

Дон Хуан пояснил, что древние, очевидно, никогда не осознавали того, что человеческий кокон — это вместилище, и что он не может вечно выдерживать натиск накатывающей силы. Несмотря на все накопленные ими знания, они, в конце концов, не стали лучше, а даже намного хуже, чем обычные люди.

— В каком отношении они стали хуже, чем обычные люди? — спросил я.

— Их громадные знания заставили их принимать, как должное, что их выбор непогрешим, — ответил он. — так, что они решили жить любой ценой.

Дон Хуан посмотрел на меня и улыбнулся. Было ясно, что этой театральной паузой он хочет сказать мне что-то, но я не мог понять, что.

— Они решили жить, — повторил он. — подобно тому, как они решили стать деревьями, чтобы собрать миры в тех почти недосягаемых великих диапазонах.

— Что ты хочешь этим сказать, дон Хуан?

— Я хочу сказать, что они воспользовались накатывающей силой для сдвига своей точки сборки в необратимую позицию сновидения, вместо того, чтобы позволить ей откатить их к клюву Орла и быть поглощенными.