Глава 50. Фьюри пересек кристально-белый простор Святилища, направляясь в личные покои Девы-Летописецы

Фьюри пересек кристально-белый простор Святилища, направляясь в личные покои Девы-Летописецы. Постучав один раз, он принялся ждать разрешения на аудиенцию.

Когда раскрылись двери, он предположил, что его встретит Директрикс Амалия, но там никого не было. В белом дворике Девы-Летописецы не было никого, не считая птиц на дереве с белыми цветами.

Зяблики и канарейки казались здесь не к месту, и тем самым еще больше украшали его. В противоположность белым веткам и листве, окрас птиц был ярким, и, слушая их чириканье, он вспомнил, как Вишес приходил сюда бесчисленное количество раз с одной из хрупких пташек в ладонях.

Когда-то Дева-Летописеца пожертвовала ими ради своего сына, и он возвратил их.

Фьюри подошел к фонтану, слушая, как вода с плеском падает в мраморный резервуар. Он почувствовал появление Девы-Летописецы позади себя, дрожь прокатилась по его затылку и спине.

– Я думала, ты уйдешь с должности, – сказала она. – Я видела, как дорога Праймэйла разворачивается под шагами иного. Ты должен был стать лишь связующим звеном.

Он посмотрел на нее через плечо.

– Я тоже думал, что уйду. Но, нет.

Странно, подумал он. Сияние под черной мантией, укрывающей ее лицо, руки и ноги, казалось слабее, чем он помнил.

Он подплыла к своим птицам.

– Поприветствуй меня подобающим образом, Праймэйл.

Низко поклонившись, он произнес нужные слова на Древнем Языке. Застыв в поклоне, он ждал, пока она освободит его от прошения.

– О, но вот в чем дело, – пробормотала она. – Ты уже освободил себя сам. И сейчас хочешь того же для моих Избранных. – Он открыл рот, но она прервала его. – Нет нужды излагать свои мотивы. Думаешь, я не знаю, что творится в твоей голове? Даже твой Колдун, как ты его называешь, известен мне.

Окей, от этого стало неловко.

– Поднимись, Фьюри, сын Агони. – Когда он выпрямился, она сказала, – Все мы есть итоговый результат нашего воспитания, Праймэйл. Последствия, вытекающие из нашего выбора, лежат на фундаменте, заложенном нашими родителями, а также предками до них. Мы представляем собой лишь следующий этаж дома или очередной камень дороги.

Фьюри медленно покачал головой.

– Мы можем выбрать иное направление. Мы можем двигаться против направления компаса.

– Я в этом не уверена.

– В это должен верить я… иначе, я ничего не добьюсь в этой жизни, дарованной тобою.

– Несомненно. – Голова Девы-Летописецы повернулась в сторону ее покоев. – Несомненно, Праймэйл.

В наступившем молчании, она казалась опечаленной, что удивило его. Он приготовился к борьбе. Черт, было сложно думать о Деве-Летописеце иначе, чем как об автопоезде в черной мантии.

– Поведай мне, Праймэйл, как ты собираешь управиться со всем задуманным тобою?

– Я еще не уверен. Но те Избранные, кому удобней жить на этой Стороне, могут остаться. А те, кто отважится отправиться на Другую Сторону, обретут безопасный приют у меня.

– Ты покидаешь эту Сторону навеки?

– Мне нужно кое-что на той стороне, что я должен иметь. Но я буду возвращаться. Чтобы изменить все уйдут десятки лет, может, больше. Кормия будет помогать мне.

– И ты возьмешь ее, как подобает мужчине?

– Да. Если другие найдут себе супругов, то детей их я приму в лучших традициях Избранных, и буду настаивать, чтобы Роф позволил им вступить в Братство, независимо от того, на какой Стороне они были рождены. Но я возьму лишь Кормию.

– Как же чистота крови? Исходящая от нее сила? Неужели не будет никаких стандартов? Разведение тщательно планировали, ради получения силы из силы. Что, если Избранные выберут кого-то не Братской крови?

Он подумал о Куине и Блэе. Сильные парни со временем станут сильными мужчинами. Почему они не могут вступить в Братство?

– Это будет зависеть от Рофа. Но я поддержу его в желании принимать достойных независимо от родословной. Храброе сердце делает мужчину выше и сильнее, чем то, кем он был рожден. Посмотрите, раса вымирает, вы же знаете это. Мы теряем позиции с каждым поколением, и не только по причине войны. Не только Общество Лессенинг убивает вампиров. Нас также губят наши традиции.

Дева-Летописеца проплыла к фонтану.

Последовала длинная, очень длинная пауза.

– Меня преследует чувство, что я потеряла, – тихо сказала она. – Всех вас.

– Это не так. Совсем нет. Будьте матерью нашей расе, а не надзирателем, и вы добьетесь всего, чего ни пожелаете. Освободите нас и наблюдайте, как мы процветаем.

Плеск в фонтане, казалось, нарастал, становился громче, будто вода улавливала ее чувства.

Фьюри взглянул на падающие струи, наблюдая, как они ловят свет, мерцая словно звезды. Радуга в каждой капельке была невероятно красива, и, смотря, как сверкающие драгоценности каждой каплей целого падают в резервуар, он думал об Избранных и присущих им талантам.

Он думал о Братьях.

Он думал об их шеллан.

Он думал о своей возлюбленной.

И он знал причины ее молчания.

– Вы не потеряете нас. Мы никогда не оставим вас позади, не покинем вас. Как мы можем? Вы дали нам жизнь, ухаживали за нами, делали сильнее. Но сейчас… сейчас настало наше время. Отпустите нас, и мы будем ближе к вам, чем когда бы то ни было. Позвольте взять нам будущее в свои руки и вылепить его, прилагая все усилия. Верьте в свое создание.

Грубым голосом, она сказала:

– Ты обладаешь должной силой для этого, Праймэйл? Сможешь повести за собой Избранных, после всего, что сам пережил? Твоя жизнь была нелегкой, и выбранный тобой путь не будет гладким и ровным.

Стоя на одной целой ноге и на протезе, Фьюри думал о прожитых днях и, взвесив свою стойкость, он пришел только к одному ответу.

– Я здесь, не так ли? – четко произнес он. – Я все еще стою, верно? И вы спрашиваете, есть ли у меня гребаная сила или нет.

Она слегка улыбнулась… он не мог видеть ее лица, но все же знал об этом.

Дева-Летописеца кивнула.

– Да будет так, Праймэйл. Будет, как хочешь ты.

Она развернулась и исчезла в личных покоях.

Фьюри выдохнул так, будто кто-то вытащил у него пробку из задницы.

Матерь. Божья.

Он только что разрушил духовный стержень расы. Вместе с биологическим.

Черт, если бы он знал, куда заведет его эта ночь, то подкрепился бы чашкой хлопьев «Wheaties»[94] прежде, чем вставать с постели.

Развернувшись, он направился к Святилищу. Первым делом он найдет Кормию; потом они вдвоем пойдут к Директрикс и…

Открыв дверь, он застыл как вкопанный.

Трава была зеленой.

Трава была зеленой, небо – голубым… нарциссы стали желтыми, а розы окрасились в радужные цвета «Крейола»[95]… а дома стали красными, кремовыми, темно-синими…

Избранные высыпали из своих комнат, держась за мантии, ставшие цветными, оглядываясь вокруг в изумлении и восхищении.

Кормия выбежала из Храма Праймэйла, ее красивое личико выражало изумление, пока она осматривалась вокруг. Увидев его, она прижала ладони к губам и быстро-быстро заморгала.

С криком, она подхватила свою восхитительную, бледно-сиреневую мантию и побежала к нему, по ее щекам текли слезы.

Он поймал ее, прижимая ее теплое тело к своему.

– Я люблю тебя, – задыхаясь, вымолвила она. – Я люблю тебя, люблю… Люблю.

В этот момент с миром, который принадлежал ему и ждал перемен, с шеллан в своих надежных руках, он чувствовал то, что не мог даже вообразить.

Он, наконец, почувствовал себя героем, каким хотел быть всегда.