Михаил Николаев

Ленинградский фронт и блокированный город ежедневно и ежечасно нуждались в точных сведениях о силе врага и его замыслах. И эту задачу познания тайн противника наряду с армейской разведкой решали органы военной контрразведки Ленинградского фронта и Ленинградского управления госбезопасности - их сотрудники, разведчики, - люди беззаветно преданные Коммунистической партии и своему народу, смелые и решительные, готовые к самопожертвованию во имя Родины.

Если взглянуть на карту Ленинградской области, то в её западной части можно увидеть, как Финский залив становится всё шире, постепенно превращаясь в море.

А на южном берегу залива – около границы РСФСР с Эстонией – в море вдаются два зубца, два выступа. Они как бы сторожат выход из залива на Балтику. Один из выступов – Сойкинский полуостров.

В годы фашисткой оккупации здесь, в тылу у немцев, действовал бесстрашный советский разведчик Николай Иванович Савельев. Поначалу он был один, потом оброс верными людьми, стал командовать отрядом.

Рация этого разведчика отзывалась на позывной сигнал «Сокол».

Мне хочется рассказать о Николае Ивановиче, его бесстрашных помощниках.

…В один из февральских дней сорок второго года по Невскому медленно шел мужчина средних лет, одетый в овчинный полушубок и стеганые ватные брюки. Как и все ленинградцы, он был голоден и истощён. Свернув на Литейный проспект, прохожий пытался ускорить шаг, но, пройдя несколько метров, почувствовал, что ноги у него сдают: давала знать дистрофия.

Время близилось к полудню, а ровно в 12, с немецкой пунктуальностью, начался вражеский артиллерийский обстрел города. Сперва разрывы слышались где-то далеко, затем шрапнельный снаряд с визгом разорвался над улицей Некрасова, осколки загромыхали по крышам.

Мужчина свернул в первую, попавшуюся парадную, переждал, пока кончится обстрел, затем направился дальше.

Дойдя до улицы Воинова, он свернул вправо и вошёл в вестибюль дома.

Часовой перелистал документы вошедшего, скользнул взглядом по списку на столе и взялся за телефон.

- Товарищ лейтенант, вам явился Николай Иванович Савельев, - затем, выслушав ответ, сказал коротко: - Второй этаж налево.

Идя на встречу, Николай Иванович обдумал всё – что он будет говорить и как отстаивать своё решение. А решение у него было короткое и твёрдое: драться с фашистами.

В первые дни войны Савельев явился в свой Кингисеппский райком партии и потребовал отправить его на фронт. Там ему ответили: кто-то должен трудиться и в тылу. Армии нужны не только солдаты и патроны, её надо кормить.

Коренной житель побережья Финского залива, Николай Иванович с детских лет познал нелёгкий труд рыбака, полюбил его. Земляки знали его и рядовым рыбаком и представителем колхоза, членом поселкового товарищества.

… Но вскоре фашистские войска подошли к его родным местам.

Война ворвалась в этот тихий лесной край. Савельев занялся эвакуацией имущества рыбозаводов. А сам всё думал о своих – о матери и братишке-подростке. Жили они невдалеке – в деревни Слободка. Вывезти их Николаю Николаевичу не удалось. Как не уговаривал он мать – Татьяна Трофимовна твердила всегда одно и то же:

- Я здесь прожила всю жизнь и никуда не поеду. И Петьку не отдам!

И они остались за линией фронта.

Николай Иванович к концу августа 1941 года оказался в деревне Усть–Ручьи под Ленинградом, в одном из рыболовецких колхозов. В осеннюю непогоду, под вражеским огнём бороздили воды финского залива рыбацкие лодки. Рыбаки делали всё, чтобы помочь ленинградцам в их тяжелой борьбе с врагом.

Но никогда Савельева не покидала прежняя мысль – получить в руки оружие, бить им врага. И вот как-то в Усть-Ручьи приехал знакомый чекист Иван Федорович Завьялов. Они знали друг друга ещё до войны. Встретившись с Завьяловым, Николай Иванович выложил ему на чистому свою мечту – стать солдатом, получить оружие.

- Если уж никак нельзя на фронт, - добавил он в конце беседы, - то я бы мог пригодиться там, за линией фронта.

- Вы имеете в виду разведку в тылу противника? – осторожно переспросил Завьялов.

- Да, - твёрдо ответил Савельев, - Ведь если направить меня на Сойкинский полуостров, я там каждую кочку знаю, а главное – людей, которым верил всегда и верю теперь.

Подумав, чекист ответил, что он доложит об этом разговоре в Ленинград, и если получит «добро», вызовет Николая Ивановича на Литейный для новой встречи

И вот Николай Иванович в кабинете Завьялова. Поздоровавшись, они сразу заговорили о деле – важном и очень простом. Завьялов честно предупреждал собеседника, что работа в тылу враг трудна и таит в себе множество неожиданностей, а рыбак с побережья с той же прямотой ответил:

- Я все продумал. Знаю, что не к теще на блины прощусь.

Но буду я в родных краях не одинок. Там осталось много хороших людей, которые не смогли эвакуироваться. Они помогут мне. А если дать им оружие да направить их борьбу в нужном направлении – и сами станут бить фашистов. Задания, даже самые сложные, будут выполнять честно, по совести. Так и скажите вашему начальству: Савельев не подведёт!

- Хорошо, Николай Иванович, ваши доводы кажутся мне убедительными.

Предложение рыбака было принято чекистами.

И началось обучение его методам работы в тылу противника. Николай Иванович был учеником старательным, он внимательно прислушивался к советам своих учителей-чекистов.

Вместе с ним готовились к работе в тылу противника ещё два разведчика. И вот сформирована разведывательная группа из трёх человек. Определены задачи. Это и сбор разведывательных данных о противнике на оккупированном Сойкинском полуострове, и установление прочных связей с советскими патриотами, проживающими на этой территории, и подготовка к созданию базы для дальнейшего развертывания боевых действий против фашистских захватчиков. Разведчикам также предстояло найти пути перехода линии фронта.

Последние слова, последние напутствия, и группа в морозную мартовскую ночь 1942 года с Ораниенбаумского плацдарма вышла в ледяную даль Финского заливая. Разведчики были тепло одеты, в маскхалатах, плечи им стягивала тяжёлая поклажа с боеприпасами и продовольствием. В торосах лыжи то и дело натыкались на твёрдый лёд, иногда проваливались в снег. Зато на ровных местах скользили быстро.

Уже в предутренних сумерках разведчики повернули к берегу, незамеченными поднялись на него и, не мешкая, юркнули в лес. Уйдя в глубь его, подальше от населённых пунктов, группа остановилась на отдых. А к вечеру Николай Иванович один отправился в свою первую разведку. Двум своим товарищам, оставшимся на месте, Савельев дал задание: с соблюдением всех предосторожностей разведать окружающую местность и оборудовать землянку для отдыха

- Вернусь через пять суток, - сказал на прощание командир, - ждите меня.

Март на исходе, а зима не сдаётся. Ночами крепко подмораживает, и снег лежит почти нетронутым, чуть ноздреватый «Ну, и на этом спасибо, - думал Савельев, - на лыжах идти легче», а путь у него был неблизкий. И все лесами в обход натоптанных дорог. Помогало, что местность была родной, знакомой. Вот открылась в лесу заснеженная поляна. Савельев её помнит: сколько раз здесь бывал, отдыхал вон под той сосной. Залитая голубым светом луны, она казалось теперь чужой и таинственной. А это что мелькнуло у поваленного дерева, никак зайчишка? Точно, он самый. Жирует косой, лакомится осиной. Почуяв неладное, зверёк встал на задние лапы, прислушался. Савельев тихонько кашлянул. Зайчишку как ветром сдуло. Николай Иванович невесело усмехнулся: ишь ты кашля боится, а к стрельбе привык! Да и как не привыкнуть? Днём и ночью немцы обстреливают Ленинград. Бьют с побережья, с Вороньей горы…

Временами разведчик выходил на лесные опушки, к шоссейным дорогам и железнодорожным магистралям, к поселкам и деревням. И всюду наблюдал, наблюдал, делал записи в книжечке. И хотя сведений было много, Николай Иванович был неудовлетворен ими. Конечно, он успел заметить и патрулирование побережья залива автоматчиками, и большие дзоты с крупнокалиберными пулемётами у деревень Стремленье, Старое Карколово, Криворучье, Ловколово. Установил, насколько интенсивно движение эшелонов, заметил бронепоезд. Но ведь этого было мало. Не за тем его посылали сюда. Разведчик понял: передвигаться по Сойкинскому полуострову нелегко, все деревни густо нашпигованы немцами.

«Верно говорят, - с горечью подумал Николай Николаевич, - один в поле не воин. Надо идти к людям. Без их помощи я выполнить задание не смогу».

Идти. Но куда? К кому первому? Подумав, Савельев решил пробраться в деревню Красная Горка, где жил его дядя Василий Трофимович Нестеров. Это был человек рассудительный, дальний, а главное – немногословный.

К деревне Николай Иванович подошёл, когда уже стемнело. Он залёг за домом дяди: решил подождать, послушать осмотрелся. И лишь убедившись, что ничего подозрительного нет, постучал в окно, выходившее в огород.

Василий Трофимович встретил Савельева настороженно: сказывались месяцы оккупации. Враги рядом, всякое возможно. Николай Иванович хорошо это понимал и не обиделся на хозяина дома. А между тем тот молча повёл гостя в избу. Не зажигая огня, усадил на лавку, сел сам. Слабый свет луны, проникавший в окно, осветил их. Василий Трофимович признался: его насторожил белый халат с капюшоном, исхудавшее лицо племянника. Николай Иванович молча обнял старика за плечи и поведал ему о причинах своего столь неожиданного и позднего визита. В ответ Василий Трофимович подошёл к печке, раздернул занавеску и тихо сказал:

- Ну, хозяйка, вставай, Николай пришёл. Дай-ка поесть дорогому гостю!

Многое поведал Василий Трофимович советскому разведчику: о немцах и их прислужниках (уже появились и такие!), о гарнизонах врага и настроениях окрестного населения. Дал и адреса верных людей. Так они проговорили до утра.

Теперь Николай Иванович гораздо яснее представляя себе обстановку на Сойкинском полуострове, накрепко отложил в памяти все полученные данные.

Когда Николай Иванович собирался в путь, хозяйка дома собрала в дорогу узелок с продуктами, вложила туда пару теплых носков и шерстяной шарф. А Василий Трофимович сказал на обещание:

- Ты, Николай, знай, что люди наши с нетерпением ждут Красную Армию. Охотно тебе помогут. Для начала ты наведайся –ка на хутор Вольный к Анне, хорошая женщина, надёжная, она живёт по-прежнему там, вдали от фашистских гарнизонов. А это, сам понимаешь, для тебя козырь. Я при случае с ней поговорю, обсужу, как будем помогать тебе и твоим людям. А ко мне приходи в любое время. И людей своих присылай, если что нужно. Только будь осторожен: лютует враг!

Василий Трофимович оказался прав: Анна Сергеевна встретила разведчика на своём хуторе сердечно. Поняв его с полуслова сказала:

- Помощь будет любая. Мой дом - ваш дом, приходите в любое время. Если, конечно, не нагрянут фашисты.

На хуторе вольном Николай Иванович пробыл сутки, а в сумерки отправился на свою базу, к оставшимся там разведчикам. Сидят, наверное, тревожно прислушиваются к каждому треску, шороху. Ребята совсем молодые, в этих местах не бывали, страшно им.

Перебирая в уме добытые сведения, Савельев торопился. А узнал он много полезного: оборону побережья возглавляет капитан морской службы Хоншильд, штаб его в Ловколове, в средней школе. Вокруг – колючая проволока, рядом вырыты бункера. По углам – пулеметные дзоты. Гарнизон – человек семьдесят.

Николай Иванович шёл на лыжах. Идти ему было трудно: сказывались блокадные лишения. Вот и знакомый овражек, две поваленные осины, лежащие крест-накрест.

Савельев прислушался. Кругом тихо. Подал условный сигнал. Опять молчание. Неужели спят? Нет, не должны вроде. Во всяком случае, один обязан дежурить. Осторожно обойдя овражек, он двинулся к землянке. И сразу понял, что случилась беда: дверь землянки была настежь распахнута. Товарищей не было. Где же они. Что с ними случилось? Николай Иванович искал их целые сутки – напрасно.

А потом вьюжной ночью ушёл в Ленинград.

- Погибли ваши товарищи, - сказал Завьялов, - выследили их каратели. А сведения ваши мы немедленно доложим в Смольный. Значит, немцы реконструируют аэродром? Это хорошо, авиация его накроет. В Руддилове склад боеприпасов? Отлично! А с землянками удалось встретиться?

- Как же! Через них все узнал. Истосковался народ по правдивой весточке из Ленинграда, очень интересуются, как мы тут живём. Вот только ребят не уберёг! – с горечью добавил Николай Иванович.

Его успокаивали, но он стоял на своём:

- Всё равно допытаюсь, что с ними произошло.

…. Николай Иванович засел за свой первый отчёт о походе в тыл противника.

И командованию Ленинградского фронта, которое интересовалось обстановкой на Сойкинском полуострове, было направлено сообщение:

«На Сойкинском полуострове круговая оборона. Оборону от деревни Пейпия до Усть-Луги возглавляет капитан морской службы Хоншильд. Его штаб находится в деревне Ловколово, в средней школе. Охрана штаба около 70 человек. В Котлах – окружная военная комендатура во главе с майором Сигора. Там же, в Котлах, реконструируется аэродром, он опутан колючей проволокой, на строительстве используются местные жители, из зоны аэродрома их никуда не выпускают. Спят они в сараях, от голода и болезней многие умирают. Около деревни Рудилово на кладбище расположен крупный склад боеприпасов».

Когда Николай Иванович отдыхал на тихой улочке в Ораниенбауме, к нему пришёл чекист Завьялов с молодой курносой девушкой. Из-под шапки у неё выбивались вьющиеся волосы, под ватником виднелись сине-белые поломы морской тельняшки.

- Знакомитесь, - сказал Иван Фёдорович, - это Люба Колмакова, о которой я вам уже говорил. Будете работать вместе. Вы оба в этих делах люди бывалые.

Савельев уже был наслышан об этой удивительной девушке.

С первых дней войны восемнадцатилетняя Люба связала свою судьбу с разведкой. Сразу же после окончания Петергофской средней школы она пришла в одну из воинских частей Балтийского флота и стала работать там в библиотеке. Но в библиотекаршах проходила недолго: неожиданно попросилась в разведку.

Ей поверили и не ошиблись.

Хорошо зная местность, Люба после соответствующей подготовке дважды переходила линию фронта, добывала в тылу противника ценные сведения и возвращалась обратно. Девушка за смелость и боевой задор стала всеобщей любимицей.

И вот их пути пересекались.

- Откуда у тебя такое бесстрашие? – не раз спрашивал потом Любу разведчик Савельев. А она смотрела на него ясными глазами и отвечала:

- Не вы первый спрашиваете об этом. Да, в тылу противника бывает страшно, порой даже жуть берёт, мурашки по телу бегают, ведь враги рядом. Страшно и ночью одной в лесу. Но кому-то надо делать это, не так ли? Не я, так другой пойдёт. И тоже, если нужно, один.

- Нет, Любаша, теперь пойдём вдвоем!

- Значит, будет легче, – улыбнулась Люба.

Ах, молодость, молодость «Вдвоём легче …» Какое там!

Двое – значит, и задание на двоих. А ночные переходы по болотам? А многочасовые наблюдения за врагом? Лежишь в снегу, ни кашлянуть, ни встать, ни размяться.

Впрочем, хорошо, что не сказал об этом Любе: оказалась она выносливая девчонка.

Тёплой июльской ночью от ораниенбаумского причала отошёл военный катер. В его каюте находились Николай Иванович Савельев и Люба Колмакова. Через несколько часов приблизились к берегу, занятому фашистами. Разведчики по мелководью дошли до берега и скрылись в лесу.

Уже на следующую ночь они были в деревне Красная Горка у старого рыбака. На столе вскоре появилась варёная картошка,

- Садись Николаха. И вы, девушка, ешьте и не разговаривайте. Поговорим потом.

Когда разведчики поели, Люба присела в сторонку. Глаза у неё явно слипались.

- Залезай-ка, дочка, на печку, вздремни. Поди, умаялась, – ласково сказал Василий Трофимович.

Через несколько минут Люба уже спала крепким сном.

Когда мужчины остались вдвоём, Василий Трофимович первым начал разговор:

- Осторожней будьте. Лютуют каратели: наезжают в деревни, производят обыски, арестовывают.

- Слышал об этом. Сам-то как живешь?

- У матери был? – вместо ответа спросил Василий Трофимович.

- Нет, а что с ней? – насторожился Савельев.

- Кто-то донес, что ты с партизанами в лесу. Весь твой дом переворошили. Старуху били, угрожали расстрелять, требовали сказать, когда ты появишься в наших краях.

Савельев помрачнел, задумался…

- А что за девчонка с тобой? - спросил Василий Трофимович

- Напарница моя …

- Молода больно…

- В прошлом году среднюю школу окончила. В Петергофе жила. Ну, а как немцы его захватили – в разведку попросилась.

- Эдакая–то птаха!

- Она в тыл к немцам ходила. Одна…

- Ну и дела! – покрутил головой старик. - Неужто не страшно ей по тылам ходить?

- Говорит, не страшно! Да я и сам замечал: ничего не боится.

Люба, услышав утром рассказ Николая Ивановича о бедственном положении его матери, предложила пойти к старушке.

Николай Иванович долго не соглашался, но потом решился, и к вечеру следующего дня они подошли к Слободке.

Только одному ему знакомыми тропинками Савельев вывел спутницу в огород своего дома и тихонько постучал.

Никто не ответил. Постучал снова. Тихонько шевельнулась занавеска на окне.

- Кто там? – спросил старческий голос.

- Это я, Николай, – тихо ответил сын.

Скрипнули половицы, стукнула щеколда. Дверь медленно открылась, и на пороге появилась маленькая старушка. Разведчики молча прошли в избу. Николай Иванович обнял мать, и та, припав к груди сына, тихо плакала, шепча что-то.

Люба стояла рядом, вытирая набегавшие на глаза слёзы.

- Моченьки нет, - шептала старушка, - умереть бы, чем жить так. Ждала тебя. Говорили, что ты был в наших краях.

- Знаю, мама, что плохо тебе. Потерпи немного. Скоро придёт сюда Красная Армия и освободит вас.

- Ты надолго ли?

- Скоро приду сюда надолго. А Петька где?

- На печке спит, не буди его. Пусть ничего не знает. Молод ещё, не дай бог проговорится.

Разведчики сели за стол. Мать выставила скромное угощение. И, хотя им было не до еды, отказаться и тем обидеть добрую старушку они не решались.

Николай Иванович успокаивал мать, но она понимала его. Она обняла сына, приникла головой к его плечу и прошептала:

- Сынок! Не ровен час – нагрянут каратели. Уходите. Дай весточку, где будешь, а сам не ходи. Меня убьют – полбеды, а тебя поймают – горе–то какое будет для меня!

Тяжёлое это было расставание. Старушка подошла к Любе и поцеловала её в лоб. Потом ушла в тёмный угол избы, порылась в сундуке и, достав какой-то узелок, молча протянула его сыну, не скрывая слёз.

Разведчики ушли в ночную даль.

Николай Иванович всю дорогу был задумчив, но не высказал Любе своей тревоги. Подолгу шли молча. Несколько раз останавливались, чтобы передохнуть. Николай Иванович каждый раз во время остановок повторял:

- Примечай, Любаша, когда идёшь. Всё примечай, пригодится тебе. Много нам с тобой придётся пройти нехоженных троп. Наблюдай. Не всё время мы будем ходить с тобой вдвоём. Тебе, дружок, придётся ходить к нашим людям, а мне и других дел хватит.

Под утро разведчики были на своей базе. Вскоре пошёл дождь. Лес зашумел, кроны столетних сосен раскачивались на ветру. Николай Иванович развернул узелок, который мать дала им на прощание. В нём оказались рубашка и брюки для него и тёплая кофта для Любы.

Савельев оставил Любу на базе, а сам ушёл на встречу с местным жителям А.Г.Андреевым – ветеринарным врачом по образованию, работавшим у немцев старшиной Мишенской волости.

Разведчик знал Алексея Гавриловича много лет. Хороший это был человек. Услышав, что Андреев пошёл служить к немцам, Николай Иванович ушам своим не поверил. Однако всё, с кем он встречался, говорили об Алексее Гавриловиче только хорошее: справедлив, честен, а главное – предан нашей Родине, помогает местным жителям. Да и выдвинут на должность старшины по их просьбе.

И вот, при помощи своего связника Николай Иванович договорился о встрече с Алексеем Гавриловичем.

Да, всё было правильно: Андреев остался подлинно советским человеком.

Свиданию с разведчиком он был рад и сказал, что может ему быть полезным: ведь доводится по делам службы разъезжать по волости и за её пределами бывать. Многие видит, многое знает. И тут же передал важные сведения о противнике, твёрдо обещав помощь разведчикам в их работе.

Вернулся Николай Иванович на базу поздно. А о беспокойной Любе объяснил:

- Работы было много, - и стал рассказывать раскладывать перед любой еду. – Ешь Любаша. Это тебя угощает сам старшина Мишенской волости.

Люба даже поперхнулась от негодования:

- Да как вы могли встречаться с фашистским пособником? Ведь он мог выдать вас немцам!

- Мог, да не выдал, - весело улыбнулся Савельев.

- Пойми, Люба: не все, кто работает в учреждениях, созданных фашистами, плохие люди. Пример тому – тот же Алексей Гаврилович, волостной старшина. Он сделает всё, чтобы помочь в борьбе с захватчиками. А теперь запиши-ка сведения, которые я получил от него. Пиши: в двухстах метрах от деревни Колгомпч - тяжёлая артиллерийская батарея номер девять «Бисмарк» с четырьмя орудиями. Такая же батарея в северной части деревни Вистино. В деревни Ручьи, в здании бани, продовольственный склад. У станции Летняя – гарнизон немцев, сто человек.

Закончив диктовать, Николай Иванович сказал вокруг:

- Ну, друг мой, сегодня будем заканчивать работу. Пойдём к берегу залива, для встречи катера с нашей стороны.

Шли медленно, лесами, зорко подмечая все вокруг: автомашины на шоссейных дорогах, поезда на железнодорожных путях. Незаметно и быстро переходили дороги и вновь углублялись в лес.

Вот и залив. Солнце медленно опускалось к горизонту, отражаясь в зеркальной глади Финского залива, озаряя все вокруг теплым, ласковым светом. Картина была удивительно мирной, не хватало только лодок с рыбаками да парусных яхт. Правда, на ленинградской стороне все время ухало, но этот голос войны можно принять за далёкие раскаты грома. Волны с лёгким плеском набегали на песок.

Люба, как зачарованная, наблюдала закат.

- После войны привезу сюда в воскресенье своих подружек, скажу им: вот, девчонки, красотище какая! Полюбуйтесь! И главное – войны не будет, всё будет как всегда было, – она помолчала. – А вы приедете сюда, Николай иванович?

- А мне и ехать не надо. Пешком приду. Вместе со своей Евдокией Андреевной и всем выводком. Младшую–то у меня тоже Любашей зовут. Шестой ей пошёл.

- А где они?

- В Вологодской области. Конечно, в эвакуации тоже несладко. Ну, да все не под бомбами…

Между тем стемнело. В воздухе похолодало, и с моря надвинулся туман.

Вскоре Люба уловила легкое постукивание мотора. Николай Иванович вышел из кустов, неторопливо достал фонарик и три раза мигнул. В ответ послышался приглушённый свист.

Пройдя немного по воде, разведчики увидели три силуэта, двигавшиеся навстречу к ним со стороны моря. Балтийские моряки и разведчики встретились.

В Ленинграде Николая Ивановича ожидало тяжёлое известие: умер Иван Завьялов. Умер прямо на работе, в своем кабинете. Врачи сказали, что это результат зимней голодовки.

А через день ему сообщили, что Люба Колмакова получила новое задание: в составе отряда специального назначения отправляется на Псковщину. Не хотелось Николаю Ивановичу расставаться со своей верной спутницей, но что поделать? Надо – значит, надо!

- Береги себя, Любаша! – сказал он ей на прощание. - Помни, что ты обещала привезти своих подружек к нам на побережье.

- Привезу, Николай Иванович! Непременно привезу!

Не приехала на побережье Люба Колмакова, не довелось.

В тылу врага на Псковщине в одной из схваток отряда с карателями, бесстрашная девушка была тяжело ранена и оказалась в руках врагов. Озверевшие каратели бросили её, потерявшую сознание, но ещё живую, в горящую избу. Когда разведчики отбили деревню, они отыскали останки Любы и с воинскими почестями захоронили её у деревни Кубасово, на псковской земле.

Преданная дочь нашей Родины Любовь Семёновна Колмакова посмертно награждена орденом Отечественной войны 1 степени.

В Лесном, на Выборгской стороне, вдали от центральных магистралей города, в небольшом деревянном доме, находились два человека – опытный разведчик Николай Иванович Савельев и девятнадцатилетний радист Иван Кондюков. Родом из Смоленской области, он после семилетки приехал в Ленинград, окончил здесь ФЗУ, а потом работал на стройках города слесарем. В июле 1941 года комсомолец Иван Кондюков уже воевал под Ленинградом в рядах народного ополчения, но, как не достигший призывного возраста, в конце августа был демобилизован. Однако настойчивый юноша добился своего: его приняли в военно-морскую школу - он стал радистом.

И вот вместе с Николаем Ивановичем Иван Кондюков готовился для работы в тылу противника. Чекист Валентин Сергеевич Бабенко уделял разведчикам много внимания, готовил их тщательно. А Николай Иванович вечерами рассказывал своему будущему напарнику о сложных и трудных условиях работы за линией фронта.

Ранним августовским утром 1943 года разведчики были разбужены грохотом разорвавшегося где-то в районе Муринского проспекта снаряда.

Равномерные звуки метронома в репродукторе сменились сообщением об обстреле города фашисткой артиллерией. На парки и площади Ленинграда медленно опускались аэростаты заграждения. Наступил очередной день героической обороны Ленинграда.

А во второй половине дня приехал Валентин Сергеевич:

- Пора, друзья! По коням!

Разведчики уселись в машину. Через несколько минут она уже мчалась по опустевшим улицам на Пороховые, к аэродрому.

Ночью самолёт оторвался от земли и взял курс на запад. В заданном квадрате он развернулся, из него на парашютах выпрыгнули разведчики, за ними были сброшены грузовые парашюты.

Николай Иванович, пролетая мимо дерева, зацепился за сучья стропами. Он быстро обрезал их ножом, сорвал с сучьев парашют и спрятал его. Постукивая, как было условлено, палкой по деревьям, Николай Иванович вскоре услышал ответный сигнал. Разведчики сошлись. У Ивана Кондюкова была рассечена губа, он явно нервничал. Савельев понимал состояние своего напарника. Он похлопал Ивана по плечу, добродушно улыбнулся.

- Давай соберём парашюты, разыщем груз и будем обживать этот лес. Ведь он наш, русский!

Груз был найден. Николай Иванович залез на сосну, оглядел местность.

- Молодцы, лётчики, - сказал он, спустившись вниз, - прямо как по писаному доставили нас в назначенное место!

Они вдвоём обошли по кругу местность, вернулись, поели.

- Ну вот и началась наша работа, Ваня, - заметил Савельев. - Давай связывайся с Ленинградом.

В положенное время Кондюков передал текст радиограммы:

«Приземлились благополучно. Бодрые. Грузовые нашли. Приступаем к работе».

Несколько месяцев не был Николай Иванович в родных краях, сейчас ему вновь нужно было выходить на связь с людьми, готовыми помогать ему, их ещё нужно было искать. И он, оставив радиста на базе и дав ему нужные указания, отправился в путь.

До деревни Красная Горка разведчик добрался глухой ночью. И сразу пошёл к дяде. Василий Трофимович приходу племянника обрадовался.

- Я уж думал, нет тебя в живых, - сказал старый рыбак.

- Жив, как видишь. А как вы тут?

- Про нас лучше не говорить. Под окнами смерть ходит. Ты ко мне первому пришёл?

- Нигде ещё не был. А что?

- Беда, племяш, большая беда.

- Что случилось? – встревожился Савельев.

- Немцы твою мать сгубили. Нет больше в живых Татьяны. И Петьку застрелили.

В глазах у Николая Ивановича потемнело. И всё же он нашёл в себе силы выслушать страшную весть до конца.

О том, как каратели сперва мучили его родных, как потом увезли в Нарву и расстреляли.

Но как бы не горевал он, нужно было выполнять задание. Предстояло подбирать надёжных людей, создавать отряд.

- Я теперь никуда не уйду отсюда до прихода ваших, - сказал разведчик. – Так что посчитаемся с фашистами за всё с полна.

Побывал он в деревне Мишино у Николая Осипова, встретился на Хуторе с Анной Сергеевной.

Савельев действовал с кипучей энергией. Спал несколько часов в сутки. Регулярно передавал в Ленинград разведывательные данные о противнике, сообщая об обстановке в районе действия, о людях, которых вовлекал в борьбу с врагом. По совету Василия Трофимовича побывал в котлах у Евдокии Ефимовны Дорофеевой, работавшей поваром в лагере советских военнопленных. Она, не задумываясь, приняла предложение подбирать надёжных людей из числа военнопленных для будущего отряда.

В деревне Лялицы Савельев встретился с молодым парнем Павлом Карпиным, которому поручил готовить для вступления в отряд местную молодёжь.

Установил разведчик связь со своими знакомыми, Александром Владимировичем Николаевым, до войны работавшим товарным кассиром на железнодорожной станции. Организовал места для отдыха разведчиков у Анны Сергеевны Конт на хуторе Вольном, в деревне Елизаветено у Анастасии Антоновны Савельевой, в деревне Слободка у Афанасия Елисеевича Ильина.

Связниками Савельева стали Николай Филиппов, Иван Ильин, Павел Карпин.

Разведчики Николая Ивановича установили прочные связи со своими земляками, которые содействовали им во всём, помогали запасаться продуктами, - знакомыми уже нам Алексеем Гавриловичем Андреевым и молодым мельником Павлом Шумиловым из Косколова, работавшим на мельнице и снабжавшим разведчиков мукой.

Так, под носом у врагов, начал формироваться отряд Савельева.

Пять первых бойцов привёл Александр Еремеев из Слободке. То были Иван Ильин, Виктор Константинов и другие.

Евдокия Ефимовна Дорофеева организовала побег 27-ми советских солдат из лагеря военнопленных. Среди них были бывший матрос 73-й бригады Александр Чекалов, старшина батальона Сасуник Авдалян, боец 18-й авиабазы Константин Чайка, помощник командира взвода 10-й стрелковой дивизии Григорий Бандыш, старшина 118-й стрелковой дивизии Яков Супес и другие.

Все это были люди смелые, готовые драться насмерть с ненавистным врагом. Из них Савельев создал разведывательно-диверсионные группы. Одна из них вскоре провела первую боевую операцию: на шоссейной дороге обстреляла легковую машину фашистов. Были убиты майор и два обер-лейтенанта, изъяты оружие и документы.

Отряду понадобились бойцы, знающие подрывное дело. И в октябре 1943 года из Ленинграда была выброшена разведывательно-диверсионная группа под командованием Василия Фёдоровича Павлова, который в дальнейшем стал ближайшим помощником Савельева. К сожалению, десантники приземлились вдалеке от базы. Николай Иванович направил на поиски группы Павлова А. В. Николаева, который хорошо знал местность. Через несколько дней Александр Владимирович привёл Павлова с бойцами в отряд.

А вскоре из Ленинграда поступило указание разыскать семь моряков, заблудившихся при выполнении задания. Сообщалось место, где они могли быть. И эту операцию по розыску моряков Николаев выполнил. Надо сказать, что он был хорошим разведчиком, умело руководил разведкой отряда.

С прибытием боевой группы Павлова диверсионная работа по выводу из строя прифронтовых коммуникаций врага активизировалась. В нанесении этих ударов участвовали также группы Чекалова и Авдаляна.

Вот неполный перечень их операций: 4-го декабря 1943 года на железной дороге у дер. Раннолово подорван паровоз и два вагона; 11-го декабря в районе деревни Кёрстово спущен под откос паровоз; 20-го декабря подорван воинский эшелон, выведены из строя паровоз и 19 вагонов; 10-го января 1944 года подорван эшелон, свалились под откос паровоз и 6 платформ.

К этому времени отряд Савельева насчитывал уже около ста человек. Появилась нужда в медиках. Через связную Дорофееву в отряд была переправлена бывший врач 844-го стрелкового полка 267-й дивизии Евгения Карповна Гуринович, попавшая в плен в июне 1942 года в районе Мясного Бора и работавшая последнее время в усть-лужской (дер.Краколье) амбулатории. К ней присоединились бежавшие от немцев из Валговицкой больницы военнопленные врачи Иван Миронович Войтенко и Нина Михайловна Елыкова. Медики сумели не только удачно пробраться в отряд, но и принести с собой солидное количество медикаментов, перевязочного материала и инструментарий.

Непросто было медикам, да еще со столь ценным багажом – медикаментами уйти из фашистского плена к партизанам. И в этом большую помощь им оказали немецкие солдаты-антифашисты во главе с Фрицем Беном.

Вспоминая кошмары фашистского плена, Евгения Карповна Гуринович пишет, что сохранению своей жизни тогда она обязана Фрицу Бену.

Мужественный антифашист Фриц Бен погиб. Он и два его товарища были расстреляны на рассвете 6 января 1944 года за связь с партизанами, за измену фюреру.

Вскоре лесной госпиталь приступил к работе.

В Ленинград по рации регулярно шла разведывательная информация, сообщения о положении дел в отряде и его готовности к предстоящим решительным боям.

…Пришли на встречу с Савельевым его земляки Виктор Александров и Владимир Михайлов с просьбой принять их в отряд. Это были молодые парни, которых призвали фашисты служить в полицию. Николай Иванович знал, что эти ребята не запятнали себя кровью советских людей. На встрече с ними он сказал:

- Ну что ж, ребята! Нам известно, что крови наших людей на вас нет. А в полиции у фашистов служите, народ это видит. Чувствую, что пришли повиниться, а повинную голову, как говорят, и меч не сечёт. Но придётся послужить ещё в полиции. Задание есть. Выполните его - поверим в вашу искренность, поверим, что, не по своей воле пошли вы на эту подлую службу.

Полицейские отправились на задание. Ночью они подошли в Котлах к дому начальника района /была введена оккупантами такая административная должность/ предателя Баранова, постучали. Хозяин выглянул, узнал полицейских.

- Двух неизвестных заметили, - сказал Александров. –Больно на партизан похожи. Надо бы задержать.

- Я мигом, - обрадовался Баранов. – Вот только оденусь и оружие прихвачу.

На улице Баранова обезоружили. Той же ночью незадачливый начальник района оказался на партизанской базе.

Николай Иванович не только руководил боевой работой, но часто, оставляя за себя Павлова, уходил на связь со своими людьми. Их в окрестностях деревни было более пятидесяти человек. А сколько энергии и выдумки требовалась для обеспечения отряда продуктами! И ещё - найти время сказать каждому бойцу, каждому связнику доброе слово, вселить в них уверенность в победу над врагом.

Каратели во главе с фашистскими офицерами, такими, как зондерфюрер фон Брем, предатели нашей Родины, такие как Симсон и Вальда, рыскали по деревням и всех, заподозренных в связи с партизанами, угоняли на запад, арестовывали.

Нависла угроза и над старшиной Мишенской волости Андреевым: связной сообщил Савельеву, что Алексей Гаврилович снят с должности.

Николай Иванович связался с Ленинградом и получил указание: немедленно перевезти Алексея Гавриловича и его семью в отряд под защиту партизан. Здесь Андреев рассказал Николаю Ивановичу, что его уже три раза допрашивал «сам» комендант окружной комендатуры Сигора, пытался уличить в связках с партизанами, угрожал расправой.

Вскоре за семьёй Андреевых из Ленинграда прибыл катер.

Между тем боевая и разведывательная работа отряда продолжалась. «Сокол» сообщал в сражающийся Ленинград всё новые и новые разведывательный данные:

«В Котлах 18 танков-тигров, 9 тяжёлых орудий, 1200 солдат; в косколово – тяжёлые орудия, много крытных

машин, 800 немцев».

И советское командование немедленно приняло меры. Разведчики Савельева, находившиеся вблизи Косколова, с радостью наблюдали, как появившиеся над деревней наши самолёты разбомбили скопление вражеских войск. И «Сокол» радировал в Ленинград:

«После бомбёжки в Косколово возникло 18 пожаров, в

6 местах были сильные взрывы, много убитых и раненых

немцев. Их увозят к Нарве на машинах».

В эти же дни разведчики Николая Ивановича подорвали два эшелона противника. И фашисты встревожились не на шутку. Нагрянули каратели. Началось прочёсывание лесов. Артиллерией была обстреляна сама база партизан.

По приказу Савельева отряд перебазировался на 8 километров к югу. В эфир полетело короткое сообщение:

«Рация запеленгована. Лагерь обстрелян артиллерией. Сменил базу в район Верхние Лужицы».

Ленинград ответил ещё короче:

«Выходите в эфир при крайней необходимости».

Фашисты усилили карательные операции, жгли села и деревни, угоняли в рабство советских людей. И «Сокол» радировал:

«Немцы увезли на запад много жителей: из Сойкин-ского сельсовета - 2054, Котельского - 697, Конновского – 1123. За отказ эвакуироваться расстреляно 33 человека. Сожжены деревни Бабино, Верхние Лужицы, Хаболово – всего 40 деревень. Сегодня Горит Получье. По деревням ходят поджигатели, совершают облавы».

Видя пожары и смерь вокруг, местные жители бежали в леса. В двух километрах от базы Савельева поселились в земляниках 200 человек, бежавшие из Получья. Для их охраны Савельев выделил группу бойцов.

Командир отряда работал без отдыха, на щадя себя. Он не думал ни о почестях, ни о наградах. Но, как говорится, слава нашла героя. Из Ленинграда поступила радиограмма, в которой чекисты поздравляли Николая Ивановича с высокой правительственной наградой - орденом Отечественной войны 1-й степени. Радист Иван Ефимович Кондаков стал кавалером ордена Красной Звезды.

Бойцы отряда ликовали. А Николай Иванович, выразил признательность за оценку его труда, сказал просто:

- У нас очень много работы. Нужно ещё крепче бить фашистов. Они сильны, они лютуют.

И как бы в подтверждении этих слов, в землянку Савельева вбежал связной Николай Филиппов. Он сообщил, что прибывший из Кингисеппа с отрядом карателей лейтенант полиции Попов остановился в Валговицах и завтра последует в Великино.

- Встретим! – коротко ответил Савельев.

А связному приказал: - Передай полицейским Александрову и Михайлову, чтобы они ликвидировали предателя Попова по дороге в Великино. Это для них боевое задание. Выполнят - будут у нас в отряде.

Молодые патриоты сделали всё так, как приказал им командир отряда: Попов был уничтожен.

Николай Иванович с чувством пожал руки Виктору Александрову и Владимиру Михайлову:

- Теперь вы полноправные бойцы нашего отряда.

Кончался декабрь, а с ним и ещё один год тяжёлой, кровавой войны. За день до Нового года разведчики доложили, что в двух деревнях расположился карательный отряд и что на следующий день он намерен двинуться к Хабаловскому озеру для разгрома отряда Савельева.

Командир дал приказ эвакуировать в глубь леса больных, а также хозяйства медицинского пункта, оставив на базе лишь боеспособных партизан.

И вот утром следующего дня более 200 карателей с противоположного берега Хабаловского озера двинулись на позиции партизан. Возглавлял карателей Оскар Симсон, который до войны работал в Усть-Луге и с детства знал Николая Ивановича.

…В первые дни войны они встречались в Усть-Луге.

- Чем занимаешься? – спросил тогда Николай Иванович.

- А ничем. Хожу по деревням, смотрю, как люди бегут оттуда.

- Почему же не уезжаешь в тыл?

- Подожду, осмотрюсь, может, и здесь буду нужен. – И не сказав больше ни слова, быстро ушёл.

Позже Николай Иванович понял подлые намерение Симсона.

Затаившийся враг, выжидавший прихода фашистских захватчиков, Оскар Симсон с первых дней оккупаций Кингисеппского района перешёл на службу к фашистам. И здесь он полностью раскрыл своё звериное лицо. Ярый антисоветчик, он пришёлся по вкусу гитлеровцам и был назначен командиром карательного отряда. В руках у немецких захватчиков оказался нужный им исполнитель зверских расправ над советскими патриотами. Под стать Симсону в карательном отряде оказались бывшие уголовники и все те, кому ненавистны были советские порядки. Симсон и его банда грабили местных жителей, глумились над женщинами, после пьяных оргий чинили расправы над местными жителями, расстреливали безвинных людей, не щадили стариков и детей.

Выросшие на одной земле, в одной местности, Савельев и Симсон в годы тяжёлых дней нашей Родины испытаний стали непримиримыми врагами, оказались по разные стороны баррикад: с одной стороны советский патриот Савельев, защищающий Советскую Родину от ненавистного врага, с другой - фашистский прихвостень и садист, предавший Отчизну, - Симсон.

Николай Иванович Савельев до конца жизни оставался верным сыном своего народа, Симсон - нашим врагом, избежавшим заслуженной кары за совершенные злодеяния на нашей земле в годы войны и оказавшийся позже в Австралии.

…Два человека встретились в открытом бою. Этот тяжёлый бой длился более пяти часов. Но силы были неравны и партизаны вынуждены были отойти в глубь леса.

Николай Иванович обо всём радировал в Ленинград. Оттуда пришла ответная радиограмма:

«Активных действий не ведите. Работайте только для сохранения отряда и разведки противника».

В горячке дел Николай Иванович не заметил, как простудился: у него настолько поднялась температура, что даже передвигаться он мог только с трудом. Врач Войтенко настаивал, чтобы командир хоть несколько дней провёл в медпункте, но Николай Иванович отмахивался: «Некогда!»

Радист Кондаков дал телеграмму в Ленинград – впервые без разрешения командира отряда:

«Сокол» очень болен, еле ходит, почти оглох».

Ответ последовал немедленно:

«С о к о л у. Ваше тяжёлое положение беспокоит нас. Берегите себя. Руководство осуществляйте через Павлова».

Врачи выходили Николая Ивановича. Вскоре он почувствовал себя хорошо, а вот слух у него резко ослабел. Савельев пытался скрыть от бойцов свою глухоту, но они сами догадывались, старались докладывать командиру погромче, да и разговаривать тоже.

В один из дней отряд получил задание: захватить «языка».

- Ну, ребята, - обрадовался Николай Иванович, - если дело дошло до «языка» - значит, наши скоро начнут наступать! Надо постараться.

Двое суток охотились разведчики за «языком», часами лежали в засаде у дорог.

…Обер-ефрейтор оказался весьма осведомлённым человеком. В этом убедился Савельев, допросив его на партизанской базе.

Ленинград предложил «Соколу» немедленно переправить пленного на Большую землю. Через день партизаны передали «языка» с рук на руки морским разведчикам.

Вскоре последовало новое задание: провести в тыл противника батальон нашей морской пехоты. Разведчики отряда провели его по лесам по тылам врага прямо к Усть-Луге.

Внезапный удар моряков по немецко-фашистским захватчиков с тыла нанёс им значительный урон.

В январе 1944 года наступающие советские войска освободители район действия отряда Савельева.

Николай Иванович в последний раз собрал свой отряд.

- Что ж, товарищи, - сказал он. - Дело своё мы сделали. Спасибо вам за нелёгкую вашу службу. Теперь кто помоложе пойдёт в армию, а остальные - по домам. Пора и рыбку ловить!

Так «Сокол» снова стал Николаем Ивановичем Савельевым, тружеником рыболовного промысла. Он работал так же честно, как и до войны, с тем же упорством, что и в партизанском отряде.

Потом ушёл на заслуженный отдых, стал персональным пенсионером. В 1966 году автору этих строк представилась возможность выполнить приятное поручение: в присутствии родных, многочисленных гостей, представителей районных партийных и советских организаций вручить от имени Ленинградского управления КГБ Николаю Ивановичу Савельеву адрес в связи с 60-летием со дня его рождения.

А теперь Николая Ивановича Савельева уже нет среди нас.

Есть на кладбище в Усть-Луге, вблизи деревни Остров Кингисеппского района, на земле, где родился, жил, доблестно трудился, которую мужественно защищал от фашистских захватчиков «Сокол», скромная могила, увенченная красной звёздочкой. На обелиске надпись: «Николай Иванович Савельев. 1906-1972. Партизан Великой Отечественной Войны».

За заслуги перед Родиной в годы её тяжёлых испытаний многие бойцы отряда Николая Ивановича, его соратники, удостоены правительственных наград. Медалью «За боевые заслуги» были награждены: Алексей Гаврилович Андреев, Евдокия Ефимовна Дорофеева/Дорогина/, Афанасий Елисеевич Ильин, Иван Яковлевич Ильин, Павел Андреевич Карпин, Анна Сергеевна Конт, Александр Владимирович Николаев и другие.

Не все вернулись с поля боя домой. Память о Любе Колмаковой и об Иване Кондюкове, погибшем в боях за землю Эстонии, память обо всех героях, павших в борьбе за нашу Родину, защищая завоевания Великого Октября, вечно будут жить в наших сердцах.

Родина помнит своих защитников.

________________________________________________

П Р И Л О Ж Е Н И Я

к повести Николаева «На Сойкинском полуострове»

В мае-июне минувшего года наша газета напечатала сокращённый вариант очерка «На Сойкинском полуострове» из книги «Чекисты», выпущенной Лениздатом. В центре очерка – Н.И. Савельев /»Сокол»/, руководитель партизанского отряда разведчиков, выполняющего в годы Великой Отечественной войны в тылу врага важное задание советского командования. «Пять первых бойцов привёл Александр Еремеев из Слободки. То были Иван Ильин, Виктор Константинов и другие», - пишет автор очерка М.Николаев.

О своей встрече с «Соколом», о товарищах по отряду Виктор Владимирович Константинов, ныне пенсионер, рассказывает в своих воспоминаниях, присланных им в редакцию.