Глава 10. В объятиях бури

Вашингтон, Белый дом

— Куда вы меня ведете? — Президент стал упираться ногами в тот момент, когда бывший генерал Беккет, называющий себя Камаэлем, и охранник вывели его на вертолетную площадку. Генерал помахал рукой пилоту, сидящему в кабине вертолета, и повернулся к Президенту:

— Вам лучше спрятаться. Этот... человек... — тут Беккет презрительно хмыкнул. — Он будет использовать Вас, чтобы добиться своего. И уж поверьте мне, делает он это не ради человечества. Эй, мы собираемся взлетать?! — тут генерал повернулся к вертолету, неподвижно стоявшему в нескольких футах от них. Охранник подошел к кабине и заглянул внутрь.

В ту же секунду в его горло вонзилось лезвие катаны. Вергилий, сидевший на месте пилота, оттолкнул охранника-ангела прочь — тот шлепнулся на землю темно-зеленой лепешкой.

— Ты?! — выдохнул Беккет. Молодой человек повернулся к нему и... растворился в воздухе. Мираж, понял генерал. Настоящий где-то неподалеку.

Прямо над их с Президентом головами мелькнула тень. Президент закричал, но Беккет-Камаэль отшвырнул его в сторону как тряпичную куклу. В ту же секунду его самого сшиб с ног Вергилий. Беккета отнесло прямиком в вертолет, который, кувыркаясь, полетел к краю площадки.

Ангел, притворяющийся генералом Беккетом, решил действовать быстро: выпустил на обеих руках длинные когти и вонзился ими в асфальт, выдернув тело из обломков вертолета. Тот пролетел за край площадки, и, спустя несколько секунд, громко ухнул взрыв. Камаэль зашипел — из-под когтей потекла кровь.

Президент тем временем быстро пополз прочь, к пожарному выходу. Его разумом завладел дикий страх, и человеку сейчас неимоверно хотелось проснуться у себя дома, забыв обо всем происходящем, как о страшном сне. Но запах трупа охранника, сильно отдававший ладаном, подгонял его покинуть крышу здания и забиться куда-нибудь в угол.

Тут Президент уткнулся лбом в чьи-то ноги. Поднял голову — над ним стоял Вергилий. Он протянул руку и сказал:

— Пойдемте со мной, если вы хотите жить.

Президент моргнул, понимая, что сейчас находится на грани жизни и смерти. Он не доверял этому... существу, но не мог доверять и Беккету, даже несмотря на то, что знал генерала уже довольно давно.

Его рука сама собой потянулась к ладони Вергилия.

И тут Президент ощутил, как его резко подняла в воздух неведомая сила. Словно пушинка, он был отброшен в бетонную стену и со шлепком упал наземь. Из носа уже мертвого мужчины потекла кровь.

— Плохая идея, сэр, — пробормотал Камаэль, вставая с колен. Его окровавленные когти понемногу втягивались обратно в кончики пальцев. — Поздравляю тебя, отродье предательницы! Благодаря тебе человечество лишилось своего потенциального лидера.

— Он был лишь куклой, не больше, — хладнокровно парировал Вергилий. — Не только для Мундуса, но и для тебя тоже.

— Я мог лишь наблюдать за происходящим.

— О, разумеется. Никто из небесного легиона не смог противостоять королю демонов — все были невероятно ослаблены, верно? — Вергилий чуть улыбнулся.

Глаза Камаэля сощурились:

— А ты как думаешь, почему? — прошипел он, и его когти вновь начали расти. — Почему после того, как наш лучший воин спутался с братом предводителя этих отродий, мы стали стремительно слабеть? Ева была одним из наших козырей, была лучшей среди нас! Но она дала волю чувствам, лишив нас возможности раз и навсегда одержать победу над демонами!

— Спасибо за урок истории. Даже если и так, то зачем вам победа? Для того, чтобы иметь власть над человечеством? — пальцы молодого человека медленно сомкнулись на рукояти Ямато. Камаэль улыбнулся позеленевшими зубами:

— А почему бы и нет?..

И бросился на Вергилия, замахнувшись своими когтями в несколько дюймов длиной. Молодой человек отбил атаку ножнами катаны и отклонился назад от резкого удара второй руки противника. Ямато быстрым движением от земли полоснула ангела по лицу — тот в последний момент откинул голову, но лезвие чиркнуло по его правой щеке, пересекая бровь и лоб. Кровь залила правый глаз Камаэля, и он на секунду замер, вытирая ее рукавом.

Этим Вергилий и воспользовался — бросившись вперед, сделал несколько быстрых и точных ударов по всему телу противника. Камаэль пытался уклониться, но катана все же располосовала его руки и ноги, украшая пространство вокруг затейливым кровавым узором. Ангел ощутил, как цепенеет его тело, лишающееся искры жизни.

" Нет! — пронеслась в его голове отчаянная мысль: — Я не позволю ему..."

Взревев, Камаэль полоснул когтями по асфальту, высекая из него искры, и из последних сил кинулся на противника. Окровавленные руки были готовы вонзиться в тело Вергилия и вырвать из него внутренности.

Молодой человек резко скользнул назад, вновь взмахнув катаной. На землю посыпались отрезанные когти ангела.

— Как бы сказал мой... знакомый, тебе не помешает маникюр, — Вергилия передернуло от одних только воспоминаний о брате. На миг заныла в груди старая рана, но разум переключил его к действительности — Камаэль, издав утробный вой, распластался прямо перед молодым человеком, хватаясь за запястье. Судя по всему, помимо когтей у него оказались отрублены и пальцы.

— Ты!.. — плевался слюной поверженный ангел. — Ты... ничтожество! Жалкое отродье! Тебе никогда не победить!

— Я уже выиграл, — бесстрастно отозвался Вергилий, вонзив катану в голову противника. Камаэль дернулся еще раз и затих.

Выдернув лезвие Ямато из тела, молодой человек на автомате полез рукой в карман, но не обнаружил там ничего, чем можно было бы протереть меч. Щека дернулась от чувства брезгливости, но Вергилий все же убрал катану в ножны. Вдалеке раздавался рев демонов, наступающих на Белый дом.

Пора идти.

С некоторым сожалением молодой человек посмотрел в сторону человеческого трупа. С помощью Президента нефиим мог бы повлиять на политиков других стран, чтобы заручиться их поддержкой, но теперь план стало необходимо изменять прямо на ходу.

По всему выходило, что политика в этой ситуации мало чем может помочь. Как и раньше, в древние времена, закон уступал место грубой силе. А в этом случае Вергилию было не на кого надеяться, кроме себя.

Себя и?..

" Нет, — подумал он: — Это слишком глупо — вновь полагаться на помощь того, кто однажды предал, поддавшись чувствам к человечеству... а точнее, к одной-единственной человеческой женщине. Неужели Данте настолько глуп, что воспринимает любовь к одному человеку и любовь ко всей расе людей, как одно и то же?.."

Но в одном Вергилий был уверен — сила брата действительно могла бы стать хорошим подспорьем. Безусловно, теперь и он сам мог бы с ним потягаться, но это было бы слишком глупо и рискованно.

Демоны уже врывались в пустые кабинеты Белого дома, выискивая хозяина. Тот тем временем вытащил из внутреннего кармана сложенный несколько раз лист пергамента и осторожно развернул. В пальцах молодого человека пергамент медленно восстанавливался — на нем появлялись краски, потрепанные края вновь становились гладкими. Через пару секунд карта была почти как новая.

Вергилий задумчиво осмотрел рисунок, который забрал из алтаря Вашингтонского собора. На пергаменте была изображена пустыня, и отмечено крупное пятно, окруженное мелкими древними буквами.

— Вавилон... — пробормотал молодой человек. Тут в голове что-то будто щелкнуло, по пальцам пробежала дрожь. Пергамент полетел на землю, а Вергилий огляделся, не понимая, что с ним происходит.

Вокруг него был уже не Вашингтон. Серые, покрытые туманом здания незнакомого города, вдалеке виднелся парк аттракционов. И оттуда раздавался знакомый крик.

" Я слышу тебя", — подумал он, и его ладони неожиданно вспотели от нетерпения, словно у маленького ребенка. Похоже, его непутевый брат также увеличил свою силу. Но, в отличие от самого Вергилия, он делал это неосознанно — впрочем, стоило ли ожидать того, что Данте будет хоть что-то делать, сперва обдумав план действий?

На глаза младшему близнецу попалась одна из покосившихся рекламных вывесок, находившаяся на углу перекрестка. " Лучшие бобовые — только в Кроуз Нест! " гласила она.

" Кроуз Нест", — повторил он мысленно и моргнул — обстановка вновь переменилась на затянутое серыми облаками небо, затемненное клубами черного дыма от взорвавшегося вертолета. Несколько Рэйджей выломали пожарную дверь и выжидающе смотрели на своего повелителя.

Он вспомнил, что здорово намучился с подчинением этих тварей. Рэйджи были весьма свирепыми низшими демонами и приручить их было так же сложно, как обычному человеку выдрессировать льва. Но эти создания прекрасно понимали язык грубой силы, так что нескольких располосованных на лоскуты демонов, включая и тех, которые были возле Вашингтонского собора, вполне хватило для того, чтобы Рэйджи признали своего нового хозяина.

Вергилий скользнул взглядом по демонам, один из которых уже увлеченно поедал тело Президента, поднял упавшую на землю карту и пошел к краю площадки. Сейчас ему требовалась максимальная собранность — иначе он не достингет своей цели.

Если уж судьба сама дает тебе шанс заполучить очередной козырь, не стоит отказываться от такого подарка.

Кроуз Нест...

Он шагнул за край крыши и растворился в воздухе, полном мелкого снега.

* * *

Пригород Кроуз Нест

— Аптечку дай, вон там, в шкафу, — сказал Бруно, плюхнувшись на диван трейлера и задрав окровавленную штанину. Кровь на ноге засохла, и ткань с трудом отрывалась от кожи.

— Лови, — Данте швырнул мужчине небольшой железный ящичек. Бруно ловко поймал аптечку одной рукой, другой проведя по засыхающей рваной ране.

— Вот же сукин сын, — прошипел хозяин трейлера в адрес погибшего Аркхама. — Как там у девочки дела?

— Сказала, что бензина хватит еще на пару миль.

— Хреново, — Бруно открыл аптечку и достал оттуда пузырек с перекисью и бинты. Повернулся к Данте: — Раны обрабатывать умеешь?

— Нет, — отозвался тот.

— Зря.

Пока Бруно обеззараживал рану, парень неотрывно наблюдал за снегопадом, всё усиливавшимся с тех самых пор, как они покинули Кроуз Нест. Крупные снежинки бесшумно покрывали землю, и их становилось все больше и больше, пока они не превратились в одну сплошную белую стену бури.

— Да уж, погода чертовски радует, — пробормотал Данте, машинально вытащив из кармана плитку шоколада, стянутую из одного магазинчика по дороге к трейлеру. Отвлекшись от созерцания снегопада, он критически оглядел помятую плитку, размышляя, стоит ее есть или нет. Пожав плечами, парень направился в кабину. Бруно лишь хмыкнул ему вслед.

Кэт тем временем включила дворники, тихо чертыхаясь на налипший на стекло снег. Дороги практически не было видно, и девушка щурила глаза, пытаясь вглядеться в пространство перед собой — поэтому и не сразу обнаружила ухмыляющегося Данте, с неподдельным интересом наблюдающего за ней.

— У тебя забавное лицо, — негромко сказал он. Медиум вздрогнула и нажала на тормоз. Трейлер резко дернуло, вдалеке раздалась ругань Бруно.

— Ты... ты вообще с ума сошел?! — воскликнула Кэт, повернувшись к нефилиму, лицо ее прямо-таки пылало негодованием. — Мы же могли разбиться!..

Она была готова прямо сейчас превратить Данте во что-нибудь... да хотя бы в кусок пластика, лишь бы он молчал и не отвлекал ее. Но его хитрая улыбка, как всегда, заставила Кэт опустить руки. Этот засранец умел очаровывать девушек, и, несмотря на столь бурную и далеко не идеальную жизнь, пользовался своим талантом очень умело.

— Я тебе подарок принес, — Данте помахал перед носом Кэт плиткой шоколада. Она моргнула, не сразу поняв, что ей пытаются всучить, но потом улыбнулась:

— Очень мило. В городе взял?

— Ага, — шоколад отправился на приборную доску. — Выглядишь неважно. Лучше перекуси, пока время есть.

— А ты? — Кэт с сомнением покосилась на предложенный гостинец. Вместо ответа Данте неопределенно пожал плечами, снова уставившись в окно. Девушка сбавила скорость и одной рукой взяла плитку, сломав ее пополам. Обертка порвалась, и Кэт вытащила мятый и расплывшийся кубик шоколада.

— Спасибо, — сказала она. Ответа не последовало. Девушка медленно разжевала перый кусочек, подумав, что никогда раньше не ела ничего вкуснее. Она потянулась за остальным, но мужская рука опередила ее.

— Что-то я проголодался, — Данте разломал плитку на несколько крупных кусков и взял себе парочку: — Не возражаешь?

Кэт махнула рукой, и они продолжили трапезу. За окнами трейлера свистел ветер, под колесами хрустел свежевыпавший снег, и для полного счастья не хватало спокойного музыкального сопровождения от, скажем, Майка Олдфилда.

Девушка внезапно вспомнила, что на дворе уже конец ноября, а значит, до Рождества оставалось всего ничего. Печально, конечно, что человечество вынуждено встречать столь велкий праздник в такой обстановке, но лично для Кэт Рождество было символом надежды на лучшее.

Она помнила, как каждое рождественское утро подкрадывалась к елке, стараясь не разбудить приемных родителей. Она искала подарок для себя, и находила игрушки, пустяковые мелочи и тому подобный хлам. И каждый раз она ощущала укол разочарования, потому как полученные подарки были явно не тем, что она хотела на самом деле.

Ей хотелось семейного тепла, уюта, которое ей не могла дать ни приемная мать, ни тем более отчим-демон. При мысли о последнем сердце Кэт сжалось. Она вновь вспомнила, как, блуждая по Лимбо, наткнулась на Вергилия и, не помня себя от страха и отчаяния, бросилась на шею совершенно незнакомому человеку, желая спрятаться от своей жизни, зарыться в какую-нибудь нору. Ему надо было отдать должное — он не оттолкнул ее, не испугался незнакомой девушки, ни с того ни с сего кинувшейся к нему в объятия. Просто молча стоял, позволив ей выплакаться, выплеснуть весь свой страх. И только потом, когда Кэт смогла взять себя в руки, он спросил ее, что она делает в демоническом городе.

Следующие несколько лет, проведенные в Ордене, Кэт все пыталась найти то самое чувство покоя и уюта, которое не смогла обрести в приемной семье. Их общение с Вергилием было не слишком сокровенным, и на то были причины — девушка в то время была слишком замкнута, да и ее наставник не горел желанием раскрывать душу. Они контактировали только потому, что рассчитывали на взаимную поддержку в борьбе против Мундуса.

Но чем больше они общались, тем теснее становилась их связь. Они не признавались друг другу в любви или дружбе, но глубоко в душе Кэт испытывала к своему боссу искреннюю симпатию. Поначалу она одергивала себя, считая чувства к Вергилию лишь глупой подростковой влюбленностью, но потом ей стало ясно, что она очень сильно к нему привязалась за эти годы. Он стал для нее не только спасителем и наставником — он стал частью ее самой.

Но, тем не менее, Кэт ощущала некоторую холодность в отношении Вергилия к ней. Поначалу она считала, что все дело в его нечеловеческой сущности, которой он явно гордился, но потом поняла — дело не только в этом. Вергилий искренне любил своего брата, и родственные узы были для него столь же важны, как и свержение Мундуса. Кэт, готовая сражаться с демонами до последнего, была солидарна со своим боссом, но глубоко внутри сожалела о том, что так и не смогла сблизиться с ним настолько, чтобы в полной мере ощущать безопасность, доверие и тепло.

А сейчас, медленно разжевывая полурастявший шоколад и осторожно ведя машину посреди бури, девушка осознала, что наконец нашла то, что так долго искала. Несмотря на напряженный день и нервную дрожь в пальцах, она чувствовала себя абсолютно умиротворенной. Оставалось только выключить мотор и задремать, по-детски поджав под себя ноги.

Она бросила быстрый взгляд в сторону Данте. Парень будто дремал, прислонившись щекой к оконному стеклу, его вновь побелевшие волосы словно сливались со снежной вакханалией за окном. Кэт вспомнила, как внутри нее все рухнуло в тот момент, когда Данте впервые показал свою демоническую натуру и чуть не убил родного брата. Тогда ей было невероятно, неописуемо страшно — они оба стали ей настолько близки, насколько не могли бы стать ближе даже родные. И если ее привязанность к Вергилию была обусловлена довольно долгим совместным времяпровождением, то с Данте получилась другая история.

Он был довольно непосредственнен, о чем Кэт знала еще задолго до личного знакомства. Она задумчиво морщила нос, когда приходилось вместе с Вергилием изучали видеозаписи камер, расположенных по всему городу и выискивали на них своего предполагаемого союзника. Ее коробил образ хамоватого, неопрятного, грубого парня, с каким-то садистским удовольствием громящего улицы во время стычек с демонами, а после этого заваливающегося в ближайший кабак, чтобы как следует напиться и переспать с сомнительного вида девушками. Уже тогда Кэт опасалась того, что не сможет уговорить этого маргинала помочь им, и была ошеломлена тем, что Вергилий отправил ее к брату одну. С другой стороны, такой подход был логичен — лидеру Ордена не следовало светиться где попало, да и у Кэт, как у весьма симпатичной девушки, было куда больше шансов наладить контакт с Данте.

Все вышло так, как и предполагалось. Ну, почти. Кэт вскоре поняла, что недооценила своего нового напарника. Разумеется, его нельзя было назвать таким уж идеальным, скорее очень даже наоборот. Но он был очень... близким, да. Он стал ей куда ближе, чем Вергилий, потому как не утаивал от нее практически ничего, не уходил от темы, и не отстранялся куда-то в неопределенность, как это делал его брат. И он явно был ею очарован, но Кэт не поддавалась на его взгляды и жесты, наверняка сводившие с ума не одну девушку. Тогда ее интересовал в качестве друга (друга ли?) только босс.

Но сейчас, когда она все еще ощущала горечь обиды от того, насколько равнодушно ее отбросили прочь — как " бесполезную" вещь — девушке вновь хотелось спрятаться и затаиться на время. Данте ей в этом очень помог — он поддержал ее, обучил практически всему, что могло бы ей помочь побеждать демонов, но на большее не рассчитывал. Как и она сама. Однако сейчас Кэт стало казаться, что все происходящее куда как лучше тех времен, когда она работала в Ордене.

Медиум заерзала на сиденье, отгоняя сон. Данте отвернулся от окна.

— Устала? — спросил он.

— Нет, ничего, — Кэт покачала головой. Как бы там ни было, она уже не могла подпустить к себе кого-то настолько близко, чтобы можно было без сожалений избавиться от своих страхов. Она уже обожглась на этом.

Но Данте явно так не считал. Его ладонь накрыла ее пальцы и чуть сжала:

— Слушай, я не хочу, чтобы ты загнала этот драндулет в какой-нибудь фонарный столб. Лучше остановимся.

Девушка ощутила, как к ее щекам медленно приливает краска. Моргнув, она нажала на тормоз. Воцарилась тишина, прерываемая лишь легким всхрапыванием из кузова — видимо, Бруно решил отоспаться после перевязки.

— Интересно, где мы сейчас? — Кэт попыталась высмотреть хоть какие—то дорожные знаки сквозь пелену снега.

— Достаточно далеко от тех психов, я думаю, — Данте откинулся на спинку кресла, пытаясь расслабиться. Не получалось — после недавнего всплеска энергии адреналин все еще бушевал в крови, требуя возможности хоть что-нибудь разрушить. Парень машинально взял еще шоколада и начал разламывать его на мелкие кусочки.

В последнее время ту силу, что проснулась в нем, стало труднее контролировать. Вспомнился допрос, где он случайно убил одного из охранников, и далекие, но незабываемые впечатления от исхода битвы с Вергилием. Тогда Данте очень, очень хотелось вонзить меч по самую рукоять в грудь этого ублюдка, решившего, что он умнее и могущественнее всех. Хорошо, хоть, Кэт его образумила — но теперь, вспоминая об этом моменте, Данте размышлял — а если бы он решил убить и ее? Зверь, до сей поры дремавший в душе, жаждал крови, неважно чьей — демонической или человеческой. Одна только мысль о том, что он мог убить девушку, не помня себя от ярости, заставляла парня цепенеть.

Долгие годы Данте пытался справиться с тем нечто, которое помогало ему выжить среди людей и демонов. " Нечто" давало ему невероятные силу и выносливость, требуя взамен все больше и больше крови убитых тварей. Он не смирялся с такими условиями, понимая, что стоит ему согласиться — и он перестанет быть человеком во всех смыслах этого слова. И часто в его спутанных снах, перемешанных с обрывками реальности, возникало его же собственное лицо, искаженное в демонической ухмылке, и сверкающее ярко—красными нечеловеческими глазами. Никакая выпивка или дурь не могли отогнать эти сны — наоборот, видения становились все ярче, и часто Данте просыпался в холодном поту от того, что ощущал чьи-то липкие пальцы, тянувшиеся к горлу.

Сейчас зверь был спокоен, но парня не устраивал такой расклад. После всей этой кутерьмы с выяснением прошлого и победой над Мундусом жизнь стала только сложнее. Проблема была не только в демонах, заселивших весь мир, но еще и в самом Данте. Легко ли считать себя человеком, если ты на самом деле — гибрид демона и ангела? Он не верил в ангелов, но был почему-то уверен, что от них столько же пользы миру, сколько от демонов — иными словами, ангелы могли быть еще большими мразями, чем адские твари. Единственным исключением была мама — и то, потому что он осознавал, как она отличалась от остальных.

Рука непроизвольно потянулась к амулету. Как так получилось, что его отец и мать все же решили пойти против правил? Только ли дело в любви? Данте не отрицал, что любовь — сила достаточно могущественная, чтобы перевернуть все с ног на голову, но не в его случае — он привык рассчитывать лишь на себя и свои силы, разучившись, как он полагал, любить хоть кого-то.

Но в последнее время ему начало казаться, что он глубоко ошибается. Причина его сомнений сейчас находилась рядом, прислонившись к окну и медленно поглаживая истатуированными пальцами рулевое колесо. Веки девушки сомкнулись, сквозь приоткрытые губы еле слышно вырывался теплый воздух.

Данте отложил истерзанный шоколад в сторону и задумчиво посмотрел на лицо напарницы. Пожалуй, имя " Кэт" очень ей подходило — короткие растрепанные волосы, пухлые губы и зеленые глаза с поволокой делали ее похожей на кошку. Бродячую своенравную кошку, которой требовались забота и поддержка.

Парень осторожно поднял руку, заправив за ухо девушки несколько упавших на лицо прядей. Она была бледной, под глазами означились круги, но тем не менее она была... красивой. Да, очень красивой. В ней не было той вульгарной красоты, которую он регулярно видел в лицах проституток в любом из клубов города, не было той наивности мокрых девственниц, которых он чисто со скуки очаровывал на улицах, не было умудренности прожженых шлюх, железной рукой способных поставить на колени любого мужчину. Она была милой, естественной и немного загадочной ведьмой.

В первые несколько часов их знакомства Данте решил последовать за ней не только из-за чувства благодарности, но и из спортивного интереса — ему и раньше попадались девушки, на которых не действовало его природное обаяние, но медиумов, бесстрашно швыряющих коктейли Молотова в морды демонам, среди них еще не было. Впоследствии его привязанность к Кэт обрела толику сочувствия из-за ее прошлого, а затем он и сам не понял, что за горечь была в его груди в тот момент, когда бессознательную девушку утаскивали за ноги спецназовцы. Это чувство напоминало ему день, когда была убита мама, что навело парня на странные, но вполне разумные выводы.

Он не хотел никого любить именно из-за жгучей боли, которую испытывает любой человек, когда лишается близкого. Несмотря на стертую память, эта горечь давала о себе знать так же часто, как и сны с демоническими мордами. Было куда проще раствориться в пороках города и в методичном убийстве демонов — все это отправляло Данте в какую-то эйфорию, где он мог забыть о каких-либо чувствах и вопросах, оставив только инстинкты.

Но теперь правила игры весьма круто поменялись. Теперь ему предстояло доказать, что он достоин быть тем, кто он есть. А это было чертовски трудно — он до сих пор не понимал своей роли в этом огромном дурацком спектакле.

— Что с тобой?

Данте моргнул, с трудом вернувшись из мыслей в реальность. Его рука, соскользнувшая с щеки Кэт, оказалась на ее груди. Щеки девушки покрыл румянец, зеленые глаза слегка расширились.

Парень ощутил теплую, мягкую грудь под своими пальцами. Он чувствовал пульс Кэт — медленный. Но удары становились все чаще, стоило чуть передвинуть руку. Пальцы скользнули в ложбинку между грудями девушки — ее джемпер был расстегнут, позволяя теплому воздуху печки обдувать голые ключицы. Кэт коротко вздохнула, чем вызвала на лице Данте легкую улыбку:

— Нравится?

Девушка не ответила, изучая его пристальным взглядом. Её лицо застыло холодной маской, словно она пыталась подавить какие-то свои эмоции. Но глаза выдавали ее — расширившиеся, напуганные неизвестным. Или же... знакомым?

— Хватит, — прошелестела она, содрогаясь от воспоминаний. Да, ее отчим тоже начинал с малого — с таких вот малозаметных прикосновений, награждая падчерицу испытующим взглядом окровавленных глаз. Девушка помнила ту ночь, когда низ живота разрывало от боли, но она не могла закричать — тяжелая демоническая рука тогда крепко зажала ей рот. Сквозь слезы Кэт впервые ощутила, как ее сущность медленно покидает тело, со страхом и презрением к самой себе оглядывая сцену изнасилования со стороны.

Слезы потекли и сейчас, под напором болезненных воспоминаний. Данте, шокированный такой реакцией, убрал руку. Нахмурился:

— Тогда все так же было?

Она лишь кивнула, вновь сравнивая напарника со своим боссом. Данте всегда угадывал ее настроение, понимал ее чувства так, как будто они были его собственными, а Вергилий помогал ей закрыться от них, принимая все произошедшее как данность, которую уже не исправить.

Но его брат был другим. Даже сейчас, разбередив старые раныдевушки, он неловко вытер её слезы грязными, выпачканными в шоколаде пальцами и еле заметно улыбнулся:

— Я тебя не трону. Обещаю.

Она верила ему. Несмотря на то, что подсознательно пыталась отгородиться, боясь очередного предательства, она понимала — Данте сделает все, чтобы выполнить свое обещание. Кэт осознала это уже давно, еще когда он был вынужден оставить ее в осажденном штабе Ордена.

Он вытер ее слезы и неожиданно чертыхнулся. Кэт кинула взгляд в зеркало заднего вида — по ее щекам растянулись шоколадные разводы. Она сама не поняла, почему вдруг на ее лице возникла улыбка в ответ на растерянный взгляд нефилима:

— Ты забыл вымыть руки.

— Вижу, — хмыкнул он и полез в бардачок за салфетками или каким-нибудь платком. Там была пустота.

— Черт, — пробормотал Данте и облизал измазанные шоколадом пальцы. Вкус был сладко-соленый, с примесью слез девушки, отчего что-то внутри него болезненно сжалось. Но парень продолжил собирать остатки налипшего шоколада с совершенно детской сосредоточенностью, что не укрылось от взгляда Кэт. Она подавила смешок — двадцатилетний симпатичный парень, облизывающий свои пальцы, словно пятилетняя кроха, был для нее весьма забавным и необычным зрелищем. Но Данте заметил ее прищурившиеся от сдерживаемого смеха глаза и, оторвавшись от столь интересного занятия, пристально посмотрел на нее.

— У тебя на лице тоже кое-что осталось, — вновь эта сволочная улыбка из серии " Покоритель сердец". Кэт лишь склонила голову, решив понаблюдать за его дальнейшими действиями, пытаясь угадать, что же предпримет этот сумасшедший красавчик.

Как она и предполагала, его ладонь легла ей на затылок, приближая их лица друг к другу. Девушка прикусила нижнюю губу, чувствуя, как вновь заливается краской. Эксперимент грозил обернуться чем-то непредсказуемым, и она уже пожалела о том, что решила вообще дать волю любопытству.

Но последствия оказались совсем не такими, на какие она рассчитывала. Чистые, чуть влажные от слюны пальцы аккуратно вытерли ее грязные щеки. Кэт удивленно хлопнула глазами, чем вызвала смешок у Данте.

— Совсем не то, о чем ты думала, да? — он торжествующе улыбался. Ну точно мальчишка. Только взгляд у него был совсем не детский — задумчивый, внимательный, с толикой какой-то родительской нежности. Его пальцы перебирали волосы девушки с величайшей осторожностью, словно их обладательница была лишь призраком.

— Давай не будем об этом, — Кэт и сама не узнала шелестящий голос, вырвавшийся из её горла. Она ощущала, как стучит в висках кровь от этих осторожных касаний, от этих серо-голубых глаз, внимательно изучающих ее лицо, от его теплого дыхания, обдувающего открытую шею. Ощущения были невероятно приятными и успокаивали ее, как будто все так и должно было быть.

Но Кэт по-прежнему было страшно — в глубине сознания всё так же бились безумные видения из прошлого, разбитые надежды и громкий окрик " Не вмешивайся! " от человека, которому Кэт была многим обязана.

И тут медиум очутилась в объятиях Данте, сама того не осознавая. Онадаже не успела понять, когда он успел притянуть Кэт поближе и прижать к груди, успокаивающе гладя ее по спине. Она в его руках была похожа на одичавшую кошку, неуверенно тычущуюся в ладони в поисках тепла, но при этом ожидавшую, что ее грубо оттолкнут.

В глубине души парня вновь всколыхнулась острая жалость к хрупкой человеческой девушке, которая пусть и не подвергалась таким жутким испытаниям, как он сам, но и без того уже достаточно настрадалась. Он молча гладил ее по спине, ерошил ее короткие волосы, пытаясь подобрать какие-нибудь подбадривающие слова, чтобы унять боль в ее сердце, которую он ощущал так же четко, как и свою собственную. Но ничего не приходило в голову — в его мире до встречи с Кэт и Вергилием не было места жалости и состраданию, и он о них попросту забыл.

Кэт прижалась к нему словно ребенок, крепко вцепившись в плащ. Она не плакала, лишь грела его грудь своим ровным дыханием. Данте не стал ничего говорить — пришло на ум, что слова в этой ситуации будут как мертвому припарка. Поэтому он позволил девушке поудобнее устроиться и вновь отвел взгляд к танцующим крупным снежинкам за окном. Так тихо и... спокойно. Он не помнил, когда в последний раз ощущал такое внутреннее спокойствие.

В буре что-то мелькнуло.

Данте моргнул, предположив, что ему показалось. Но нет — за стеной снежной бури виднелись очертания маленькой фигуры. Фигуры человека.

Парень вдруг ощутил пробирающий до костей холод, холод снежинок, падающих на руки и лицо. Нет, не его лицо.

Лицо его брата.

Кэт дернулась, словно от удара током. Ей оказалось достаточно одного только взгляда в окно, чтобы понять ситуацию.

— Ты... ты его убьешь? — спросила она у Данте, заметив, что его глаза приобрели рубиновый цвет. Тот лишь пробормотал:

— Сиди здесь, — и, мягко отстранив девушку, открыл дверь кабины. Внутрь ворвался холодный ледяной ветер.

Захлопнув дверь, Данте быстрым шагом направился по направлению к силуэту, в котором угадывалась фигура Вергилия.