Явление седьмое. Гурмыжская, Карп, потом Аксюша и Улита.

Гурмыжская, Карп, потом Аксюша и Улита.

Карп. Сударыня, вы барышню спрашивать изволили, так они дожидаются.

Гурмыжская. Позови!

Карп уходит.

Хитрая и дерзкая девчонка! Никогда в ней ни благодарности, ни готовности

угодить. Наказанье мне с ней.

Входит Аксюша.

Аксюша (потупя глаза, тихо). Что вам угодно?

Гурмыжская. Ты, я думаю, знаешь, зачем я выписала сюда Алексея

Сергеича?

Аксюша. Знаю.

Гурмыжская. Ты, пожалуйста, не возмечтай слишком много о себе! Это еще

только предположение. Ты можешь расчувствоваться и потом ошибиться (со

смехом), мне тебя будет жаль.

Аксюша. Отчего же мне расчувствоваться?

Гурмыжская. Ах, боже мой! Для тебя ли это не партия? Она еще

спрашивает! Но я погляжу прежде, будешь ли ты стоить. Я и сама всем говорю,

что он твой жених, и другие пусть говорят; но я еще подумаю, слышишь ты,

подумаю.

Входит Улита.

Аксюша. Надо будет и меня спросить.

Гурмыжская. Я знаю, когда тебя спросить; не учи меня. А теперь я хочу,

чтоб все считали его твоим женихом, мне так нужно. Но сохрани тебя бог

кокетничать с ним или позволить себе какую-нибудь вольность!

Аксюша. Какую вольность? Что вы!

Гурмыжская. Ты не обижаться ли вздумала? Это очень мило! Ты знай, душа

моя, я вправе думать о тебе все, что хочу. Ты девочка с улицы, ты с

мальчишками на салазках каталась.

Аксюша. Не все я на салазках каталась, я с шести лет уж помогала матери

день и ночь работать; а по праздникам, точно, каталась с мальчишками на

салазках. Что ж, у меня игрушек и кукол не было. Но ведь я уж с десяти лет

живу у вас в доме и постоянно имею перед глазами пример...

Гурмыжская. Дурные наклонности укореняются с детства. Потому не

сердись, моя милая, если за тобой будет самый строгий надзор. (Со смехом.)

Он хоть твой и жених, да зелен виноград.

Аксюша. Жених! Кому нужен такой жених?

Гурмыжская. Ну, это выше твоего понятия.

Аксюша. И не хорош, и не умен.

Гурмыжская. Вздор! Ты глупа, а он умен, хорош, образован. Скажите,

скажите! Это ты нарочно. Ты не слепая. Тебе только хочется меня раздразнить.

Аксюша. Да вам-то что же?

Гурмыжская. Как что? Это мой выбор, мой вкус. Не тебе чета, светские

дамы им увлекались.

Аксюша. Чести им не делает.

Гурмыжская. Ах, ах! Она рассуждает! И почем ты знаешь, что честь, что

бесчестье?

Аксюша. Я девочка с улицы, не светская дама, а не польщусь на такое

сокровище.

Гурмыжская. А я тебе приказываю.

Аксюша. Я ведь не пойду за него; так к чему же эта комедия?

Гурмыжская. Комедия! Как ты смеешь? Да хоть бы и комедия; я тебя кормлю

и одеваю, и заставлю играть комедию. Ты не имеешь права входить в мои

намерения: мне так нужно, и все тут. Он жених, ты невеста, - только ты

будешь сидеть в своей комнате под надзором. Вот моя воля!

Аксюша (взглянув ей в глаза). Больше ничего?

Гурмыжская. Ничего, ступайте!

Аксюша уходит.

Нет, погоди! Были и получше тебя, да плясали по моей дудочке.