Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Примечание 5 к стр. 571






 

4-5 мая 1994г. на переговорах в киргизской столице усилия по установлению перемирия на азербайджано-карабахском фронте стали приобретать реальные очертания. Процесс был болезненным, существовало немало противоречий и несогласованных пунктов, но в целом конфликтующие стороны были ориентированы на мир или по крайней мере на долгосрочное установление режима прекращения огня.

Стремление «к передышке» было обусловлено наличием разных факторов как внешнеполитического, так и внутреннего (для каждого конфликтующего субъекта) характера. Преимущественно формальные противоречия (статус Нагорного Карабаха тогда не являлся предметом обсуждений) в той или иной степени были преодолены в течение одной недели подписанием в Ереване, Баку и Степанакерте ряда взаимосвязанных актов, которые в итоге и вылились в Московское соглашение от 12 мая 1994г. о прекращении огня по всему периметру фронта. Именно на этом политическом документе до сих пор и базируется нынешнее «спокойствие на границе».

Режим достаточно хрупкий, однако ничего более «жизнеспособного» за все прошедшие годы предложено или тем более реализовано не было.

Вопреки распространенному мнению, приостановление активных боевых действий является заслугой не Минской группы ОБСЕ, а Секретариата Совета Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ и в первую очередь России.

На фоне представления «мирного периода» развития карабахской проблемы «Бишкекский протокол» упоминается часто, однако, как правило, этим все и ограничивается. Между тем сам документ требует детального осмысления.

В частности, азербайджанские власти некоторое время колебались и, в отличие от армянских (ереванских и степанакертских), не решались подписываться под протоколом. Понять такую позицию несложно: осознание того, что по состоянию на май 1994г. установление режима прекращения боевых действий означало почти то же, что и «легализация» – пусть даже на неопределенное время – суверенного существования Нагорного Карабаха (или, если в более умеренных тонах, временное признание «существующих политических реалий»), действительно озадачивало азербайджанское руководство. Однако, с другой стороны, иного выхода, кроме как признания «Бишкекского протокола», просто не было, так как в противном случае открывалась перспектива установления армянского контроля над жизненно важной для топливной республики коммуникационной артерией – участком железной дороги Баку–Тбилиси. Очевидно, что при подобном раскладе Азербайджан лишался не только возможности транспортировки углеводородного сырья в черноморские порты Грузии (что справедливо приравнивалось к фиаско «нефтяной стратегии»), но и перспективы разрешить территориальный вопрос посредством той же «топливной дипломатии». То есть подписание «Бишкекского протокола» в большей степени соответствовало интересам именно Азербайджана.

Владимир Казимиров (в 1992-1996гг. глава российской посреднической миссии, полномочный представитель президента России по Нагорному Карабаху, участник и сопредседатель Минской группы ОБСЕ от России) позже отметит: «Упорные бои весной 1994г. у Тертера, что к северу от Степанакерта, грозили новой катастрофой: выход армян на реку Куру отсек бы северо-западный выступ Азербайджана (так было с юго-западом в 1993г. при их выходе на реку Аракс). Баку уже не выдвигал предварительных условий, готов был и к длительному перемирию».

Таким образом, в течение нескольких майских дней 1994г. первоначальные опасения азербайджанских властей по поводу признания «существующих реалий» трансформировались в иную плоскость восприятия – осознание того, что более оптимального варианта «на данный момент» не существует, так как «Бишкекский протокол» напрочь отвергает перспективу установления армянского контроля над важнейшим в стратегическом отношении железнодорожным участком, чем гарантирует беспрепятственное транспортное сообщение Азербайджана с внешним миром и позволяет ему полагаться на поддержку влиятельных топливных корпораций.

Вот как описывает этот фрагмент Владимир Казимиров: «Казалось бы, путь к соглашению был открыт. Но сорвать все могла и мелочь. Руководство Азербайджана хотело оформить прекращение огня с Ереваном, который не желал этого без участия Степанакерта. Сводить их представителей – значило терять время и утратить шанс в случае перемены обстановки на фронте. Оставалось лишь обойти капризы сторон и подписать документ в любой приемлемой форме».

Подготовленный текст пришлось повторить на трех листах для раздельной подписи каждой из трех сторон. Азербайджанский министр обороны М.Мамедов подписал свой лист 9 мая 1994г. в Баку в присутствии российского посредника. Затем 10 мая документ подписал в Ереване его армянский коллега С.Саргсян, а уже 11 мая в Степанакерте – командующий Армией обороны НКР С.Бабаян. Эти сведенные в Москве воедино три листа с подписью одной стороны на каждом и стали соглашением о прекращении огня в Нагорном Карабахе. Подтвердив идентичность этих текстов конфликтующим сторонам, Россия как посредник объявила соглашение вступившим в силу с 12 мая 1994г.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.