Роман «Накануне».

Художественное осмысление проблемы деятельного начала в человеке Иван Сергеевич Тургенев дал в романе «Накануне». В произведении заложена «мысль о необходимости сознательно-деятельных натур» для движения общества к прогрессу. Инсаров же возвышается над всеми действующими лицами романа (исключая Елену. С ней он вровень). Он возвышается как герой, вся жизнь которого освещается мыслью о подвиге. Самой привлекательной чертой Инсарова для автора является любовь к родине — Болгарии. Инсаров — воплощение огненной любви к отчизне. Душа его полна одним чувством: состраданием родному народу, находящемуся в турецкой кабале. «Если бы вы знали, какой наш край благодатный! — говорит Инсаров Елене. — А между тем его топчут, его терзают... у нас все отняли, все: наши церкви, наши права, наши земли; как стадо гоняют нас поганые турки, нас режут... Люблю ли я родину? — Что же другое можно любить на земле? Что одно неизменно, что выше всех сомнений, чему нельзя не верить после Бога? И когда эта родина нуждается в тебе...» Все произведение И. С. Тургенева проникнуто «величием и святостью» идеи освобождения страждущей отчизны. Инсаров — своеобразный идеал самоотречения. Его в высшей степени характеризует самоограничение, наложение на себя «железных цепей долга». Он смиряет в себе все другие желания, подчиняя свою жизнь служению Болгарии. Однако его самоотречение отличается от смирения перед долгом Лаврецкого и Лизы Калити-ной: оно имеет не религиозно-этическую, а идейную природу. В соответствии с принципом объективного отображения действительности Тургенев не хотел и не мог затушевать те качества (пусть и не всегда привлекательные), какие виделись ему в герое — не абстрактном образе, а в живом человеке. Любой характер слишком сложен, чтобы рисовать его только одной краской — черной или белой. Инсаров — не исключение. Порою он слишком рассудочен в своем поведении, даже простота его нарочита и сложна, а сам он слишком зависим от собственного стремления к независимости. Писателя в Инсарове привлекает донкихотство. Иных же, способных на действие героев вокруг него нет. «Нет еще у нас никого, нет людей, куда ни посмотри, — говорит Шубин. — Все — либо милюзга, грызуны, гамлети-ки... из пустого в порожнее переливатели да палки барабанные! А то вот еще какие бывают: до позорной тонкости самих себя изучили, щупают беспрестанно пульс каждому своему ощущению и докладывают самим себе: вот что я, мол, чувствую, вот что я думаю. Полезное дельное занятие! Нет, кабы были между нами путные люди, не ушла бы от нас эта девушка, эта чуткая душа не ускользнула бы, как рыба в воду». «Гамлетики»... Слово сказано! Не слышится ли в этих словах Шубина и авторское самоосуждение? В «Накануне» явственнее, чем в других романах Тургенева, О1дущается присутствие самого автора, его раздумий и сомнений, слишком ясно отраженных в раздумьях многих персонажей, в их помыслах и интересах. Тургенев выразил себя даже в тихой и светлой зависти к любви главных героев. Случайно ли, склоняясь перед этой любовью, Берсенев говорит себе те самые слова, которые не раз встречаются в письмах автора. «Что за охота лепиться к краешку чужого гнезда?» Есть один потаенный сюжет в романе «Накануне», никак не связанный с общественно-политическими борениями в предре-форменной России. В поступках, размышлениях, высказываниях героев постепенно совершается развитие авторской мысли о счастье. «" Жажда любви, жажда счастья, больше ничего, — похвалил Шубин...— Счастья! Счастья! Пока жизнь не прошла... Мы завоюем себе счастие! " Берсенев поднял на него глаза. " Будто нет ничего выше счастья? " — проговорил он тихо...» Недаром вопросы эти заданы в самом начале романа, они требуют ответа. Дальше каждый из героев будет находить свое счастье. Шубин — в искусстве, Берсенев — в занятиях наукой. Инсаров не понимает личного счастья, если родина в скорби. «Как же это можно быть довольным и счастливым, когда твои земляки страдают?» — задается вопросом Инсаров, и Елена готова согласиться с ним. Для них личное должно быть основано на счастье других. Счастье и долг, таким образом, совпадают. И оно вовсе не то разъединяющее благополучие, о котором говорит в начале романа Берсенев. Но позже герои осознают, что даже их альтруистическое счастье греховно. Перед самой смертью Инсарова Елена ощущает, что за земное — какое бы оно ни было — счастье человек должен нести наказание. Для нее это — смерть Инсарова. Автор раскрывает свое понимание закона жизни: «...счастье каждого человека основано на несчастии другого». Но если так, то счастье действительно «разъединяющее слово» — и следовательно, оно недопустимо и недостижимо для человека. Есть только долг, и необходимо следовать ему. Вот одна из важнейших мыслей романа. Но будут ли когда-нибудь в России бескорыстные донкихоты? Автор не дает прямого ответа на этоп вопрос, хотя надеется на его положительное решение. Нет ответа и на вопрос, звучащий в самом названии рома на—«Накануне». Накануне чего? — появления русских Инса ровых? Когда же они появятся? «Когда же придет настоящш день?» — этот вопрос задает Добролюбов в одноименной статье Что это — как не призыв к революции? Гениальность же Тургенева заключается в том, что он сумел увидеть актуальные проблемы времени и отразить в своем романе, не потерявшем свежести и для нас. Сильные, смелые, целеустремленные личности нужны России во все времена.

Роман Тургенева «Новь»

О создании романа «Новь» И. С. Тургенев писал: «Замечу только одно, что ни одно из моих больших произведений не писалось так скоро, легко (в три месяца) — и с меньшим количеством помарок. Вот после этого и суди!..» Всегдашний тургеневский метод: долгое обдумывание и стремительное написание. Еще в 1870 году возникла идея романа «Новь», создавался же он в апреле-июле 1876 года. Время действия романа, как обозначил его сам автор, — конец 60-х годов XIX века, однако отразились в нем события более поздние: так называемое «хождение в народ» 1874-1875 годов. Русская революционная интеллигенция переживала в то время трагическое осознание своей разобщенности с народом, который был лишен истинного понимания причин своего бедственного положения, а поэтому и чужд тем целям, которым посвятили себя эти люди. «Хождение в народ» стало попыткой революционного разночинства сблизиться с народом, развернуть массовую агитацию среди крестьянства, чтобы поднять его на массовое выступление против режима. Все было задумано рационально, но сами «народники» (так стали называть новое поколение революционеров) были все же «далеки от народа», который они пытались побудить к восстаниям и бунтам. Революционная работа велась стремительно, но крестьяне не принимали чужаков, и движение в конце концов было разгромлено. Тургенев с самого начала скептически отнесся к движению народничества, понимая упадничество самой идеи. На этом материале писатель создал роман «Новь», в котором отразил свое видение проблемы революционного народнического движения, пути исторического развития России. В период 60-70-х годов XIX века в русской литературе получил распространение так называемый «антинигилистический роман» (против нигилистов — отсюда и название). Самый значительный «антинигилистический роман» — «Бесы» Достоевского. Некоторые критики причисляли к этому же жанру и последние романы Тургенева. «Новь» нередко сближали с «Бесами». Известно, что в романе Ф. М. Достоевского отражена деятельность организации, созданной заговорщиком-анархистом Нечаевым. Нечаев появляется и на страницах романа «Новь»: тот самый таинственный Василий Николаевич, от которого герои романа получают время от времени письменные распоряжения. Кроме того, в авторских черновиках произведения есть запись о Машуриной: «Нечаев делает из нее своего агента», и о Маркелове: «Совершенно удобная и готовая почти для Нечаева и К°». В самом романе Марке лов характеризуется так: «Человек искренний, прямой, натура страстная и несчастная, он мог в данном случае оказаться безжалостным, заслужить название изверга...» Однако в том же Маркелове автор выделил и вполне привлекательные качества: ненависть ко лжи, сострадание к угнетенным, готовность к безусловному самопожертвованию. Тургенев жалеет своих героев — несчастных, запутавшихся в собственных ошибках, заблудившихся молодых людей. Сам он об этом так писал: «Я решился... взять молодых людей, большей частью хороших и честных, — и показать, что, несмотря на их честность, само дело их так ложно и нежизненно — что не может не привести их к полному фиаско... Молодые люди не могут сказать, что за изображение их взялся враг; они, напротив, должны чувствовать ту симпатию, которая живет во мне — если не к их целям, — то к их личностям». В таком отношении к революционерам автор «Нови» явно противостоял «антинигилистическому роману». Однако Тургенев не симпатизирует делу, которым занимаются молодые герои. Прежде всего, «народники» в романе совершенно не знают, чем живет тот реальный народ, ради которого они готовы жертвовать собой. Они вообразили себе некий абстрактный народ, поэтому слишком сильно были потрясены, когда первая же попытка Марке лова поднять мужиков на бунт кончилась провалом: крестьяне связали его и выдали властям. Тургенев подчеркивает и «некоторую умственную узость» этих людей: «...люди до того уходят в борьбу, в технику разных своих предприятий, — говорил он, — что совершенно утрачивают широту кругозора, бросают даже читать, заниматься, умственные интересы отходят постепенно на задний план; и получается в конце концов нечто такое, что лишено духовной стороны и переходит в службу, в механизм, во что хотите, только не Е живое дело». Нет «живого дела» — вот приговор автора героям «Нови», ибс они «готовы делать, жертвовать собой, только не знают, что делать, как жертвовать...». Среди хаоса сомнений, противоречий, безысходности мечется в «Нови» «российский Гамлет» — Нежданов: «Так отчего же это неопределенное, смутное, ноющее чувство? К чему, зачем эта грусть?..» Но Нежданов — это Гамлет решивший взять себе роль Дон Кихота. Он стремится к самопожертвованию ради высокой идеи, но сам же ощущает и фальшь своего намерения, своих стремлений. Натура Нежданова надлом лена — и нет иного исхода его жизни, кроме самоубийства. Но есть ли истинно сильная личность, «новый русский Инсаров»? Где Базаров? Это давний писаревский вопрос как бы по вис в воздухе и не мог не осознаваться читателями и автором Но автор в 1874 году высказал мысль, что «Базаровы сейчас н нужны. Для настоящей общественной деятельности не нужно ни особенных талантов, ни даже особенного ума...». Базарова в «Нови» нет, однако после продолжительного перерыва в романе опять появляется «тургеневская девушка» -Марианна Синецкая. В ней — все те же черты, которые так привлекают в героинях «Рудина», «Дворянского гнезда», «Накануне»: самоотречение и сострадание к миру: «...если я несчастна, -признается она Нежданову, — то не своим несчастьем. Мне кажется иногда, что я страдаю за всех притесненных, бедны? жалких на Руси... нет, не страдаю — а негодую за них, возмущаюсь,...что я за них готова... голову сложить». Но даже Марианны — та же ограниченность, «шоры на глазах», что и остальных героев. «Нови» предпослан эпиграф: «Поднимать следует новь не поверхностно скользящей сохой, но глубоко забирающим плугом». Тургенев объяснил, что «плуг в эпиграфе значит не революцию, а просвещение». Подлинный герой для писателя не Маркелов или Нежданов, но — Соломин. Это тоже не выдающийся, а средний человек, однако он на голову выше прочих — по силе характера, уму, пониманию реальной деятельности. О подобных людях Тургенев говорил: «...я убежден, что такие люди сменят теперешних деятелей: у них есть известная положительная программа, хотя бы и маленькая в каждом отдельном случае, у них есть практическое дело с народом, благодаря чему они имеют почву под ногами...» Поэтому в конце романа звучит апофеоз Соломину: «Он — молодец! А главное: он не внезапный исцелитель общественных ран. Потому ведь мы, русские, такой народ! Мы все ждем: вот, мол, придет что-нибудь или кто-нибудь — и разом нас излечит, все наши раны заживит, выдернет все наши недуги, как больной зуб... А Соломин не такой: нет, — он зубов не выдергивает.— Он молодец!» И все же тоска по Базарову — по красивой сильной натуре не оставляла писателя, даже когда он признавал необходимость Соломина. В «Нови» есть некоторые недоговоренности, недомолвки, но это объясняется тем, что автор собирался писать продолжение романа, посвященное новой деятельности Соломина и Марианны. Постепенные преобразования и просвещение — только в них нуждается Россия — это непоколебимое убеждение автора. Еще в начале 60-х годов XIX века писатель высказал его в полемике с Герценом. Именно надежда на деятельность Соломиных не позволила Тургеневу разочароваться в возможностях «мира всеобщего». Именно с постепенной преобразовательной деятельностью подобных людей писатель связывал возможность переустройства русской общественной жизни. По сути, Соломин не является в творчестве Тургенева фигурою совершенно новой. И в прежних его романах можно было встретить героев, занятых конкретным, негромким, но совершенно необходимым делом: Лежнев («Рудин»), Лаврецкий («Дворянское гнездо»), Литвинов («Дым»). В продолжении «Нови» этот тип должен был занять главенствующее положение. Интерес к людям, подобным Соломину, стал проявлением общественных интересов писателя. Таким образом, роман «Новь» явился логическим завершением творческой деятельности И. С. Тургенева, открывшего миру русскую литературу, создавшего незабываемые образы русских людей 40-70-х годов XIX века. В этом его величайшая роль и заслуга перед горячо любимой Россией.

Что такое «базаровщина»?

«Я нужен России... Нет, видно не нужен.»

И. С. Тургенев.«Отцы и дети»

«Он в своих произведениях обыкновенно обращал внимание на вопрос, стоявший на очереди и уже смутно начинавший волновать общество», — так писал о Тургеневе Добролюбов, характеризуя необыкновенную способность писателя откликаться на «злобу дня».

Именно Тургеневу, стороннику реформистского преобразования России, удалось первым в нашей литературе изобразить революционера-демократа. Необыкновенно значимо само название романа «Отцы и дети». Конфликт либералов-отцов и новой, неведомой, только еще зарождающейся силы в лице Евгения Базарова составляет идейную основу романа.

С первых же страниц перед нами предстает человек, глубоко убежденный в правоте своих идей и целей. Не уступать ни в чем ради достижения великой своей задачи — вот кредо Базарова. Никаких сомнений, быть последовательным, твердым, даже порой жестоким к себе и окружающим — борьба не обходится без жертв. Всё — начиная с одежды и кончая образом жизни — отличает Базарова от остальных действующих лиц. Мало того, все это часто просто шокирует их. Да, странный человек. Не странный — «новый» человек. «Новый»? Но откуда он взялся? Результат воспитания? Да, но только самовоспитания. Всё, чего добился Базаров, — результат упорного, каждодневного труда. Путь его — путь разночинца, труженика. Он — труженик науки, неутомим в своих экспериментах, полностью поглощен любимым делом. А делая «дело»», невозможно не отрицать все то, что мешает тебе в достижении цели. Цель Базарова поистине грандиозна — «расчистить место», то есть сокрушить всю неправду в государственном, социальном, религиозном, культурном укладе России. Из сегодняшнего дня трудно оправдать жесткость и даже жестокость Базарова, но его необходимо понять. Ведь трудно, необычайно трудно бороться с неправдой в одиночку. В одиночку? Но ведь у него, кажется, есть единомышленники? Нет. И в этом вся трагичность его положения. В романе Тургенева у Базарова нет ни одного настоящего союзника, так что говорить о «базаровщине» как типическом явлении можно, только выйдя за пределы романа. Ситников и Кукшина просто опошляют его идеи. Они лишь с восторгом следуют новой моде — отрицать всё и вся. Отрицать ради отрицания. У Базарова не может быть с ними ничего общего. Аркадий Кирсанов лишь в начале романа кажется нам единомышленником и верным учеником своего старшего друга. Но проходит юношеский пыл, и Аркадий понимает, насколько ему Базаров чужд. Истина в данном случае глаголет устами Кати Одинцовой: «Он (Базаров) хищный, а мы с вами ручные». Нельзя хотеть быть сильным, энергичным, это должно быть в существе твоем. И это есть у Базарова.

Любовная линия романа — отношения Базарова с Одинцовой — не является самой главной, как в других произведениях Тургенева. Действительно, «базаровский» тип человека, неспособного поставить всю свою жизнь на карту любви, не был органичен для писателя. Поэтому мы видим Базарова несколько «со стороны». Однако важно, что «новый» человек в «старой» истории сумел оказаться на высоте: живая жизнь для него оказывается важнее первоначальных теоретических установок, и он сумел глубоко и страстно полюбить.

Однако безответная любовь не может свести этого сильного человека с избранного им пути, и он продолжает делать свое «дело». Но почему же он все-таки погибает? Значит, он не мог существовать в то время?

Так считал Тургенев, либерал по убеждениям. Понимая силу «нигилистов», писатель не видел их живой связи с бытием страны. Отсюда, видимо, эта фраза Базарова на смертном одре: «Я нужен России...Нет, видно не нужен». Тургенев в конце романа лишает своего героя уверенности в достижении цели, лишает сил и, не зная, что делать с ним дальше, лишает жизни. Нет борьбы. Не бунта Базарова, а есть примирение и вечная жизнь.

Однако здесь Тургенев ошибался: вслед за Базаровым в русскую литературу и жизнь пришли лопуховы, Кирсановы, веры павловны и, наконец, профессиональные революционеры Рахметовы. Так что «базаровщина» как отрицание культно-политического уклада страны набирала и набирала силу...