Выбор в любви

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 5Следующая ⇒

(В ПОИСКАХ СКРЫТЫХ ИСТОКОВ) В одном недавнем докладе мне довелось высказать среди прочих две идеи, вторая из которых непосредственно вытекает из первой. Первая сводится кследующему: характер нашей индивидуальности определяется не представлениямии жизненным опытом, не нашим темпераментом, а чем-то куда более зыбким, воздушным и изначальным. Прежде всего, в нас от природы заложена системапристрастий и антипатий. Основа ее для всех едина, и все же у каждого она -своя, готовая в любую минуту вооружить нас для выпадов pro и contra, - некаябатарея симпатий и неприязни. Сердце, специально предназначенное длявыработки пристрастий и антипатий, - опора нашей личности. Еще не зная, чтонас окружает, мы уже бросаемся благодаря ему из стороны в сторону, от однихценностей к другим. Этим объясняется наша зоркость по отношению к вещам, вкоторых воплощены близкие нашему сердцу ценности, и слепота по отношению ктем, в которых нашли отражение столь же или даже более высокие ценности, однако не затрагивающие наших чувств. Эту идею, аргументировано поддерживаемую ныне всеми философами, я могудополнить другой, до сих пор, как мне представляется, никем не выдвинутой. Очевидно, что при нашем тесном существовании с ближним ни к чему мы такне стремимся, как к тому, чтобы вникнуть в мир его ценностей, систему егопристрастий, а следовательно, выявить основу его личности, фундамент егохарактера. Точно так же историк, пытающийся понять эпоху, должен преждевсего уяснить себе шкалу ценностей людей того времени. С другой стороны, события и речи той поры, которые до нас донесли документы, будут пустымзвуком, загадкой и шарадой, равно как поступки и слова нашего ближнего, покамы не увидим за ними в сокровенной глубине те ценности, выражением которыхони служат. Эти глубины сердца и впрямь сокровенны, причем в немалой степении для нас самих, коль скоро мы несем их в себе, а, точнее, они несут и ведутнас по жизни. Заглянуть в темные подвалы личности непросто, как непростовидеть клочок земли, на который ступает наша нога. Точно так же и зрачкусамому себя не увидеть. Между тем немало жизненных сил мы тратим наразыгрывание вполне благонамеренной комедии одного актера. Мы придумываемсебе черты характера, причем придумываем на полном серьезе, не для того, чтобы кого-то ввести в заблуждение, а для того, чтобы замаскироваться отсамих себя. Актерствуя перед собой, мы говорим и действуем под влияниемничтожных побуждений, исходящих из социальных условий или нашегособственного волеизъявления и в мгновение ока подменяющих собой нашеистинное бытие. Если читатель возьмет на себя труд проверить, он судивлением - а может, и ужасом - обнаружит, что многие из тех представленийи чувств, которые он привык считать " своими", на самом деле - ничьи, ибо незародились в его душе, а были привнесены в нее извне, как дорожная пыльоседает на путнике. Итак, отнюдь не поступки и слова ближнего откроют нам тайники его души.Мы без труда манипулируем своими поступками и словами. Злодей, которыйчередой преступлений предрешил свою участь, способен вдруг совершитьблагородный поступок, не перестав при этом быть злодеем. Внимание стоитобращать не столько на поступки и слова, сколько на то, что кажется менееважным, - на жесты и мимику. В силу их непреднамеренности они, как правило, в точности отражают истинную суть наших побуждений[*На причинах этойспособности жестов, мимики, почерка, манеры одеваться, делать тайное явным яостанавливаюсь в эссе " О вселенском феномене выразительности" (" ElEspectador ", t. 7)]. Тем не менее в некоторых ситуациях, мгновениях жизни человек, неосознавая этого, раскрывает многое из своей сокровенной сути, своегоподлинного бытия. И одна из них - любовь. В выборе любимой обнаруживаетсамую суть своей личности мужчина, в выборе любимого - женщина.Предпочтенный нами человеческий тип очерчивает контуры нашего собственногосердца. Любовь - это порыв, идущий из глубин нашей личности и выносящий издушевной пучины на поверхность жизни водоросли и ракушки. Хорошийнатуралист, изучая их, способен реконструировать морское дно, с которого ониподняты. Мне могут возразить, сославшись на опыт, который будто бы показывает, что сплошь и рядом женщина благородных устремлений удостаивает своимвниманием пошлого и неотесанного мужчину. Думаю, что те, кто в этом уверен, являются жертвами оптического обмана: они рассуждают о далеком от нихпредмете, в то время как любовь - это тончайшая шелковая ткань, оценитьдостоинства которой можно только вблизи. Очень часто оказываемое внимание -чистейшая иллюзия. У истинной и ложной любви повадки - если смотретьиздалека - весьма схожи. Однако допустим все же, что это действительноепроявление внимания, - что в этом случае нам следует предположить? Одно издвух: либо мужчина не столь уж ничтожен, либо женщина на самом деле не стольвысоких, как нам казалось, достоинств. Эти соображения я высказывал неоднократно в разговорах или вуниверситетских лекциях (в связи с размышлениями о природе " характера") икаждый раз убеждался, что они непременно как первую реакцию вызывают протести противодействие. Поскольку сама по себе эта идея не содержит раздражающихи навязчивых элементов - казалось бы, что обидного для нас в том, что нашилюбовные истории представляют собой проявления нашей исконной сути? - стольбезотчетное противодействие служит подтверждением ее верности. Человекчувствует себя беспомощным, захваченным врасплох через брешь, оставленную имбез внимания. Нас неизменно раздражают попытки судить о нас по тем свойствамнашей личности, которые мы не утаиваем от окружающих. Нас возмущает, что насне предупредили. Нам хотелось бы, чтобы нас оценивали, уведомив об этомзаблаговременно и на основании нами отобранных качеств, приведенных впорядок как перед объективом фотоаппарата (боязнь " фотоэкспромтов"). Междутем вполне естественно, что изучающий человеческое сердце стремитсяподкрасться к ближнему незаметно, застать его врасплох, in fraganti[36]. Если бы мог человек полностью подменять спонтанность волей, нам непонадобилось бы изучать подсознание. Однако воля способна лишь приостановитьна время действие спонтанности. Роль своеволия в формировании нашей личностина протяжении всей жизни практически равна нулю. Наше " я" мирится с малойтоликой подтасовки, осуществляемой нашей волей; впрочем, скорее следуетговорить не о подтасовке, а об обогащении и совершенствовании нашей природы, о том, что не без воздействия духа - ума и воли - первозданная глина нашейиндивидуальности приобретает новую форму. Надо воздать должное вмешательствучудодейственных сил нашего духа. Но при этом желательно не поддаватьсяиллюзиям и не думать, что оно может иметь сколько-нибудь решающее значение.Если бы его масштабы были иными, речь могла бы идти о подлинной подмене.Человек, вся жизнь которого идет вразрез с его естественными устремлениями, по природе своей предрасположен ко лжи. Я встречал вполне искреннихлицемеров и притворщиков. Чем глубже современная психология познавала законы человеческого бытия, тем очевиднее становилось, что функция воли и вообще духа не созидающая, авсего лишь корректирующая. Воля не порождает, а, напротив, подавляет тот илииной спонтанный импульс, пробивающийся из подсознания. Стало быть, осуществляемое ею вмешательство - негативного свойства. Если же подчас онопроизводит противоположное впечатление, то причина тому следующая: какправило, в переплетении наших влечений, симпатий и желаний одно из нихоказывается тормозом для других. Воля, устраняя это препятствие, позволяетвлечениям, избавившись от пут, раскрываться свободно и полностью. Итак, наше" хочу", судя по всему, - действенная сила, хотя его возможности сводятся ктому, чтобы поднимать затворы шлюзов, сдерживающих естественный порыв. Величайшим заблуждением, от Ренессанса и до наших дней, было думать -подобно, например, Декарту, - что наша жизнь регулируется сознанием, всеголишь одной из граней нашего " я", подвластной нашей воле. Утверждение, чточеловек - разумное и свободное существо, по меньшей мере спорно. У нас и всамом деле есть разум и свобода, однако они представляют собой лишь тонкуюоболочку нашего бытия, которое само по себе не разумно и не свободно. Дажеидеи мы получаем уже готовыми и сложившимися в темных, бездонных глубинахподсознания. Сходным образом и желания ведут себя на подмостках нашеговнутреннего мира как актеры, которые появляются из-за таинственных, загадочных кулис уже загримированными и исполняющими свои роли. И поэтомустоль же ошибочным было бы утверждать, что человек живет сознанием, рассудком, как и полагать, что театр - это пьеса, разыгрываемая наосвещенной сцене. Дело в том, что, минимально управляя собой усилием воли, мы живем в целом иррационально и бытие наше, проявляясь в сознании, беретначало в скрытых глубинах нашего " я". Поэтому психолог должен уподобитьсяводолазу и уходить вглубь от поверхности, а точнее, подмостков, на которыхразыгрываются слова, поступки и помыслы ближнего. То, что представляетинтерес, скрыто за всем этим. Зрителю достаточно смотреть на Гамлета, который проходит, сгибаясь под бременем своей неврастении, по воображаемомусаду. Психолог поджидает его в глубине сцены, в полумраке занавесей идекораций, чтобы узнать, кто же этот актер, который играет Гамлета. Вполне естественно, что он ищет люки и щели, чтобы проникнуть вглубьличности. Один из этих люков - любовь. Напрасно женщина, претендующая наутонченность, пытается нас обмануть. Мы знаем, что она любила имярек. Имярекглуп, бестактен, озабочен только своим галстуком и сиянием своего" Роллс-Ройса".

(ПОД МИКРОСКОПОМ) Немало возражений можно выдвинуть против тезиса о том, что сердечныепристрастия обнажают наше истинное лицо. Не исключено, что будут высказаны итакие, которые раз и навсегда опровергнут гипотезу. Однако те, что мнеприходилось выслушивать, представляются малоубедительными, недостаточнообоснованными и взвешенными. Сплошь и рядом упускают из виду, что психологиялюбовных влечений проявляется в мельчайших подробностях. Чем интимнееизучаемая психологическая проблема, тем большую роль в ней играет деталь.Между тем потребность в любви принадлежит к числу самых интимных. Пожалуй, более интимный характер имеет лишь " метафизическое чувство", то естьрадикальное целостное и глубокое ощущение мира. Оно лежит в основе всех наших устремлений. Оно присуще каждому, хотядалеко не всегда отчетливо выражено. Это ощущение включает в себя нашупервую неосознанную реакцию на полноту реальности, живые впечатления, оставляемые в нас миром и жизнью. Представления, мысли и желания прорастаютиз этой первой реакции и окрашиваются ею. У любовного влечения немало общегос этим стихийным чувством, которое всегда подскажет, кому или чему посвященажизнь нашего ближнего. Именно это и представляет наибольший интерес: нефакты его биографии, а та карта, на которую он ставит свою жизнь. Все мы вкакой-то мере осознаем, что в сокровенных глубинах нашего " я", недоступныхдля воли, нам заранее предначертан тот или иной тип жизни. Что толкуметаться между чужим опытом и общими рассуждениями: наше сердце с астральнойнепреклонностью будет следовать по предрешенной орбите и, подчиняясь законутяготения, вращаться вокруг искусства, политических амбиций, плотскихудовольствий или же денег. Сплошь и рядом ложное существование человека вкорне противоречит его истинному предназначению, приводя к достойномуизумления маскараду: коммерсант на поверку оказался бы сладострастником, аписатель - всего лишь политическим честолюбцем. " Нормальному" мужчине нравятся практически все встречающиеся на егопути женщины. Это, бесспорно, подчеркивает напряженность выбора, проявляемого в любви. Необходимо лишь не путать " влечение" с " любовью".Когда мужчина мельком видит хорошенькую девушку, она вызывает влечение напериферии его чувств, куда более порывистых - надо воздать ему должное, -чем у женщины. Как следствие этого волнения возникает первое побуждение -невольный порыв к ней. Эта реакция настолько невольна и безотчетна, что дажеЦерковь не решалась считать ее грехом. Некогда Церковь была замечательнымпсихологом; прискорбно, что на протяжении двух последних столетий онаутратила свои позиции. Итак, она проницательно признала безгрешность " первыхпобуждений". В том числе и влечение, тягу мужчины ко всем встретившимся наего пути женщинам. Она понимала, что с этим влечением непосредственносвязано все остальное - как плохое, так и хорошее, как порок, так идобродетель. Однако выражение " первое побуждение" отражает явление не вовсей его полноте. Оно является первым, поскольку исходит из той самойпериферии, которая и была взбудоражена, в то время как душа человекаостается почти не затронутой. И действительно, эта притягательность для мужчины почти каждой женщиныне что иное, как клич инстинкта, за которым следует либо молчание, либоотказ. Ответ мог бы быть положительным, если бы в нашем душевном миревозникла симпатия к тому, что лишь затронуло периферию наших чувств. Стоитэтой симпатии возникнуть, как она соединяет центр или, если хотите, осьнашей души с этим внешним по отношению к нам чувством; или, другими словами: мы не только ощутили некую притягательность на периферии нашего " я", но идвижемся навстречу тому, что для нас притягательно, вкладывая в этостремление все душевные силы. Итак, мы не только испытываем притяжение, но ипроявляем интерес. Отличие между тем и другим состоит в том, что в первомслучае мы влекомы, а во втором движемся по своей воле. Этот интерес и есть любовь, которая возникает среди бесчисленныхиспытываемых влечений, большую часть которых она устраняет, отметив одно изних своим вниманием. Она производит отбор среди инстинктов, тем самымподчеркивая и одновременно ограничивая их значение[*То, что половой инстинктреализуется по принципу отбора, было одним из величайших открытии Дарвина.Будем считать любовь другой сферой проявления еще более строгого отбора].Чтобы внести некоторую ясность в наши представления о любви, необходимоопределить ту роль, которую играет в ней половой инстинкт. Сущим вздоромявляется утверждение, что любовь мужчины к женщине и наоборот абсолютнолишена сексуального элемента, равно как и убеждение, что любовь - этосексуальное влечение. Среди многочисленных черт, их отличающих, отметимследующую, принципиально важную, а именно то обстоятельство, что числоудовлетворяющих инстинкт объектов не ограничено, в то время как любовьстремится к ограничению. Эта противоположность устремлений наиболееявственно проявляется в безразличии мужчины, охваченного любовью к своейизбраннице, к чарам остальных женщин. Таким образом, по самой своей сути любовь - это выбор. А коль скоровозникает она в сердцевине личности, в глубинах души, то принципы отбора, которыми она руководствуется, одновременно суть наши самые сокровенные изаветные пристрастия, составляющие основу нашей индивидуальности. Выше я отмечал, что в любви огромную роль играет деталь, проявляющаясяв мельчайших подробностях. Проявления инстинкта, напротив, масштабны; еговлекут общие черты. Можно сказать, что в том и другом случаях слишкомразлична дистанция. Красота, вызывающая влечение, редко совпадает скрасотой, вызывающей любовь. Если влюбленный и человек, которого некоснулась любовь, смогли бы сравнить, что значит для них красота, очарованиеодной и той же женщины, то их потрясла бы разница. Человек, не охваченныйстрастью, в определении красоты будет исходить из гармонии черт лица ифигуры, придерживаясь тем самым общепринятых представлений о красоте. Длявлюбленного эти основные черты, архитектоника облика возлюбленной, заметнаяиздалека, - пустой звук. Если он не слукавит, то назовет красотоймельчайшие, разрозненные черты, никак между собой не связанные: цветзрачков, уголки губ, тембр голоса... Осмысливая свои душевные переживания и симпатию к любимому человеку, онзамечает, что именно эти черточки служат питательной средой любви. Ибо какиемогут быть сомнения в том, что любовь питается ежесекундно, насыщаетсясозерцанием милого сердцу любимого человека. Она жива благодарябеспрерывному подтверждению. (Любовь однообразна, назойлива, неотвязна; никто не вытерпит многократного повторения одних и тех же, пусть даже самыхумных вещей, в то время как все мы настаиваем на новых и новых признаниях влюбви. И наоборот: у человека, равнодушного к любви, которую к нему питают, она вызовет уныние и раздражение своей исключительной навязчивостью.) Следует особо отметить ту роль, которую играют в любви мельчайшиеособенности мимики или черт лица, ибо это самое выразительное проявлениесущности человека, вызывающего наши симпатии. Не меньшей выразительностью и способностью выявлять индивидуальностьобладает другой тип красоты, воспринимаемой и на значительном расстоянии, -чарующая пластичность, имеющая самостоятельную эстетическую ценность. Междутем было бы ошибкой думать, что столь притягательной для нас является именноэта красота пластичности. Я множество раз убеждался, что мужчина весьмаредко влюбляется в безупречно пластичных женщин. В любом обществе есть" официальные красавицы", которых в театрах или во время народных гулянийлюди показывают друг другу, как исторические памятники; так вот, они крайнередко вызывают в мужчине пылкую страсть. Эта красота настолько безупречна, что превращает женщину в произведение искусства и тем самым отдаляет от нас.Ею восхищаются, то есть испытывают чувство, предполагающее известнуюдистанцию, однако ее не любят. Потребность в близости, без которой любовьнемыслима, при этом, конечно же, отсутствует. Чарующая непосредственность, присущая определенному человеческому типу, а вовсе не безупречное совершенство с наибольшей, на мой взгляд, вероятностью вызывает любовь. И наоборот: если вместо истинной любви субъектопутан ложной привязанностью - сама ли любовь тому виной, любопытство илиумопомрачение, - подспудно ощущаемая по отдельным штрихам несовместимостьподскажет ему, что он не любит. В то же время несовершенство, частные изъяныоблика с позиций безупречной красоты, если только они не чрезмерны, препятствием в любви не являются. Идеей красоты, как великолепной мраморной плитой, придавленаутонченность и свежесть психологии любви. Считается, что, если мы сообщили оженитьбе мужчины на красивой женщине, то этим все уже сказано, в то времякак на самом деле не сказано ничего. Заблуждение коренится в наследииПлатона. (Трудно себе представить, насколько глубокие пласты европейскойцивилизации охвачены воздействием античной философии. Самый невежественныйчеловек использует идеи Платона, Аристотеля и стоиков.) В единое целое любовь и красоту свел Платон. Хотя для него красота неозначала лишь телесного совершенства, а была выражением совершенства кактакового, Той формой, в которой для древнего грека воплотилось все, чемстоило дорожить. Под красотой подразумевалось превосходство. Этотсвоеобразный взгляд послужил отправной точкой для последующих теорийлюбовных влечений. Любовь, конечно же, не сводится к восхищению чертами лица и цветом щек; суть ее в том, чтобы проникнуться определенным типом человеческой личности, заявившим о себе символически в чертах лица, голосе или жестах. Любовь - это стремление порождать себя в красоте: tiktein en to kalo, как утверждал Платон. Порождать, творить будущее. Красота - жизнь внаивысшем своем выражении. Любовь подразумевает внутреннее родство сопределенным человеческим типом, который нам представляется наилучшим икоторый мы обнаруживаем воплощенным, олицетворенным в другом человеке. Все это, уважаемая сеньора, покажется вам абстрактным, темным, далекимот жизни. Тем не менее, вооружившись этой абстракцией, я сумел определить повзгляду, обращенному вами на X... чем же является для вас жизнь. " А невыпить ли нам еще один коктейль! "

III

(ЧЕРЕДА ЛЮБОВНЫХ ИСТОРИЙ) Как правило, у мужчины в течение жизни бывает несколько любовныхпорывов. В связи с этим возникает немало теоретических вопросов, витающихнад практическими, которые влюбленному приходится так или иначе решать. Вот, например, некоторые из них. Насколько органична для природы мужчинысменяемость любовных увлечений и не является ли она изъяном, дефектом, унаследованным с незапамятных времен, от эпохи варварства? Не счесть ливечную любовь единственно безупречной и достойной подражания? Отличается лив этом отношении нормальный мужчина от нормальной женщины? Воздержимся от любых попыток ответить на столь щекотливые вопросы. Неуглубляясь в них, отметим все же тот бесспорный факт, что крайне редкомужчина бывает однолюбом. Поскольку мы условились рассматривать исследуемоечувство в его полноте, оставим в стороне случаи одновременности влечений иобратимся исключительно к случаям их сменяемости. Не противоречат ли подобные факты выдвинутому нами тезису, что любовныйвыбор выявляет истинную сущность человека? Не исключено, однако напомнимчитателю ту простую истину, что бывает два типа множественности любовныхувлечений. С одной стороны, случается, что мужчины любят на протяжении жизнинескольких женщин, в которых настойчиво повторяется один и тот же женскийтип. При этом подчас просматривается даже общий абрис физического облика.Эти случаи тайной верности, при которых во многих женщинах мужчина любит, всущности, одну-единственную, наделенную определенными качествами, весьмараспространены и наилучшим образом подтверждают выдвинутые мной тезисы. Однако нередко следующие один за другим мужчины, которым женщины отдаютпредпочтение, или сменяющие друг друга избранницы мужчины существенноотличаются друг от друга. Исходя из вышеизложенных соображений, мы должныбыли бы предположить, что истинная сущность человека постоянно претерпевалаизменения. Возможны ли подобные перемены в самой сокровенной нашей сути? Этапроблема имеет огромное, может быть, решающее значение для теории характера.Во второй половине минувшего столетия было принято считать, что характерчеловека формируется извне. Жизненный опыт, складывающиеся привычки, воздействие среды, превратности судьбы, состояние здоровья оставляют послесебя осадок, именуемый характером. Стало быть, тут не может быть и речи ни окоренной сути человека, ни о некой душевной организации, предшествующейперипетиям нашей жизни и от них не зависящей. Мы уподобляемся снежку, который замешан на дорожной пыли, поднимаемой нашими ногами. Естественно, что для этой системы взглядов, не признающих коренных основ человеческойличности, не существует также проблемы коренных изменений. То, что здесьназывается характером, меняется непрерывно: коль скоро нечто в немформируется, с таким же успехом оно может и исчезнуть. Однако весьма веские аргументы - не буду их здесь излагать - склоняютменя, скорее, к противоположному убеждению, которое полагает болееправдоподобным обратное движение - изнутри наружу. Задолго до контакта свнешними обстоятельствами наша личность в основе своей бывает ужесформирована, и, хотя бытие оказывает на нее определенное воздействие, встречное влияние бывает куда более значительным. Как правило, мыпоразительно невосприимчивы ко всему происходящему, если оно чуждо этойизначальной " личности", которой мы, в сущности говоря, и являемся. Мне могутсказать, что и в этом случае вопрос о коренных изменениях оказываетсяпраздным. Какими мы рождаемся, такими и умираем. Нет и еще раз нет. Эта достаточно гибкая концепция позволяет учитыватьвсю прихотливость явлений. Это дает нам возможность увидеть разницу междуедва заметными изменениями, которые события внешнего характера накладываютна нашу индивидуальность, и теми глубинными сдвигами, которые не подвластныпосторонним мотивам, а коренятся в самой природе нашего характера. Я сказалбы, что характер меняется, если под изменениями понимать развитие. И эторазвитие, как и в любом организме, определяется и обусловливаетсявнутренними причинами, присущими самой природе человека, столь жеизначальными, как и его характер. Читатель без труда заметит, что подчасперемены в его ближних были прихотливы, неоправданны, чуть ли не постыдны, однако нередко эта трансформация сохраняла глубокий смысл и достоинствоэволюции, заставляя вспомнить росток, из которого вырастет дерево, голыеветки, которые покроются листвой, цветы, которые предшествуют плодам. Отвечу на это вполне возможное возражение. Определенный тип людей, характеры абсолютно закоснелые (в основном обделенные жизненной силой, как, например, " мещанин"), не эволюционируют. Они будут неукоснительнопридерживаться раз и навсегда заданной схемы любовного выбора. Однако естьхарактеры беспокойные и щедрые, характеры неисчерпаемых возможностей иблестящих предназначений. Думается, что именно этот тип личности являетсянормальным. В течение жизни он претерпевает две-три трансформации, сутьразличные фазы единой душевной траектории. Не теряя связи и даже единства снашим вчерашним образом мыслей и чувств, в один прекрасный день мы вдругосознаем, что наш характер вступил в новый этап, новый период развития. Ясчитаю это радикальным изменением. Не больше, но и не меньше[*Любопытнейшееи крайнее выражение этого явления - " обращение": внезапная перемена, катастрофический перелом, который иногда переживает человек. Да будет мнепозволено на этот раз не углубляться в столь непростую тему]. Наша истиннаясущность в каждом из этих двух или трех этапов как бы поворачивается нанесколько градусов вокруг собственной оси, перемещается в совершенно инуюточку Вселенной и ориентируется отныне по иным созвездиям. Случайным ли является то обстоятельство, что глубокое чувство любвиохватывает любого нормального мужчину два-три раза в жизни? А тот факт, чтокаждый раз возникновение этого чувства совпадает по времени с одним извышеупомянутых этапов в развитии характера? Мне представляется вполнеестественным видеть в множественности любовных влечений самое неоспоримоеподтверждение изложенной здесь концепции. Новому ощущению жизнисоответствует новый тип женщины, которому отдаются отныне симпатии. Нашасистема ценностей в той или иной степени изменилась, сохранив тайнуюверность предшествующей, - и на первый план выходят достоинства, которымранее мы не придавали значения, возможно, даже не замечали их, новая схемасердечных предпочтений выстраивается между мужчиной и встречающимися на егопути женщинами. Только роман обладает инструментарием, необходимым для того, чтобыподтвердить эти соображения. Мне довелось прочесть фрагменты одного - врядли когда-либо он будет опубликован, - проблематика которого именно эта: подспудная эволюция мужского характера, увиденная сквозь призму его любовныхисторий. Автор - и это небезынтересно - с одинаковым рвением доказывает какнеизменность характера при всех его трансформациях, так и вскрываетнеизбежность и логику происходящих перемен. А женский образ на каждом этапесобирает и концентрирует лучи этой эволюционирующей жизненной силы, подобнофантомам, возникающим в плотных слоях атмосферы под воздействием прожекторови отражателей.

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒

Данная страница нарушает авторские права?

© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.